Светлая помощница темного дракона

Глава 16

Маресса была прекрасна, как и любая эльфийка. Даже изможденность, неестественная худоба и круги под глазами не могли ее испортить. Светлые длинные волосы, уникальная спокойная аура, свойственная лишь высшим существам.

Бессмертным.

И одежда под стать: длинное платье простого кроя из особой магической ткани, которая благотворно влияла на раны, позволяя им заживать намного быстрее. Даже небольшой кусочек подобной ткани стоил необычайно дорого и купить его было трудно скорее из-за редкости, чем из-за цены, а на Марессе полное облачение. Эльфы и впрямь… впечатляли. И совсем не были похожи на тех, кто мог бы ее заточить. Скорее уж, окружить заботой.

— Мама! — воскликнул Третий, стоило Марессе появиться перед нами. — Что с тобой случилось?!

Маресса лишь мельком взглянула на своего сына, чуть улыбнулась, но я бы не назвала эту улыбку доброй. И не ответила. Все внимание эльфийки было приковано к Абелю:

— С чем пожаловал, Абель?

— Думаю, ты и сама догадываешься. — Абель хмурился, оглядывая Марессу.

Уверена, беспокоило Абеля не столько здоровье Марессы (даже целители, которым было свойственно заботится о здоровье других людей, относились к здоровью бессмертных довольно равнодушно, что уж говорить о них самих?), сколько ее поведение.

И не только Абеля. Напрягся и Шейн, и даже Третий, несмотря на беспокойство.

— Ты про мое ранение?

— Не только, но и оно меня интересует. Давно? — спросил Абель.

— А сам как думаешь? — равнодушно ответила Маресса.

— Несколько дней назад. Впрочем, думаю, ты догадываешься, что это не самый главный вопрос. Тот, кто тебя ранил, что ты об этом знаешь, Маресса?

— Что я знаю о брошенном бессмертном мальчишке? — спросила женщина, улыбнувшись настолько холодно, что моей спине побежали мурашки.

— Верно. Проклятый и бессмертный, который ненавидит бессмертных, — сказал Абель. — Который пытается уничтожить бессмертных. Необученный мальчишка. Чей он?

Маресса расхохоталась:

— Абель, неужели ты думаешь, что мы успели побеседовать в процессе? Когда он вспорол мой бок зачарованным против бессмертных ножом? Или когда использовал древнейшие печати? Необученный, Абель — это слишком не соответствует действительно. Он был прекрасно обучен заклинаниям, которые наносят вред бессмертным, способам ведения сражения, который работает против нас. Так что насчет его необученности лучше промолчать.

— Я подумал, что древняя эльфийка, умудренная знаниями, способна распознать то, что не могу я. Кто его родитель, Маресса? У тебя книга бессмертных, только ты видишь, кто и когда пришел в наш мир, а кто ушел.

— Абель, ни одной записи в книгах за последнюю сотню лет не появилось. Все, кого ты знаешь.

— Тогда чей это ребенок? — зло спросил Абель.

Я его понимала — Маресса словно нарочно тянула время, словно насмехалась над нами. Как будто мы были не союзниками, а самыми настоящими врагами.

— А ты не догадываешься?

— Он проснулся? — спросил Абель.

— Он спит. Я проверила. Спит давно, не показывая признаков пробуждения уже несколько десятков лет.

— Тогда… это твой ребенок, Маресса?

— Древо упаси! — воскликнула эльфийка.

— Тогда, я так понимаю, бессмертный возник в нашем мире из ниоткуда? — скептически заметил Абель.

— Ну почему же. В нашем мире трое бессмертных, Абель. Или про себя ты забыл?

— Ты хочешь сказать, что это мой ребенок? — Брови Абеля взлетели вверх, а недоверчивый смешок вырвался изо рта. — Хорошая шутка.

— Но это не шутка.

Абель хмыкнул, покачал головой, посмотрел на Марессу и рассмеялся.

— Ох, у нас прямо день смеха какой-то. Разнообразие в нашем общении, Маресса. Раньше мы обсуждали исключительно те темы, от которых хотелось либо заплакать, либо удавиться. — Абель смотрел на эльфийку очень пристально.

Неужели опасается нападения?

— Никакого смеха.

— Маресса, ты с ума сошла? Бессмертный не может завести ребенка, если сам того не желает. Никто и ничто в этом мире не способно изменить сей факт. Да и в других тоже. Наша численность контролируется самой природой, если вдруг такое произойдет, то, боюсь, всему мирозданию придет конец. Или грядет апокалипсис?

— Не пори чушь, Абель! — Кажется, насмешки Абеля наконец вывели Марессу из себя. — Не делай вид, словно не понимаешь!

— Ты про что, мама? — вмешался Третий. — О чем ты говоришь? Это мы ничего не понимаем!

— Абель завел ребенка. Сознательно и с полным пониманием.

— Ого. Вот это уже интереснее, — восхитился Абель. — Какие еще стороны моей биографии ты откроешь, Маресса? Расскажи, пожалуйста, а то, кажется, я страдаю провалами в памяти. О, магия раздери и тьмы побери, я же не страдаю провалами в памяти. Тогда как ты можешь знать о моей жизни то, чего не знаю я? Научилась предсказывать? Нет, бессмертные не могут обладать способностью заглядывать в будущее. Тогда что же это? Как так, Маресса?

— Прекрати поясничать!

— Что ты! Я бы не стал этого делать, хотя бы из уважения к твоему возрасту, — ехидно заметил Абель. — Я всего-то пытаюсь определить, как так вышло? Я вижу лишь один вариант, дорогая представительница бессмертных. Ты начинаешь сходить с ума, Маресса?

Третий побледнел так, что его лицо было сравнимо по цвету с трупом, да и то у трупа выражение, пожалуй, было бы поживее. А Шейн сделал шаг назад. Еще бы. Столкнуться со сходящим с ума бессмертным — худшее бедствие, которое могло случится не только с конкретным человеком, а вообще со всем миром. Потому что бессмертные могущественны и практически непобедимы, если им в голову придет безумная мысль, то она не исчезнет с их смертью.

— Я в здравом уме, Абель, не смей пытаться выставить меня сумасшедшей! — Маресса нахмурилась и махнула рукой, из-за чего магия, которой, казалось, в этом месте не было, внезапно стала медленно течь к ней. — Таким образом ты все равно не скроешь свой план. Все твои злодеяния будут раскрыты. И не забывай, что у короля есть артефакт, который определяет, в здравом уме бессмертный или нет. Как только я поправлюсь и доберусь в столицу, то все, абсолютно все будут знать, что ты сделал. И никакое притворство, никакое «непонимание» тебе не могут.

— Прекрасно, прекрасно, Маресса, может, расскажешь, что я сделал-то? Ну, чтобы хоть что-то знать. — Абель вздохнул. — И я уже понял, что того проклятого бессмертного ты считаешь моим ребенком. Что еще добавишь? Может, скажешь еще, что я на тебя его натравил? И не только на тебя, но и на весь мир? Мотив-то у меня какой? Бред.

— Звучит как бред, — согласился с Абелем Шейн, чуть криво усмехнувшись. — Ведь все знают, насколько Абель ненавидит само понятие семьи. Сомнительно, что такое человек может завести ребенка.

— Это так, мама, ты что-то не так понимаешь…

— Нет, это вы все заблуждаетесь, — сказала Маресса. — И ты, мой сын, и ты, Шейн. И даже так целительница, что прячется за Абелем. На вашем месте я бы бежала от него как можно дальше.

— Доказательства, — спокойно сказал Шейн.

Деланно спокойно. Голос не дрожал, взгляд был твердым, но его обычно расслабленные ладони крепко сжимались в кулан, а по виску катилась капля пота. Он боялся эту бессмертную. И я, пожалуй, тоже. Оставалось порадоваться, что я стояла за спиной Абеля — он тут единственный не нервничал, что означала одну простую вещь: он сильнее Марессы или знает способ справиться с ней без лишних проблем.

— Кровь. Это ранение, — Маресса прижала руку к левому боку и чуть улыбнулась, — результат не только моей слабости и силы противника, но еще и жертва. Я добыли кровь проклятого мальчишки. Всего несколько капель, но этого вполне достаточно, чтобы сравнить с образцами крови других бессмертных.

— Что? Откуда моя кровь… — Абель недоверчиво покачал головой, а после рассмеялся: — Ну конечно же. Король. Он отдал тебе образцы крови бессмертных? Нарушил соглашение.

— И не зря. Иначе я бы никогда не узнала, что тот проклятый — твой ребенок. Та капля крови срезонировала лишь с твоей, Абель.

— У меня нет детей. — Абель покачал головой. — Не знаю уж, что и где там резонировало, как ты проверяла, но детей у меня нет.

— Детей? Конечно, ты ведь наверняка считаешь того запутавшегося проклятого всего лишь инструментом. Чего можно ожидать от человека, который перебил всю свою родню? Не пощадил ни отца с матерью, ни родного брата?

Ложь. Абель, конечно, не образец добродетели и святости, но отнюдь не жестокий убийца. Но вот почему-то на это обвинение он не сказал и слова против.

Шейн и Третий сделали пару шагов в сторону Абеля буквально одновременно, заставив меня испуганно вздрогнуть. Неужели поверили ей и нападут?.. И только когда я поняла, что все трое взяли меня в своеобразное защитное кольцо, я осознала — нас окружали.

— Может стоит все еще раз обсудить спокойно? Я прошел весь путь с господин Абелем от Реветты до леса и могу сказать, что никаких контактов ни с проклятым, ни с кем еще он не поддерживал. Более того, если бы проклятый и впрямь был его ребенком, разве он не попытался бы встретится с господином после задания?

— Абель восхитительно осторожен. Настолько, что отправил проклятого в единственное место, которое с ним никак не связать. Но не волнуйтесь, скоро поймают и Абеля, и проклятого. И вы оба понесете заслуженное наказание за попытку погрузить этот мир во тьму, — устало закончила Маресса.

Если она и впрямь виновница всех бед, то актриса из нее неплохая: знай я Абеля хотя бы немного хуже, то поверила бы всему, что сказала бессмертная эльфийка, а так… А так я лишь чувствовала некоторые сомнения, не более.

— Чтоб тут тьма все побрала, — зло выругался Шейн, кнутом отбивая град стрел, возникший из ниоткуда. — А нельзя пытаться убить исключительно виновника? У нас тут целительница, между прочим.

— Не волнуйтесь, никаких смертей, мы исключительно немного покалечим вас, чтобы без проблем доставить на допрос. — Буквально в нескольких метрах от возник эльф, чей меч уже двигался в сторону Абеля.

— Сгинь. — Абель просто махнул рукой, словно увидел не мечника, хорошо владеющего своим оружием, а какое-то жалкое насекомое — и эльф отлетел на несколько десятков метров.

— Сын, ты знаешь, что делать, — внезапно сказала Маресса, в руках которой засияла атакующая магия.

Я не успела даже испугаться, не говоря уже о том, чтобы что-то предпринять. Под ногами Абеля возникли черные лианы, которые оплели все его тело в один момент, а заклинание Марессы оказалось рядом чрезвычайно быстро. Если бы я была боевым магом, то наверняка бы что-то успела предпринять, но…

Но никто не успел: ни Шейн, ни даже сам Абель, что уж говорить о Третьем. Заклинание Марессы влетело в Абеля и осыпалось пеплом. Черные лианы, которые облепили Абеля, свалились замертво.

— Как ты… — Широко распахнутые глаза Марессы, недоверчивое выражение на ее лице свидетельствовало, что что-то идет не по плану.

Сначала я подумала, что все дело в Абеле, и лишь когда увидела, как Третий, управляя лианами, сбивал с ног бегущих в нашу сторону эльфов, осознала, что происходит. Третий предал, но не Абеля, а свою мать. И для Марессы, судя по ее виду, это стало таким большим потрясением, что она замерла, не в силах атаковать.

А вот Абеля поведение Третьего, кажется, абсолютно не удивило.

— Выводи нас отсюда, — скомандовал Абель, хватая меня за руку и доставая свой меч. — Шейн, прикрываешь сзади.

— Вечно мне достается все самое приятное, — не скрывая раздражения, ответил Шейн.

Минутная заминка Марессы сыграла огромную роль в нашем побеге: никто из эльфов, даже самых искусных, не мог противостоять Абелю ни секунды — тот бил сильным заклинаниями, совершенно не заботясь о том, чтобы случайно кого-то не покалечить. Впрочем, мне было не до этичности и заботы о сохранности тех, кто напал на нас. Сомневаюсь, что кто-то из них пощадил бы меня, Абеля или кого-то из спутников.

Я, наконец, взяла себя в руки, и наложила парочку благословений на весь наш небольшой отряд. Хотя стоит признать, что выбрались мы бы и без этого маленького дополнения: стоило нам покинуть вторую полумертвую часть эльфийского города, как атаки прекратились. И в городе, полном жизни и тепла, на нас никто не нападал, наоборот, все встречные эльфы разбегались в ужасе, стоило им нас завидеть.

— Выбрались, — сказал Третий, когда мы отбежали на достаточно приличное расстояние от эльфийского города.

— А лес?.. — договорить не хватило сил: несмотря на все благословения и усиления после такого бега я чувствовала, что даже язык в моем рту отказывается шевелиться.

Спасибо Абелю, который держал меня за руку и не позволял отставать, иначе, чувствую, я бы не смогла преодолеть желание присесть прямо на землю с мыслью, что не убьют — ну и ладно, лишь бы дальше не бежать. И сейчас усадил меня на огромную корягу, торчащую из земли. А сам даже не запыхался, хотя орудовал заклинаниями и мечом больше остальных!

— Скоро будем на границе, — ответил Третий. — И за нами больше никто не гонится.

— За нами не гонятся с тех самых пор, как вышли из немагический зоны, — заметил Шейн. — Словно…

— Словно что-то удерживало всех эльфов внутри, — кивнул Абель. — Третий, есть идеи?

Третий помотал головой:

— Никогда с таким не сталкивался. Выяснить…

— Не нужно, — ответил Абель. — Мы покидаем лес, отдыхаем, а после отправляемся за проклятым.

— Хорошая мысль, но разве кто-то знает, где проклятый? — спросил Шейн. — Или ты умудрился прочесть мысли Марессы.

— Зачем? Мне достаточно было услышать ее ответ. Проклятый ушел в то единственное место, которое со мной никак не связать. А во всем мире такое место всего одно.

В этом мире было лишь одно место, куда Абелю не было хода — небольшое королевство на юге. Когда-то давно у короля было два сына от разных женщин. Старший крепко дружил с Абелем, пожалуй, их можно было назвать лучшими друзьями на тот момент, да и по возрасту был близок к Абелю. И не только по возрасту, но и чем-то по характеру. Более благородный (это слова Абеля!), но довольно прагматичный и расчетливый, с ним было приятно иметь дело. Он был бы идеальным правителем Калидума — небольшое королевство было богатым и процветающим. Кроме возраста и права наследования, этот старший сын идеально владел магией, мечом, к тому же, учеба и управление городом давались ему намного легче, чем младшему. Все рассчитывали, что этот старший сын сменит отца, когда придет время. Вот только не учли, что мать младшего из сыновей правителя Калидума, совершенно не желала мириться с таким раскладом. Она строило козни против старшего сына, зачастую прикрываясь младшим — Герсом, зная, что не муж, ни его старший сын при всем желании не смогут навредить матери близкого родственника. Да и Герсом, хоть любил отца и старшего брата, мать любил не меньше.

Все закончилось трагедией: эта женщина отравила отца своего ребенка, а старший сын в отместку почти убил ее. В итоге Герсом возненавидел брата и попытался его казнить. Не сам, конечно, сил не хватило бы. Однако многим аристократам по душе был Герсом, которым можно было управлять.

— Я спас старшего сына правителя Калидума, — сказал Абель. — Из-за чего бесполезный Герсом возненавидел меня до поросячьего визга. Впрочем, когда ненависть какой-то свиньи волновала хищника? Да и его поведение принесло мне немало выгоды в свое время. Проблема в том, что Герсом объявил меня личным врагом Калидума. Стоит мне пересечь границы королевства, как мигом заработает их королевская сигнализация, которая оповестит всех королевских магов и воинов Калидума, что я нахожусь внутри королевства. И пять королевских ищеек, которые вынуждены подчинятся королю, отправятся на мои поиски. Так что все считают, что это место для меня — табу.

— Потому что на тебя там устроят охоту? — спросила я.

— Пф-ф-ф, что ты! Нет, конечно. Будут делать вид, но всерьез никто не сунется. Потом король будет искать виноватых, орать, доставлять неприятности не самым плохим магам. Так что я обычно туда не хожу, да и смотреть на свиней не слишком люблю. — Пожал плечами Абель. — Ладно, давайте-ка выдвигаться.

— А старший сын… почему вы не называете его имя? — Я внезапно поняла, что мне показалось странным во всем рассказе Абеля.

Прозвучали имена всех участников той истории, кроме имени старшего сына.

— Догадайся, — ухмыльнулся Абель. — Чьи имена я никогда не произношу, лишь прозвища.

Я так задумалась, что когда вставала, едва не растерялась, но Третий вовремя поддержал меня под локоть. Третий… Точно!

— Твой специальный отряд, — ответила я, вставая прямо и глядя на Абеля.

— Точно. Благодаря Герсому, первый принц, наследник Калидума, гений и идеальный управленец, встал во главу моего отряда, получив прозвище Первого, — ухмыльнулся Абель. — Так что не верь тем, кто говорит, что я ненавижу этого Герсома. Как можно ненавидеть человека, который преподносит такие подарки?

— Но вы его презираете, — заметил Третий.

— Не без этого. Я, знаешь ли, всех идиотов презираю. Ладно, не будем об этом, давайте прогуляемся в королевство Калидум и поймаем этого проклятого. Пока король вместе с твоей мамочкой не поймали меня, — рассмеялся Абеля.

И что тут веселого, а?!

— Флер, а ты почему такая печальная? — спросил Абель, подмигивая мне.

Мы уже два часа шли пешком из леса эльфов в сторону какого-то там города, откуда телепортом можно было отправиться в другой, а после — в третий. И уж только через него мы бы попали в королевство Калидум. За это время на нас дважды напали разбойники, один раз — пара эльфов, зачем-то прицепились два неведома откуда взявшихся на дороге мага…

О да, почему же я не была радостной и веселой?

Нет, вопрос, конечно, интересный. В конце концов, весело было не только Абелю, но и Шейну с Третьим, которые по дороге переругивались друг с другом.

— Давай я развею твою скуку и грусть беседой, — предложил Абель, улыбаясь довольно-таки ехидно.

— Расскажешь, как ты издевался над своими подчиненными? — спросила я, упрямо ступая по пыльной дороге.

И почему мы так далеко от городов? Когда уже начнется нормальная каменная дорога, в идеале — отшлифованная магами до идеально ровного состояния?

— Почему бы и… да? К тому же, ты над ними тоже поиздевалась, так что эта определенно та тема, которая будет интересовать нас обоих, — покивал Абель.

— Удивительно, что при таком отношении у тебя не было никаких сомнений в преданности, — пробормотала я.

— Ты о чем?

— О недавней ситуации. Ты же даже не шелохнулся, когда Маресса крикнула Третьему что-то, — заметила я. — Я сначала подумала, что ты не успел среагировать, но чуть позже поняла, что ты даже и не пытался. Неужели не было никаких мыслей, что Третий тебя может предать? Тем более, там родная мать, а не абы кто…

Я действительно не очень хорошо понимала этот момент. Нет, я понимала значение и важность преданности, я бы и сама ни за что не предала Абеля, но тут вопрос в другом! Как сам Абель мог до такой степени доверять так, что у него и мысли не возникло, будто бы его подчиненный может его предать ради родной матери? Абель ведь не из доверчивых и наивных, скорее, циник, который никому не доверяет.

— Пф-ф-ф, предать? — рассмеялся Абель. — Третий? Меня?

— Что смешного? — огрызнулась я.

Я ведь не только любопытства ради спрашивала! Я… волновалась. Я выдохнула. И о ком только подумала беспокоиться? Это же Абель. Время посмеяться над моей наивностью.

— Если меня бы укусил щенок, которого я воспитал, то это было бы слишком жалко, — ответил Абель. — Щенки на то и щенки, чтобы знать, что такое преданность и не знать, что есть предательство.

И чего я ожидала-то? А вот Третий, который прекрасно слышал весь наш разговор, даже ухом не повел, как будто то, что его сравнили с каким-то щенком, не имело никакого значения. Мне этих мужчин определенно никогда не понять!

Впрочем, свое объяснение я получила от Третьего, когда мы все же добрались до города и решили остановиться в гостинице на ночь. Не только из-за меня, Абель планировал дождаться Первого с задания. В конце концов, именно Первый лучше всего знал свое собственное королевство. Бывшее королевство, точнее.

В таверне все мы, наконец, смогли поужинать и обсудить план действий. Еда средненькая, но хоть свежая, не отравишься — и на том спасибо.

— С ним будет намного проще отыскать проклятого. К тому же, в Калидуме до сих пор полно людей, которые преданы Первому, так что зря проклятый туда отправился, — сказал Абель, который уже закончил есть.

— А это не может быть ловушкой? — осторожно уточнила я.

— Абсолютно точно нет. Единственный член специального отряда, чье происхождение доподлинно известно — это Третий. При этом, конечно же, не всем. Потомка бессмертной, даже если он сам не бессмертный, скрыть невозможно. А вот о том, что Первый — бывший принц королевства Калидум, знают единицы. Я, Шейн, потому что тоже рассчитывал на сотрудничество с Калидумом, специальный отряд не считаем, ну и ты теперь. Флер, знаешь, что сейчас написано на твоем лице? — Абель замолчал, посмотрел на меня и высоким театральным тоном сказал: — Зачем мне это знать? Я бы точно обошлась без этих сведений.

Я аж водой подавилось. Нет, мои мысли Абель угадал, но вот что за противнейший тон? Так бы и стукнула! В своих мыслях, конечно же. Я не настолько сумасшедшая, чтобы шутить с бессмертным темным драконом.

— Ну, я бы предпочла этого не знать.

— Хорошие предпочтения, но, увы, знай! Страдай вместе с нами от всех этих огромных и суровых знаний, — рассмеялся Абель.

Долго мы в таверне задерживаться не стали. Как только набили желудки, сразу же отправились отдыхать в снятые гостиничные номера. Маленькие, три шага вперед, два в бок — и закончилось место. Зато чисто и каждого своя комната. Быстрее бы прилечь…

Впрочем, мои предпочтения не волновали не только Абеля, но и саму жизнь: кто-то постучался ко мне в дверь. Третий? Что он тут делает?

— Господин попросил установить у вас пару защитных амулетов, — сказал полуэльф. — Даже если несколько часов, лучше вас обезопасить.

Все эльфы — те еще гордецы. Полуэльфы, говорят, тоже. Так почему Третий, который слышал весь наш с Абелем разговор, ничего не сказал? Даже не возмутился.

— Госпожа лекарь, вы хотите меня о чем-то спросить? Если так, то спрашивайте, иначе вы просверлите во мне дыру.

— А вы ответите? — фыркнула я.

— Постараюсь. Если то, о чем вы спросите, не навредит господину Абелю, то отвечу, — уточнил Третий, прикрепляя последний амулет к стене.

После чего сел на пол, прислонившись к стене, и посмотрел на меня. Ладно, Флер, ты ничего не теряешь.

— Вы слышали весь наш разговор с Абелем. Почему на сравнение с щенком…

Как бы выразиться?

— Долгая история. Но время есть. Если вы, конечно, предпочтете сну длинный-предлинный рассказ об Абеле и о моем детстве.

Я присела на краешек своей кровати и кивнула.

— Что ж, давайте начнем с того, что я незапланированный ребенок.

— Что? Разве бессмертные не контролируют рождение детей? — не поняла я.

— Контролируют, конечно. Но бывают своего рода порывы, как вышло у моей матери с отцом. Она была молода и более эмоциональна, чем сейчас, отец же — очарователен, серьезен, галантен, готов к серьезным отношениям. Тот тип надежного мужчины, который неизменно нравится женщинам. Правда, происхождение подкачало, но все в какой-то момент мой мать поддалась эмоциям и уговорам, так в ее чреве зародился я. Впрочем, ее желания иметь детей хватило ненадолго.

Настолько ненадолго, что Маресса передумала еще до того, как успела родить. Обычная женщина на таком сроке могла бы сделать аборт, однако для бессмертных подобное недоступно: их плод защищал барьер такой силы, что, пожалуй, даже армия магов не смогла бы его уничтожить. Поэтому Третьему суждено было родиться.

Кто его отец, Третий так и не узнал, потому как Маресса рассталась с ним еще до рождения Третьего, не способная принять его более простое происхождение, отсутствие влиятельности и не самые высокие магические силы в сравнении с ней самой.

Беременная Маресса вернулась в родную эльфийскую деревню, где ее отец предложил ей стать хранителем Древа Жизни, чтобы хоть как-то утешить дочь, сделавшую неправильный выбор. Там же Маресса и родила Третьего, практически сразу передав его на попечение других эльфов, которые обычно занимались детьми.

Нет, конечно же, Маресса контактировала с Третьим. Не могла этого не делать, ведь в первые годы жизни дети бессмертных очень зависимы от своих родителей, если мать прерывает контакт с ребенком, то есть шанс, что тот сойдет с ума из-за хаотичных магических поток внутри тела. Поэтому Марессе приходилось это делать.

— Третий, вы же не бессмертный? — внезапно спросила я.

— Нет. Унаследует ли ребенок бессмертие или нет, определяет родитель. У него есть две возможности это осуществить. Первая — во время беременности, когда родитель дает часть своей силы, позволяет особой магии проникнуть внутрь плода, в результате чего ребенок рождается бессмертным. Второй раз — это ввести свою бессмертную силу в тело ребенка, когда ему еще не исполнилось десять лет. Мама не захотела подарить мне бессмертие.

Хоть Третий и сказал это так, словно ничего необычного в подобном поступке не было, но это было лишь маскировкой. Боль, недоумение, неприятие. Казалось, Третьего до сих пор это гложет.

— Почему Маресса… — Я нахмурилась, не очень понимая эльфийку.

Это же твой ребенок, которого ты родила. Пусть изначально ты сомневалась, но даже так! Неужели никаких материнских чувств не испытывала? Ты ведь будешь жить вечно, как можно без боли и страданий наблюдать за тем, как твой ребенок стареет и умирает быстрее тебя? Или, что еще хуже, погибает на задании от рук более сильного врага? Когда ты можешь даровать ему вечную жизнь, где ему мало что сможет всерьез угрожать. Да, жизнь бессмертного не сахар, но это жизнь. Большая, длинная и наполненная и печалью, и радостью. Как можно лишать своего ребенка подобного? Тем более, когда тебе это вообще ничего не стоит.

— Потому что это трудно.

— Что? — не поняла я.

— Воспитывать ребенка-бессмертного — это очень трудно. Ну, ей пришлось бы потратить не менее десяти лет на мое воспитание, научить тому, что полагается знать всем бессмертным. Она не хотела заниматься этим. К тому же, если заняться мной, то она бы не смогла быть рядом с Древом Жизни, тогда это место заняла бы другая эльфийка. И не было гарантии, что Маресса смогла бы вернуться. Мое обучение было не к месту.

— Но бессмертные же рождаются не только от бессмертных, но и от простых людей. Что тогда?

— Тогда кто-то из бессмертных обязан взять воспитание такого ребенка на себя. Но в том случае, когда ты сам породил бессмертного, тогда и должен воспитать. Передать это дело другому можно, но это очень большой, очень весомый долг. А моя мама ненавидит быть кому-то что-то должной. Для нее самым лучшим выходом казалось не делать меня бессмертным и отдать на попечение другим эльфам.

— Тогда как ты оказался на службе у Абеля?

— Из-за своего дара и, пожалуй, поведения. Даже если Маресса не пожелала для меня бессмертия, то это не значит, что она способна задавить врожденный дар. На самом деле, есть такая редкая вещь, как «предрасположенность к бессмертию». Но я бы ее назвал скорее «антирасположенностью к смертности», — чуть усмехнулся Третий. — Чрезвычайно большая сила, не рассчитанная на то, что она окажется в руках смертного.

Я кивнула, ожидая продолжения от слегка задумавшегося полуэльфа.

Магический талант Третьего оказался чрезвычайно велик и сложен в освоении, словно был рассчитан на бессмертного. Ведь бессмертные могут познавать свои силы очень долго и порой даже через смерть. К сожалению, жизнь Третьего была ограничена, хотя назвать ее маленькой никак нельзя: потенциально он был способен прожить раза в два больше, чем обычный эльф (не говоря уже о полуэльфе, которые жили и того меньше) и почти столько же, сколько дракон. А вот дар рассчитан на бессмертного, что привело к тому, что в детстве Третий очень сильно отставал в учебе, не способный справиться с необычной магией.

Маресса, которая все же пыталась хоть как-то пыталась играть роль матери (она терпеть не могла осуждения, так что ничего удивительного), окончательно разочаровалась в сыне. Резко высказалась о бесполезной крови отца и сократила все общение к минимуму. Нельзя сказать, что она была сознательно жестока, скорее, ее характер сформировало бессмертие, невероятный талант в магии и убежденность ее отца в том, что она гениальна и должна общаться исключительно с такими же людьми. Добавить сюда амбициозность и желание нести пользу миру — вот и получилась хладнокровная эльфийка со стремлением ко всеобщему благу. Последнее вполне успешно перечеркивало личные симпатии и отношение к другим существам, а также формировало безразличное отношение к тем, кто не был достаточно талантлив в ее глазах. Маресса не была глупой, она понимала, что относится к сыну неоправданно равнодушно, но переступить через себя не могла. Надеялась, что когда он чуть-чуть подрастет, станет сильным магом (это же ее сын, верно? Как он мог быть посредственным?), то она станет больше с ним общаться, но…

Но Третий не только не оказался посредственным, он был даже хуже, из-за чего Маресса просто вычеркнула этого ребенка из своей жизни. Разумеется, минимально она о нем заботилась.

— Во всем эльфийском городе лишь у меня были такие хорошие условия для проживания, индивидуальный учитель магии и стрельбы, хотя обучался я хуже всех, — сказал Третий. — Она проявляла ровно тот уровень заботы, который ее не обременял. Не смотрите на меня так сочувствующе, госпожа Флер, в целом, мои отношения с матерью были не такими уж плохими в последние несколько лет. Просто тогда еще никто не понимал, что мои провалы — результат действия магии, с которой я не справлялся. Меня, конечно же, проверяли на уровень магии, тестировали, но артефакты-измерители редко работают правильно на тех, в ком есть хоть что-то от бессмертного, вот и со мной такое случилось.

— Тогда как вы узнали…

— Про мой дар? Очень внезапно. С чего бы начать? Видите ли, госпожа Флер, несмотря на обучения и обеспечение всем необходимым, я рос как сорняк. Мне никто не объяснял ничего по поводу моего поведения или других вещей. Например, почему все возвращаются домой к родителям, а я — к няне, которая, впрочем, никогда не задерживалась в доме надолго. Это вызывало недоумение, вопросы и очень сильно пробуждало желание привлечь внимание. В первую очередь — собственной матери, но на тот момент, кажется, мне любое бы сгодилось. Отличной учебой я похвастаться не мог, значит, оставалось одно…

— Плохое поведение? — неуверенно спросила я.

— Неверно, — ухмыльнулся Третий.

— Тогда что?

— Очень плохое поведение. Хотя эльфы охарактеризовали бы его как отвратительное, омерзительное, не вписывающиеся ни в какие рамки.

Сначала это было случайностью: на одном из уроков Третий не смог правильно воссоздать заклинание, из-за чего то буквально взорвалось, разрушив половину класса. Тогда Марессе пришлось прийти, чтобы уладить все проблемы. Следующая на очереди была драка, причем довольно безобразная, когда Третий со своим противником вырывали друг другу волосы, кусались и катались по полу. И снова Маресса пришла улаживать проблемы, извиняться за поведение Третьего.

— Я тогда злился до смерти, потому что не был виноват. Точнее, был, но и другой ребенок не меньше. Однако Маресса заставила меня извиниться, так и не выяснив всех обстоятельств. Говорила что-то вроде того, что главное не то, кто прав, а кто виноват, а ее время, которое ей пришлось потратить на меня. Я тогда безумно разозлился, решил, что раз она так несправедливо ко мне относиться, то пусть тратит побольше своего времени. Так что следующие проблемы я вызывал намеренно, чтобы заставить свою мать отреагировать, доставить неприятности. А потом мне понравилось. То, что она бросала все свои дела лишь ради меня. Ну, я думал тогда именно так, не понимал, что все ее действия продиктованы желанием сохранить свою репутацию, а не чем-то еще. В конце концов, когда я это понял… случился магический взрыв.

Третий всего лишь хотел испортить любимый сад Марессы, разрушив все статуи в округе. Да и его силы были столь малы, что он и не предполагал, что заклинание выйдет из-под контроля и разрушит не только сад и дом Марессы, но и едва не сравняет с землей весь эльфийский город. Третьему повезло — этот взрыв сдерживали сразу два бессмертных: сама Маресса и Абель, который заехал в эльфийский город по своим делам. Тогда-то все наконец и поняли, с чем связаны проблемы Третьего в магии: предрасположенностью к бессмертию.

— Марессу это не очень обрадовало. Конечно, я прекратил считаться бестолочью и посредственностью, но… Я был неуправляемым подростком, часто делавшим какие-то вещи на зло. И теперь еще с силой, которая мало поддавалась контролю. Но Маресса обязана была учить меня всему, чтобы я попросту не уничтожил ничего лишнего. Или не убил.

В итоге Маресса предложила Абелю воспитать ее сына. Разумеется, не просто так, мол, за ней будет долг. Но Абель посмеялся и сказал, что не верит в то, что Маресса действительно сможет отдать что-то ценное. Все это они обсуждали прямо при Третьем, после чего Абель задал мальчишке пару вопросов и… согласился. Но не в обмен на обещание от Марессы, а с условием, что он забирает Третьего с собой, и Маресса снимет все привязки с сына.

— Он тогда еще посмеялся над матерью, что у нее нет ничего ценного, что она могла бы предложить ему. А единственную ценность — меня — отдает. Абель с первого взгляда понял, насколько я талантлив в магии. И полностью меня обучил.

— И все же называть щенком…

Третий внезапно рассмеялся:

— Потому что до волчонка еще не дорос. Вот первого и второго он дразнит волчатами. Но это не из-за того, что не воспринимает нас как людей, а потому что он сам как волк.

А Абель… намного лучше, чем пытался показаться. Даже не верится, что темный, слишком уж человечный. Кто бы сказал, что совсем скоро тьма внутри Абеля проявит себя в полной мере, и я уже никогда не смогу забыть, что передо мной темный и бессмертный дракон, а пока…

Пока я ничего не знала и мирно беседовала с Третьим, слушая забавные рассказы из его непростого детства.