Сын Люцифера

День 19-й ГЕНИЙ

И настал девятнадцатый день.

И сказал Люциферу Его Сын:

— Я начинаю разочаровываться в людях.

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Нет. Ты просто начинаешь узнавать их лучше, со всеми их достоинствами и недостатками. И это знание человеку поначалу трудно вместить.

Удар был настолько сильным, что Кубрин на какое-то время даже потерял сознание. Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на траве. Гигантская, упавшая на него сверху ветка валялась рядом. Кубрин осторожно потрогал руками голову. Крови не было. Зато была огромная шишка. Огромная-преогромная! С апельсин. Кубрин с некоторой опаской и каким-то болезненным недоумением долго ее ощупывал, словно не в состоянии будучи никак поверить в ее реальность.

Это же просто бред какой-то! Приехал на шашлыки, сел на травку под дерево, а на него сверху ветка свалилась! Как будто специально его ждала. Причем не ветка, а целая ветища! Бревно целое. Вон какая дура!

Он опять перевел взгляд на лежащую рядом чудовищных размеров сосновую ветку. Зрелище действительно было впечатляющее.

Невероятно! Как я жив-то остался!? Приехал, блядь, на шашлычки!.. На природу. В кои-то веки. Охуеть можно! В пизду такую природу!! Сидел бы себе сейчас дома, без всяких, блядь, шишек, пиво пил. Нет!!.. «Поехали!.. поехали!.. Свежий воздух!..» Нна ххуй мне всё это надо!!

Кубрин, наверное, долго ещё сидел бы и матерился, держась за голову, но в этот момент из-за поворота медленно, переваливаясь на ухабах, выехали две легковушки. Подъехали к Кубрину и остановились. В первой сидел Валька Бобров, а во второй Андрюха Решетников. Оба, естественно, с женами.

— Привет, а Наташка где? — сразу же поинтересовался Валька, вылезая из машины и потягиваясь.

— А!.. Приболела чего-то там! — махнул рукой Кубрин. — Простудилась…

— Как же она тебя одного-то отпустила? — кокетливо засмеялась Зиночка, жена Боброва, и игриво стрельнула глазками. — Не боится?

— Доверяет, значит! — сразу же включилась в игру и андрюхина Капа. Капитолина Евграфовна Решетникова, в девичестве Варивашен.

(«Это у вас в семье что, наследственное?» — как-то под пьяную руку поинтересовался у нее Кубрин. — «Что наследственное?» — не поняла сначала она. — «Детей такими именами называть? “Евграф Варивашен”!.. Звучит!»

Капа смертельно обиделась и долго дулась. Андрюха их даже специально потом мирил.)

— И правильно делает. Колян у нас кремень! — охотно подхватил Андрюха. — Слушай, а где дрова? — вдруг встрепенулся он, зорко оглядываясь по сторонам. — Кремень? Мы же договорились?

— Вот, — Кубрин угрюмо кивнул на валявшуюся под деревом рядом с ним ветку.

— Что «вот»? — непонимающе уставился на него Андрюха. Все остальные тоже вопросительно посмотрели на Кубрина.

— Вот эта самая ветка мне только что на голову свалилась. Незадолго перед вашим приездом. Я вообще только что очнулся. А до этого под деревом на траве валялся. Без сознания!

— Да ты гонишь, что ли? — все недоверчиво смотрели на Кубрина.

— Иди пощупай, — Кубрин приглашающе похлопал легонько себя по голове. — Иди-иди! Шишка, блин, с яйцо… Куриное, — добавил он, видя промелькнувшие тут же на губах дам легкие полуулыбки.

— Башка-то не болит? — грубовато-сочувственно поинтересовался Андрюха и, уперев руки в бока, перегнулся корпусом слегка назад, тоже потягиваясь и разминая затёкшее тело.

— Да нет, вроде… — неуверенно ответил Кубрин, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова, кажется, слава богу, действительно не болела. И главное, не тошнило.

Значит, сотрясения хоть нет, — с облегчением подумал Кубрин. Он читал где-то, что при сотрясении мозга обычно всегда тошнит. — И на том спасибо!

— Ладно, айда тогда за дровами! — решительно скомандовал Валька и сплюнул. — Чего время зря терять?

Дальше все пошло своим чередом. Костер, шашлык-машлык, пиво-водка… Пили, впрочем, относительно немного, за рулем же все… А Кубрин, так и вообще почти не пил. И боялся (ну на фиг! а вдруг все-таки сотрясение? тогда спиртного-то нельзя!..), да и просто чего-то не хотелось. Ветка эта проклятая!.. Кубрин нашел ее взглядом и злобно выругался сквозь зубы. Черти бы ее побрали! Вот только сотрясения мне и не хватало! Руки-ноги ломал, вот только сотрясения мозга еще никогда не было… «Будет!» Ддьявол!!

Вернувшись домой, Кубрин первым делом подошел к зеркалу. Да нет, так не видно, конечно, ничего! А то ему уж показалось, что его шишка всем вокруг видна. Действительно с апельсин размером. Как в мультфильме «Том и Джери». Ну, тогда еще ладно. Холодное, может, чего-нибудь к ней приложить?.. Хотя, чего теперь-то? Раньше надо было. Сразу после удара. А теперь бесполезно. Ладно, пёс с ней! Сама через пару дней пройдет.

Примерно через неделю Кубрин обнаружил, что с ним что-то происходит. Что-то было не так. Мир вокруг изменился. Поглупел. Причем весь! Целиком. Весь разом!

Жена, друзья, сослуживцы… книги, СМИ… Словно он попал в какую-то Страну Дураков, и дураки были теперь повсюду. Везде. Даже лиса Алиса и кот Базилио, которые, по всей видимости, его сюда каким-то волшебным образом и затащили, — и те исчезли! Привели и бросили. Испарились!! Сейчас бы он даже им бы был бы рад! И с радостью бы отдал им все свои золотые, лишь бы они его отсюда вывели. Спасли! Но их, увы, не было. Они куда-то бесследно сгинули. Соскочили с концами.

Они-то сгинули, а дураки остались. И спасения от них не было.

Он даже читать теперь не мог. О телевизоре же и говорить было нечего. Кубрину вообще теперь диким казалось, как он мог его раньше смотреть?! И, помнится, ему ведь там даже кое-что нравилось! Что там может «нравиться»? Серость, примитивизм, бесталанность… Вульгарность и пошлость! Отсутствие вкуса и хотя бы элементарного воспитания. Глупые люди, произносящие с умным видом глупые слова. Телевидение это наше!.. Кинцо…

Да, но с другой-то стороны, — вдруг подумал Кубрин, — а на Западе что? То же ведь самое. Фильмы эти голливудские… Это же вообще мрак беспросветный! Дебилизм. Причем, если у нас многие проблемы имеют в основе своей чисто технический характер: отсутствие финансирования, недостаток профессионализма и т. п., то у них-то с этим в принципе всё в порядке.

И у них ведь, заметьте, телевидение и кинематограф — это просто бизнес. И раз этот бизнес существует и даже процветает, значит, его продукция пользуется спросом. И раз Голливуд снимает идиотские фильмы, значит, именно такие фильмы общество и требует. Значит, именно это и есть его уровень. Уровень современного общества. Комиксы и боевики. И претензии надо предъявлять не к Голливуду, а к обществу в целом. Вот такое вот оно, оказывается. Глупое и примитивное. Пошлое!

Кубрин неожиданно вспомнил, как Пугачева спела на своем недавнем юбилейном концерте — чуть ли даже не в Кремлевском дворце! — какие-то совершенно немыслимые по своей вульгарности и дурному вкусу куплеты. Про руку из унитаза (!), которая протягивает ей розы. Такие вот, мол, у нее вездесущие и назойливые поклонницы. Достали! Пошла она, дескать, пардон, в туалет, по нужде, только было заперлась в кабинке, как из унитаза… Ну, в общем, кошмар и тихий ужас.

И как весь зал, стоя, ей аплодировал. Мужчины в строгих, дорогих костюмах; дамы в мехах и бриллиантах. Весь наш доморощенный бомонд, словом. Расписался! Отметился.

«Я такой же (такая же)!.. Мне это нравится! Этот сортирный юмор. Это мне близко!.. Это я только прикидываюсь таким вальяжным, воспитанным и рафинированным, на умные концерты с умным видом хожу, а на самом-то деле!.. И-го-го!..»

На самом-то деле, «Леди Диана» — это у мадам просто псевдоним такой красивый, погремуха по жизни, а по паспорту-то она — Дунька Толстопятая из Тетюш. И как ею была, так ею в душе и осталась. Несмотря на все свои шиншиллы и брюлики. Прошу любить и жаловать! Да-с..

Кубрин вдруг с неприятным удивлением припомнил, что он и сам, глядя по телевизору, смеялся. Вместе с женой, кстати. Что им это тоже тогда казалось забавным. А чего тут забавного? Это же ужасно, а не забавно! Говорить можно, конечно, о чем угодно, на любые темы, запретов морально-эстетических тут никаких нет и быть не может! достаточно вспомнить, к примеру, того же Баркова; главное — КАК говорить! Вот в чем штука! Вот что принципиально. И на опасные темы говорить опасно вовсе не потому, что они сами по себе какие-то там запретные; а просто потому, что это очень сложно. Очень легко тут скатиться в пошлость, в вульгарность, в обычную похабщину. Один неверный шаг, просто неудачно выбранное слово — и!.. Соблюсти меру! Пройти по грани! Это требует огромного таланта, вкуса и безошибочного чувства такта. Даже у Пушкина и Баркова не всегда получалось. Чего уж об остальных-то говорить! Особенно современных наших пиитах. Куплетистах-затейниках.

Так что, уважаемая Алла Борисовна!.. «женщина, которая поет». Никакая Вы давно уже не «женщина». А обычная баба. Голосистая, пошлая и вульгарная. Типа базарной торговки. Только…

Э-э-э!.. — неожиданно опомнился Кубрин. — О чем это я?! Чего это я на бедную Аллу Борисовну напал? И что я к ней вообще прицепился? Господи боже мой! Что у меня вообще за мысли такие!? Чужие какие-то. Не мои совсем! Голливуд… Пугачева… современное общество… Раньше мне такое вообще в голову никогда не приходило! Ну, поют себе люди и поют. Музычка играет… концерт… весело… А тут!.. Господи! Да что это со мной такое творится-то?!!

Кубрин чувствовал себя, как вундеркинд в какой-то школе-интернате для умственно отсталых детей. Все вокруг чем-то занимаются, в какие-то свои дурацкие игры играют, живут, в общем, своей обычной дурацкой жизнью. Но что там, скажите на милость, нормальному-то ребенку делать?! А уж тем более вундеркинду? Во что играть? И самое главное, с кем?!

Мир вокруг словно поблек. Выцвел. Потускнел. Потерял разом всё свое очарование. Читать нечего, смотреть нечего, общаться не с кем. Тоска и скука. Причем какие-то совсем уж унылые и беспросветные. Расчитывать было не на что. Не надеяться же, в самом деле, что все вокруг вдруг разом резко поумнеют? Кубрикову вспомнился брантовский «Корабль дураков»: «Одно тебе, дурак, лекарство — / Колпак! Носи и благодарствуй». Нет, короче, от глупости никакого лекарства. Хотя, есть! Мне же, вот, веткой по башке шибануло!.. Вот и всем бы так. Да… Смешно. Очень смешно. Так смешно, что плакать хочется. Точнее, выть. Волком. Как оборотень на Луну. Я и есть оборотень. Внешне-то человек, а внутри… Кто я теперь на самом-то деле? Что не человек, это уж точно. По крайней мере, не обычный человек. Выродок. Монстр! «Не обычный» — это урод. Как ни крути. Нелюдь!

Все вокруг люди, а я нелюдь. И все вокруг это уже чувствуют. Нюхом. Нутром! С друзьями какие-то странные нотки в отношениях стали проскальзывать, с женой… Хотя, какие они мне теперь «друзья»?! Что у меня может быть с ними общего? Ничего! Я будто с другой планеты прилетел. Инопланетянин какой-то. Как мы с ними раньше общались? О чем говорили? Вообще не представляю!

Н-да… Чёрт! Чёрт!! Чьёрт! побьери! Но вот же — смешно? Это глупое мироновское «чьёрт побьери» из «Бриллиантовой руки»? Значит, хоть что-то все же нравится? Хоть фильмы какие-то?.. книги?.. Хоть что-то осталось?!..

Ну, что-то… Что-то, может, и осталось, но это «что-то» так ничтожно мало…

Короче, что делать!!?? Не хочу быть умным!!! Не хочу — у — у — у!.. Сделайте меня снова дураком! Как раньше. Ну, не дураком, а просто обычным человеком. Как все. На хуй мне этот ум нужен? Что мне с ним делать? Прока от него все равно, как от козла молока. Один только вред. Горе! Как у Чацкого. Который, впрочем, сам, как я теперь понимаю, также особым умом не отличался. Но вообще-то положение у нас с ним абсолютно схожее. Полностью. Ты всех умнее, но толку тебе от этого решительно никакого. Ровным счетом. И вообще глупо быть таким умным.

Это мне теперь тоже стало совершенно ясно, — подумал Кубрин. — То-то я всё время раньше удивлялся, чего это «умники» все обычно такие бедные и несчастные! Нет, правда. Ну, бедные, по крайней мере. Теперь, когда я и сам стал тоже шибко умный, всё сразу стало понятно. Разъяснилось!

Ум хорош лишь для простых задач. С четко определенными условиями. Теоремку, там, доказать, открытие в физике-химии сделать. Но в реальной жизни, в сверхсложных системах, каковым, в частности, является человеческое общество, он практически бесполезен. Всего не просчитаешь! Так что особого успеха с его помощью уж точно не добьешься и карьеру себе не сделаешь. Для этого совсем другие качества нужны.

Сверхсложные системы ведь тем и характерны, что последствия воздействий в них не просчитываются в принципе. Т. е. во что превратится входной сигнал, что именно получится на выходе, повышение или увольнение, заранее предсказать невозможно. От слишком многих факторов тут всё зависит. Например, поругается начальник с утра с женой или нет?

Так что, будь ты хоть семи пядей во лбу, хоть десяти… Хоть одиннадцати, как я теперь. Результат один. Может, разве что, при тысяче?.. Или, там, при миллионе? Да и то вряд ли.

Не говоря уж о том, что при тысячах-то-миллионах это уж совсем не человек будет. А какой-то просто кошмар ходячий. (От меня-то уж все шарахаются!) И у него уже совсем другие, новые проблемы возникнут. Появятся. Смена интересов, приоритетов, новая шкала ценностей и пр. и пр. Ему, наверное, всё вообще по хую будет. Всё мирское. Все эти успехи и карьеры. Мышиная возня вся эта. О нем мир, скорее всего, просто вообще никогда не узнает. Он пройдет по жизни незамеченным. Их интересы с миром не пересекутся. Ну, какие, в самом деле, могут быть «общие интересы» у человека с мышами?

Короче, замкнутый круг. Сначала нет возможности, а потом — уже желания. Кидняк голимый. Как обычно.

Слава богу, что у меня хоть желания-то пока еще есть! Деньги, положение, то-сё… Хотя, впрочем…

Кубрин невольно призадумался. А надо мне всё это? Хм!.. По крайней мере… твердой уверенности… А чего мне вообще надо? Н-да… Хороший вопрос. Действительно?.. Чего мне от всей этой колонии простейших надо?.. Да ни хуя мне, от них не надо!! Мне вообще теперь ничего не надо! Так… разве что… самую малость.

Хлебников, Велимир… Надо же! Помню еще, оказывается. «Надо же» не в смысле «надо», а…

Нет, подожди! Стишки, это, конечно, хорошо, но о чем-то я важном думал… А! ну да… чего мне теперь надо и чего не надо. И пришел к выводу, что ни черта мне теперь не надо. По хую мне всё!! До пизды! «Я свобо-оден!..» Как в песне поется. А почему, собственно? Почему не надо-то? Ну, поумнел я, ну, и что? У меня что, и чувства тоже изменились? «Поумнели?» Мироощущение? Хм!.. Мироощущение, пожалуй что, и правда изменилось. Все желания ведь так или иначе с людьми связаны. Как-то им понравиться, попонтоваться, произвести на них впечатление… Н-да… «Впечатление», блядь, произвести… На кого??!! На эту жрущую и размножающуюся протоплазму?!

Кубрин поморщился. Нельзя так о людях думать! Нехорошо это. Неправильно. «Неправильно»… А что правильно?! Что — «правильно»??!! «Что правильно»… Что правильно, только бог знает. Если он, конечно, есть. Черт! Лучше бы уж посильнее меня тогда по кумполу шандарахнуло! Глядишь, тоже богом бы стал. Или психом. Что почти одно и то же. Витал бы себе сейчас в нирване, в облаках, и в рот оно всё ебись! Все эти земные проблемы. По хую!!

А то остался какой-то серединкой-наполовинкой. Между небом и землей болтаться. Как воздушный змей. Как!.. В проруби. Ни то, ни сё. Ни мясо, ни рыба. Ни богу свечка, ни черту кочерга. Крыльев нет, но летать могу. Парить, блядь. Планировать. Как белка-летяга. Гений, блядь, видите ли! Что это вообще такое? А?.. «Гений»?.. Что это за зверь? Очень умный человек, что ли?.. Умный-то умный, но всё же не настолько еще, чтобы всё на хуй послать. Достаточно умный, чтобы мучиться, но недостаточно, чтобы что-нибудь сделать и изменить. Не бог и даже не титан. А всего лишь человек. Ничто человеческое которому не чуждо. В этом-то вся проблема.

Господи! Ну почему именно мне эта ветка на голову свалилась? Ну почему??!! Чем я Тебя, о Боже, разгневал и провинил? И что у меня теперь за мысли такие идиотские!.. Гениальные.

На следующий день Кубрину на глаза попался том Чижевского. Сколько лет валялся на полке, Кубрин в него даже и не заглядывал никогда, а тут вдруг заинтересовался. Как будто под руку кто толкнул. Бес. Он открыл книгу, полистал…

Собственно, теорию Чижевского о наличии четкой взаимосвязи, корреляции между пиками солнечной и человеческой, социальной активности он знал и раньше. Автор, конечно, совершенно гигантскую работу проделал. Удивительную! Таблицы, графики, статистический материал огромный… Всё это, конечно, впечатляло. Но всё это Кубрин уже видел и раньше. Он небрежно просматривал таблицы, мельком сравнивал графики. Да!.. Очень интересно… Несомненная корреляция! Несомненная!.. Четко выраженная взаимосвязь. А впрочем, чему тут удивляться? Солнце — наше светило, ближайшая звезда — естественно, все процессы, там происходящие, и на земную жизнь влияют. И на человека в том числе. К примеру, на его психику, настроение, на его мозговую деятельность. Естественно, взаимосвязь. Чего тут странного? Было бы, скорее, удивительно, если бы этой взаимосвязи не существовало! А так… — это нормально.

Эй! Постойте, постойте-ка!.. А это еще что такое? Почему этот график?.. Ну-ка, ну-ка?.. и этот тоже… Что за черт? Что это значит?

Кубрин быстро пробежал глазами текст. Так… Так. Ага! Вот!

«… Хотя сам факт наличия корреляции был очевиден и никаких сомнений не вызывал, тем не менее в ряде случаев оказывалось, что графики смещены относительно друг друга “не в ту сторону”, что пик активности человеческой деятельности несколько опережал соответствующий пик солнечной активности. Обычно на год-два. Что по логике вещей было абсолютно невозможно. Поскольку получалось, что следствие таким образом предшествует причине. Этот удивительный факт Чижевский объяснить так и не смог…»

Гм!.. И вправду забавно… Нет, действительно, как такое может быть? Кубрин еще раз бегло полистал книгу. Да… Да… Связь несомненна… И тем не менее… Гм!.. Странно… Очень странно… Весьма!..

Неожиданно вспыхнувшая в мозгу догадка была настолько невероятна и ошеломляюща, что Кубрин даже зажмурился на секунду.

Вот чёрт! Да ну, бред!.. Хотя… Хотя!.. А чего бред-то? Обычная научная гипотеза… легко проверяемая, кстати… Вот сейчас и проверим. Заодно. Какой-такой я гений…

Кубрин быстро включил комп и вошел в Сеть. Ага… Ага… Какие у нас там подходящие события за последние годы были?.. А, ну вот, Кампучия, например… полпотовцы, красные кхмеры. Так… нашли… «Казнены свыше миллиона человек…» В каком году это было?.. Так… А с Солнцем что тогда происходило? А?.. Где это у нас?.. А, ну здесь, наверное… Да, точно. Так… смотрим… смотрим… Есть! Всё точно. Разница один год. Как положено. Как доктор прописал. Ну, дела-а!.. Вот тебе и… Мать моя женщина! Да я правда гений. В натуре. Сто пудов!

Кубрин откинулся в кресле и крутанулся в нем пару раз. Он испытывал какое-то странное и незнакомое прежде чувство. Возбуждение, что ли… В общем, чувство человека, только что сделавшего открытие. Все-таки в положении гения были и свои приятные стороны.

Впрочем, эйфория его длилась недолго. Кубрин как-то особенно ясно и отчетливо осознал внезапно, кем он теперь стал. Что такое на самом деле гений. Что удел его отныне — одиночество, одиночество и еще раз одиночество! Он чужой среди людей. Эта мысль вдруг пронзила его и предстала перед ним во всей своей ужасающей наготе и безысходности. Очевидности! Она не оставляла места ни для надежд, ни для сомнений. Это было ему отныне абсолютно ясно.

То решение, которое он сейчас с такой легкостью нашел, обычному человеку в голову придти просто не могло. В принципе! Человеческий мозг просто по-другому устроен. Чтобы предположить то, что предположил он, надо было взглянуть на задачу под совершенно другим углом. Полностью абстрагироваться от ситуации. Выйти за рамки человеческой логики, человеческой психики. Обычный человек этого бы никогда не сумел. А вот он, Кубрин, сумел! Смог!!

Он смог догадаться о возможности наличия обратной связи. Допустить ее, саму эту возможность. Предположить, что, быть может, не только солнечная активность стимулирует активность человеческую, но и, наоборот, активность человеческая тоже стимулирует активность солнечную. Появление на Солнце пятен и пр. А почему бы и нет? Социальные катастрофы, гибель людей… Возможно, при смерти людей выделяется какое-то излучение, энергия, которая инициирует процессы на Солнце. А те, в свою очередь, еще больше усиливают активность социальную. А значит, новые жертвы, новые выбросы, порции излучения смерти — новые всплески солнечной активности. И т. д. Змея кусает себя за хвост! Классический процесс с обратной связью. Как, скажем, при спекулятивном росте цен на фондовом рынке. На те же акции. Рост цен стимулирует спрос, а тот в свою очередь, стимулирует новый виток роста цен.

Кубрину вдруг вспомнилась Библия. «И ввергнут их в печь огненную…» «В печь огненную…» В ад! «Печь огненную». Может, Солнце — это и есть ад? «Печь огненная»? А излучение смерти — это просто грешные души, которые туда после смерти отправляются? Попадают. При особенно больших партиях, поступлениях, в аду происходят какие-то процессы, ад, образно говоря, торжествует — и это отражается на Земле. Ну, в общем, люди это чувствуют, становятся нервные, возбудимые, что, в свою очередь, ведет к новым социальным конфликтам, войнам, революциям, к новым жертвам, новым грешным душам и, соответственно, к новому торжеству ада.

Кубрин усмехнулся про себя. Хм!.. Библия библией, но теперь, по крайней мере, ясно, почему не существует сверхцивилизаций. Основной парадокс то ли космологии, то ли ксенологии! Что такое «ксенология»?.. А!.. не важно! да какая разница?! Не о том я думаю. А о чем я думал?.. А, ну да, о сверхцивилизациях. Черт!! Каким-то я рассеянным становлюсь!.. Да, так что там со сверхцивилизациями? Сверхцивилизации… Сверхцивилизации… А!! Почему не существует сверхцивилизаций!? Если космос практически бесконечен, то в нем должно существовать бесчисленное множество сверхцивилизаций, опередивших нас на миллионы лет развития, которые должны были нас уже давным-давно обнаружить. Ну, или, во всяком случае, мы должны были наблюдать следы их деятельности. Однако на практике, как известно, ничего подобного не происходит. Такое впечатление, что никаких сверхцивилизаций не существует вообще. Почему?

Что ж, теперь ясно, почему. Развитие, прогресс неизбежно сопровождаются ростом населения, а значит, и ростом смертности, ростом интенсивности потока излучения смерти. Которое инициирует всё большую активность ближайшего светила, ближайшей звезды, местного Солнца. В конечном итоге на Солнце происходит гигантская вспышка, которая полностью стерилизует планету. Конец. Апокалипсис. Цивилизация гибнет, и всё начинается сначала. «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет». Да, моря действительно уже не будет. Моря и океаны испарятся практически мгновенно.

Причем, поскольку цивилизация в этот момент еще недостаточно развита, чтобы как-то защищаться от подобного рода катаклизмов, то механизм этот имеет поистине универсальный характер и действует безотказно. Бороться с ним невозможно в принципе.

Ну, вот, я его понял. Ну, и что? Во-первых, всё равно никто не поверит, всё это ведь всего лишь гипотеза, к тому же практически непроверяемая; а во-вторых, даже бы если вдруг и поверили. И что теперь делать? Остановить прогресс? Ограничить во всем мире рождаемость-смертность? «Запретить» войны и конфликты? Бред! Короче, сама природа цивилизации обрекает ее на гибель. Вероятно, сверхцивилизации природе не нужны.

Каламбурчик! Точнее, оговорочка, и очень характерная. Слово «природа»: в обоих своих значениях оно противостоит цивилизации. Даже внутренняя природа ее самой. Ладно, надо, кстати, посмотреть, как вело себя Солнце последние годы. Усиливается ли его активность с течением времени? По мере роста интенсивности потока излучения смерти. Кажется, усиливается… Что-то я об этом слышал или читал. А!.. усиливается, не усиливается!.. Один хуй. Мне-то что? Я все равно до этого наверняка не доживу. До всеобщей стерилизации. Не завтра же оно взорвется, солнышко наше! Время еще есть. Пара тысяч лет как минимум. Так что пока: живи и грейся! А потом!.. А потом — суп с котом! И пироги с котятами. «А потом да а потом — суп с котом и хуй со ртом!»

Да гори оно всё огнём!! Ясным пламенем. Всеочищающим и всепоглощающим! Оно и сгорит. Аминь.

Ночью Кубрину приснился совершенно невероятный сон. Будто сидит он в одной комнате с каким-то странным человеком — элегантным, изящным мужчиной лет сорока — и ведут они между собой нечто вроде диспута. Точнее, мужчина что-то ему, Кубрину, объясняет и втолковывает, а он его внимательно слушает и пытается возражать. В общем, о чем-то они там спорят.

Кубрин попытался припомнить детали спора и, к своему удивлению, обнаружил вдруг, что он помнит всё совершенно отчетливо и ясно, слово в слово. Будто это и не сон вовсе был, а самая настоящая явь. Словно всё это наяву с ним происходило. Стоило ему чуть сосредоточиться, — и практически все детали и подробности сна, все слова и реплики спора мгновенно всплыли в его памяти.

Он прикрыл глаза и будто снова сразу оказался в той комнате, перенесся туда; словно наяву услышал опять чуть хрипловатый, негромкий, равнодушно-снисходительно— ленивый голос своего ночного собеседника. Голос человека, абсолютно уверенного в себе, всё знающего и всё понимающего и словно прожившего на Земле уже не одну тысячу лет. Кубрин даже поёжился невольно при этом воспоминании, и ему как-то не по себе стало. Как если бы повеяло вдруг на него ледяным дыханием какой-то мрачной неведомой бездны.

— А!.. вот наконец-то и Вы, Николай Борисович! — вновь раздалось у него в ушах. Это было первое, что он тогда, во сне, услышал.

— Где я? — Кубрина будто опять с головой захлестнуло то чувство глубокого удивления и даже какого-то испуга, которое он в тот момент испытал.

— Во сне, — любезно пояснил ему его собеседник. — Вы спите и видите сон.

— Сон? — Кубрин с изумлением озирался по сторонам. Смотреть, впрочем, было особенно не на что. Комната как комната. Ничего примечательного. Да и вообще всё вокруг как-то расплывалось; дрожало, мерцало и дразнило; было каким-то туманным и размытым. Марево какое-то. По-настоящему отчетливо виден был только его собеседник. Вот он-то был действительно реальным. И слова он говорил реальные. Самые что ни на есть.

— Ну и как Вам в новом качестве?.. Нравится? — словно бы вновь услышал Кубрин.

— О чем Вы? В каком еще новом качестве? — с изумлением уставился Кубрин на сидящего напротив мужчину.

— Ну, гения! — засмеялся тот. — Вы же у нас теперь гений! Нравится Вам быть гением?

Кубрин некоторое время молча смотрел на своего собеседника, не в силах вымолвить ни слова.

— Послушайте!.. — наконец с усилием выдавил он из себя.

— Да-да! — понимающе усмехнулся в ответ мужчина и кивнул головой. — Вы абсолютно правы. Ветки на голову просто так никому не падают. Да ещё и так удачно.

— Так это?.. — Кубрин даже рот от удивления открыл. Мужчина, не отвечая, всё с той же насмешливой полуулыбкой лишь молча на него поглядывал.

— Кто Вы? — внутренне обмирая от какого-то суеверного ужаса, тихо спросил Кубрин. (Он и сейчас вздрогнул, вспомнив то своё ночное чувство.)

— Инопланетянин! — весело откликнулся его собеседник. — Гуманоид! Сверхразум. Ах, ну да! Вы же знаете теперь, что никаких инопланетян не существует. Никаких сверхразумов и сверхцивилизаций! Солнечная вспышка и!.. Готово дело! Глобальная стерилизация планеты. Просто и эффективно, не правда ли? — мужчина снова засмеялся, глядя на Кубрина в упор. Глаза его, однако, при этом не смеялись. Они смотрели на Кубрина пристально, холодно и изучающе, как на какой-то новый, интересный экземпляр своей неведомой коллекции.

(Причем здесь «коллекция»? — помнится, тогда, во сне, в растерянности подумал Кубрин, недоумевая, почему именно это слово всплыло вдруг внезапно у него в памяти. — Какая еще «коллекция»? Коллекция чего?.. Или кого?)

— Да, так насчет солнечной активности, — оборвав внезапно, как обрезав, свой смех, продолжал между тем мужчина. — Возможно, завтра-послезавтра на Солнце будет чудовищная вспышка. Самая сильная, наверное, за всю историю наблюдений, — он замолчал, выжидающе глядя на Кубрина.

— А я здесь причем? — ничего не понимая, после паузы автоматически пожал плечами тот. — Подождите, подождите! — опомнился вдруг он. — А Вы откуда знаете? Что на Солнце завтра вспышка будет?

— Я сказал: ВОЗМОЖНО, будет, — спокойно поправил Кубрина его невероятный собеседник.

— Ну и что? Что значит «возможно»? — Кубрин по-прежнему ничего не понимал. Странный какой-то разговор. Дикий совершенно! Как будто с Господом Богом. «Завтра на Солнце, ВОЗМОЖНО, будет вспышка»! Ну и что? Что на это вообще отвечать прикажете? И как реагировать? — А!.. Так об этом объявляли, наверное?!.. — с запоздалым облегчением сообразил наконец он.

— Нет, — все так же спокойно возразил Кубрину мужчина. — Никто об этом нигде не объявлял. Об этом вообще пока никто не знает.

— Так откуда же тогда Вы знаете?! — Кубрин, несмотря ни на что, ощутил поднимающееся в душе раздражение. Что это, в самом деле, такое?! Издеваются над ним, что ли?

— Да уж знаю! — на губах мужчины снова заиграла ироническая усмешка. — Что-то для гения Вы не слишком сообразительны. Ладно, впрочем, — погасил он тут же свою усмешечку. — Перейдемте-ка лучше к делу! Вы ведь знакомы с неравновесной термодинамикой? Хотя бы в общих чертах? — мужчина вопросительно посмотрел на Кубрина.

— С чем-с чем? — даже растерялся на мгновенье Кубрин, настолько неожиданным был переход.

— Ну, флуктуации, точки бифуркации… — подбодрил его мужчина. — Вспоминайте, вспоминайте! «Когда система, эволюционируя, достигает точки бифуркации, детерминистическое описание становится непригодным. Флуктуация вынуждает систему выбрать ту ветвь, по которой будет происходить дальнейшая эволюция системы. Переход через бифуркацию — такой же случайный процесс, как бросание монеты», — менторским тоном, будто читая лекцию в университете, процитировал он. — Ну, припомнили?

— Погодите, погодите! — с трудом стал соображать Кубрин. — Точки бифуркации — это критические точки, что ли? Когда сколь угодно малое воздействие может привести к принципиально новому поведению всей системы? В частности, к катастрофе. Цистерна с капающей сверху водой, стоящая на наклонной платформе. Последняя капля опрокидывает цистерну. Бабочка, пролетевшая на границе области зарождения тайфуна и вызвавшая смерч где-нибудь в Калифорнии. Вы об этом?

— Ну, вот видите! — широко улыбнулся мужчина и поощрительно покивал головой. — Вот Вы и вспомнили! «Усиление микроскопической флуктуации, происшедшей в "нужный момент", приводит к преимущественному выбору системой одного пути развития из ряда априори одинаково возможных».

— Ладно, положим, — Кубрин все еще не понимал ровным счетом ничего. — И что? Причем здесь Солнце?

— Завтра как раз «нужный момент», — ласково пояснил ему мужчина. — Критическая точка. Точка бифуркации. Когда микроскопическое воздействие может вызвать или не вызвать катастрофу.

— И что!!?? — чуть не закричал Кубрин. — Причем здесь я?! Для чего Вы мне всё это рассказываете? Чего Вы от меня вообще хотите?! Можете Вы в конце концов внятно мне объяснить?!!

— Ну Вы же сами всё вчера уже сообразили! — укоризненно покачал головой мужчина. — Ну, Николай Борисович? Как же так?.. Ну, вспомнили?.. Грешные души… Излучение смерти… Ну?..

— Постойте, постойте! — потер лоб Кубрин. — Ну, да… Излучение смерти… Вы что, хотите сказать?..

— Да-да-да, Николай Борисович! — мягко подтвердил Кубрину его собеседник. — Именно! Именно так. Лишняя жизнь или смерть завтра может решить всё. Будет на Солнце вспышка или нет. А вспышка — это тысячи и тысячи новых смертей. Магнитные бури, всякие хронические больные, чутко на них реагирующие, и пр. и пр. Да Вы и сами всё это прекрасно знаете.

— Ну, хорошо, хорошо! — попытался сосредоточиться Кубрин. — Положим, я всё понял. От меня-то Вам что надо!? Зачем Вы мне всё это всё-таки рассказываете?

— Как зачем? — совершенно натурально удивился мужчина. — Разве Вы не хотите спасти тысячи ни в чем не повинных людей? Сохранить им жизнь. Стать героем! Завтра Вам представится такая возможность. Правда, тайным героем, тайным… — уточнил он и опять усмехнулся, проницательно глядя на Кубрина. — Никто об этом никогда не узнает. Но какая в конце концов разница? Вы же не для славы это сделаете.

— Что я сделаю? — с еле сдерживаемым бешенством прошипел Кубрин. — Можете Вы мне сказать наконец толком, что Вы от меня хотите? А?.. В конце-то концов?

— Хорошо! — сугубо деловым тоном заговорил мужчина и шевельнулся в своем кресле. — Я предлагаю Вам завтра стать спасителем человечества. Героем. Спасти для начала одного человека. Ребенка. Оплатить ему операцию. 15 тысяч долларов. Это сохранит ему жизнь. А возможно, заодно и жизни многих тысяч других людей. Поскольку, возможно, предотвратит вспышку на Солнце. Микроскопическая флуктуация, происшедшая в «нужный момент», — оба слова «возможно» собеседник Кубрина в своей речи явно намеренно выделил. Произнес оба раза с чуть большим нажимом и ударением.

— Вы это что, серьезно? — в величайшем изумлении уставился на своего визави Кубрин. Он всего ожидал, но только не этого! — Вы хотите сказать, что я, ради каких-то солнечных пятен, должен потратить все свои деньги?! Неизвестно зачем и на кого? И неизвестно еще, что из всего этого получится! Вы же сами говорите все время: «возможно!.. возможно!..». Значит, никаких гарантий нет и быть не может, и Вы это прекрасно знаете. Да и вообще!! — в полном смятении и растерянности закричал он. — Даже причем здесь это?! Что вообще за бред!! Что за чушь! Гарантии, не гарантии!.. Да не собираюсь я свои деньги тратить! И с чего я вообще должен Вам верить? Кто Вы??!! Что это всё вообще за комедия?! Всё это мне только снится!

— Николай Борисович! — сказал мужчина и встал. Кубрин машинально последовал его примеру. — Завтра в газете Вы найдете объявление: «Помогите!! Срочно требуются деньги на операцию ребенку!». Это и есть тот самый человек, которому надо помочь. Этот больной ребёнок. Вам решать. Всего хорошего.

— А… — начал было Кубрин — и проснулся.

Да, на этом самом дурацком «А…» я и проснулся, — поморщился Кубрин. — Герой и гений. Два «Г». «Г» в квадрате. В проруби, бля! Спаситель человечества от солнечных пятен… Герой, ага!.. Да только не моего романа!!.. Ну, и бред! Приснится же вообще такое!

Кубрин, кряхтя, встал с постели, повертел затекшей шеей и пошел в ванную. Умывшись и приняв душ, он сел завтракать. О своем сне он старался не думать и не вспоминать и всячески гнал его из памяти. Всеми силами! Но это плохо получалось. Тот упорно, снова и снова, лез ему в голову. Как тот самый знаменитый розовый слон, о котором ни в коем случае нельзя думать. Наконец Кубрин сдался и с какой-то удивившей его самого злобой принялся размышлять.

Ну, хорошо! Что мы имеем? Мне приснилась какая-то хуйня! Привиделась, блядь! Которая просто ни в какие ворота не лезет!! Бред какой-то! Ахинея!! Так почему меня всё это так волнует? А? Ну, приснилась и приснилась.

Потому что никакая это не ахинея, — тут же ответил он сам себе. — И я это прекрасно знаю. Слишком для ахинеи было всё связно и логично. «Неравновесная термодинамика»!.. Твою мать! Да я слов-то таких не знаю! Или все-таки знаю?.. Что-то мы там, действительно, в университете изучали такое… Были какие-то лекции… Не помню я уже, конечно же, ничего, но что значит: не помню? Кажется только, что не помню, а на самом-то деле!.. В подсознании…

Так значит, я сам мог себе всё напридумывать. Про все эти вселенские катаклизмы. Начитался вчера Чижевского, перевозбудился, вот и!.. Подсознание со мной злую шутку и сыграло, — он остановился, перевел дух и с тоской посмотрел по сторонам, будто ожидая помощи. Дальше думать не хотелось. — Да, а ребенок? — наконец нехотя признал он. — Объявление в газете? Если это мой собственный личный бред, не в меру разыгравшееся воображение, то никакого объявления, естественно, там нет и быть не может. Если только не вообразить, что помимо этой ёбаной гениальности, я обладаю теперь еще и даром предвидения. Могу, блядь, трепетной рукой приподымать завесу будущего. Угадывать объявления в газетах. Прямо, блядь, Кассандр какой-то, в натуре! — он невесело усмехнулся. — Ёб твою мать! Ебать мой хуй! Ну почему это всё именно со мной происходит??!! Миллионы же людей живут своей нормальной, растительной жизнью, и никаких им снов вещих не снится! Никакие монстры им во сне не являются. Никаких веток на голову не падает, — Кубрин тяжело вздохнул и опять с тоской обвел глазами кухню. — Одному мне всегда так везет. Ну, и что теперь делать? А? Объявление искать?.. На хуй оно мне нужно!! Если оно есть, конечно, — тут же поспешно поправился он. — Нет же там наверняка никакого объявления! Это же всё мои собственные фантазии и сказки! — Кубрин встал и, тяжело ступая, бесцельно подошел к окну. Посмотрел в окно, потом подошел к холодильнику и, сам не зная зачем, открыл его. Постоял, глядя внутрь, перед ним некоторое время, захлопнул и снова сел. — Ну, что, что??! Читать газету или нет?.. Не буду! — решил он.

— Всё, я убегаю! — быстро затараторила жена, вихрем влетая в этот момент на кухню. — Обед на плите. Газета вот, — она кинула на стол газету. — Всё, пока!

Жена исчезла, а Кубрин остался сидеть, тупо глядя на лежащую перед ним газету. Потом обреченно вздохнул, протянул руку и придвинул ее к себе. То, что объявление там будет, он уже практически не сомневался. Да, вот оно. «Помогите!! Срочно требуются деньги на операцию ребенку!» Слово в слово, как этот… из сна и говорил. Кто он, кстати? Демон, что ли? Или наоборот, архангел какой-нибудь?

Да-а… На архангела-то он не больно похож… — вяло усмехнулся Кубрин, вспомнив сардоническую ухмылочку своего ночного гостя. — Хотя пёс их знает, архангелов этих! Какие они в жизни. В миру и в быту. Может, вот такие вот канальские рожи у них как раз и есть. Добрых людей смущающие и каких-то совершенно немыслимых добрых дел от них требующие. Демон-то от меня бы добрых дел-то, наверное, никаких требовать не стал. На хуй ему это надо! Чтобы я спасал кого-то. Ему наоборот, наверное, по кайфу, что парочка-другая миллионов дебилов в результате солнечной вспышки кони двинут. И к нему в лапы, в ад прямиком отправятся. На солнышке жариться. Греться, блядь.

Хорошо с демонами дело иметь. Удобно. Полное взаимопонимание. Потому что я и сам такой же демон! — вдруг пришло ему в голову. — Дьявольского во мне гораздо больше, чем божественного. Злого, чем доброго. Поэтому с ангелами мне и в лом общаться. С чертями проще. Легче общий язык находить. «Ребенка? Какого еще ребенка? Рехнулся?.. Всех не переспасаешь! Тоже мне, спаситель нашелся!.. Христосик. О себе лучше думай!» Во! Всё просто и понятно. Доходчиво. Э-хе-хе!.. — Кубрин сморщился и почесал пальцем голову. — Надо же! Ангела или демона сподобился чуть ли не наяву, воочию увидеть и лицезреть и даже не удивляюсь почти. Н-да… Так чего ж все-таки делать-то? Звонить-не звонить?..

Но он уже знал, что позвонит. Всё с той же кислой миной на лице он нехотя набрал указанный в газете номер.

— Алло! — сразу же ответил взволнованный женский голос.

— Э-э!.. Здравствуйте!.. — промямлил Кубрин не зная, что, собственно, говорить и зачем он вообще позвонил. — Я по объявлению. (Ну, и кретин! — с досадой подумал он. — «Я по объявлению!» «Это вы магнитофон продаете?» Идиот!)

— Да, я слушаю!! — закричала женщина, и Кубрин даже отшатнулся, таким отчаянием и одновременно безумной надеждой плеснуло на него из трубки. — Вы можете помочь!!!???

Кубрин швырнул трубку и некоторое время неподвижно сидел, тяжело дыша и с ужасом глядя на телефон, как будто ожидая, что из него вот-вот опять раздастся этот ввинчивающийся в душу и рвущий на части сердце женский голос.

Какой кошмар! — обхватил он руками голову. — На хуй я позвонил!?

Кубрин чувствовал себя так, будто его теперь, после звонка, связали с той женщиной какие-то невидимые нити. Узы. Словно он теперь уже и не посторонний, будто он тоже теперь несет ответственность, становится виноватым в смерти ее ребенка. Мог спасти — и не спас!

Да не дам я денег!! — опомнился вдруг он. — Не дам, не дам и не дам! Пусть еще хоть сто ребенков сдохнет! Да хоть тыща!! Хоть миллион. Завтра же новых нарожают. Новых уродом. Этих, как их там… из мультфильма… пельменей… Бивисов и Бадхидов. Поколение «Пепси», в общем. Орущие-сосущие.

А что до вспышек этих долбаных!.. Да пусть хоть всё тут взорвется!! Хоть весь свет! Мне-то что? Меньше народу — больше кислороду! Моя хата с краю, я ничего не знаю. Наше вам с кисточкой! Сочувствие? — пожалуйста. Жалость? — тоже бога ради. А вот денежки — извините! Аттанде-с! У меня и свои ребенки есть. Не говоря уж о жене. Им тоже пить-кушать надо. Да-с. Так что — большой привет!

Кубрин решительно встал и, не глядя больше на телефон, посвистывая, вышел из кухни.

Уже ближе к вечеру на работу Кубрину позвонила перепуганная насмерть жена.

— Мама только что с дачи звонила! У Сашеньки сильнейший приступ астмы!! — кричала она, рыдая, в трубку. — А с больницей связаться невозможно! Какая-то там невиданная магнитная буря. Связи нет. Всё отказало. Она умрёт!!! Умрёт!!!!! Ты меня слышишь??!! Слышишь???!!!

— Слышу… слышу… слышу… — механически, с монотонностью заезженной пластинки, тупо повторял и повторял в ответ Кубрин, глядя прямо перед собой пустым и ничего не выражающим взглядом и не в силах никак остановиться, — слышу… слышу… слышу… слышу… слышу…

__________

И сошел к Нему с неба Ангел сильный, имеющий власть великую, облеченный облаком; над головою его была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные.

И сказал Ему Ангел:

— Если Ты хочешь людям добра — устрани из мира зло.

Он же сказал ему в ответ:

— Если не будет в мире зла, как же смогут люди различать добро и зло? Они снова превратятся в безропотных и бессловесных домашних животных. В Адаму и Еву.

Потом сказал Ангел:

— Нельзя строить правду на лжи и добро на зле. Скажи людям, кто Ты. Открой им, что Ты Сын Врага, Сын Сатаны.

Он сказал ему:

— Какая разница, кто Я и чей Я сын? Написано: «По делам их узнаете вы их». Мои дела сами скажут за Меня.

И опять сказал Ангел:

— Написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». Поклонись Богу, и Он простит Тебя.

Тогда Он в весьма сильном гневе говорит ему в ответ:

— Написано также: «И рабы Его будут служить Ему». Отойди от Меня, раб божий, и предоставь Мне идти Моим путем. Путем свободного человека.