Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

Глава 22

Сяо Тай открыла глаза, просыпаясь как обычно — одним толчком, сбрасывая с себя сонную дремоту и заторможенность. Она зевнула и осмотрелась.

— Доброе утро, госпожа. — почтительно сказала Минмин: — пора вставать. Прошу прощения.

— Не за что просить прощения. Ты молодец. — сказала Сяо Тай, протирая глаза и скидывая с себя одеяло: — просила разбудить пораньше, ты и разбудила. Вообще удивительно, у тебя что, часы внутри встроены, как ты все время вовремя просыпаешься?

— Всегда так было, госпожа, — отвечает Минмин, помогая ей надеть халат: — с самого раннего детства я всегда с утра вставала пораньше. Зато вечером меня быстро в сон клонит.

— Ясно. Ты у нас жаворонок, — зевает Сяо Тай: — а я вот терпеть не могу рано вставать, но надо. Повар вообще раньше всех встает, но умный повар — с вечера себе заготовки делает, чтобы с утра не носиться по кухне как курица с отрубленной головой.

— Ну так у нас все готово со вчерашнего. Только кашу сварить, да чай поставить. — говорит Минмин. Манера Седьмой Сестры варить чай в одном котле сразу на всех, — местных просто шокирует, непривычные они. Тут чай — это дело интимное и высококультурное, но Сяо Тай решительно намерена ниспровергать и расширять, а потому и чай заваривают на всех сразу, а чтобы не выплеснули на землю — добавляют тростникового сахара и молока для питательности. Так вот и возник «чай Седьмой Сестры», похожий на монгольский «сай» — такой горячий напиток с молоком, сахаром, солью и чуточкой масла. Конечно же настоящие гурманы и ценители чая как традиции — тут же заклеймили бы эту Сяо Тай как богохульницу и еретичку, а то, чего доброго, и чайными принадлежностями до смерти забили… однако же большинство из добрых молодцов-удальцов с Горы Тянь Ша не были чайными снобами или гурманами и ценителями. Большинство из них вообще раньше крестьянами были и горячему сладкому напитку, поддерживающему силы и утоляющему жажду и голод сразу — были только рады. Так что Сяо Тай вздохнула с облегчением, убедившись, что никто с ней за варку чая в общем котле драться насмерть не будет.

— Ну вот и пошли. — говорит Сяо Тай, вдевает ноги в свои мягкие, войлочные тапочки с кожаной подошвой и спешит к умывальнику. Солнце едва-едва встает над вершинками деревьев, ранее утро. Она ополаскивает лицо, остро жалеет об отсутствии зубной пасты, чистит зубы кончиком разжеванной, размочаленной веточки можжевельника. Во рту становится свежо, будто елочной хвои наелась. Рядом так же быстро ополаскивается и Гу Тин, с утра неразговорчивая, вот уж кто не жаворонок, страдает от ранних подъемов, но не жалуется. Вообще эта худенькая девчонка оказалась на редкость крепким орешком, оно и понятно — полгода в бамбуковой клетке не всякий осилит, там и покрепче люди умирали просто от отсутствия перспектив. Так что эта Гу Тин сейчас каждый рассвет встречает как благословение и правильно делает.

— Доброе утро, госпожа Седьмая. — кланяется она, как только смывает воду с лица и видит Сяо Тай: — хорошего вам дня.

— Доброе, доброе. — кивает Сяо Тай: — как спалось?

— Спасибо за беспокойство, госпожа Седьмая. Спалось очень хорошо. — отвечает Гу Тин, она вытирает лицо полотенцем и пристраивается к Минмин. Все вместе они идут на кухню. По утрам уже прохладно и от дыхания идет легкий пар. Сяо Тай ежится от холода и думает о том, что работа на кухне — это работа с огнем, на кухне всегда тепло. И это хорошо, на кухне не замерзнешь. Кроме того… она добавляет золотистой Ци в укрепление кожи и ей сразу же становится тепло.

Порог кухни она перешагивает первой. Минмин тут же бросается зажигать светильники, Гу Тин — садится у первого очага, складывая дрова и щепки для растопки. Сяо Тай еще раз зевает и быстро осматривает вчерашние заготовки. Булочки есть, вода в котлы набрана, крупа отсортирована и промыта, осталось только сварить кашу. И чай. Но те, кто думают, что после выдачи завтрака повара отдыхают — очень сильно ошибаются. С самого утра вся жизнь кухни подчинена одной задаче — обед. Сяо Тай прямо-таки настояла на том, чтобы ватаги обедали в одном месте и если «Мангровые Змеи» не могут есть рядом с «Барсами», то пусть едят в разное время и все. Черт с ним с завтраком и ужином, ужин и вовсе можно врагу отдать, на ужин ватаги могли разбирать свою еду и остатки после обеда и разбредаться по своим кострам, но обед — это дело святое. По многим причинам, первое — это дисциплина. Раз в день каждый из добрых молодцев-удальцов должен был поднять свою задницу и явится под светлые очи Седьмой Сестры. Что именно он делает в остальное время — спит, стоит на голове, прыгает по веткам вместе с обезьянами — Седьмую не волновало. Вторая причина — экономия. Если давать ватагам просто набирать пищу из общего котла для своих — неминуемо будут брать с запасом, будут оставаться объедки. Если же есть прямо в столовой — то больше чем в состоянии съесть прямо за столом с собой не унесешь. И третья причина, по которой она лоббировала такое положение дел — это лояльность. Недаром у янычар полковник звался «башар», что означало — ковш. Тот самый ковш, которым накладывают еду. Те, у кого нет семьи, у кого нет родных и близких — для них семьей стали их братья по оружию, товарищи по ватаге, такие же как они сорви-головы, добры молодцы-удальцы с Горы Тянь Ша. Однако в семье должны быть не только братья. И не только отец, строгий и справедливый. В семье должна быть и мать. Та, кто кормит и утешает, заботиться и всегда поможет — где добрым словом, а где и делом.

Вот потому Сяо Тай не просто выдавала еду на столы или ватаги — она сама лично стояла за столом выдачи, над котлом с мясной похлебкой или сытной кашей, сама лично накладывала еду в подставляемые чаши, не терпела тех, кто встревает вне очереди, навела порядок в обеденном хаосе. Самое главное — она была прямо тут. Накладывала еду каждому, шутила с ними, запоминала всех и каждого, иногда больно била черпаком по пальцам, словом — стала привычной. В отличие от остальных Старших Братьев, членов Совета Братства, она всегда была рядом, всегда готова выслушать и помочь, наложить дополнительную порцию еды или даже выловить в похлебке особо крупный кусок мяса, как особую почесть. Каждый разбойник в Летнем Лагере знал Седьмую Сестру, и хотя были те, кто ее открыто недолюбливал, но это было скорее исключение. Вроде того же Толстого Мо. Кстати, о Толстом Мо…

— Гу Тин! — повышает голос Сяо Тай: — ты не передумала? Может все-таки давай я вместо тебя, а?

— Никак нет, госпожа Седьмая, — качает головой Гу Тин, поднимаясь с колен от зажжённого очага: — не подобает вам руки марать о такого ублюдка. Я сама эту кашу заварила, сама все доведу до конца.

— Да он же тебя раз в десять больше. Весовые категории у вас не просто разные, но даже противоположные. А ты еще толком от голодания не оправилась, тебе отъедаться месяца два нужно. — говорит Сяо Тай, упирая руки в бока. Из-за прошлого раза, когда она в колодки попала — Гу Тин пошла на открытый конфликт с Толстым Мо и теперь у этих двух не было иного выхода, кроме как решить свои противоречия в поединке. Нет, конечно, была там возможность с извинениями и коленопреклонением, но Толстый Мо на это не пошел бы, а уж Гу Тин — тем более. Она Толстяка Мо ненавидела со всем пылом души и если бы ей на пару минут дать силу Третьего Брата, то разорвала бы его на части словно плюшевую игрушку. Однако Гу Тин — это не Чжан Хэй и в поединке она могла рассчитывать только на себя и свои не такие уж большие силы. Это у Сяо Тай есть ее Сфера Ци и пилюли, которые гарантируют восстановление Ци до прежнего уровня. Она могла бы Толстяка Мо наизнанку вывернуть, все же тот был просто разбойником, пусть и очень большим. Пусть у Сяо Тай и не были развиты навыки фехтования, но они ей и не нужны. Человек внутри ее Сферы Ци находился под ее контролем, она могла раздавить его простым усилием, направив всю мощь энергии Ци в одно место… но это, пожалуй, было бы оверкилл, слишком затратно и не нужно. Для того, чтобы человек умер, достаточно лопнуть ему одну артерию в голове. Слишком медленно? Если нужен мгновенный результат, то достаточно провести небольшой разрез. В истории медицины одной из позорных и страшных страниц была лоботомия, операция, когда перерезались проводящие пути между зонами ассоциативного логического выбора решения и эмоциональными центрами, вследствие чего такой человек становился неспособным к самостоятельному принятию решений и превращался в безвольное, несамостоятельное существо, склонное к «вегетативному» существованию. Если попросту, то человек становился овощем. В ее прошлом мире было достаточно ввести специальный инструмент глубоко в нос и ударом молотка произвести иссечение нейронных связей… а ей не требовалось даже этого. В сфере досягаемости своей Ци она могла произвести такое иссечение простым взмахом руки. Да, в отношении человека со своей собственной, развитой системой циркуляции Ци такое бы не получилось, но вот таких вот как Толстяк Мо она могла пачками спать укладывать, даже не вспотев. Все-таки страшная штука эта Ци.

— Я… справлюсь, госпожа Седьмая… — тихо, но решительно говорит Гу Тин и Сяо Тай решает отстать от человека со своими благими намерениями. Может ей вот как раз нужно со своими страхами лицом к лицу встретиться и раз и навсегда либо преодолеть их, либо… либо нет.

— Ну смотри, — говорит она: — имей в виду, что если этот Толстяк что-то с тобой сделает, то ему не жить потом. Уж я позабочусь.

— Вы слишком добры ко мне, госпожа, — склоняет голову Гу Тин, выкладывая на стол мешочки со специями и тубус с чайными листьями: — уж не знаю, чем я это заслужила, но я буду помнить доброту госпожи Седьмой до самой своей смерти.

— Вот и постарайся, чтобы это печальное событие не завтра произошло. — ворчит Сяо Тай себе под нос. Дверь открывается и в кухню заваливается заспанный Чжи Вэй, за ним команда «Эр» — трое поварят.

— Опаздываете! — бросает им Минмин и Чжи Вэй тут же давится своим зевком и принимается оправдываться, дескать он-то вовремя встал, но эти копуши… а госпожа Седьмая ясно дала понять, что грязнуль на кухне не потерпит, вот и пришлось ждать пока они умоются, а они после вчерашнего такие грязные были, что…

Минмин прерывает его и тут же оправляет промывать крупу чистой водой и уже потом ставить кашу. Команду «Эр» отправляет в погреб за мясом, вчера брат Чжан приволок тушу оленя, так что сегодня на обед будет мясная похлебка, но тушу надо достать и разделать. Приходят ходоки из «Мангровых Змей», они нарвали дикого лука, принесли целую корзину. Сяо Тай хвалит их главного, жутко продувного на вид, худого парнишку, того самого, которого Третий Брат назвал Никто Не. На самом деле его звать Ли Хуэй, он из южан, а на север попал вместе с торговым караваном, семьи своей не знает, всю жизнь скитался, пробавляясь случайными заработками и мелкими кражами и вот теперь с ватагой «Мангровых», сперва помощником, потом рядовым бойцом, а затем, благодаря природной сметке и сообразительности — стал во главе. И сейчас он улыбается и кивает, говорит, что для него честь помочь Седьмой Сестре, а если что, то Толстяка Мо они подрежут, никто и не узнает. Драку затеют и сухожилие ему резанут, комар носу не подточит, вы только скажите, Седьмая, тем более что Толстый Мо в прошлый раз «Мангровым» уже дорогу перешел, так сказать на карандаше до первого косяка. Жизнь в ватагах простая, если кто совсем уж начинает людей вокруг бесить и раздражать — всякое с ним может случится и не обязательно на судебном поединке. Судебный поединок — это типа дуэли между благородными господами, да когда вопрос принципиальный, чтобы все знали. Ну а если вопрос попроще, то тут и вовсе не обязательно вызов бросать, все-таки все вместе живем, так сказать единым коллективом. Если вот прямо костью в глотке всем встать — то своя собственная ватага может во сне удавить. Или шило в почку воткнуть. Так что уж кто-кто, а главари ватаг тут быстро понимали куда ветер дует и почем и на месте Толстяка Мо, он, Ли Хуэй — давно бы мириться к Седьмой Сестре на коленках приполз. И в первую очередь — у Гу Тин прощения попросил.

Сяо Тай даже призадумалась на минутку. Почему бы и нет — думала она, если Толстяка перед поединком с Гу Тин слегка… подправят. Ножичком по сухожилию и все, задача Гу Тин намного упростится. А с другой стороны — нужно же доверять людям, если Гу Тин уверена, что справится — значит справится. Так что, спасибо, «Мангровым Змеям» за предложение, очень приятно что такие вот бравые и на все готовые удалые молодцы на их стороне, может пригодиться. Но пока — сами. Ли Хуэй кивает и говорит, что у Толстяка Мо застарелая травма плеча и с правой стороны он неуверенно руку выносит, а еще что у него дыхалка слабая, помашет руками едва и все — запыхается. Так что Гу Тин нужно просто быстро двигаться, а когда тот выдохнется и устанет — перерезать ему глотку как свинье. Они, «Мангровые Змеи», как один на нее поставили, да. И вовсе не потому, что там ставка восемь к одному, а потому, что «Мангровые» — они за правду. И благородство. И все такое.

Сяо Тай кивает, соглашается и выпроваживает «Мангровых» с кухни, нечего тут шастать. Принесли дикий лук — и молодцы, ступайте, ждите завтрака, а нам еще обед готовить. Ли Хуэй и его ребята уходят, о чем-то весело галдя по дороге, видимо обсуждая шансы Гу Тин в поединке. Сяо Тай только головой качает, ну как дети малые, честное слово. С другой стороны, не так уж и много развлечений у удалых и бравых молодцов на горе Тянь Ша. В таких вот условиях сидячая забастовка у позорного столба вместе с Седьмой — целое событие, про которое год говорить будут. А уж поединок кухонной девчонки Гу Тин с главарем ватаги Толстым Мо — и вовсе гвоздь программы, бенефис и аншлаг. Тем более что драться с Толстым Мо эта вот самая Гу Тин могла только в одном случае. Гу Тин этим самым казусом и воспользовалась. Она бросила Толстяку Мо официальный вызов на поединок за право возглавлять его ватагу. Уклониться от такого он точно не мог. Во всяком другом случае он был бы вправе просто избить ее, все-таки она — кухонная работница, существо чуть ниже рядового бойца, даром что у нее покровительница есть. Но вот официальный поединок за право возглавлять ватагу… это дело серьезное.

Сяо Тай размышляет о Первом Брате, который занимает свой пост по одной простой причине — он тут самый сильный. Теоретически, конечно. Никто не проверял его силу вот прямо до самого конца, нет такого что в схватках с тем же Третьим Братом Чжаном он бы сто раз из ста победил. Просто Второй и Третий признают его силу. Как и все остальные. Первый Брат, Ли Баоцзу, Мастер Тысячи Мечей, непревзойденный фехтовальщик Северо-Запада — и был по большей степени той причиной, по которой с Братством Справедливости горы Тянь Ша предпочитали не связываться, закрывая глаза на их существование.

Так что самый простой способ избавиться от надоедливого Первого Брата — отпадает. Бросить ему вызов на поединок просто, и она даже имеет на это право, как член Совета Старших, однако слишком мало она знает о его способностях и силе. Тот факт, что Гуань Се и Чжан Хэй в свое время признали Первого Брата старшим над ними — говорит о многом. Нельзя его недооценивать, это с человеком у которого нет контроля над своей Ци она может легко разделаться в сфере своей Ци, но не с Мастером. Даже просто вылечить царапину на руке у Чжан Хэя оказалось не просто — его тело отторгало Золотистую Ци, ведь Брат Чжан, несмотря на свой вид и поведение — тоже своего рода культиватор. Только у него природный талант и его Ци — дикая Ци природы. Он словно карп в прозрачной воде ручья — не чувствует, что находится в воде, не ощущает Ци, но его тело пропитано ею. И даже когда он не сопротивляется, когда полностью открыт и дает ей манипулировать Ци, его организм отторгает все попытки воздействия извне.

Отсюда вывод — вскипятить мозги или сделать лоботомию Первому вряд ли удастся. Надо узнать о нем побольше, думает она, этот человек — единственное препятствие на моем пути к свободе внутри Братства. Камень в ботинке и ложка дегтя в кружке меда. Попытаться договориться с ним? Бесполезно, он уже занял позицию, а история с колодками только еще больше его взбесила. В тот раз она ожидала созыва нового Совета и постановки вопроса о ее наказании сразу по прибытии Второго Брата, но… Первый Брат сделал вид что ничего и не произошло. Как говорили в дворовом футболе — заиграли. Проехали. Живем дальше.

Сяо Тай прекрасно понимала, почему Первый так поступил. Потому что он не мог позволить себе проиграть на Совете, тем более — ей. Это был бы очень нехороший прецедент. Он и так подозревал что начинает терять власть и сейчас все держится только на его силе. Если прямо сейчас провести в в Летнем Лагере демократические, честные и справедливые выборы — большинство будет за нее. Потому что она прикладывает к этому усилия. Потому что она лично накладывает еду каждому в лагере, говорит с ними, шутит, ругает, участвует в их жизни. А Первый Брат сидит в своем шатре и играет в сянци или вино нагретое пьет. Ах, да, еще певичек из «Сада Свежести» к себе пригласил и теперь они целыми днями для него поют или хихикают на два голоса.

Однако никто не будет назначать демократические выборы, здесь у нас ватага разбойников, а тут прав тот, кто сильнее. Значит, нужно становиться сильнее. Сяо Тай вздыхает.

— У Седьмой все в порядке? — спрашивает Чжи Вэй, которому случилось быть рядом: — что случилось?

— Вот скажи, мне, — обращается к нему Сяо Тай: — скажи, мне, брат — в чем сила?

— Ээ…

— Разве в Ци? Вот и Второй Брат говорит, что в Ци. А я думаю, что сила — в правде. Кто прав — тот и сильней. А я — всегда права. Чего ж я тогда такая слабая?