Тайны Оленьего парка

Глава XXII И всё-таки жена?

Дальше события развивались слишком стремительно. Катя не успела опомниться, как до неё дошло известие, что у тюрьмы Консьержери собралась толпа. Словно все торговцы и посетители рынка разом перенеслись сюда. Пространство перед замком кишело шумящими, кричащими, потрясающими руками людьми. Требовали ответа, за что арестовали доктора, которого они уважают и любят. Почему раньше не бунтовали – никто толком сказать не мог. А сейчас вот что-то их подтолкнуло. Грозили даже тюрьму то ли разрушить, то ли поджечь. Правда пока только забросали тухлым мясом и рыбой. К слову, жандармам разгонять людей было запрещено. Те лишь следили за происходящим, но не вмешивались.

Случилось это всё через пару дней после её свидания с королём. Кате всё не давали покоя слова Людовика о сети тоннелей под пансионом. Когда его величество найдёт упомянутый им план – было не ясно. Поэтому девушка решила сама поискать вход в подземелье. Вечером, после завершения занятий по хореографии, которые Катерина отныне была обязана посещать, горничная взяла фонарь и отправилась в подвал. Страха перед темнотой и замкнутыми пространствами она никогда не испытывала. Наоборот, такие места её всегда манили.

Они с родителями жили возле городского парка, главной достопримечательностью которого была крепость - небольшое здание из красного кирпича, построенное в стиле средневекового замка. Маленькой Кате крепость эта казалась подобной чудесному дворцу из сказок Шарля Перро. Здесь могла бы на балу танцевать Золушка. Внутри находилась винтовая лестница, по которой можно было подняться на самый верх - в башню, увенчанную остроконечной крышей. Там имелась открытая площадка, и стояли пушки, направленные на четыре стороны света. Каждый раз, когда отец отвозил Катю на занятия по конкуру, они проезжали мимо парка, и девочка из окна автомобиля любовалась видом на крепость. Мечтала, что вырастет и станет в ней жить. И что там есть множество запутанных подземных ходов, в которых непременно спрятаны сокровища. Увы, когда Катя выросла, парковый замок растерял свою загадочность, а так же часть украшавших его колонн и пристроек. Внутри и снаружи все стены теперь были исписаны краской из баллончиков. И собирались там разного рода бражники, а не сказочные персонажи и древние рыцари. Но те детские грёзы о подземельях, полных тайн и сокровищ, по-прежнему бередили душу.

Кроме подвала, из которого, вполне возможно, имелся выход в подземелье, было ещё одно место, интересовавшее Катю. В парке пансиона находился грот, или скорее отдельно стоящий павильон. Он имитировал пещеру, подземную полость, но на самом деле был возведён человеком. В ту пору такие садовые гроты не были редкостью. В парках Версаля их не мало. Пусть и рукотворные, их всё равно окружал ореол тайны, неведомых глубин, мистики. И в таком гроте вполне мог скрываться спуск в подземный ход.

Сколько Катя не ходила по подвалу особняка, в котором располагался Олений парк, сколько не заглядывала в каждый уголок и в каждую тёмную нишу – никаких свидетельств нахождения тут выхода под землю она не обнаружила. Мешки с мукой, ящики с овощами, какие-то старые бочки, доски, сундуки, а в них отрезы ткани и одежда – вот, пожалуй, и всё. Почему-то девушка была уверена, что сразу обнаружит древнюю полуразрушенную лестницу или что-нибудь подобное. Однако в подвале было чисто, сухо и тихо. Никаких подозрительных звуков и запахов Катрин не уловила. Ни с чем поднимаясь наверх, почти столкнулась в Элисон Дюминиль. Та при виде неожиданно возникшей из темноты Кати вздрогнула и поёжилась. Она тоже держала в руке свечной фонарь, намереваясь, должно быть, спуститься в кладовую.

- Катрин? – придя в себя, вскинула брови молодая женщина. – Что вы здесь делаете? Почему ещё не спите?

- Уже иду, сударыня, - заверила её горничная. – Хотела узнать, достаточно ли у нас масла. Ноэлла Пифо обмолвилась, что возможно, на днях нужно будет съездить за ним в Париж.

Объяснение, конечно, так себе. Тем более что как раз масло и некоторые другие молочные продукты им оставлял прямо сюда молочник. Но ничего другого в голову Кате не пришло.

- Это не ваша забота, Катрин, - заметила Элисон. – Ступайте к себе.

На следующий день Катя также досконально изучила парковый грот. Внутри он оказался довольно глубоким. Девушка прощупала каждый сантиметр шершавой неровности камней, из которых были выложены стены и пол. Ничего! Либо Людовик ошибся на счёт подземного хода, либо спуск в него был очень хорошо замаскирован и находился в каком-нибудь неожиданном месте.

У Кати имелась ещё одна идея на счёт того, где искать старое подземелье. Колодец. Но проверить её она так и не смогла. Утром третьего дня после того, как стало известно о народном мятеже, в пансион пожаловала Помпадур. Надолго задерживаться в Оленьем парке маркиза не стала. Велела Катрин собираться и вскоре они уже направлялись в столицу.

Девушка страшно переживала, что отроется факт её поездки к королю. Но, по всей видимости, его величество сдержал слово и не сказал фаворитке, что знает о потрясших пансион событиях. Маркиза держалась с ней как обычно, недовольства не проявляла. Хоть и выглядела озабоченной.

- Мне доложили, что Флоретт болен, - говорила по дороге Жанна-Антуанетта. – Ему нужен уход. Побудешь с ним какое-то время.

- Конечно! – не раздумывая, ответила Катя. – Но что с ним? Что-то серьёзное? Его опять пытали?

- Надеюсь, нет. Иначе рано или поздно он всё возьмёт на себя. Потому что пыток не выдерживает никто.

Катя в ужасе поглядела на госпожу.

- Он же не умрёт? – спросила так, словно от слов маркизы на самом деле зависело, будет жить Эркюль или нет.

Но Помпадур не стала ничего отвечать.

- Ты слышала про попытку поднять бунт у стен Консьержери? – вдруг спросила фаворитка короля после продолжительного молчания.

- Д-да, - неуверенно пролепетала горничная.

- Люди вышли на защиту Флоретта… Знать бы, кто подначивал толпу, - Жанна-Антуанетта говорила задумчиво, будто сама с собой.

И было не разобрать, довольна она этим событием или наоборот. Катя лишь пожала плечами.

- Может те, кого он лечил? – предположила она.

- Почему только сейчас? – резонно заметила мадам Помпадур.

Когда шли по коридору тюремного замка, Катерине казалось, что здесь сами стены издают глухие тяжёлые стоны, как измученные узники. А может это вздыхали люди, запертые внутри. Их разноголосые вздохи сливались в одни общий стон, который будто бы издавала тюрьма. Серые, мрачные краски, холодный плеск воды, подтачивающей Консьержери… Все чувства приходили в напряжение, стоило оказаться здесь.

Прекрасные гостьи этого страшного места ощутили учащённое сердцебиение. Сопровождавший их консьерж свернул не туда, где находилась камера Флоретта, а в другой коридор. Вскоре они оказались в небольшом помещении, походившем скорее на палату госпиталя. Воздух здесь был затхлый, пропитанный запахом крови и лекарств. По рыжим пятнам на полу становилась понятно, что здесь не один узник истекал кровью после пыток.

Несчастный Эркюль лежал на низкой кровати. На столе были разложены книги и лекарственные средства, стояла посуда. Катю поразила полная антисанитария. Разве можно здесь заниматься лечением? Наверняка по ночам тут бегают крысы!

Когда обе дамы вошли в комнату, сидевший за столом пожилой тюремный врач вскочил со своего места и раболепно поклонился.

- Здравствуйте, месье Леверье, - обратился к нему консьерж. – Как наш больной?

- Сегодня лучше, - проговорил старик. – Но всё также отказывается принимать лекарства.

Маркиза подошла к кушетке. Остановилась и какое-то время разглядывала Эркюля. Он спал или находился в беспамятстве. Намочив свой платок в стоявшей поблизости чаше с водой, Помпадур стала обтирать лицо узника. От прикосновения влажной прохладной ткани Флоретт глухо застонал и с трудом поднял веки. Сперва различил силуэт маркизы. А потом глазам своим не поверил, когда из-за её спины выглянула Катрин. Будто светлое видение в этом аду. Флоретт даже решил, что у него галлюцинации. Встретившись с девушкой взглядом, он попытался улыбнуться сухими обезвоженными губами. Они смотрели друг на друга, кажется, целую вечность. Он уже и мечтать не смел, что когда-нибудь снова увидит её.

- Толпа требовала, чтобы его вывели к ним, доказали, что он жив и здоров, - тихо сказал консьерж. – А он даже встать на ноги не способен. Я велел никого не трогать, дабы ещё большие беспорядки не спровоцировать.

- Вы его замучили, - всхлипнула Катя. – Убийцы! Что же это? Что теперь?

Она давилась слезами и ничего не понимала. Что с ним сделали?

Появление Катрин будто придало ему сил. Эркюль попытался приподняться, но не смог. Снова рухнул на кровать.

Катя повернулась к доктору.

- Скажите, что нужно делать. Как ему помочь?

- Нужно обрабатывать раны, давать лекарство, кормить и поить, - неторопливо принялся перечислять господин Леверье. - Но если раны ещё кое-как мне удается обработать, то с остальным беда. Он уверен, что моя цель - его отравить. Ничего из моих рук принимать не желает.

- Я могу сама готовить еду и лекарства, могу пробовать предназначенную для него воду. И ещё здесь нужно навести порядок.

Маркиза безмолвно наблюдала, приподняв в удивлении брови. Видно, не ждала от своей служанки подобной прыти. Катя же велела жандармам принести принадлежности для уборки и принялась драить комнату. Закончила уже затемно, и, став на стул, таки смогла добраться до узкого зарешёченного окна. Снаружи была ночь. Холодная осенняя ночь.

Тело Флоретта оказалось не настолько изувечено, как рисовала мрачная фантазия девушки. Увидев воочию средневековые пытки, она уверилась в том, что выжить после них практически невозможно. Но ожоги и раны начинали заживать. Слабость была скорее результатом лихорадки и того, что больной давно ничего не ел. Следуя указаниям тюремного лекаря, Катя обтирала Эркюля прохладной водой. Это помогало немного сбить жар. Кое-как, под увещевания, уговоры, обещания, что всё будет хорошо, она убеждала его принять лекарства и выпить немного бульона.

Доктор теперь мог не находиться здесь всё время, а приходить по мере необходимости. У него ведь были и другие пациенты. К тому же пытки узников проводились с пугающей регулярностью, а врачу следовало на них присутствовать.

Кате предоставили комнатёнку в той части замка, где располагались апартаменты консьержа. Но ходить туда было не с руки, и она постоянно оставалась рядом с больным.

Вскоре Флоретт заявил, что лечиться будет сам. Говорил девушке, что за лекарства и в каких пропорциях смешивать, принимал их только из её рук.

За несколько дней в таком режиме Флоретту стало заметно лучше, а вот Катя, из-за того, что мало отдыхала, совсем обессилила. Ей безумно хотелось спать. В общей сложности практически не спала она уже около трёх суток. А кроватей здесь, кроме одной, не было. И даже кресла не имелось. На стуле же сидеть было совсем невозможно. От этого у неё ныла спина. К тому же девушка постоянно зябла.

Вот и сейчас Флоретт спал, а Катя сидела и смотрела на него. Чувствуя, что сама проваливается в сон, она поднялась, подбросила в очаг поленьев, после чего подумала и аккуратно прилегла на кровать Флоретта с самого края, так, чтобы не потревожить больного. Повернулась спиной к нему и плотнее завернулись в свой палантин. Вскоре девушка согрелась и крепко заснула. А когда проснулась, рядом никого не было. Она лежала одна, заботливо укрытая покрывалом. Вставать не хотелось. Катя заметила его, сидящего за столом вполоборота к ней и читающего книгу. Уткнувшись носом в подушку, она вдохнула его запах. Решила ещё поспать. Но тут скрипнула дверь. Кряхтя, вошёл Леверье.

- О, месье Флоретт, вы уже встали. Гляжу, идёте на поправку, - старик подмигнул, окинув взглядом Катю. – Будь я моложе, тоже не устоял бы перед такой красавицей.

- Гм… Это моя жена, - бросил Эркюль, не поднимая взгляда от книги.

Леверье в удивлении вытаращил глаза.

- Эта малышка - ваша супруга? Я не знал!

- Да я и сам был поставлен перед фактом.

Катя думала, что то, как колотится от радости её сердце, слышно даже на том берегу Сены. Она довольно улыбнулась. И вскоре снова уснула.

Конечно, Флоретт не догадывался, что она всё слышала. А Кате его слова были как бальзам на душу. Она вдвое активнее принялась заботиться о докторе, хоть он и всячески упорствовал, заявляя, что почти здоров.

Половину следующего дня они провели в разговорах.

- Вы знаете, что люди в мою защиту вышли? Наверное, это их остановило, - сказал Эркюль, при этом «их» было произнесено с нажимом: - Иначе бы перешли к более жёстким пыткам. А теперь даже говорят о том, что отпустят. Не знаю, кому своим спасением обязан. Ясно же, что не сам народ к стенам Консьержери пришёл. Кто-то подбил. Но вот кто?

Катя молчала. Да и что она могла сказать? Что своим спасением он обязан ей? Что ради него она, можно сказать, поступила на службу к российским дипломатам и переспала с королем? Она, наоборот, молилась, чтобы он никогда не узнал обо всём этом.

- Чего уж теперь гадать? – отозвалась девушка. – Главное, что это помогло.

Эркюль вздохнул.

- Почему вы не хотели, чтобы вас лечил Леверье? – поинтересовалась Катрин. – Откуда эти мысли, будто вас хотели отравить?

- Им такой исход был бы удобен. Сказать бунтовщикам, что я признался в преступлениях и покончил собой. Тогда не пришлось бы ни перед кем оправдываться. И виновный вроде как понёс наказание.

Девушка изумлённо кивала. А ведь действительно всё логично!

– Вы бы вышли погулять, - вдруг предложил Флоретт. - Сидите тут со мной, как принцесса, заточённая в башне.

Катрин усмехнулась.

- Я в детстве всё время думала: зачем, собственно, драконы крадут принцесс, заточают в башнях и требуют выйти за них замуж? – произнесла она. - Это же разные виды и, извиняюсь, отверстия у них разные. Думала-думала да и спросила у мамы. Крику было! Долго выясняли, кто меня испортил. А вопрос тот до сих пор без ответа.

Катя рассказала реальную историю из своего детства. Эркюль засмеялся. Впервые за всё время их знакомства он смеялся. И её это настолько обрадовало, что она сама расхохоталась.

Всё утро доктор что-то смешивал в стеклянных сосудах и внимательно рассматривал жидкость на свет. Отвлекался только на то, чтобы перекинуться с ней парой слов. Катя сидела рядом на стуле и скучала. Ей хотелось больше его внимания.

- Драконы – это, конечно, чепуха. Сказки. А как вы относитесь к однополым отношениям? - от нечего делать спросила она.

В её мире эта тема как раз активно пропагандировалась. При чём именно в старой Европе, где они сейчас волею судеб и жили. Катя слышала, что родной брат прадеда нынешнего короля, Филипп Орлеанский, слыл мужеложцем. И даже герцог Бэкингем, якобы увивавшийся за королевой Анной Австрийской, ходил в фаворитах короля Якова. Значит, уже в те времена это не являлось чем-то из ряда вон выходящим.

- Никак, - совершенно не удивляясь и не оборачиваясь, произнес Эркюль. - Существует идеальная картина мира, в которой мужчина - вожак, добытчик, воин. А женщина - мать, хранительница домашнего очага, помощница мужа. Это единственно верно, природно, естественно. И как бы не пытались люди придумывать что-то новое, в итоге все возвращается на круги своя. Невозможно спорить с природой. Амазонки и им подобное не жизнеспособно. Мужчины, любящие друг друга, не выживут, как и женщины, отрицающие свою потребность в мужчинах.

Катерина заслушалась. Вот что ждёт в итоге всех этих трансгендеров - думала она. Удивительно, как просто сказал об этом человек, рождённый в восемнадцатом веке. Хотя чему удивляться? Люди и до нашей эры совершали научные открытия, писали трактаты. Просто основная масса - обыватели. И так всегда, в любом времени и в любой стране.

- Главная цель природы - рождение новой жизни, - продолжать излагать свои мысли Флоретт. - А проще говоря, дитя. Всегда и у всех. У людей, у животных. Всё, что не ведёт к деторождению, по определению мертво. Я имею в виду отношения в глобальном смысле. Отрицание того, что мужчине нужна женщина, а женщине мужчина - такая же глупость, как то, что Земля покоится на трёх слонах и черепахе, или на рогах священного быка.

Мда, с такими умозаключениями его в двадцать первом веке затравили бы, - подумала девушка. Может быть, даже лишили бы лицензии врача.

- А вот бывает ещё, когда мужчина думает, что он – женщина. Или наоборот, - принялась развивать тему Катя.

Эркюль, наконец, повернулся, посмотрел на неё, как на ребёнка.

- Когда я учился в медицинском университете, то бывал в общественном приюте для душевнобольных. Там всякие есть. Некоторые уверены, что они - собаки. Другие думают, что они мыши. Кто-то считает себя древнегреческим божеством. И что прикажете им в этой уверенности потакать? Нет, их пытаются лечить.

- Ну вот в природе же тоже бывает, когда животные самцы предпочитают друг друга, а не самку. Я видела. У собачек. Говорят, у обезьян такое встречается.

- Это слабые самцы, не способные завоевать благосклонность самки, не способные в драке за самку победить соперника. У таких просто нет выбора. Инстинкт размножения нужно хоть как-то реализовать. А то, что их семя падёт не в плодородную почву, уже не важно. Вообще мужчине с женщиной трудно. Да, не смейтесь. Особенно в юности. Мужчины они более простые. Им хочется всего и быстрее. А тут нужно что-то придумывать, быть осторожным, не говорить и не делать лишнего. Это не просто.

- Думаю, многие из любопытства пробуют отношения с партнёром своего пола, но чаще это результат развращенности что ли. Когда обычные отношения уже не возбуждают, - добавила девушка.

- Возможно. Почему вы вообще подняли эту тему? - спросил Эркюль.

- Да так, интересно было ваше мнение. Я иногда думаю: что если когда-нибудь люди станут создавать однополые семьи?

- Если даже так произойдёт, это всё равно закончится и всё вернётся к природному правильному мироустройству, - пожал плечами доктор. - Всегда так было и будет.

- По-вашему и женщина не способна быть равной мужчине или даже выше него? - полюбопытствовала Катя, заранее зная, что он ответит.

- Способна, пока не поймёт, что ей так некомфортно. Женщина должна быть под защитой мужчины. Если рядом нет того, кто защитит, то она сама берёт на себя эту роль. Но так не может длиться вечно. У женщины другое предназначение.

- Быть забавой для мужчины? - хмыкнула девушка.

- Я же уже сказал. Нет. Быть матерью. Вырастить жизнеспособное потомство.

- А если она не хочет?

- Она не может не хотеть. Её тело создано для этого, а подсознание к этому стремится. Не желает она производить на свет потомство только когда не может данную потребность по каким-то причинам реализовать.

- Как маркиза?

- Перестаньте. Это уже не...

- Не моё дело и меня не касается? – в голосе девушки сквозило раздражение.

Он промолчал.

- Из-за чего вы в день вашего отъезда поссорились с её сиятельством? - спросила тогда Катя, решив сменить тему.

Со многими его утверждениями она была полностью согласна, но в целом позиция, что без мужчины вообще никак и что он единственно важен, возмущала.

- Из-за Луизы, - нехотя ответил Эркюль. - Я настаивал, чтобы она отправила девочку домой. Ей не место в подобном заведении. А Жанна была не согласна.

- Но почему вы уехали?

- Она сказала, что если я считаю её пансион недостойным местом, то могу убираться на все четыре стороны. Вот я и убрался.

- Думаю, она не ожидала, что вы на самом деле покинете Олений парк.

- Конечно, не ожидала. Она была уверена, что её вознаграждение является для меня крепкой цепью.

Катя очень надеялась, что под вознаграждением он имел в виду деньги, а не любовные отношения.

Девушка с трепетом ждала ночи. Как поведёт себя Флоретт? Если сам он уже признал её своей будущей супругой, значит ли, что и спать они будут вместе? Однако выяснить это Катрин не удалось. После обеда за ней прислала Помпадур. Поскольку доктору стало значительно лучше, то теперь она нужна в пансионе. Катя была страшно раздосадована тем, что вынуждена снова расстаться с Эркюлем. Он ничего не говорил. Но всем своим видом демонстрировал то же самое. Девушке и попрощаться с ним толком не дали.

Прибыв в Олений парк уже затемно, Катя первым делом отправилась к Луизе, чтобы передать ей привет от месье Флоретта. Девочка радостно взвизгнула при виде Катрин и бросилась служанке на шею. Они проболтали несколько часов кряду. Уходила от Лулу Катя, уложив ту спать. Внизу в обеденной как раз пробило десять.

Горничная задумчиво брела мимо спален воспитанниц, размышляя о положении Эркюля и о том, что ждёт его дальше, когда впереди на стене мелькнул отблеск свечи. Кто-то свернул за поворот. Катю это насторожило. Она невольно вспомнила, как когда-то при подобных обстоятельствах увидела месье Флоретта. Девушка поспешила следом. Двери в апартаменты его величества были приоткрыты. Но Катя не слышала, чтобы король сегодня приезжал в пансион. Задув свечу, она вошла. Из кабинета разливалось слабое свечение, которое вскоре исчезло. Стоявшая раньше у стены небольшая инкрустированная тумба красного дерева была сдвинута, а на её месте в полу зиял проём. Девушка заглянула внутрь и увидела убегающие в темноту каменные ступени, по которым едва слышно шелестели чьи-то шаги.