Сватовство дракона

9

Заслышав знакомую торопливую поступь, царь жестом отпустил командира. Морок привычно скрылся из вида раньше, чем вельможи явившиеся смогли бы его увидеть, а государь некоторое время молча смотрел на город, не торопясь давать слово почтительно замершим придвореым.

И Первый министр, и Верховный магистр покорно ждали, склонив головы. И ждали бы ещё столько, сколько государю было угодно любоваться окрестностями. Молча глотая негодование, нетерпение, раздражение, пряча задетое самолюбие.

Царь наконец изволил обратить внимание на своих высокопоставленных подданных.

— Говорите.

Сановники снова склонились в поклоне.

— Ваше величество, его величество Ольгард, — как и ожидал царь, первым заговорил Первый министр.

Правитель чуть повернул голову:

— Что хочет?

— О венчании будушем беспокоится.

— А ее высочество ведь… больна.

Царь был готов поклясться, что эта заминка в речи Верховного магистра, короткая, едва уловимая, ему не почудилась.

Беспокоится, значит, жених? Что ж…

— Где там его зеркало? Пойдем, побеседуем.

Правитель в сопровождении верной охраны и сановников спустился со стены, возвращаясь во дворец.

Морок, выждав, пока господа скроются из вида, вернулся туда, где только что с государем разговор вел. Он уже отдал необходимые указания. Но нужно было торопиться. Потому командир тайной стражи самолично влез в бойницу, чтобы осмотреть глубокие трещины в камнях. Слишком тонкие и ровные. Что могло их оставить? И сколь острым должно быть это нечто, чтобы резать камень как масло? Много вопросов у него накопилось, пора и побеседовать.

***

Повисшую в покоях тишину, вязкую, напряжённую, можно было резать клинком. И травить ей врагов, чтобы те мучались от безотчетного ужаса и удушья. Именно так вассалами ощущался гнев мага, их господина.

— Все вон! — рыкнул он.

Те немногие, кто находился в комнате, повиновались мгновенно.

Когда покои опустели, маг вскочил с высокого резного кресла. Принялся мерить шагами огромное пространство. Хотелось запустить во что-нибудь или даже кого-нибудь разрушительным заклинанием. Но приходилось сдерживаться.

Он был не просто в гневе — он был в ярости!

Мечта, которую он лелеял столько лет и до воплощения в жизнь которой оставалась всего ничего, эта прекрасная, желанная мечта уплывала из рук. Ускользала из-под кончиков пальцев!

В комнате бесшумно появился дух. Принял облик человека. Совершенно не примечательный, не запоминающийся. При беглом взгляде обманчиво материальный. Завис над полом в нескольких шагах от хозяина.

— Приветсвую повелителя.

Маг, с трудом сохранив лицо, резко обернулся. Скривился.

Резкий взмах руки колдуна — и духа, ставшего сизым и полупрозрачным, придавило к полу неведомой силой.

— Будешь ещё заложного покойника изображать? — раздражённо бросил вопрос колдун стремительно теряющему плотность существу.

— Помилуйте, повелитель! — прошелестел дух, будто палая листва на ветру прошуршала. — Я принёс вести из Благомира!

— Какие? — маг по-прежнему почти рычал, но существо освободил.

Пришелец из мира тонких материй вновь прошуршал:

— Ходят слухи, что драконы о Благомире вспомнили.

— По делу давай, нечего вокруг да около бродить. Сплетни да сказки я и сам послушать могу.

Притом, не выходя из собственных покоев.

Столичный дворец, да и сам детинец же благомирский даже от его магии защищён был. Предусмотрительные предки были у нынешнего правителя. Могущественные. А нынче…

Маг снова презрительно скривился.

Лукиан — последний царь Благомира — безвольный червь, прикрывающий собственную ничтожность заботой о народе. Даже собственную сестру ухитрился избаловать.

А теперь эта девчонка и вовсе — неизвестно где.

Испытывать терпение хозяина дух не стал. Начал с важного, о чем тот мог лишь догадываться:

— Бран в темнице. И не только он: почти все ваши люди. За теми, кто на свободе, зорко следят.

«Повелитель» скрипнул зубами.

Теперь понятно, почему от них ни слуху ни духу.

— Как случилось?

— Мне в детинец царский ходу нет, а слухи тебе неинтересны, — не слишком почтительно поникло существо.

Мужчина помрачнел, снова собирая вокруг силу волшебную. Предостерёг:

— Я тебя не для того с того света вытаскивал, чтобы ты мне тут ерничал. Говори, что узнал.

— Экий ты, племянничек, нетерпеливый, — в шелестящем голосе почудилась усмешка. — Помог им кто-то. Знатно помог. Так что верные гончие Лукиана их под белы рученьки — и в казематы.

— Кто?

— А вот это мне неведомо. Но есть ещё кое-что интересное…

— Не тяни.

— Царевна вроде как хворает.

Маг отмахнулся:

— Знаю я эту враку. Пропала она, Лукиан в поисках помощи просит. Только с ним разговаривал.

— И о том, что по Благомиру слухи о драконе ползут, знаешь? Говорят, он-то царевну и украл. На его-то поиски царь отряд и отправил. Страж (тот, что прошлой осенью царевну собой от медведя закрыл), поговаривают, сам вызвался.

Маг саданул кулаком по удачно подвернувшейся столешнице.

Дракон! Какой, к первородной нечисти, дракон?

Выдумки. Страшилки для неразумных детишек.

Вымерли эти ящеры поганые давным-давно. Если вообще когда-то существовали.

Спрятал где-нибудь сестрицу, пока шпионов пытает, да дракона придумал, чтоб исчезновение её внезапное объяснить. А чтоб пуще в ящера огнедышащего поверили, прикрыл всё это непотребство выдуманной болезнью.

Перехитрить его хочет?

Он с этой девчонкой столько возился! Столько усилий…

— Страж, говоришь, вызвался? — недобро щурясь, переспросил повелитель.

Ну, если этот малец воду мутит… От него мокрого места не останется!

Хотя… Что ему какой-то витязь? Мелковата сошка.

Но присмотреть надо бы.

Приказал коротко:

— Следом пойдёшь. Да смотри, глаз с него не спускай.

Когда дух истаял в воздухе, маг вернулся к креслу. Задумался, сжав подлокотник.

Ещё немного — и плодородные земли Благомира будут в его владении! Он войдёт в историю как великий правитель, объединивший и приумноживший свои владения. Он не упустит возможность, чего бы это ему ни стоило. Для достижения великих целей не может быть недопустимых средств.

И никто ему не помешает.