Тайны Оленьего парка

Глава XII Будни служанки или «Тебе ещё повезло!»

В последующие дни Катя не видела его. Сама она чувствовала себя разбитой, больной, существующей на грани нервного истощения. Кухарка сказала, что месье Флоретт тоже, судя по виду, захворал. Ходит какой-то угрюмый, лицо серое.

- Что за хандра вас тут всех косит? – развела руками женщина.

Катя ничего не ответила. От одной мысли об Эркюле слёзы наворачивались на глаза. Вот и сейчас… Ноелла поглядела на неё внимательно, потом сочувствующе вздохнула.

- И знаешь, детка, что я тебе скажу. Относись ты ко всему легче. А то я вижу, что переживаешь. Он мужчина видный. Да и по статусу нам не ровня. Шевалье. Куда там тебе, прислуге, до него? А если из-за его величества мучаешься… Так его тоже можно понять. Такова наша женская участь – удовлетворение мужской похоти.

- Не понимаю, о чём вы, - пробормотала Катя.

Она не желала обсуждать свои чувства ни с кем.

- Всё ты понимаешь, - Ноелла, кряхтя, поставила на очаг мясной пирог, поворошила угли, выпрямилась и продолжила: - Ты хоть и молодая, красивая, а такая же раба, как и другие здесь. Для чего тебя ещё использовать, как ни для услады? Если даже аристократок эта судьба не обходит. Знаешь, сколько через это заведение прошло девушек из достаточно известных дворянских фамилий? Поверь, деточка, в поле трудиться гораздо хуже. Тебе ещё повезло, что сюда попала. Бога должна благодарить. А господ советую искренне любить и во всём слушаться.

Катю шокировали рассуждения кухарки. Все её существо восставало против этого. Разве можно так лояльно, с пониманием относиться к королю, считая его увлечение юными девушками невинным? Он насильник, извращенец! Как женщины могут настолько не уважать себя? Она осознавала, что Ноелла Пифо говорила сейчас, по сути, от лица всех женщин этого времени. Это их психология, внутренняя убеждённость. Они считают это нормальным и по-другому просто не умеют смотреть на вещи! Но самое страшное было то, что и она постепенно становится такой же. Она начинает приспосабливаться к прихотям его величества и оправдывает Флоретта…

Что касается доктора, теперь Катя поняла, что в принципе не может представлять для него никакого интереса. Раньше она думала о короле, что нормальный мужчина никогда не предпочтёт такой красавице, как мадам Помпадур, незрелую девицу. А Эркюль, в отличие от Людовика, и был нормальным мужчиной со здоровыми потребностями и адекватным отношением к женщинам. После того, как узнала правду, Катя больше не могла находиться в его обществе. Она чувствовала неловкость из-за того, что в принципе посмела на что-то рассчитывать. А ещё обиду и злость. Даже кататься верхом больше не возникало желания. Теперь единственная её отдушина - лошади - ассоциировалась с ним. Одна только мысль о верховой езде отныне вызывала досаду.

Вот всё и стало на свои места. Тягаться с маркизой ей не по силам. Девушка понимала, что она не конкурентка госпоже Помпадур. Да, Катерина красивее, моложе, свежее. На этом всё. Жанна-Антуанетта гораздо увереннее в себе, опытнее, харизматичнее. Маркиза излучала какую-то неуловимую ауру женственности. К тому же Катя и сама видела, что с тех пор, как вынуждена была стать любовницей короля, внешне она заметно поблекла. Людовик словно вытягивал из неё все жизненные силы. А она привыкала и постепенно перестала его призирать. Даже что-то хорошее в нём стала видеть. Удивительная вещь - человеческая психика. Ко всему привыкает и со всем смиряется.

Ещё девушку посетила мысль, что наверняка месье Флоретт теперь решит, будто она ненормальная, преследует его. Сначала пробралась к нему в постель, потом проникла в спальню его любовницы. А ведь, скорее всего, увидев её тогда в своей кровати, он сначала принял Катю за маркизу. Тоже стройная, светловолосая... В темноте легко было обознаться. Потому и не сразу вскочил, всматривался в неё. Ну и пусть думает что угодно. Пусть хоть сумасшедшей её считает. Она была намерена нещадно изгнать, вытравить из своей души эту привязанность.

А может быть, всё только к лучшему? Что если одержимость Эркюлем отвлекала её от главной цели пребывания здесь, а значит и от возвращения домой? Подобные размышления появились после того, как ей приснилась та странная девушка, увиденная в темноте возле лестницы, когда Катя упала со ступеней. Лицо её Катерина уже практически не помнила. Но была убеждена: живой ли человек, либо видение - это был некий знак, посланный именно ей. Следовало разобраться, зачем. Наверняка девушка как-то связана со странными исчезновениями воспитанниц. Быть может, она даже одна их этих несчастных. Катя столько времени потратила на увлечение доктором! А могла бы уже давно попытаться разобраться во всём происходящем! Эта идея воодушевила Катерину, подкошенную недавним открытием. Теперь доктор Флоретт был для неё табу. Но ведь в жизни всегда всё к лучшему! Чтобы отвлечься от постигшего её разочарования в первой любви, нужно чем-то заняться. И это что-то было поиском увиденной в кладовой незнакомки.

Но тотчас взяться за дело не получилось. Сначала испортил настроение месье Флоретт. Нежданно-негаданно появился в поле её зрения и, проходя мимо, замедлил шаг, словно собирался что-то сказать. Но потом передумал, и молча ушёл. Эта безмолвная встреча заставила Катю снова полдня думать о нём. А после обеда её пригласила к себе мадам де Помпадур. Даже она заметила произошедшие в Кате перемены. Та была словно нераскрывшийся, но уже завядший от нехватки воды цветочный бутон. Жанна-Антуанетта, конечно же, не могла знать, что живительной влагой были местный доктор и лошади. И что Катя разом лишилась всего.

- Почему больше не ездите верхом? – полюбопытствовала госпожа маркиза. - Конюх говорил, что вы давно не появлялись.

Вот как. Ей даже конюх отчитывался, когда она появлялась! Здесь что, все друг за другом следят?

- А я как раз собиралась подарить вам амазонку, - не увидев восторженной реакции, госпожа Помпадур на всякий случай уточнила: - Это платье для верховой езды.

- Я знаю, ваше сиятельство, спасибо, - сдержанно, даже скорее холодно произнесла горничная.

Надевать подаренную маркизой одежду она больше не станет. Противно. Ещё недавно Катя сочувствовала Помпадур, считая, что та любит короля, а он эту любовь совершенно не ценит. Но после увиденного поняла, что эти двое друг друга стоят. Любит ли маркиза Эркюля или просто спит с ним ради удовольствия?

- Помните, дитя моё, я обещала взять вас в свой штат? Я всегда держу слово. Пока у меня нет свободной вакансии. Но сегодня я предлагаю вам, Катрин, попробовать себя в роли моей субретки. Люси неважно себя чувствует. Замените её, съездите со мной по одному делу. Потом вернёмся обратно, не волнуйтесь.

Выехали ближе к вечеру. Катя как раз успела привести себя в порядок. Ей поездка в обществе маркизы казалась целым событием. Она ведь ещё ни разу нигде не бывала, кроме пансиона, рынка и реки. А тут визит в дворянский дом! Любопытно.

Однако Катерине ничего делать не нужно было. Пока ехали в карете, она просто слушала и отчасти поддерживала болтовню маркизы. А потом, когда вошли в помпезный особняк, расположенный почти в самом центре Парижа, госпожу Помпадур встретил некий пожилой господин.

- О, достопочтенная маркиза! Рад видеть вас у себя! – он поцеловал ей руки и увёл вглубь комнат.

Внутри дом был не менее великолепен. Богато украшенный лепниной и позолотой, искусственными цветами и Амурами, интерьер буквально кричал о том, что это один из богатейших особняков столицы. Что ж, стиль рококо разительно отличался от сдержанной красоты барокко.

Кате велено было ждать в небольшом помещении вроде кабинета. Девушка сначала просто сидела неподвижно. Но за целый час такого времяпрепровождения всё тело онемело. Она принялась расхаживать из стороны в сторону. Затем полистала несколько книг. На полках их было не меньше сотни. Катя выбрала первые попавшиеся. Ничего интересного.

Девушка уже начинала волноваться. На улице совсем стемнело. Уж не собирается ли мадам Помпадур здесь заночевать?

Горничная машинально взяла со стола и крутила в руках какой-то конверт, желая узнать имя хозяина дома, когда в помещении бесшумно возник некий юноша. На первый взгляд лет восемнадцати-двадцати. Появился он через окно, что было уже само по себе необычно.

- О-ла-ла! - любимое восторженное восклицание французов в его устах прозвучало особенно пикантно.

Парень явно был крайне удивлён, неожиданно наткнувшись на хорошенькую незнакомку. Судя по выражению лица, его эмоции отлично передало бы русское «обалдеть!», «круто!» или даже грубоватое «твою ж дивизию!».

- Приветствую, красотка, ты откуда здесь?

- Здравствуйте. Я... я жду господу де Помпадур.

- Так ты служанка? – глаза его сузились, как у игривого кота, и он мягко обошёл Катю вокруг.

Разглядывал.

- Да.

- А я прячусь от матушки. Она приехала меня навестить и допекает своей заботой, - он пренебрежительно цокнул языком, после чего добавил: - А ты симпатяга.

Юноша был довольно хорош собой. Очи порочные, почти чёрные, волосы тёмно русые, пышные, небрежно торчащие вихрами. Смотрел с интересом, даже с вызовом, но без насмешки.

- Знаешь, как звучит главное правило кошачьей охоты? – глаза его медленно скользили от Катиного лица к носочкам туфель, а затем снова к лицу.

Девушка сглотнула подступивший к горлу ком и отрицательно покачала головой, не понимая, к чему он клонит. Кажется, она всей кожей ощущала на себе этот его изучающий взгляд.

- «Любопытную мышку легче поймать», - изрёк юноша наставительно, подняв вверх указательный палец.

Она молчала, пытаясь сообразить, что же имеется в виду. Но незнакомец не собирался долго ходить вокруг, да около. Скривив губы в ухмылке, он вперился взглядом в её бюст.

- Покажи-ка грудки.

- Что? - не веря своим ушам, Катя сделала шаг назад и наткнулась на стол.

Дальше отступать было некуда. Девушка очень надеялась, что ослышалась.

- Говорю, покажи грудь. Ну ладно тебе, не ломайся.

Катерину передернуло от этих слов. Она не привыкла к подобному обращению.

- Нет.

- Чего? – а он, кажется, не привык к отказам. - Хочешь отведать плетей? Скажу, что ты вон то письмо украла.

Катя и забыла что в руках у неё конверт, надпись на котором она даже не успела прочесть. Стало совсем страшно. Она не помнила, чтобы её кто-нибудь когда-нибудь наказывал. Она боялась боли.

- А глазки забегали! Какие задорные, блестят озорно. Видно же, что не скромница.

- Но и не блудница, - заметила девушка.

- Да ну, иная блудница чище и порядочней монахини будет. По крайней мере, не лицемерит перед Богом и перед людьми.

Удивительные речи для такого повесы. Выглядел он уж точно как заправский гуляка и дамский угодник.

Эта угроза избить плетьми до того поразила Катю, что она разозлилась. Как же так можно? Ни с того ни с сего, на ровном месте угрожать подобными вещами? Почему здесь вот так запросто один человек может другого подвергнуть наказанию? Она ведь совершенно ничем не заслужила этого. Она даже не знает, чей это дом и кто сей юноша.

Девушка положила бумагу на место.

- К письму этому я не прикасалась, - твёрдо сказала она. – Получится ли у вас, месье, доказать обратное?

- Ух ты, какая дерзкая! Люблю таких!

- Тогда могли бы и представиться для начала. Я всё же девушка, а вы мужчина, - в голосе Кати послышались воспитательные нотки.

- Представляться служанке? – его брови взметнулись вверх. – Фи! Ты что, не знаешь, в чьём доме находишься? Моего папеньку знает каждая шавка в этом городе.

- Вы так непочтительно говорите о своём отце.

- Его удел – всеобщее преклонение. Моё уважение ему без надобности.

Молодой человек пожал плечами. Да уж, с родителями у него явно не сложились отношения. И воспитание оставляет желать лучшего. Хотя, будь она представительницей высшего сословия, наверняка и он держался бы совершенно иначе.

- А заинтересовать девушку своим умом и чувством юмора вы не пробовали? Или только плетьми угрожаете чуть что? – съязвила Катя.

Юноша нахмурился.

- Ты не забывайся, сучка, а то на самом деле плетей всыплю. Я не посмотрю, что ты служанка маркизы. Она не станет защищать воровку, тайно читающую чужие письма.

То, что составляло её обычную манеру общения с симпатичными парнями, - а именно кокетство, дерзость, ирония, - в нынешнем положении Катерины являлось непростительной вольностью. За подобное действительно могли высечь. У неё здесь не было прав, только обязанности. Об этом Катя ненадолго забыла, но этот великосветский бонвиван быстро напомнил девушке, где её место и как должно себя вести.

Вот уж неприятная ситуация. И зачем она вообще трогала эту бумагу? Что если он на самом деле решит её обвинить в чём-то? Позору не оберёшься. Впервые сопровождала госпожу и такого натворила. Её подставила и себя очернила. Конечно, маркиза будет недовольна. Тогда не видать ей места в штате. А вдруг мадам Помпадур её вообще теперь выгонит? Эта мысль больше всего пугала Катю. Куда она пойдёт? И если потеряет возможность находиться в особняке, то как перенесётся назад?

Взвесив все за и против, Катрин стала медленно, нерешительно расстёгивать платье. Юноша уставился на неё во все глаза. Избалованный наглец, сопляк, хамоватый барчук, вел себя с ней, как с какой-то потаскушкой. С ней, образованной девушкой, спортсменкой, которой восхищались, которая гордо отвергала красавцев куда достойнее него! Но тут она врала себе. Парень действительно внешне был очень неплох. Почему-то такое обращение её уже не шокировало. А забавляло. Словно игра. И, конечно, она будет продолжать эту игру. Точнее, ей придётся. Конноспортивная школа, лицей, университет, где она была всеми уважаемой и успешной, остались в прошлом, словно это было не с ней, а в далёком туманном сне, к которому нет возврата. Сейчас она стала прислугой, рабой, игрушкой для прихоти хозяев.

- Ух! Как мило! – весело прокомментировал он, когда его взору представился её бюст.

Быть может, парень и сам не ожидал от неё столь быстрой капитуляции. Совершенно бесстыдно помял рукой штаны в районе паха, будто что-то поправляя. Катя вспомнила, как давным-давно, в прошлой, нормальной жизни, читала, что в Средние века в Европе мужчины-дворяне могли овладеть любой прислужницей, и это не порицалось обществом. Сейчас уже не настолько дремучее время, но порядки, похоже, остались те же.

В подтверждение этого юноша бесцеремонно обхватил её грудь пятернёй, и ритмично сжал несколько раз, как если бы проверял на упругость теннисный мячик перед подачей.

- А что, если ваша матушка нас увидит? - попыталась отрезвить его Катя.

По затуманившемуся взгляду было понятно, что ему не терпелось взять её прямо здесь и сейчас.

- Это не твоя забота, просто будь послушной, - пробормотал молодой человек.

- Меня может позвать госпожа. Или сама прейдёт сюда.

Он запустил руку ей под платье. Катя всё-таки сбилась и замолчала. От стыда кровь горячей волной прилила к лицу, но убрать его руку она не посмела.

- Ну-ка присядь, - он легко подхватил её и усадил на край стола.

Что-то свалилось на ковёр, но молодой господин не придал этому значения, пытаясь расстегнуть собственные штаны.

- По-моему, кто-то идёт, - предупредила Катрин в надежде, что это вот-вот закончится.

Сейчас она по-настоящему осознала изменение своего социального положения. Не тогда, в постели короля. А именно сейчас. Но чувства безысходности не было. Ей хотелось жить, а для этого нужно было приспособиться к новому положению. Катя напоминала себе капризную избалованную болонку, которая волею судеб оказалась на помойке и для пропитания, забыв былые привычки, роется в объедках. Так и она сейчас думала только об одном - как ей существовать в этом мире.

Катерина бросила взгляд вниз и обнаружила показавшийся из складок одежды весьма внушительный детородный орган.

- В этом доме нет ни одной служанки, не испытавшей на себе его твёрдость, - подмигнул юноша.

Его явно заводила столь нарочитая грубость и вульгарность. Приходилось признать, что и её тоже. Потому что в следующий момент её захлестнула волна животного возбуждения. Несколько раз её тело дернулось, словно в судороге. Незнакомец впился поцелуем ей в шею. Теперь он откровенно наслаждался этой трепетной златокудрой прелестницей, вдыхая аромат её волос и кожи. Его руки, не стесняясь, хватали всё, что было не скрыто платьем. Казалось, весь остальной мир провалился куда-то, и оба остались один на один с наслаждением, растущим внутри каждого из них.

- Может, сбежим отсюда? – подняв голову от её груди, тяжело дыша, спросил он.

Катя неопределённо мотнула головой. Король так боится, чтобы его любовницами обладал кто-то ещё. Узнай он об этом, с ним, наверное, случилась бы истерика - злорадно подумала девушка. Мальчишка был её ровесником. Почему бы не узнать, каково это с таким вот юношей? Не вечно же ей терпеть Людовика. А Эркюль всё равно её не любит.

Думая об этом впоследствии, она допускала, что могла воспротивиться, потом нажаловаться маркизе, и пусть бы его мамаша выпорола своего распутного отпрыска. Но редко кто из нас поступает правильно под действием эмоций, особенно страха и растерянности. Да и парень Кате всё же приглянулся. А потом взяло верх желание отомстить королю и любопытство. Ей даже нравилась эта внутренняя борьба с самой собой, битва между гордостью и похотью.

Юноша снова поцеловал Катерину в шею и прижал послушное, нежное тело к себе так крепко, что чресла его уперлись ей в живот. Девушка покорно подалась ему навстречу. Будь что будет.

- Хм… смазливая, - раздался совсем рядом низкий и суровый женский голос, от чего оба вздрогнула. – Хороший выбор, сынок. Надеюсь, ты был аккуратен и не забрюхател её.

Облегчение пришло вместе с жутким конфузом. А на следующий день стыд этот стал просто невыносимым. Чего она добилась? По правде сказать, ничего. Лишь хуже сделала. Особой разницы между поцелуями его величества и этого юноши Катя не почувствовала. Достаточно было доктору Флоретту пройти мимо, как она испытывала гораздо больше ярких эмоций, чем от лобзаний с другими мужчинами. Только вот за связь с королём Катя никогда не испытывала угрызений совести. Там она была не виновата и ничего не могла изменить. А здесь поддалась глупому порыву. Неужели и она, как большинство придворных дам, становится шлюхой, готовой сношаться с кем ни попадя? Чувство гадливости по отношению к самой себе только усиливал приснившийся ей той же ночью сон, будто ею пытается овладеть какое-то уродливое существо – то ли дракон, то ли кентавр. При чём вместо морды у существа было лицо Людовика XV, а голос этого юноши, дворянского сынка, чьё имя она так и не узнала.

Как Катерина не старалась отогнать мысли о месье Флоретте, они упорно крутились в голове. Эркюль, быть может, вообще никогда ею не заинтересуется. Что же ей теперь всю жизнь хранить эту ненужную ему верность? Попытки оправдать себя не помогали усмирить муки совести. Она мало того, что чуть не отдалась незнакомому мальчишке прямо на столе, не снимая одежды, так ещё и удовольствие при этом испытала.