Святые Спасения

ЛОНДОН декабря 2206 года

Камера предварительного заключения была вся из бетона: стены, пол, потолок. Только дверь железная, взрывоустойчивая, толщиной в полметра.

Олли так и не снял свой страховочный ошейник. Он сидел на карбоновой койке рядом с Лоло. Они не держались за руки. Не разговаривали. Оба смотрели прямо перед собой.

Наконец Олли не выдержал и завопил:

— КАКОГО ХРЕНА?

Лоло заплакало.

— Ох, ради Христа. — Олли неуверенно приобнял оне.

— Прости. Прости. Прости.

— За что? — спросил искренне озадаченный Олли. — Это дерьмовое время для жизни, и чем дальше, тем хуже. Я, наверное, сдох бы, добираясь до Николаи. Лондонский щит скоро падет, как Берлинский. Как же ты залетело?

— Так получилось. Мой гендерный цикл нарушен. Думаю, из–за стресса. Это случайность. Но это прекрасная случайность, Олли. У нас будет ребенок!

— Ребенок… Мы же не выберемся из этого дерьма, ты же знаешь, верно? Это будет самая короткая, самая жалкая жизнь. Мой ребенок…

— Олли, там, где есть жизнь, есть и надежда. Всегда.

— Тупица ты.

— Прости.

Он придвинулся ближе.

— Перестань это говорить. — Ладонь Олли легла на живот Лоло, прижалась к красной ткани платья. — Сколько уже?

— Два с половиной месяца.

— И не скажешь. Ты уверено?

— Тесты на беременность не ошибаются. Я сделало четыре.

— Почему ты мне не сказало?

— Боялось. В смысле это же не лучший в мире день, да?

— Этот день не настал бы, если бы ты сказало.

— Это не моя вина! — всхлипнуло оне.

— Я знаю. Всё в порядке. Это мне надо просить прощения. Я не должен был кричать на тебя. Просто… время, Лоло. Не слишком хорошее ты выбрало время.

— Они собираются предложить тебе сделку.

— Знаю.

— Не делай ничего безумного, ладно? Я люблю тебя. Я не смогу сделать это без тебя. — Рука оне потянулась к животу.

Олли сокрушенно кивнул:

— Понял.

— Ты действительно думаешь, что Лондон падет?

— Не сейчас. Не для тебя. Я позабочусь об этом. Во всяком случае, ты же утопиец. Ты имеешь право на репатриацию в Акиту. — Он вскинул голову, разыскивая датчики, которые должны были тут быть, но оставались невидимыми. — Эй, слышите? И это прежде, чем вы сделаете мне предложение!

— Я никуда не уйду без тебя, — сказало Лоло.

— Давай просто посмотрим, куда это нас приведет, ладно? Я им, верно, страшно нужен, иначе лежал бы уже носом вниз на дне доков.

Олли выжидающе озирал голые стены.

Меньше чем через минуту дверь распахнулась. В камеру вошел Кохаи Ямада всё в той же ветровке. Два вооруженных охранника остались стоять снаружи.

— Значит, так, — сказал Кохаи. — Лоло, попрощайся–ка пока со своим приятелем. Нам с Олли надо чуток побеседовать.

— Я никуда не пойду, — заявило Лоло.

Олли отлично знал этот тон. Вздохнув, он обнял оне и нежно поцеловал:

— Всё путем. Это наш билет отсюда, так что не капризничай, а то испортишь чего ненароком.

Лоло хмуро покосилось на Кохаи и с демонстративной неохотой поднялось:

— Будь осторожен. Я им не доверяю.

— Я тоже.

— Знаешь, они забрали Бика и бабушку, когда привезли меня сюда. Погрузили их коконы в ап–фургон.

Олли мрачно зыркнул на Кохан:

— На хрена?

— Вот, — многозначительно протянуло Лоло. — Что ты и говорил.

— Э. А что именно?

— Ты не параноик, если за тобой действительно следят.

Оне повело рукой, как бы охватывая камеру.

— Береги себя. — Олли поцеловал Лоло, потерся щекой о щеку. — И… ешь нормально, и все такое. И никакого нарка, вообще никакого!

— Я завязало больше месяца назад. А ты и не заметил.

— Ох. Прости. Уже знаешь, кто у нас будет?

Лоло нахмурилось, потом с легким раздражением покачало головой:

— Мои гены доминантные, Олли. Наш ребенок родится омни, конечно.

— Хорошо. Это хорошо.

Последний поцелуй, и Лоло вышло из камеры, быстро оглянувшись, когда дверь уже захлопывалась:

— Я люблю те…

Олли перевел дыхание.

— Я имел в виду именно то, что сказал, — твердо проговорил он. — Оне вернется на Акиту прежде, чем мы хотя бы начнем обсуждать условия.

— Крутой парень, да?

— Я знаю свои права.

— Немудрено. Ноль — число, которое несложно запомнить.

— Оне — гражданин Утопии.

— Что дает право на полное дерьмо.

— Да пошел ты!

— Но в качестве жеста доброй воли я согласен. Лоло Мод будет позволено вернуться на Акиту.

— О. Хорошо. Спасибо.

— Олли, это путешествие в один конец. Оне больше не вернется. И ты — известный преступник, досье которого длиннее интерактива о Сумико. Ты же любишь Сумико, верно?

О, черт.

— Угу. — Если им известно это, значит, им известно все. — Чего вы хотите?

— Того же, чего и ты: Николаи.

— Ты сказал, что знаешь, где она. Зачем же вам я?

— О, вот тут–то все и усложняется. Мы не можем позволить ей узнать, что нам известно о ней.

— Так возьмите и уберите ее. Есть же снайперы. Дроны. При чем тут я? Я — никто.

— Отнюдь, Олли, отнюдь. Ты — кое–кто очень важный. Сегодня, во всяком случае.

— Пошел ты еще раз.

— Дело вот в чем. Николаи работает на оликсов…

— Зачем? — выпалил Олли. — Не понимаю. Никогда не понимал. Она и Джад — они же обе предали нас.

— Ты тоже, Олли. Вы пытались уничтожить ретрансляционную станцию в Кройдоне. Без нее — без той энергии, которую она подает на генераторы Лондонского щита, — мы все сейчас были бы коконами на борту «Спасения жизни».

— Слушай, мы же не знали. Мы были глупы, да, но Легион никого не предавал. Мы сделали это ради денег. Не для гребаных чужаков! Но Николаи и Джад — они знали. И все равно делали. Они, должно быть, заключили какую–то сделку с оликсами, верно?

— Ты так полагаешь?

— Ну а как иначе–то? Нет никакой другой причины. Я думал об этом два года. Потому и пошел за ней.

— Понимаю. Месть заложена в каждом из нас. Культура, воспитание, цивилизация… Месть первобытна. И когда мы теряем все остальное, остается она.

— Нет, ты все–таки не понимаешь. Николаи стала бы моим рычагом давления.

Кохаи взглянул на него с любопытством:

— Ты хотел заключить с ней сделку?

— Я собирался заставить ее пойти на сделку, да. Мне нечего было терять. А потом случилось все это дерьмо. — Он развел руками, точно приглашая полюбоваться на бетонную камеру. — И Лоло… в смысле… черт!

— Какую сделку?

— Она знает оликсов. Оликсы знают, как обратить вспять окукливание. Должны знать. Они могут вернуть мне бабулю и Бика.

— А. — Кохаи улыбнулся.

Не понравилась Олли эта улыбка. Не было в ней ни грана сочувствия.

— Теперь понимаю, — сказал Кохаи. — Что ж, умный ход.

— Да? Тогда как я тут оказался?

— Судьба. И бедный старый Карно Ларсен. Что ты с ним сделал?

— Ничего! Клянусь! Он просто умер. Вы не можете обвинить меня в этом.

— Нет. Но остаются еще налет на Кройдонскую станцию и дом на Личфилд–роуд. Эти обвинения никуда не делись.

— Ну? И что? Что вы собираетесь делать? Запереть меня здесь? Надолго?

— Часов на десять.

— Э?

— Лондонский щит откажет самое большее через десять часов, если не остановить диверсионную деятельность Николаи. Они буквально грызут генераторы, кусок за куском.

— Но… если вам об этом известно, остановите их.

— Тут картина пошире, Олли. Такая широкая, что даже я не вижу ее всю.

— Погоди. Вы что, собираетесь позволить Лондону пасть? Не может быть.

— Чтобы предотвратить падение Лондона, нам нужно сначала устранить Николаи — причем таким способом, который не вызовет никаких подозрений. И этот способ — ты, Олли. Парень из банды, затаивший злобу и жаждущий мести, — тут нет ничего подозрительного. Ты недостаточно умен, чтобы быть кем–то другим.

— Дерьмо. Вы хотите, чтобы я убил ее?

— Я не политик и не собираюсь нести всякую чушь вроде «устранения угрозы» или «разрешения конфликта». Да, мы хотим ее смерти. Но она должна знать, что это делаешь ты — чтобы отомстить за Легион.

— Нет, не врубаюсь. Если она умрет, какая разница, что там она подозревала — а кстати, что?

— Что мы знаем о ней. Что тебя послали мы. Ясно? Так что просто сделай то, что мы просим. Тебе же все равно.

— Вовсе нет. Ты просишь меня кого–то убить. А я даже не уверен, что смогу.

— Ты убил Карно Ларсена.

— Нет! Он… Я не виноват!

— Конечно. А что насчет Николаи?

— А что насчет нее?

— Ты пытался найти ее два года. Что ты планировал сделать, заполучив ее? Сводить на романтический ужин? А потом в клуб?

— Да пошел ты!

— Олли, у нас мало времени. Мне нужно знать твой ответ.

— Скажи, почему она не должна знать о вас, — упрямо сказал Олли. Это все, что у него осталось сейчас, чтобы разобраться в том потоке дерьма, в который превратилась его жизнь.

— А ты подумай. Она работает на оликсов, верно? Они поддерживают с ней связь, так что, если она что–то заподозрит, они об этом узнают. А этого мы не можем допустить ни при каких обстоятельствах.

— Но если она умрет, она… Ох! — Олли захотелось свернуться клубком. Сошла бы и доза зеро–нарка, пожалуй. — Если она заподозрит, что я работаю на вас, и убьет меня… та–а–ак. Черт. Ты не веришь, что я это сделаю.

— Вообще–то верю. Проблема в том, что ты попадешь в исключительно враждебную среду. Нет никаких гарантий. Так что приходится планировать исходя из этого.

— Да. Полагаю.

— Могу чуток подсластить, — сказал Кохаи.

— Чем? Вы же отошлете Лоло домой. — Олли резко вскинул глаза. — Отошлете же, да?

— Да, но мне нужна твоя преданность — настоящая преданность. У нас только один шанс, и он должен сработать.

Дверь камеры открылась, и Олли уставился на вошедшую женщину. Она была в простой белой рубашке и темных брюках, то есть явно не относилась к тем, кто заботится о своей внешности. И лицо ее было довольно обыкновенным. Светло–карие глаза, аккуратно и коротко подстриженные черные волосы. Пожалуй, небольшая примесь азиатской крови. Человек, которого трудно запомнить. Идеальная «типичная женщина».

— Это Лим Танью, — представил «гостью» Кохаи.

— Рада познакомиться, — сказала Лим.

— Да уж.

— Лим из медицинской группы Обороны Альфа. Правильно, Лим?

— Имею такую честь.

— Медицинской? Обороны? — Олли не улавливал смысла, и это было нехорошо.

— Лим занимается исследованием коконов.

— Исследованием?

— Моя группа изучает возможность обращения процесса вспять, — пояснила женщина. — И мы добились кое–каких весьма многообещающих результатов.

— Да вы, на хрен, издеваетесь!

— Нет. Процесс находится на экспериментальной стадии, но, чтобы продвинуться дальше, нам нужно перейти к полноценному испытанию на людях.

— Охренеть. Это вы о бабушке и Бике, что ли?

Кохаи пожал плечами:

— Кто–то должен быть первым. Это их шанс, Олли. Иначе их отправят в убежище «зеленой зоны», к миллионам других, кто там содержится. Ну вот скажи — даже если Лондон переживет завтрашний день, насколько ты уверен в том, что правительственная программа восстановления доберется до них прежде, чем мы победим и прогоним оликсов?

— Ублюдки. А если не получится?

— Честно говоря, — сказала Лим, — я даю семидесятипятипроцентную гарантию их полного восстановления в заново выращенном теле.

— А какие у тебя шансы заставить Николаи это сделать? — мягко поинтересовался Кохаи.

Олли уже знал, каким будет его ответ. Конечно, он согласится. Просто сказать это вслух, признать это будет очередным поражением. Но он уже проиграл партию жизни — в тот день, когда Легион получил первый платеж от Джад.

— Для этого вы заберете их с Земли? — слабо спросил он.

— Моя лаборатория в системе Дельты Павлина, — кивнула Лим.

— Так что Лоло сможет подтвердить, что мы играем честно, — сказал Кохаи. — Олли, мне нужен ответ. У нас очень мало времени.

— Ладно. Я это сделаю.

Лейпциг пал, когда Кохаи вел Олли в комнату внедрения, устроенную на третьем этаже Гринвичской башни. Новости выплеснулись на его линзы еще на лестнице. Единственный генератор щита отключился, пораженный вирусом, и одновременно вырубилась энергия из–за диверсии на кабеле. В обычное время вторичный источник питания среагировал бы мгновенно. Но оборудование, перегруженное двумя годами напряженной работы, слишком истрепалось, а вирус «запорошил глаза» управляющему Ген 8 Тьюрингу, и перенаправление энергии включалось слишком долго, слишком много миллисекунд. Генератор взорвался, запустив каскад, поскольку оставшиеся генераторы не смогли ничего скомпенсировать.

Орбитальные спутники–шпионы видели, как защитная стена искусственно сгущенного воздуха разлетелась в клочья. Секундой позже корабли Избавления отключили энергетические лучи, но это уже не имело значения. Бушующий наружный воздух обрушился вниз, точно наэлектризованный поток магмы. В городе словно разразилось землетрясение. Лопнули миллионы окон, просели крыши, стены пошли трещинами. Здания повыше угрожающе зашатались. Некоторые рухнули в грохочущих клубах пыли, закручивающихся свирепыми вихрями под напором штормовых ветров, несущихся по всем дорогам.

Муниципальные датчики показывали людей, что пробирались по улицам, борясь с ураганным шквалом. Крики их терялись в вое катаклизма. Летящие обломки превратились в шрапнель, режущую кожу. Сухая трава и голые деревья начали тлеть.

Все сетевые каналы связи с Лейпцигом сразу отключились — вместе с остававшимися в городе порталами. Где–то на подсознательном уровне Кохаи этому даже обрадовался. Он уже видел, что происходит после того, как рушится щит, — как на людей охотятся, как их подчиняют и забирают. И не хотел «любоваться» этим снова.

На линзы выплеснулась иконка Юрия.

— Видел Лейпциг?

— Да. — Кохаи неуверенно покосился на Олли; пожалуй, они не могли мотивировать его еще сильнее, открыв доступ к информации.

— Согласно последним разведданным, на подходе новый тип боевого корабля оликсов. Они будут здесь через пять дней, — сказал Юрий. — Не хотелось бы затягивать Ответный Удар, но нам нужен еще день, чтобы все подготовить. Если ты собираешься закрывать проблему диверсий в Лондоне, то это надо провернуть быстро.

— Мои команды наготове. Нужно только, чтобы Олли сделал свое дело. Это еще максимум полчаса.

— Хорошо. Ладно, удачи. Мне правда жаль, что приходится накладывать на тебя все эти ограничения.

— Я понимаю. Не волнуйся.

— Слушай, если Олли облажается, возвращайся сюда, в Дельту Павлина.

— Спасибо за предложение, шеф, но тут, внизу, много людей, заслуживающих того, чтобы выбраться. Не только я.

— Не строй из себя мученика, Кохаи. За последние два года их было так много, что еще одного никто не заметит. Кроме того, тебя ждет жена.

— Да.

— Еще одно. Когда бы ты ни появился здесь, меня рядом не будет, так что я просто хотел сказать, как высоко ценю то, что ты сделал. Ты отличный сотрудник службы безопасности, Кохаи.

— В каком смысле — «тебя рядом не будет»?

— У всех у нас свои роли.

— Тут кто–то что–то говорил о мучениках?

— Я не мученик. Со временем ты это узнаешь. Но мы больше никогда не увидимся.

— Шеф!

— Ты хороший человек, Кохаи. Я доверяю тебе спасти Лондон. А теперь прощай. — И иконка Юрия исчезла.

— Дерьмо!

Олли встревоженно посмотрел на него:

— Что?

Кохаи промолчал, только сейчас осознав, что у него дрожат руки. Потом посмотрел в лицо этого глупого парня. Олли получил несколько периферий, доставленных Лим, созданных по какой–то новой технологии, разработанной Обороной Альфа. Предполагалось, что эти устройства невозможно обнаружить, но с имплантацией пришлось поторопиться. В результате Олли явно страдал от боли: он был красным, потным и постоянно морщился.

— Ничего, — ответил наконец Кохаи так бодро, как только смог.

— Что–то не похоже, — угрюмо отозвался Олли.

— Ты — не единственная операция, которую я провожу, сынок. Не льсти себе.

В комнате внедрения был установлен трехметровый портал. Там же ждал вооруженный отряд из пяти человек; на линзы Кохаи выплеснулась информация, что пятнадцать уже перемещены. А высоко над городом летело восемь противоповстанческих дронов, направлявшихся в сторону Челси.

— Идем, — сказал Кохаи.

Он хотел, чтобы Олли продолжал двигаться, чтобы у него не было времени остановиться и подумать. Крылась в нем какая–то уязвимость, тревожащая Кохаи. Десять минут ушло только на то, чтобы уговорить парня снять кожемаску и ошейник со взрывчаткой. Десять минут, которые они не могли себе позволить.

Олли с беспокойством смотрел на портал и охрану.

— Куда он ведет?

— Я же говорил. Николаи в Челси, в доме семьи Пэйнор на Пелхэм Кресент. А этот портал ведет к дому на Онслоу–сквер, что сразу за углом.

— Пелхэм Кресент?

— Да, на Фулхэм–роуд. Идем. — Он нетерпеливо махнул рукой.

Олли без особого интереса оглядел комнату, в которую они вышли. Типичный старый лондонский шик: гостиная с высокими потолками, большими створчатыми окнами и дорогой мебелью, сдвинутой к одной из стен. На этом фоне жилище Клодетты Бомон выглядело дешевкой. Охранники тоже проследовали через портал. Один отряд уже находился там, так что в помещении сделалось тесновато.

Кохаи провел Олли в зал с классическим черно–белым мраморным полом.

— Так, Лоло на связи. У тебя минута, чтобы убедиться, что оне в порядке и что мы выполнили свою часть сделки.

Олли потребовалась пара секунд, чтобы понять, что ему только что сказали. Боль от только что установленной периферии пульсировала в мозгу несмотря на местную анестезию. Мысли были туманными, вялыми, и всё происходившее он воспринимал с некоторой задержкой. На линзы выплеснулась иконка Лоло.

— Эй, привет, — протянул Олли. — Ну и где ты?

— В Аките. Я действительно здесь, Олли! Где–то в столице; я узнаю силуэты зданий.

— А бабуля и Бик?

— Их пронесли через портал вместе со мной, но потом Лим Танью куда–то ушла с ними. Меня, наверное, туда не пустят.

Олли, нахмурившись, оглянулся на Кохаи.

— Это сверхсекретное учреждение, — измученно пояснил Кохаи. — У оне нет туда допуска. Но будет полный доступ к наблюдению за процедурой. Прямо сейчас команда сопровождения ждет прибытия семьи Лоло. Можешь себе представить, в каком они состоянии.

— О да, — буркнул Олли. Он никогда и не думал о семье Лоло. Оне редко упоминало о них, разве что рассказывало, насколько расширенные утопийские семьи лучше любых других вариантов.

— Закругляйся, — велел Кохаи.

— Люблю тебя, Лоло, — сказал Олли. — Ты лучшее.

— Олли, дорогой, пожалуйста, будь осторожен.

— Осторожность — мое второе имя.

— Вот и нет. И никогда не было.

— Слушай, через полчаса все это закончится. Они снабдили меня кое–какой навороченной периферией, из самых лучших. А потом я сразу присоединюсь к тебе, ладно?

— Обещай!

Связь не позволяла ничего толком определить, но Олли точно знал, что оне плачет. Опять.

— Обещаю. Думаешь, я хочу оставить нашего ребенка без отца?

— Олли!

— Ладно, мне пора. Увидимся.

Охранники покинули зал, удалившись куда–то вглубь дома. Кохаи открыл переднюю дверь.

— Ты нас не увидишь, — сказал он Олли, — но мы будем с тобой. В доме много синт–жучков. Мы будем отслеживать каждую секунду.

Олли шагнул наружу.

— Понял, — кивнул он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.

— Эй, Олли…

— Что?

— Удачи, — торжественно произнес Кохаи. — Серьезно.

— Конечно.

Гладкая черная дверь закрылась, оставив Олли одного под каменным портиком. Сухой порывистый лондонский воздух качал ветви мертвых деревьев на площади и отвешивал Олли пощечины. Он к такому не привык; впервые за очень долгое время он вышел наружу без кожемаски. Медики, вживлявшие периферию, дали ему какого–то крема для щек и носа, но ощущения все равно были странными. Голая кожа оказалась такой чувствительной…

Он вышел на расчищенную дорогу вдоль Сидней–плейс, всего в нескольких метрах от Фулхэм–роуд. Повернул налево — и вот уже впереди Пелхэм Кресент. Белое здание в георгианском стиле зловеще сияло под дьявольским небом, нависая над небольшим парком, который, как и все остальные открытые пространства в городе после Блиц-2, представлял собой заброшенное кладбище кустов и деревьев.

Мысли подошедшего к входной двери Олли всё еще были погружены в оцепенение. Снаружи стоял человек. Он и разрушил чары. Олли ухмыльнулся ему. Дорогой костюм, темный — всегда темный. Униформа мелкого рядового солдата–мафиози. Охранник нахмурился, опустив взгляд, и махнул рукой — убирайся, мол.

Олли знал, что справиться с ситуацией можно лишь одним способом — тем, который применил бы Петр: подавляющей наглостью.

— Эй ты, — рявкнул он. — Я здесь, чтобы повидаться с Николаи. Открывай.

— Отвали.

— Хрена с два. За ней должок. Так что ты либо впускаешь меня, либо я возвращаюсь с ракетным дроном и взрываю дверь, перед которой ты торчишь. Давай–давай, звякни ей. Скажи, что тут Олли из Легиона, а потом открой эту гребаную дверь.

На лице мужчины вроде мелькнула неуверенность. Последовала пауза, потом ненависть вытеснила сомнение. Дверь распахнулась. Олли издевательски ухмыльнулся и шагнул внутрь.

В доме не наблюдалось никаких признаков присутствия кого–либо из семьи Пэйнор. Кохаи сказал, что их не видно тут уже несколько месяцев, с тех пор как безопасники внедрили сюда синтетических жучков. Неизвестно, что сделала с ними Николаи — убила или держала где–то в заложниках. Так или иначе, теперь она руководила делами семьи, какими бы эти дела ни были во время Блиц-2.

Дом походил на пятизвездочный отель, постояльцев которого не затронули события двух последних лет. У каждого из капитанов семьи имелась своя комната. Ели они вместе, в столовой, определенно не беспокоясь о нормировании. Отрывались каждую ночь и с парнями, и с девушками, подстегивая себя зеро–нарком (только мягким и основательно подрезанным; все–таки Николаи требовала от них выполнения своих обязанностей снаружи). Носили костюмы с Сэвил–роу и играли с любой безделушкой, какую только хотели.

Олли, шагающего среди всего этого декадентства, тошнило. Таким стал бы и Легион, к такой жизни они стремились — более богатой, более успешной.

«Знают ли эти люди о том, что они помогают оликсам? Да как они могут не знать? Просто им плевать. Ублюдки»!

У подножия лестницы его ждал юноша, даже подросток, совершенно голый, если не считать серебряного ошейника с инкрустированной рубинами подвеской — гнездом для таблеток нарка. Золотой мальчик, чьи яркие черты лица привлекали взгляд даже сильнее, чем внешность Лоло. Но Олли, следуя за ним вверх по ступеням, мог думать только о том, что этот паренек едва ли старше Бика.

— У Николаи номер на втором этаже, — предупреждал Олли Кохаи. — Мы никогда не видели, чтобы она покидала его. Так что, если они попытаются завести тебя куда–то еще, это ловушка.

Они добрались до лестничной площадки. Там стояла пара солдат семьи. Один покрупнее Ларса, хотя мускулатура его выглядела совсем иначе, изящнее, что ли, — так отличаются горилла и пантера. Они молча зашагали по обе стороны от «гостя». Стараясь не обращать внимание на запугивание, Олли шел дальше с высоко поднятой головой. Мальчишка постучал в обшитую темными дубовыми панелями дверь в дальнем конце площадки и застыл в ожидании.

Тай сообщил, что Олли подвергают глубокому сканированию, которое выявит все системы, оставшиеся у него со времен Легиона, — те, которые он вшил в куртку. Именно этого Николаи от него и должна была ожидать. Но именно сейчас он выяснил, насколько хороша периферия Лим.

Дверь открылась. Олли вошел внутрь; Тай анализировал дверь, оказавшуюся именно тем, чем выглядела, — обычным дубом, даже без какой–либо современной арматурной сетки. Даже замки самые простые. Это плохо. После того как он убьет Николаи, нужно будет задержать рядовых, пока военизированная охрана Кохаи не ворвется в дом, чтобы спасти его. И Олли не был уверен, что эта дверь устоит перед тем оружием и мускулами, которые он уже видел.

Он очутился в довольно симпатичной гостиной: большой антикварный стол, кожаные диваны, задернутые шторы, ярко сияющая — словно все еще черпала энергию из солнечного колодца — люстра. Николаи стояла перед столом, чуть наклонив к плечу голову, словно оценивая его. На линзах заплясали иконки. Ее альтэго было подсоединено к сети дома, но кодирование такого высокого уровня Тай взломать не мог.

Планирование, вечное планирование, даже сейчас. Если воспользоваться столом, чтобы забаррикадировать дверь, она, пожалуй, продержится чуть дольше. Остается только придумать, как протащить этого монстра пять метров по толстому ковру.

Тай просканировал комнату в поисках скрытого оружия. Но если такое и было, его пассивные сенсоры не сумели ничего обнаружить. Олли попытался прикинуть, где бы он сам разместил пушки, а Тай продолжал сканирование; не мешало удостовериться, что синт–жучки наблюдают за ним.

— А тебе не занимать наглости, раз ты явился сюда, — сказала Николаи.

Олли повернулся к ней, так что график–мишень точно наложилась на ее голову. Она была выше Джад — и стройнее, о чем свидетельствовали облегающая блузка и красные брюки. Волосы подстрижены коротко и, по мнению Олли, плохо уложены, из–за чего голова кажется странно вытянутой, особенно с этим тонким носом и округлым подбородком.

Сделай это. Просто сделай это сейчас. Ну давай же.

Но сперва нужно свести кое–какие счеты. Это его долг перед Легионом. А она должна знать. И именно этого требовал от него Кохаи.

— Семья Пэйнор мне задолжала. Много задолжала за Кройдон.

— О, Олли, я сильно разочарована.

— А мне плевать. Плевать даже на деньги.

— Тогда на что тебе не плевать?

— Знаешь, что сказала мне Джад, как раз перед тем, как полиция нагрянула на Личфилд–роуд? Перед тем, как мои последние друзья погибли в бою?

— Это имеет значение?

— Ага, имеет. Это единственная вещь в мире, которая имеет значение.

— Что–то сомневаюсь, но все равно скажи. Вижу, тебя это гложет.

Линзы Олли оставались сфокусированы на Николаи; Тай анализировал инфракрасное излучение ее кожи, выискивая температурные колебания — или любые аномалии, которые показали бы активацию периферии. И ничего не находил. Это было… неправильно.

— Она сказала: оликсы навсегда.

Он ждал, что в ее глазах вспыхнет тревога, что она всполошится, поняв, что он знает, что она предатель. Но она только поджала губы:

— Нет.

— Что?

— Коу–Джад такого не говорила. Ты лжешь. Зачем?

— Что это, черт возьми, за Коу…

Все было очень странно. Олли услышал громкий хлопок, и в тот же миг мир словно заледенел, и сам он оцепенел. Потом взгляд его сместился: Олли рухнул.

Все чувства резко вернулись, завизжав в мозгу. Он ударился об пол, раздираемый такой агонией, что казалось, голова вот–вот взорвется. Взгляд скользнул вдоль тела, мимо пояса… Олли заорал от ужаса. Ног у него не было — только лужа крови растекалась по ковру. Позади, в двери, зияла пятисантиметровая дыра.

— Анализ указывает на попадание волоконной пули, — сообщил Тай; голос его, казалось, пульсировал в такт миганию на линзах красных медицинских сигналов. Мир отступал, холод полз по спине, заставляя Олли дрожать.

Потом перед ним оказалась Джад. Хмурясь, она опустилась на колени:

— Ты истекаешь кровью, — сказала она. — Но я могу тебя спасти.

Она кивнула, подзывая кого–то.

Дверь открылась, и вошел обнаженный мальчик. В одной руке он держал большой пистолет, в другой — медицинский саквояж.

— Я наложу на твои раны заплаты из К-клеток, Олли. Никто не должен больше умирать. Мы спасем тебя. Мы тебя любим.

Олли попытался заговорить, но губы, к вящей его досаде, отказывались шевелиться.

Джад наклонилась ближе:

— Что?

— Все умирают, — радостно сказал ей Олли. — Так что давай мы с тобой встретимся с Легионом вместе. — И он приказал Таю активировать все новое оружие периферии. Всё сразу.

Кохаи бежал по лестнице сразу за боевиками и чуть впереди парамедиков. В доме гремело эхо выстрелов: это ликвидировали последних капитанов семьи Пэйнор. Им не дали возможности сдаться.

В гостиную.

— Черт!

На полу лежало три тела. Первое: обнаженный мальчик с черным кратером в левой стороне груди, оставленным микроракетой, разорвавшей сердце. Второе: Олли, на спине, ноги ниже бедер отсутствуют, по ковру размазалась мясная каша — все, что осталось от костей и мышц, развороченных изнутри волоконной пулей. Кровь еще выплескивалась слабыми толчками из разорванных бедренных артерий. И третье тело, тело Николаи. С аккуратной дырочкой в виске от проникшего в череп кинетического взрывателя органов. Из ушей, из ноздрей, изо рта течет суп–пюре из инопланетного мозга. Микроракеты сдетонировали также в коленях и локтях, оторвав конечности от туловища.

Визор шлема Кохаи, бухнувшегося на колени рядом с Олли, скользнул вверх. Он хотел что–то сказать парню.

— Ты сделал эту суку. — Боже, какая глупость! — Ты спас Лондон, Олли.

Парамедики принялись заталкивать истерзанные обрубки ног Олли в аварийные модули. Но Кохаи в свое время видел достаточно ранений, чтобы понимать, что все их усилия бесполезны.

Челюсть Олли с трудом шевельнулась, изо рта вырвалось невнятное бульканье.

— Что? — Кохаи наклонился, вслушиваясь.

— Да пошел ты.

И последняя кривая улыбка застыла на мертвых губах.

Медкомплекс пронзительно засигналил. Кохаи отодвинулся, тяжело вздохнул и закрыл глаза.

— Шеф, что бы вы ни планировали, пусть это будет чертовски зрелищно. — И он отдал приказ своим тактическим группам пресечь все диверсионные операции против Лондонского щита, которые организовала Николаи. — С максимальным ущербом для исполнителей, понятно?!