Судьба дракона

6 БЕЗУМИЕ И ВОВРЕМЯ ПРИНЕСЕННЫЙ ГРАФИНЧИК

— ХОТЯ Я И ПОКОРЕН воле прекрасных дам, когда-нибудь эта покорность сведет меня в могилу, — тихо и насмешливо сказал Краер Делнбон, ныряя в незнакомый коридор и слыша за спиной стоны и ругань стражника, которому он только что въехал коленом в пах.

Чтобы разорвало этого ретивого стражника! Он задержал Краера ровно настолько, чтобы слуга, за которым он гнался, свернул вот в этот боковой коридорчик и нырнул в одну из почти десятка дверей, выходивших в него. Но, по крайней мере, этот дурак ее захлопнул, оставив хотя бы такой след. Пропади все пропадом!

— Будь я до дури ретивым и бдительным стражником, я бы ждал где-нибудь здесь… — поразмыслил вслух Краер, добежав до угла, и подпрыгнул, чтобы схватиться за скобу держателя факела. Схватился ровно настолько, чтобы сильно качнуться в воздухе.

Вот! Прямо там, где должны были бы находиться его лицо и глотка, прошел меч, и державший его стражник зарычал в кровожадном возбуждении. Но рычание превратилось в изумленный вой, когда Краер пролетел у него над головой, оттолкнулся от дальней стены и в обратном прыжке нанес резкий удар в шею.

Стражник хрюкнул от боли, затем засипел, когда Краер набросил ему на горло вощеный шнур. Квартирмейстер поймал дальний конец гарроты, умело потянул и дернул — и голова стражника врезалась в каменную стену. Он пошатнулся, затряс головой, слепо хватаясь за воздух, так что Краер, подпрыгнув, еще раз ударил его головой о стену.

На сей раз стражник сумел лишь отдернуть голову и еще успел разок моргнуть, прежде чем встретиться с каменной стеной и упасть на пол бесформенной кучей.

— Не надо меня благодарить, — бросил Краер бесчувственному стражнику, забирая свою гарроту. — Отдыхай на здоровье. Трое в небесах знают, как ты заслуживаешь отдыха. А я знаю, чего заслуживаю я.

Он бросился бежать — в своих мягких кожаных башмаках он передвигался очень быстро и почти бесшумно. Носки башмаков были жесткими и острыми — в каждом из них пряталось маленькое изогнутое лезвие, которыми Краер, сам их изготовивший, очень гордился, но подметки башмаков были мягкими и гибкими, как у туфелек, которые леди носят в своем будуаре.

За одной из этих дверей, Темный его побери, прячется слуга. Ну что же, воровское ремесло не располагает к мирной жизни…

Краер дернул запор первой двери, но тот не поддался. Он тряхнул его, тут же повернулся к другой двери, всего на расстоянии шага от первой через коридор. Первая дверь не приоткрылась ни на волосок, из-за нее не послышалось никакого звука, но вторая отворилась.

Пыль, темнота и штабеля простыней — это была кладовка. Краер размахнулся в темноте гарротой, как бичом, но ничего не встретил. Как только он понял, что беглец не тут затаился, он снова бросился к третьей двери в противоположной стене.

Эта распахнулась, открыв ему трех перепуганных швей над пяльцами. Они в унисон завизжали, а Краер одарил их наглой улыбочкой, захлопнул дверь и бросился к четвертой.

Она была заперта изнутри и содрогнулась под его напором. Оттуда послышался испуганный тихий женский вскрик и низкий голос взбешенного мужчины:

— Не сейчас, Талас! Ты обещал мне эту комнату до того, как начнут свечи гасить, так что вали отсюда!

Краер усмехнулся и бросился к следующей двери. Она отворилась — и он едва успел припасть к полу, когда на него с шипением бросилась какая-то клыкастая тварь.

Упав, он оказался у самых ног того, кто на него набросился, так что ему удалось захлестнуть гарротой лодыжки и дернуть.

Незнакомец выругался, замахал руками, схватился еще за кого-то, чтобы не упасть. К тому времени Краер уже был на ногах и пырнул незнакомца одним из своих ножей. Змеиный жрец взвизгнул и выхватил собственный кинжал — и тут уже завопил по-настоящему, вздрогнул и замер, поскольку кинжал Краера пронзил другую его руку. Краер дважды повернул свой клинок, и жрец, всхлипнув и заскулив, упал на колени. Свободной рукой Делнбон схватил за глотку другого человека — того самого слуги, за которым он и гнался.

— Это он наложил на тебя заклятие? — прошипел Краер, встряхивая окровавленный кинжал так, что потянул за ним жреца за пронзенную руку. — Ну?

— Д-да, — заикаясь, пробормотал слуга, вжимаясь в стену, словно пытался просочиться сквозь кладку подальше от страшного гостя — однако ничего не вышло.

— Ты его знаешь? — рявкнул Краер, усиливая хватку.

— Нет-нет, лорд, честное слово! Он только что приехал… в замок… два дня как… Я даже не знаю его имени!

Краер отшвырнул слугу и, пока тот летел, стараясь хоть за что-то ухватиться, подобрал выпавший из руки жреца кинжал — с изогнутым клинком и рукоятью в форме змеи с разинутой клыкастой пастью — и пригрозил им слуге, чтобы удостовериться, что у того нет оружия, а даже если и есть, он им не воспользуется.

Слуга, побледнев, попятился.

— Нет! Сжальтесь! Он отравлен!

Краер снова дернул кинжал, чтобы жрец, которому боль не давала сделать ни единого движения, так и оставался беспомощным, и поднес змеиный кинжал к свету. Его острие покрывал налет зеленовато-лилового цвета — явно не кровь.

Краер направил его на слугу. Тот завопил и попытался влезть на стену, но тут Краер повернул кинжал рукоятью вперед и сильно двинул слугу по затылку. Тот упал без единого звука, из носа его потекла кровь.

Краер одобрительно кивнул и по рукоять всадил кинжал в живот его владельца.

Змеиный жрец даже и крикнуть не успел, а просто упал лицом вниз, наконец навсегда избавившись от всякой боли.

— Что же, Краер, ты опять оказался лучшим, — сказал сам себе Высочайший Князь и затем спохватился: — Надеюсь, они не слопают всей не отравленной еды до того, как я вернусь!

Вырвав кинжал, он пошел назад тем же путем, что и пришел, остановившись только для того, чтобы постучать в дверь и проворчать:

— Это Талас. Вылезай, во имя Троих, я пришел!

— Талас, ублюдок! Вошеед чернозадый, сучий потрох! — послышался приглушенный, но весьма живой ответ на фоне бессловесных женских всхлипываний.

Краер осклабился и пошел из коридора прочь, прежде чем из двери успел кто-то выскочить.

— Да, этот тип когда-нибудь пристукнет меня, — покачав головой, проговорил Краер. — Но не сегодня. — Он на мгновение замедлил шаг, вспомнив первого стражника, который, наверное, уже очухался. — Надеюсь, не сегодня.

В замковой библиотеке — огромном зале с кроваво-красными стенами, украшенными резными золочеными головами крылатых драконов, среди множества высоких шкафов с книгами сидел чернобородый человек и наслаждался одиночеством.

Вино в золотом его кубке было лишь на тон темнее оттенка его одежд, а одежды — намного темнее того гневного пламени, что полыхало в его глазах.

Слуги знали, что следует поставить блюдо с жарким перед ним и сразу убраться как можно подальше, потому что маячить перед Мултасом Радужным Драконом не следовало: Черное Сердце (как прозвали его в Арлонде, хотя это прозвище никогда не произносилось в присутствии хозяина) обладал горячим нравом и большой силой.

Мултас трапезничал в одиночестве по собственной воле, поскольку имел обыкновение, наслаждаясь любимыми блюдами, смотреть в магические кристаллы и наблюдать за тем, что творится в Асмаранде. Волшебные кристаллы отбрасывали блики на его красивое лицо с тонкими чертами, которое могло бы принадлежать королю или жрецу, а то и могучему магу — но никак не мягкосердечному человеку.

Мултас Черное Сердце часто раздумывал над образами, реальными и воображаемыми, которые посылали ему люди и боги. И сейчас он тоже был погружен в размышления. Почему его старший брат Долмур сильнее его? Тихий Долмур, который тратит свое время на всякую чушь вроде цветочков, благотворительности и тому подобное. Почему такой человек пользуется куда большим почетом, чем его братья, даже не прибегая к открытым угрозам?

О, люди уважали Мултаса Радужного Дракона, очень уважали. Казалось, они готовы все сделать по его слову, даже не встречаясь с ним взглядом и не пытаясь изображать дружелюбие, не попадаясь ему на глаза, если, конечно, нужда не заставляла. С ним обращались с осторожной, опасливой вежливостью, без намека на любовь — но и без подобострастия и вызванной страхом торопливости, которую должно вызывать одно присутствие сильного мага.

Надо будет получше изучить людей, стоящих у власти. Их речи, их манеры, походку, одежду, образ ведения дел. Что толку быть великим магом, если приходится убивать людей, чтобы тебе повиновались? Другим магам стоит только улыбнуться или нахмуриться, и все бросаются выполнять приказ, только чтобы угодить господину.

— Эту тайну Троих я должен узнать, — пробормотал Мултас, поднимая взгляд на ближайшие фолианты, старые толстые книги заклинаний, написанные могущественнейшими архимагами давних времен — Корамонтом, Мельруном и…

— Трое раскрывают свои тайны, когда приходит время, Мултас. Думаешь, самый разумный способ — искать ответы в старых томах?

Мултас Радужный Дракон резко обернулся, чуть не сбив со стола тарелку.

— Кто посмел…

В дальнем конце комнаты стоял черноволосый незнакомец в дорожной одежде мага. Мягкая мудрая улыбка, одна рука спрятана в кармане плаща. Незнакомец… но Мултас где-то уже видел его. В хрустальном шаре. Да, это было много лет назад, когда он еще осмеливался смотреть на Аглирту, прежде чем…

— Мое имя, — с приятной улыбкой промолвил гость, — Ингрил Амбелтер. Я пришел с миром, чтобы сделать тебе предложение, которое, я уверен, ты сочтешь выгодным… и приятным.

Страх холодом прополз по спине Мултаса. Лишь огромным усилием воли он удержался от дрожи и не дал страху проявиться на своем лице.

Его незваный гость улыбнулся, словно все мысли Радужного Дракона прозвучали вслух. О, он знал Ингрила Амбелтера, самого мрачного из Темной тройки магов, служивших Фаероду Серебряное Древо, и содрогнулся — и Амбелтер понял это.

Мултас Радужный Дракон встряхнулся, позволив своему гневу одолеть страх. Как Амбелтер сумел попасть в его окруженную заклинаниями комнату, беспрепятственно пройдя через охрану? Какой же силой…

Этот человек называл себя Повелителем Заклинаний Серебряного Древа — а теперь и всей Аглирты. И если не врут силптарские слухи, которые он уловил в кристалле, именно Амбелтер убил барона Серебряное Древо, Пробужденного короля и даже Великую Змею!

Он перебил десятки силптарских магов много лет назад, по ночам посылая смертоносные заклятия, просачиваясь незаметно сквозь охранные заклинания, прямо как…

Черное Сердце глубоко вдохнул. Вполне возможно, это мог быть его последний вздох.

— Амбелтер, — повторил он, стараясь говорить ровно, медленно, без намека на слабость или приязнь. — Я слышал это имя. Маги Фаерода Серебряное Древо… Ты считался самым могучим среди Темной тройки.

Его гость улыбнулся.

— Да, и по праву. — Амбелтер показал своей остававшейся на виду — и пустой — рукой на окружавшую их роскошь. — Твои стражи одни из лучших, что мне приходилось встречать, но все же… — Он снова улыбнулся и больше ничего не сказал.

Воцарилось молчание.

Мултас позволил своим кристаллам угаснуть и потемнеть. Он не спешил отвечать, чтобы не открыть своих страхов. Мысленно он активировал жезлы, спрятанные в резных украшениях по всей комнате. Если дойдет до схватки…

— Очевидно, не лучшие, — сухо закончил он, принимая расслабленную позу, чтобы правой рукой прикрыть кольцо на своей левой руке. Оно разгоралось слабым свечением, которое потом перейдет в огненный вихрь. — Ты упомянул о каком-то предложении?

— Я предлагаю союз ради определенной цели. Это требует некоторого доверия друг к другу. Потому такая встреча с глазу на глаз предназначена для того, чтобы проверить, возможно ли такое доверие между нами или нет.

Мултас Радужный Дракон смерил своего посетителя бесстрастным взглядом.

— Изложи твое предложение.

— Много лет Аглирта служила полем брани для враждующих баронов, из которых каждый был корольком над парой ферм, лесов да лугов. Долина кормит великий Силптар, но, по сути дела, она королевством не является — это место безумных свар по праву называется Землей Без Короля. Истинными правителями Аглирты всегда были маги. Маги, воевавшие друг с другом, используя баронов так же легко, как те — самых последних своих стражников. Я был старшим магом у Серебряного Древа, и мне подчинялись крупнейшие бароны, хотя и не ведали этого сами.

— И что?

— А то, что я знаю истинную силу Аглирты. Если бы только ею правил настоящий король, то ни Арлонд, ни Силптар, никакая другая гордая держава Асмаранда не чувствовала бы себя в безопасности, ибо Аглирта могла бы завоевать их все. Те, кто сейчас грызутся в Долине, могут хоть завтра прийти за тобой и всеми Радужными Драконами, если найдется кто-то способный объединить их.

— «Если» на свете так много, но даже самые отважные наши морские капитаны редко осуществляют свои «если», — ответил Мултас. — Я не боюсь стражников, и даже латников в полных доспехах, и даже орд наемников. Пара заклятий — и… — Он махнул рукой.

Ингрил Амбелтер улыбнулся.

— Воистину так. Однако в Аглирте есть кое-что посильнее мечей — магия. Руины десятков городов, пронизанных магией, лежат под зеленью полей и корнями лесных деревьев долины Серебряной, равно как фамильные склепы, придорожные ограды и множество покинутых замков и домов. Большая часть магии улетучилась с веками, но куда больше просто утрачено. Этой магии достаточно, чтобы обладающий ею стал архимагом более могучим, чем те, кого когда-либо видел Дарсар. Тупые крестьяне выворачивают плугом во время вспашки заколдованные мечи, а бароны выбрасывают все, что не украшено драгоценностями.

Мултас Радужный Дракон сглотнул комок — в горле у него внезапно пересохло.

— И ты, пройдя сквозь мою магическую охрану, как сквозь простую занавесь, просишь у меня помощи в таком деле… Почему?

Амбелтер сделал шаг вперед — в полнейшей тишине, как заметил Радужный Дракон, — и горячо заговорил:

— Именно так, Мултас! В одиночестве я стану тираном, которого стали бы бояться силптарцы, да и весь Асмаранд, если Силптар падет. Это и так мне под силу, с твоей помощью или без нее. Но я хочу большего. Гораздо большего.

Он сделал еще шаг, и Мултас Радужный Дракон воззвал к силе огненного кольца. Возможно, это всего лишь уловка, и Амбелтер не собирается подходить ближе.

Магистр усмехнулся.

— Успокойся, Радужный Дракон, и утихомирь то, что ты собираешься в меня метнуть. Поверь, я могу это предотвратить. — Он взмахнул свободной рукой, словно держал речь перед собранием, и провозгласил: — Слушай меня! Я хочу иметь союзников, и мне нужны друзья. Друзья для того, чтобы основать новую Аглирту — королевство магов!

Хозяин замка Радужных Драконов ощутил, как зло сужаются его глаза, хотя сердце его запрыгало от возбуждения.

— Ты хочешь, чтобы я стал одним из твоих верноподданных?

— Нет! Я вижу совет магов, совет равных во главе государства, которому служат ученики магов, а ниже всех стоят обычные люди. Мы сможем очистить страну, сделать ее сильной и мирной, и аглиртцы станут счастливыми и богатыми, принося нам столько денег, сколько нам понадобится, чтобы жить по-королевски и заниматься еще более сильной магией, писать новые магические книги, дабы обогатить всех. Что скажешь, Радужный Дракон?

— Заманчиво, — кивнул Мултас, — но я все равно не понимаю, зачем тебе нужен и как я могу быть уверен в том, что ты не ищешь моей смерти, чтобы завладеть моей презренной магией.

Амбелтер снова улыбнулся.

— Я и не представлял, что какого-нибудь мага можно заговорить насмерть. Если бы я хотел тебя убить, то заклятие, которое могло бы снести башни Радужных Драконов, было бы сотворено без предупреждения, и ты даже не понял бы, кто это сделал. Сильная магия окутывает стены и всю обстановку вокруг тебя, Мултас, но такую магию можно разнести усилием воли, и есть несколько людей, способных это сделать. Но мне твоя смерть не нужна. Ты мне нужен живым, как соратник, которого я мог бы уважать, с кем мог бы говорить и работать. Как друг.

Он протянул руку успокаивающим жестом, как женщина, которая не смеет коснуться того, кого хочет утешить.

— Я понимаю, что это неожиданно, что это встревожило тебя. Ты хочешь подумать, рассмотреть дело со всех сторон. Я не стану настаивать, чтобы ты принял решение прямо сегодня. Но я уверен, что, обдумав как следует мой замысел, ты согласишься с ним. Только подумай: не зависеть от чванливых рубак и хитрых торговцев!

— Спасибо, тут я уже и так полностью свободен, — сдержанно заметил Мултас Радужный Дракон.

Магистр покачал головой.

— Только благодаря усилиям твоего брата Долмура, перед которым ты чувствуешь себя в долгу и который может заставить тебя повиноваться, как коронованный тиран или как торговцы, которым ты должен за каждый камень замка Радужных Драконов!

— Надеюсь, — прорычал Мултас, — наш разговор близится к концу?

Повелитель Заклинаний поднял руку.

— Прошу тебя, Мултас, не будь таким обидчивым. Я не желал тебя разгневать, но просто честно говорю все как есть — а часто ли другие маги вот так говорили тебе правду, а? Разве такая редкость не драгоценна сама по себе?

Хозяин замка Радужных Драконов вспыхнул, затем неохотно кивнул.

— Ты верно сказал. Но я все равно не понимаю, чего ты от меня хочешь. Аглирта до сих пор еще не пришла в себя, потому короновала на власть мальчишку. Опутай его заклятиями, управляй им — и королевство будет твоим без моей помощи!

Его гость кивнул.

— Я мог бы и так поступить, но потом мне пришлось бы вступить в такое сражение за Аглирту, которое опустошило бы ее. Ты не думал никогда о том, как этот безродный мальчишка стал королем? Его поддерживают сильнейшие бароны — Черные Земли и Серебряное Древо, и самозваные Высочайшие Князья… и они в союзе с сильнейшим магом, оставшимся в Аглирте.

Мултас показал на свои кристаллы.

— Да? Я провел много часов, издалека наблюдая за Долиной, и не заметил, чтобы там остался хотя бы один маг. В Силптаре — да, но не в Аглирте.

Амбелтер снова улыбнулся.

— Думаю, ты слышал о Повелителе Летучих Мышей?

— Да, но он не аглиртец, и в Долине его нет.

— А ты давно наблюдал за ним?

Черное Сердце мрачно посмотрел на гостя, затем отрезал:

— Положим, он и правда в союзе с этой шайкой вельмож с острова Плывущей Пены — и что? Ты ведь можешь одолеть любого мага, каким бы знаменитым он ни был!

— Да, но есть много других. Я могу одолеть их, да, но раз я работаю в открытую, они набросятся на меня, как стая голодных волков. Они будут следить за мной денно и нощно, и начнется затяжная борьба. Самые коварные удары наносятся с неожиданной стороны — например, с твоей. Ты можешь разбить моих врагов, отнять у них магию и исчезнуть прежде, чем они вообще поймут, что к ним пришла смерть, и уж точно не сообразят, кто на них напал!

— Так кто эти самые «многие другие»? Они настолько искусны, чтобы скрываться от меня все эти долгие месяцы? — Мултас махнул в сторону хрустальных шаров, показав готовое к атаке огненное кольцо.

Ингрил Амбелтер с самодовольной усмешкой смотрел на все это, но, встретившись с гневным взглядом хозяина замка, сделал серьезное лицо.

— Не все змеиные жрецы погибли, когда Великая Змея пала. Конечно, та совершенная магия, которой ты владеешь, дала тебе знать, что Великая Змея не божество, подобно Троим, а лишь чародей, владевший огромной паутиной заклятий. Жрецы Змеи — тоже маги, некоторые сильны вроде тебя или меня, но прочие немногим лучше, чем третьестепенные фокусники, которые бродят в лохмотьях по Асмаранду и болтают о великих чудесах по всем переулкам. Однако его магическая паутина объединяет их в великую армию — ту, которая знает меня и следит за мной, но спина их не защищена от тебя и других, о которых они не знают!

— И как, — спокойно спросил Мултас Радужный Дракон, вдруг обнаружив, что весь покрылся потом и даже с носа свисает капля, — я могу знать, что они не следят за тобой прямо сейчас и слышат каждое наше слово, внося меня в список своих врагов, чтобы убить, прежде чем вот эта тарелка остынет?

— О, — мягко сказал ему Повелитель Заклинаний, — этого тебе не стоит опасаться.

Медленно и небрежно он высвободил руку, до того спрятанную под одеждой, и поднял ее, с легкой улыбкой глядя на то, что лежало в его открытой ладони, — маленький пятнистый, коричнево-белый камень.

— Я уверен, — заметил он, — ты и без моего объяснения знаешь, что это такое, и мне не надо показывать его действие, уничтожая все жезлы, что ты прячешь в стенах, вот эту игрушку на твоем пальце и все до последнего заклинания Радужных Драконов во всем Арлонде?

— Дваер?

Ингрил Амбелтер широко улыбнулся.

— Да, и более того. Одному магу очень опасно держать у себя более двух Дваеров… но я знаю, где находятся остальные. И один из них очень скоро может стать твоим.

Он сделал еще один шаг вперед.

— Так что ты сам видишь, друг мой Мултас, что я могу испепелить тебя в любое мгновение — так же как и любого мага, барона или крестьянина в Дарсаре. Я много лет владею этим камнем, и я уже уничтожал баронов и архимагов с его помощью. Я уже много лет как мог уничтожить и тебя, и прочих Радужных Драконов. Но я не этого хочу, потому я здесь.

Он отступил, и облачко маленьких огоньков окутало камень в его руке.

— Мне нужны союзники. Нужны друзья. Подумай об этом, Мултас. Я приду еще раз. И хотя я даю слово, что, если ты откажешься, тебе это ничем не грозит, я надеюсь, что ты присоединишься ко мне. А теперь — прощай. Будет невежливо с моей стороны, если твой обед совсем остынет.

Человек с Дваером в руке вдруг стал дымком и исчез, прежде чем Мултас сообразил, что ему ответить. Он смотрел на место, где только что был маг, затем торопливо произнес заклинание, чтобы удостовериться в том, что Амбелтер не остался здесь, только невидимым.

Убедившись, что он на самом деле один в своем самом тайном кабинете — и, более того, все время был тут один, с тех пор как отослал слугу, принесшего ему обед, Мултас Радужный Дракон наконец нашел нужные слова и воскликнул:

— Долмур!

Его старший брат сердил и беспокоил его. В присутствии Долмура Мултас всегда чувствовал себя безответственным юнцом — ребенком, которого молча осуждал полный к нему жалости человек, всегда находивший его придурковатым и нисколько по этому поводу не удивлявшийся.

Но Дваер! Аглиртский маг, спокойно проходящий сквозь его охранные заклинания! Война магов и магическое королевство!

Соблазн, какой соблазн! И конечно, гнев — такой гнев, что у него даже руки дрожали, когда он погасил жезлы и кольцо и схватил свой самый могучий жезл. Но, помимо этого, он ощущал страх.

Да, будь оно все проклято, он боялся. Мултас Радужный Дракон метался по своему окутанному заклинаниями кабинету, как злой черный ураган, совершенно позабыв про обед. Ему не терпелось посоветоваться с Долмуром.

Блюдо уже остывало, но никому в кабинете не было до этого дела.

Однако кое-кто, кого в комнате не было, наблюдал за ним. Кто-то почти подвывал от возбуждения и в горячке нетерпения торопливо творил заклинания, с трудом переводя дух из-за бешено бьющегося сердца. Связав три магических кристалла своего дяди особым призрачным заклинанием, она могла незаметно проникать сквозь его охранные заклятия, чтобы он не обнаружил ее присутствия уже целых два года. А почему нет? В конце концов, Мултас сам смотрел с их помощью сквозь свои же заклятия, и кристаллы эти могли служить якорями для выслеживающего заклинания.

А если этот самый Амбелтер еще раз придет к дяде в эту же самую комнату? Почему бы и нет? Мултас вряд ли где еще бывает эти дни, так что если ей повезет, то она магически сможет его выследить.

Дядя Мултас — жадный хвастливый дурак. Его спесивость — его слабость. Он беспечен и как маг уязвим. Дядя Долмур никогда не присоединится ни к чему, что он не сможет контролировать, а ее отец кроток и впечатлителен, как девица, и как маг слабее даже Мултаса.

Нет, если Повелителю Заклинаний Аглирты, чтобы завоевать королевство, нужен настоящий союзник — или, может, даже спутница? — ему надо смотреть не на старших Радужных Драконов, а искать самых сильных среди молодых. Между прочим, он не такой уж старый и противный…

Маерла Радужный Дракон дрожала от восторга, когда ее последнее умело сплетенное заклинание легло на место, завершив тонкую сеть, которая отследит Ингрила Амбелтера, если он снова придет.

Она судорожно вздохнула, провела хрупкими руками по бедрам, чтобы вытереть ладони, и тогда уже предалась восторгу. Наконец-то перед ней открывается широкая дорога! Дорога к власти!

— И вот, — прошептала она зеркалу, — наконец-то настает день, когда весь Дарсар узнает и будет бояться имени Маерла!

Отражение ответило ей поистине пугающей улыбкой.

— А что, действительно в Аглирте может появиться новый Кровавый Меч? — спросил наместник Сторнбриджа среди звяканья столовых приборов и усиленной работы челюстей. «Кабан приготовлен замечательно», — заметил он себе. В нем есть что-то… этакое. Да, Маэльри превзошла себя. Клаэдра не зря доверила ей готовить жаркое. У нее на то была причина. Весьма веская причина.

Наместник выпрямился, подавив сытую отрыжку, чтобы услышать ответ Высочайшего Князя. Да, странные они люди, правду народ в Долине говорит.

И хвала за это Троим. Если бы он в былые дни попытался угрожать Фаероду Серебряное Древо или этому Эзендору Черные Земли так, как пытался сегодня, он умирал бы долго и мучительно и сам молил бы о смерти. Рарандар вздрогнул и отогнал прочь эти мысли, услышав спокойный голос леди Серебряное Древо:

— Пока змеиные жрецы бродят по Дарсару, ненасытными глазами глядя на Долину, они могут проложить усеянный трупами путь сюда другому Кровавому Мечу, вплоть до самого острова Плывущей Пены. Наша общая задача — не допустить этого.

Все люди Сторнбриджа слушали ее куда охотнее, чем за несколько мгновений до того. Так влияет на людей хорошая трапеза — и успокоительная магия вроде той, что Эмбра использовала против Фельдана. Никто не сказал бы, что капитан стражи или телохранитель испытывают к гостям дружеские чувства, но сейчас они вели себя вполне учтиво.

Хоукрил немного просветлел лицом, увидев гибкую знакомую фигуру, снова возникшую в проходе. Краер Делнбон держал в руках графин и весело улыбался.

— Прошу прощения за долгое отсутствие, — обратился он к сидевшим за столом. — В таких обширных погребах трудно сразу обнаружить лучшее вино. — Он вежливо поклонился Сторнбриджу. — Примите мое восхищение, милорд. Я ожидал, что у вас утонченный вкус, но даже не подозревал, что настолько.

Наместник, прекрасно знавший, что его погреба представляют собой заброшенную кладовку с дюжиной бочек самого дешевого вина, кивнул с несколько ошарашенным видом. Ловкий воришка явно схватил графин с сервировочного столика прямо у входа в зал, но… к чему он клонит?

— Вам следует попробовать, — обратился он к друзьям, ставя графин на стол. — Как змеиный укус, право слово!

Черные Земли с минуту разглядывал потолок, а Эмбра с Тшамаррой удивленно округлили глаза.

— Искусно, Краер, очень искусно, — пробормотала леди Серебряное Древо.

Краер весело пожал плечами, сел в кресло и спросил:

— Я что-то пропустил? Колючие угрозы? Драгоценные камни пламенной вражды? Или просто небольшую словесную перепалку?

Лорнсар Риетрел мрачно посмотрел на новообретенного соседа.

— Небольшую мирную передышку вы пропустили, милорд.

Хоукрил фыркнул, Тшамарра усмехнулась и сказала:

— А он зацепил тебя, Длиннопалый!

Краер надменно воззрился на нее.

— Лорд Длиннопалый, с вашего позволения.

— Не сочтите меня невежливым, но могу ли я спросить вас как управляющий этим замком, э-э-э… не лишился ли лорд Сторнбридж одного слуги? — осторожно осведомился Урбриндур.

Краер лучезарно улыбнулся ему.

— О нет. У него немного побаливает голова, а потому он прилег поспать — надеюсь, ему удобно. Рядом с ним покоится еще один человек — вернее, бывший человек, — который был при жизни змеиным жрецом. Он прибыл сюда всего пару дней назад, насколько я понял. Сейчас он мертв, и тот, кто выдернет из него кинжал, должен опасаться яда. О да, паре ваших стражников не помешает поупражняться на мечах, а некто по имени Талас слишком жаден до денег, раз сдает комнаты внаем.

— Простите?.. — спросил управляющий Урбриндур тоном оскорбленной невинности.

Однако казначей Эйреваур, сидевший по другую сторону неуверенно улыбавшегося наместника, усмехнулся, кивнул, сделал заметку и пробормотал:

— Опять этот Талас. Спасибо, лорд Делнбон.

Краер подмигнул ему, затем обратился прямо к управляющему:

— Нет. Боюсь, нет.

Урбриндур смерил его неодобрительным взглядом.

— Вы боитесь, милорд?

Высочайший Князь Делнбон отхватил добрый кусок мяса и запил его хорошим глотком вина.

— Боюсь, я не смогу простить вас, управляющий, хотя вы так горячо просили. Сейчас не могу. Однако пути Троих неисповедимы. Возможно, когда-нибудь я вас прощу, возможно, даже скоро — если вы избавитесь от прискорбной привычки осуждать всех вокруг себя. Принимайте людей такими как есть…

— Да, — пробасил Хоукрил, — по тому, что у них есть, как обычно поступает лорд Длиннопалый.

Краер одарил старого друга взглядом, в котором мешались притворная укоризна и насмешка, и продолжал:

— …и наслаждайтесь жизнью. Вина не хотите? Графинчик, принесенный вовремя, всегда к месту.

Он приподнял графин, но Урбриндур коротко покачал головой.

— Я продолжу, милорд Рарандар, — терпеливо сказала Эмбра. — Мы считаем, что главное для всех знатных людей Аглирты — постараться не следовать темными путями амбиций, которые так любили их не слишком умные соратники в прошлом. — Она изящно отпила вина и добавила: — Незачем набирать армию больше, чем нужно для патрулирования собственных территорий, и организовывать маленькие заговоры, чтобы в конце стать марионетками в руках змеепоклонников или еще одного Кровавого Меча, силящегося захватить трон.

Черные Земли кивнул.

— Если бы все вельможи Аглирты были верны престолу и завоевывали мир мудрыми решениями, верными мечами, справедливым судом и бдительностью, Аглирта вскоре снова стала бы великой и мир принес бы процветание всем.

— Ваше усердие на дороге нынче утром могло быть истолковано неверно, но оно говорит о вашей заботе о своих людях и Аглирте, — добавила Эмбра. — Хотя это может вас удивить, мы пока весьма довольны вами, наместник Сторнбриджа.

Лорд Сторнбридж расправил плечи и выпрямился с гордым видом. Краер отсалютовал ему кубком, затем вскочил и обошел вокруг стола. Слуги бросились наперерез, но Делнбон уже наполнял кубок наместника из принесенного с собой графина, не переставая говорить:

— Верно! Отпразднуем! Замечательное вино. Вы должны побольше рассказать нам о жизни в Сторнбридже — скажем, как тут рыбалка, какие виды на урожай, кто приехал торговать, какого товара вашим людям не хватает. Давайте перестанем огрызаться друг на друга и спокойно поговорим!

— Я… я даже и не знаю, с чего начать, — признался наместник с искренней улыбкой. Он поднял кубок и вдруг оживился: — Знаю — с хорошего глотка!

— Вот именно! — согласился Краер и плеснул вина в кубок управляющему, не обращая внимания на его раздраженный вид.

— Значит, можно не следить за языком? — проворчал капитан стражи. — Почему бы и нет? — Он поднял свой кубок, чтобы чокнуться с бывшим квартирмейстером. — Не каждый день пьешь с Высочайшим Князем!

— Хвала Чешуйчатому! — проворчала младшая повариха Маэльри, глядя вниз в окно. — Риетрел нрав: эта глупость именно для того, чтобы языки развязать! Пусть наместник пьет, и послушаем, чего он наболтает. Надо что-то сделать!

Буфетчица задумчиво улыбнулась.

— Я уже позаботилась об этом. Джосмер получил мой знак.

Повариха, просияв, уставилась на нее.

— Значит…

— Значит, поскольку наш гордый наместник больше всего на свете любит сахарный пирог с подливой из красного вина, это вино вскоре в изобилии поставят перед ним и остальными. Но только в вино наместника — поскольку эта мерзавка проверяет своей магией все, что ставят перед ней и Высочайшими Князьями, — Джосмер кое-что добавит. Лорд Рарандар зевнет раз шесть, прежде чем ляпнется мордой в свою тарелку и захрапит.

— Клаэдра, ты просто чудо!

Буфетчица снова улыбнулась, на сей раз плотоядно.

— Я знаю. Змеиный жрец сказал то же самое.

Она распахнула корсаж, и повариха разинула рот.

Клаэдра всегда носила на шее черную шелковую ленту, на которой висели на отдельных шнурках ключи, прячась у нее за корсажем. Маэльри знала эти ключи, но никогда прежде она не видела столько золотых монет — связка блестящих каррагласских зостарров с отверстием посредине висела на шнурке, прячась между полных загорелых грудей Клаэдры и исчезая где-то под поясом. Маэльри моргнула. Она ни разу не слышала многозначительного позвякивания, не видела самой связки, исчезающей где-то под широким темным платьем Клаэдры. Значит, связка достаточно длинная, чтобы пройти под этим широким поясом… Жрец целое состояние Клаэдре отвалил.

Она внезапно содрогнулась, прикидывая, сколько еще она позволит Клаэдре прожить и сколько монет та за это время успеет потратить.