Судьба дракона

22 ДВАЕРЫ ЛЮБОМУ ПРИГОДЯТСЯ

— КЛЯНУСЬ ТРОИМИ! — с восторгом сказал Краер, медленно погружаясь в ванну. — Я начинаю привыкать быть Высочайшим Князем!

Тшамарра, уже сидящая в ванне, улыбнулась ему из ароматной воды.

— Слуги бывают весьма полезны. — Она протянула ему кубок, взятый с подноса, стоявшего рядом. — Хочешь подогретого арлийского?

Краер поморщился, затем передумал и схватил кубок.

— Лучше соглашусь. Наша жизнь в последнее время идет так, что уж лучше пить и есть всякий раз, как подворачивается случай. И не отказываться от хорошенькой чародейки, на которой нет совсем никакой одежды. — Он помолчал, прежде чем допить остатки. — Это вино ведь не отравлено, да?

Тшамарра пожала плечами.

— Я пока жива. — Она повернулась, роняя с себя капли, — это был такой прелестный вид, что Краер даже не нашел слов, чтобы прокомментировать, — и бросила на него через плечо лукавый взгляд. — Ты не против спинку мне потереть?

— А не хитрая ли это попытка, леди, попросить кое о чем еще? — спросил он, глядя в потолок и осторожно отставляя кубок.

— Лорд Делнбон, вы ведь уже наверняка успели узнать, что, когда я чего-то хочу от вас, я говорю об этом открыто. Итак, спинку.

Со вздохом Краер потянулся за сосудом с ароматным мыльным маслом и скребком и принялся за работу.

Тшамарра чуть ли не мурлыкала.

— Вот здесь чешется, да, чуть выше. Да, да! Продолжай…

— С добрым утром! — прогудел Хоукрил Анхару откуда-то сверху.

Что-то в его голосе заставило их обернуться.

— Ты нужна мне прямо сейчас, — сказал он Тшамарре. — Поскорее!

Она молча протянула руку, чтобы латник помог ей выбраться из ванной. Краер успел смыть с нее масло и быстро вылез следом, схватил подогретый халат и сунул ноги в сапоги.

— А Аглирта не может подождать, пока мы не оденемся? — спросил он Хоукрила, когда они спешили к дверям, разгоняя по дороге слуг и стражников. Латник уже держал костюм и перевязь с кинжалами Краера, брюки и сапоги Тшамарры, но бывший квартирмейстер по дороге ухватил еще несколько предметов — кстати, и одежду, чтобы прикрыть верхнюю часть тела своей леди.

— Аглирта тут ни при чем, — прорычал Хоукрил. — Дело в Эмбре. В Эм и ее отце.

Краер поморщился.

— Опять его дурные шуточки?

— Я не знаю, чем все обернется, — прорычал латник, когда они торопливо шли по коридору. — Потому и пришел за вами.

Краер набросил на плечи Тшамарры халат, они оба торопливо вытерлись досуха, насколько смогли на ходу. Они то и дело проходили мимо угрюмых стражников, которые стояли и вдоль всех коридоров, и в каждой арке.

— Как-то это не радует, — заметил Краер, когда толпа увязавшихся за ними придворных и дворцовых гвардейцев начала разрастаться. Они миновали комнату, откуда тянулся аромат свежей пищи, и Тшамарра искоса глянула на Делнбона, предостерегая от необдуманных поступков и в то же самое время давая понять, что разделяет его чувства.

Флаерос Делкампер и шестеро гвардейцев, стоявших перед закрытыми дверьми в опочивальню Эзендора Черные Земли, молча расступились, и трое Высочайших Князей вошли в комнату. Тшамарра сбросила мокрый халат и сунула его в руки барду. Флаерос едва успел глянуть на ее обнаженное тело, разинув рот и отчаянно покраснев, но тут Краер стянул свой халат и набросил его барду на голову.

— Держитесь поближе к нам, — приказал Хоукрил гвардейцам, плечом открывая дверь. Краер с Тшамаррой последовали за ним — и все остановились, одновременно ахнув.

Опочивальня Эзендора была просто разнесена в щепки и завалена обломками мебели. Кровь убитой служанки уже подсохла, но труп ее по-прежнему лежал среди всей разрухи. В центре комнаты, полыхая и гудя, вращалась магическая клетка, которую сплела Эмбра.

И в этой клетке висел Черные Земли. Дваер, как звезда, пылал справа от него, а Эмбра, растрепанная, сидела в другой клетке, поменьше, рядом с Камнем, погрузившись в сон. И Черные Земли, и его дочь были в ночных сорочках, которые, похоже, на них не надели, а набросили второпях. Черные Земли кинул на вошедших короткий острый взгляд, а затем уставился в пол.

— Она тут всю ночь просидела, — пробасил Хоукрил, пока Краер и Тшамарра торопливо одевались. — Пыталась его исцелить. Она называла это «исцелением разума». Вон та клетка все время растет. Сначала по ее приказу выросли новые прутья, но среди ночи Эм уснула от усталости — видимо, после того как я сам задремал, поскольку я не видел, как заснула она, и, похоже, после этого власть над Дваером перехватил он. По крайней мере, ему порой это удается.

— А ты сидел у двери с мечом на коленях и охранял, не так ли? — тихо спросила Тшамарра, застегивая шелковый жилет.

— Конечно, леди. Так было нужно.

Послышалось слабое гудение, и медленно вращающаяся клетка снова изменилась, прутья ее сошлись с другими в короткой вспышке. Несколько прутьев вокруг Эзендора разошлись в стороны, и клетка подплыла чуть ближе к Дваеру.

Глаза Краера сузились.

— И кто это делает?

Хоукрил пожал плечами.

— Она спит, и я не осмеливаюсь ее будить — так что, наверное, это Грифон. Он вот так все время продолжает с той минуты, как я проснулся и побежал за вами. Тогда он был вот здесь, почти у стены.

Тшамарра нахмурилась.

— Значит, если этого не делает во сне Эмбра, или сам Камень, или кто-то издалека, то это Черные Земли подтягивает себя к Камню.

Она немного пожевала губу, затем неохотно добавила:

— Есть заклинание, которое могло бы…

Хоукрил бросил на нее взгляд.

— Действуй.

Краер поднял руку, призывая минутку помедлить.

— Что случилось с Грифоном? Мы это знаем?

Латник покачал головой.

— Либо его опять одолел Мор, либо что-то сделал Дваер или та череполицая сволочь… Эм не знает. Она сотворила магическую клетку для отца, чтобы удерживать его, пока не сможет влезть в его разум, найти причину и исцелить его.

— Я слышал, как он говорил Эм, что его разум пострадал от удара Дваера, — тихо сказала Тшамарра. — Его память и рассудок с тех пор то уходят, то возвращаются. Но вчера я слышала, как старый слуга сказал, что, похоже, лорд Черные Земли становится прежним, как в далекой юности, и теперь снова улыбается. — Она пожала плечами и показала на гудящую клетку. — Если он делает такое, то как быть нам?

Краер глянул на нее и позвал:

— Черные Земли! Лорд Черные Земли!

Человек в клетке не поднял взгляда и вообще ничем не показал, что он слышит. Делнбон нахмурился, а затем крикнул:

— Старая Кокетка!

Хоукрил искоса глянул на Краера. Это было прозвище, которое никто из его солдат не смел произнести при бароне, чтобы не получить в челюсть, прежде чем вылететь со службы. Обычно после этого уползали либо со сломанной челюстью, либо с зубами в горсти.

Но Золотой Грифон словно бы опять ничего не услышал.

Краер, Тшамарра и Хоукрил мрачно переглянулись, когда клетка загудела и снова переместилась. Черные Земли целенаправленно подбирался к Дваеру.

Хоукрил посмотрел на своего бывшего хозяина. Золотой Грифон много лет слыл самым обаятельным, энергичным — и опасным — человеком в королевстве, а Хоукрил Анхару был самым верным его латником.

А теперь эта верность… Хоукрил вздохнул, рассеянно погладил рукоять меча, глубоко задумавшись, а затем обернулся к Тшамарре.

— Ты говорила, у тебя есть заклинание?

Леди Талазорн кивнула.

— Это вероятность коснуться разума Эмбры. Мы либо убедимся, что ее разум в порядке, после того как Черные Земли или кто-то еще поймал ее в эту магическую ловушку, либо разбудим ее, если решим, что так лучше. И еще узнаем, контролирует ли она по-прежнему вот эту клетку. Как бы то ни было, мое заклинание ей вреда не причинит.

Хоукрил кивнул.

— Действуй.

— А будить тоже будем?

Хоукрил смерил взглядом клетку, которая снова подвинулась чуть ближе к Дваеру, и кивнул:

— Да. И это тоже.

Леди Талазорн закатала рукава своей рубашки и принялась за работу. Прутья клетки вспыхнули, Дваер на миг занялся огнем, и что-то почти видимое вырвалось из него и вошло в пальцы Тшамарры. Там оно немного померцало, рассыпалось призрачными искрами и исчезло.

Тшамарра пошатнулась, поморщилась от боли и опустилась на колени.

— Таш? — Краер мгновенно обнял ее за плечи.

Она вздрогнула, застонала и упала ему на руки.

Делнбон тревожно глянул на Хоукрила, который беспомощно пожал плечами и склонился над чародейкой.

— Леди? — пробасил он.

Тшамарра стиснула зубы, запрокинула голову, открыла глаза и прошипела:

— Полный выброс Дваера… мою собственную магию в меня бросил… больно-то как!

И тут клетка зазвенела. Высокий, чудесный звон отдался эхом от потрескавшихся стен, заставив всех троих поднять взгляд.

Эзендор Черные Земли торжествующе осклабился, в глазах его горели недобрые огоньки. В руках его был Дваер, а прутья клетки опадали, как рассеченные нити паутины.

— Грифон!

— Черные Земли!

В ответ на их тревожные оклики он злобно усмехнулся и взмахнул Дваером, словно мячом, который собирался швырнуть. Клетка завертелась вокруг него, ее пылающие переплетения потянулись к спящей леди Серебряное Древо, словно щупальца морского чудовища, которые выхватывают моряков с палубы кораблей и утягивают в морскую бездну.

Сверкающие нити сплелись в клубок вокруг Эмбры, отчего она внезапно проснулась. Она ахнула, затрясла головой, но тут Дваер снова вспыхнул и исчез вместе с Эзендором. Эмбра закричала и потянулась туда, где только что был Дваер, отчаянно мотая головой, не желая верить своим глазам.

Тшамарра уставилась на нее. Лицо маленькой чародейки все еще было искажено болью.

— Эм? Как тебя отсюда вытащить? Я… я не знаю, смогу ли я сейчас творить магию…

Владычица Самоцветов потупила взгляд, глубоко, судорожно вздохнула и медленно проговорила:

— Не надо. Не причиняй себе большей боли. Я смогу… Ястреб, ты здесь?

— Детка, — пробасил латник, устремляясь к клетке, пока ее сила не заставила его остановиться, — я здесь. Чем я могу помочь?

— Возьми веревку или что-нибудь еще и тащи меня через эту штуку, пока я не коснусь пола или стены. Затем отойди. Что бы ты ни делал, не пытайся проломиться сквозь остатки клетки и притронуться ко мне.

Латник нахмурился, на миг застыл, затем обернулся и бросился через комнату, оскальзываясь и спотыкаясь на грудах мусора, к упавшим со стен гобеленам. На некоторых еще остались большие золотые шнуры с кисточками. Он отрезал несколько штук и бросил через плечо Краеру, который поймал их и искусно связал вместе.

Мужчины вернулись на удивление быстро, и Краер закинул крепкую веревку в клетку, где, несмотря на искусный бросок, она и застряла, запутавшись в переплетенных прядях силы, и повисла без движения, сколько бы они ее ни тянули. Тшамарра поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к ним, с удивлением глядя на их действия.

— Камень, — сказала Эмбра. — Обвяжите ее вокруг какого-нибудь камня и бросьте конец так, чтобы камень упал на меня.

— Но, Эм…

— После того, что я пережила этой ночью, да еще среди этих жгучих нитей, — спокойно ответила леди Серебряное Древо, — получить камнем по физиономии — вообще детская забава. Честно. Так что обвяжите эту проклятую веревку вокруг камня!

Квартирмейстер с латником торопливо послушались, Краер, сглотнув, раскрутил веревку над головой и метнул ее.

Камень налетел на полосы пылающей магии, отскочил, ударился о другое переплетение, срикошетил от третьего и ударил Эмбру в плечо с такой силой, что она ахнула и вздрогнула, но все же поймала его и вцепилась в него обеими руками. Ее друзья подождали, пока она справится с болью и выпрямится. Она обмоталась несколько раз веревкой, сунула камень под мышку и кивнула.

Они потянули, медленно и сильно. Эмбра извивалась, съеживалась, скользила между нитями, подныривала, пролезала через дыры в хаосе переплетенных полос. Один раз им даже пришлось ослабить веревку, чтобы она могла вернуться назад, поскольку две полосы переплелись так, что пролезть не смог бы никто. Скривившись, сжав зубы, леди Серебряное Древо все пробиралась вперед, пока наконец не коснулась пола.

Тут она глубоко вздохнула, подняла взгляд и крикнула:

— Отпускайте и отойдите!

Все трое повиновались, торопливо попятившись к дверям. Магические нити закружились и вспыхнули, вмиг превратив клетку в пылающую преисподнюю, на которую даже смотреть было больно. Их лица опалило жаром. Краер пробормотал:

— Жарко тебе, наверное, спать рядом с такой огнедышащей леди?

Латник взглянул на своего друга.

— Наверное, как и тебе рядом с обладательницей такого пламенного сердца.

Леди Талазорн через силу усмехнулась.

— В тебе погибает сладкоречивый придворный бард, Ястреб!

— Да? Ну, тогда я быстренько его добью окончательно, если снова высунется, — пробасил латник, и Тшамарре пришлось дважды обернуться, прежде чем она поняла, что он шутит, и позволила себе рассмеяться.

Пламя угасло так же быстро, как и вспыхнуло. Краер повернулся, чтобы не дать другу тут же рвануться к Эмбре, но опоздал. Когда латник добежал до горячих, все еще потрескивающих плит, волоча за собой повисшего на нем коротышку, тот крикнул:

— Что все это значит, леди Эм?

От клетки и следа не осталось. Эмбра Серебряное Древо стояла выпрямившись, без малейших следов страдания на лице. Он протянула руки к Хоукрилу, но с отвращением глянула на Краера.

— Леди Эм? И ты надеешься еще долго прожить?

— Извини, — ответил Краер. В его голосе не было и намека на насмешку, что заставило всех его друзей с изумлением воззриться на него. — Что тут было — огонь и все прочее?

Эмбра улыбнулась ему из объятий Хоукрила.

— Когда я прикасаюсь к любому камню дворца, я призываю заклятие Живого Замка. Я использовала его, чтобы вобрать магию клетки. — Улыбка ее погасла. — Теперь придется обшарить несколько комнат в поисках всяких зачарованных вещей. Мы должны напитать мощью заклинания, которые нам понадобятся, чтобы сражаться без Дваера и в случае чего принести его назад. Да, еще понадобятся сапоги и пояс хотя бы для этой ночной сорочки. А потом заклинания замка помогут напитать лучшие заклинания поиска, которые мы сумеем сплести. Будем полагаться на милость Троих и надеяться, что мой отец достаточно спятил, чтобы продолжать пользоваться Дваером, и тогда мы сможем его отыскать. Мы полетим к нему и…

— И снова будем рисковать шкурой, — насмешливо закончил Краер. — Надо же, а прежде ведь и не приходилось!

В темном, глубоком подземелье по стене скользили пальцы, длиннее и тоньше, чем у человека. Их владелец нащупал определенный камень и нажал.

Камень со скрежетом отошел в сторону, и обладатель червеобразных пальцев сунул руку в открывшееся отверстие и достал маленький мешочек. Пальцы нащупали сквозь холстину четыре маленьких предмета и осторожно, словно они были очень хрупкими, прихватили их.

Мешочек осторожно опустили, пальцы еще удлинились и, словно змеи, вползли в отверстие. Четыре раза они вползали туда, каждый раз появлялись с чем-то круглым и осторожно клали это на пол. Когда змееподобные пальцы в последний раз вернулись с добычей, на полу лежали, светясь, четыре сферы из кристалла. У каждой была одна плоская грань с вырезанной на ней руной. Эти символы и являлись источником свечения.

Пальцы прикоснулись к одной из рун, послышалось сложное, хриплым голосом произнесенное слово — и из сферы выплыло завихряющееся, мерцающее разноцветное облачко. Пальцы перевернули сферу, поставив ее на плоскую грань, и мерцание внезапно превратилось в яркое трехмерное изображение молодого человека с властным лицом, облаченного в рясу мага.

Хозяин змеиных пальцев наклонил голову, изучая изображение, хотя лицо его было гладкой маской, лишенной всяких черт, не имеющей даже глаз. Однако он медленно обошел изображение, словно изучая его, а потом опять, почти крадучись, пошел вокруг человека в одеянии мага.

По мере продвижения тело странного существа менялось, становясь все более похожим на изображение. Когда сходство было достигнуто во всех мелочах, маг медленно обошел свое неподвижное изображение, чтобы удостовериться в полном тождестве. Затем он выпрямился, перенимая осанку, сделал несколько пробных шагов, совершенно отличных от прежней вихлявой походки, и заявил:

— Я Джаварр Радужный Дракон.

Темнота не ответила. Коглаур хихикнул, сгреб все сферы — изображение тут же исчезло, и в комнате снова воцарился полный мрак. Он положил все на место, вернув камень в прежнее положение.

Затем поддельный Джаварр Радужный Дракон немного прошелся вдоль стены и выдвинул другой каменный блок, на сей раз со значительно большими усилиями. За ним оказалась небольшая деревянная шкатулка, откуда преображенный коглаур достал камень, который при его прикосновении на миг вспыхнул.

— Все, кто хочет завоевать Дарсар, должны обзавестись Дваером, — прошептал ложный Джаварр Радужный Дракон, почти любовно поглаживая Камень. Затем он закрыл шкатулку и вернул на место стенной блок. Потом снова взял Дваер, заставил его ярко гореть и покинул это потайное место.

Следующий шаг фальшивый Джаварр Радужный Дракон сделал уже по каменному полу другой пещеры. Только один шаг — и остановился, дав Дваеру осветить свое лицо, а потом тихо спросил во тьму:

— Отец? Дядя?

Слова его упали в тишину, но коглаур ощутил, что его напряженно слушают, потому продолжал:

— Я Джаварр Радужный Дракон, сын Итима. Я сильно изменился, и я ищу родню. Отец? Дядя Долмур? Вы здесь?

— Ты не похож на Джаварра, — сказал глубокий голос прямо у него за спиной. Коглаур невольно вздрогнул и обернулся.

Перед ним стоял Долмур Радужный Дракон — точнее, плавал в воздухе в нескольких дюймах над полом.

Лже-Джаварр вздохнул.

— Я знаю. Большая часть моих воспоминаний утрачена навсегда. Я попал во вспышку Дваера во время схватки с Эзендором Черные Земли, регентом Аглирты, и… мне несколько месяцев понадобилось, чтобы вспомнить свое имя, не говоря уж о родственниках и о способности творить магию. Дядя, отец еще жив?

— Жив, — ответил Долмур и поднял руку. И тогда стали слышны рыдания — человек за спиной у патриарха Радужных Драконов судорожно, жалко всхлипывал. Тьма по мановению руки Долмура отступила.

— Сын мой! — прошептал Итим, когда сумел справиться с собой.

— Отец! — Джаварр шагнул вперед, но быстро остановился, когда Долмур предостерегающе поднял руку.

— Ты искал родню и нашел ее, — спокойно сказал старейший Радужный Дракон. — Что теперь?

Джаварр встретился взглядом с Долмуром и опустил глаза, сглотнув.

— Я… мне нужна ваша помощь. — Его голос задрожал от внезапного приступа ярости. — Я хочу отомстить за то, что сделали со мной. Отомстить барону Черные Земли и Аглирте, какой бы король ни сидел сейчас на престоле, и всем магам до последнего в этой стране! Да будут они стерты с лица Дарсара!

— Да-да! — вскричал Итим. — Конечно!

Он боролся с удерживавшей его магией Долмура, стремясь обнять Джаварра. Наконец патриарх опустил руку и позволил своему брату броситься к сыну.

Пока отец и сын обнимались, Долмур мрачно усмехался.

— Думаю, что такое решение обречет нас всех на смерть. Но все же давайте это сделаем. Если Радужным Драконам суждено пасть, мы хотя бы одно королевство с собой прихватим.

Он поплыл вперед.

— Если наше убежище оказалось так легко найти, то и наша магия может оказаться куда слабее, чем ты думаешь, так что давай займемся планом сражений и соответствующих заклинаний. Я не хочу бросаться в бой наобум, не готовым к встрече с худшим. Можешь называть это тщеславием Радужного Дракона.

Джаварр живо улыбнулся.

— Итак, Аглирте конец?

Старший Радужный Дракон ответил не столь радужной улыбкой.

— Думаю, лучше сказать: той Аглирте, какую мы знаем.

Туман, всегда сопровождающий перемещение, рассеялся. Четверо с оружием наготове ощутили под ногами твердый каменный пол — они оказались в длинной, с виду дворцовой опочивальне с высоким потолком, стенами с барельефами, отделанными белой штукатуркой, и с высокими закрытыми дверьми. Огромная кровать была в беспорядке, простыни и покрывала валялись кучей на полу. На миг из-за двери высунулось перепуганное женское личико и снова скрылось.

Тшамарра подняла руку, чтобы послать заклинание и поразить убежавшую женщину, но передумала. Незачем тратить силы. Ее друзья уже рассредоточились и, крадучись, продвигались вперед: к столу, за которым сидел обнаженный мужчина — не юный и не хрупкий, с кувшином в руке, глядя на слабо светящийся камень размером с ладонь, который лежал перед ним на гладко отполированной столешнице.

Во взгляде его мешались страх и удивление. Он поднес кувшин к губам и отхлебнул. Казалось, он не слышал приближения Высочайших Князей, пока Краер не оказался в десятке шагов от него. Тогда он обернулся, с поразительной быстротой схватил кинжал со скамьи рядом с ним и, как был ни в чем, вскочил, чтобы встретить врагов.

Это некрасивое тело с брюшком покрывал седой пушок, лицо мужчины побагровело как от вина, так и от гнева. Он смотрел на своих нежданных гостей без намека на страх. Уклонившись от атаки Краера, он взмахнул кинжалом, так же быстро повернулся и сбил Краера. Тот врезался в скамью, не успев схватить Дваер.

Голый мужчина что-то прорычал — и вдруг кинжал оказался прямо у горла Краера, а еще три кинжала зависли прямо перед глазами остальных непрошеных гостей.

— Кто вы такие? — рявкнул мужчина. — Говорите, не то всех убью!

— Мы Высочайшие Князья Аглирты, — пробасил Хоукрил. — Пришли за этим Камнем. Тебя мы не знаем и зла тебе чинить не собираемся. Прими наши извинения за вторжение. Что это за место?

Голый мужчина еще отхлебнул из кувшина.

— Это замок Варандор близ Рагалара, родовое гнездо Делкамперов, а это моя спальня в этом замке. Я Халгор Делкампер, один из многочисленных дядюшек — прожигателей жизни, о которых вам несомненно рассказывал Флаерос. Он хорошо отзывался о вашей Банде Четырех. — Хозяин пересчитал их взглядом, затем обернулся, вернулся к столу и положил руку на Дваер. — Вам он нужен. Зачем?

— Это один из наиболее могущественных магических предметов в Дарсаре, и нам он нужен, чтобы защитить Долину от змеиных жрецов, — ответила Эмбра. — Не так давно мы утратили в сражении свой и надеялись его вернуть. А как этот камень оказался у вас?

Халгор пожал плечами.

— Просто появился в воздухе — и все. Совсем недавно, как вы и сказали. — Он взял Камень. — Я к магии не способен, и вот эти кинжалы — дело рук наемного мага, я тут ни при чем. Я как раз сидел и думал, как от этой штуки избавиться, прежде чем маги полезут меня убивать. — Он осклабился. — Ну вот вы и пришли. Хочу заключить с вами сделку.

— Говорите, — тихо сказала Тшамарра.

Халгор усмехнулся, словно нагой стояла она, а не он.

— Неспокойно у меня на душе. Я хотел бы поехать проведать Флаероса, посетить остров Плывущей Пены — я был там разок, много лет назад, но морские странствия я терпеть не могу. Блюю за борт без перерыва, просто беда. Если вы не причините мне зла и доставите меня туда, я отдам вам этот жутко ценный магический булыжник.

Четверо переглянулись. Затем Эмбра с недоверчивой улыбкой кивнула голому вельможе.

— Мы согласны. Клянусь именем того королевства, которому мы служим.

Халгор Делкампер обвел взглядом всех по очереди, и каждый согласно кивал ему в ответ. На Краера он глянул еще разок для пущей верности. Делнбон застенчиво улыбнулся и развел руками. Халгор хмыкнул. Затем кивнул, шагнул вперед с величием короля, облаченного в роскошные одежды, словно не был стариком с обрюзгшим телом, поросшим седой шерстью, и вложил Камень в ладони Эмбры.

С грохотом распахнулись двери, в комнату влетели одетые в ливрею Делкамперов солдаты с копьями и мечами. Впереди них оказалась служанка, которая сбежала при появлении Высочайших Князей.

— Стоять! Сдавайтесь! Сложить оружие! — верещала она, указывая на них пальцем, перекрывая своим визгом крики солдат.

Эмбра даже глаза вытаращила, Халгор усмехнулся. Дваер вспыхнул в руке Эмбры. Солдаты застыли на бегу, и Нуэлара снова вскрикнула. Халгор Делкампер и четверо вооруженных незнакомцев исчезли.

Солдаты беспомощно взирали на покачивающийся на столе кувшин и четыре висящих в воздухе кинжала.

Никто не ответил им взглядом. Некому было.

— Наверняка Трое хранят это священное место для какой-то цели, — прошептал Эзендор Черные Земли, стоя на полуобрушившемся балконе особняка Серебряного Древа, известного всей Аглирте как Дом Безмолвия. Кладбище, на которое он взирал сверху, представляло собой лабиринт разросшихся деревьев, кустарника и накренившихся могильных плит.

Вновь в нем поднялась неописуемая ярость, от которой перехватило дыхание. Черные Земли упал на колени и вцепился в камни ближайшей лестницы, судорожно дыша, и лишь потом вспомнил свое имя и, кипя гневом, побежал вверх, на стену. Дрожа, он боролся с безумием, мрачно глядя туда, где в спокойной красоте лежал посреди реки Серебряной длинный зеленый остров Плывущей Пены.

Яд Мора полыхал в бывшем регенте; там, где его укусили, жгло сильнее всего — бедняжка Индауль наверняка была заражена, только не знала об этом.

— Вот я и здесь, — с горечью сказал Эзендор равнодушному ветру. — Снова в Доме Безмолвия, стою среди проклятых могил половины магов и искателей приключений, каких когда-либо рождала Аглирта, и борюсь с Мором…

Гнев снова затопил его, и он, ощущая потребность кричать, зашагал вдоль стены.

— Если бы я мог вернуть разум и вспомнить хоть десятую часть того, что некогда умел, я смог бы сам себя излечить вот этим!

Гнев прошел, как и приступ боли. Черные Земли поднял Дваер, доставшийся ему так недавно, с сожалением посмотрел на него и прошептал:

— Но я не могу…

Он бесцельно шел вдоль стены, не глядя на рассыпанные человеческие и нечеловеческие кости и стервятников, которые при его приближении тяжело взлетали в воздух, хлопая крыльями. Один из стервятников отлетел недалеко — просто снова сел на стену вне досягаемости и уставился на барона злобным взглядом.

Гнев снова захлестнул Эзендора горячей волной.

— Снеси это, сожги то, уничтожь третье! Разрушать-то всегда легко… Но создавать, лечить, поддерживать — боги, почему вы сделали это таким трудным? Боитесь, что мы, твари неразумные, достигнем чего-то такого, что лишит вас развлечения?

Ветер унес прочь его горькие слова, но не принес ответа. Эзендор Черные Земли с застывшим лицом нашел лестницу и стал спускаться. Он украл этот Камень у собственной дочери! Оставил ее беззащитной, а сам ушел умирать сюда, повинуясь в безумии Кровавому Мору. Боги, в конце концов погибнуть от рук злорадствующих змеиных прихвостней! Нет!

— Нет!!!

Он громко выкрикнул это слово и смутно осознал, что колотит Дваером по полуразрушенной кладке стены, разбивая каменные блоки, а его окровавленные пальцы превращаются в когти.

Задыхаясь, он вдруг понял, что стоит уже внизу лестницы и все тело его болит. Очевидно, он упал, и к заразе Мора, пожирающей его внутренности, добавились еще и ушибы. Он перевернулся, сел и, застонав, уставился на Камень.

Ладно, если ему суждено умереть, то он умрет так, что потом весь Дарсар будет говорить о его смерти, он умрет, используя эту штуку, во имя Рогов Владычицы!

Поначалу надо посмотреть, кто еще, кроме него, есть сейчас в Доме Безмолвия — кто там пыхтит, ползает, шумит и… и плетет магию.

Ага! Опять торопливо убегающие шаги! Скользящие змеи, затаившиеся скелеты, охраняющие комнаты… или это нечто древнее, более похожее на тень, чем на что-либо еще… толпа перепуганных вооруженных людей, торопливо шныряющая по внутреннему двору под командой не менее чем девяти змеиных жрецов!

Ну ладно же! У Дома Безмолвия дурная репутация, и ее надо поддерживать.

Эзендор Черные Земли осклабился в волчьей ухмылке, прижал к груди Дваер обеими руками, словно младенца, и бегом бросился во мрак, дав волю гневу, но используя Камень, чтобы зацепиться за образы Дома и не сойти с ума, буде на то воля Троих.

— Это, лорд? — робко спросил солдат, поднимая изъеденную лопатку и кости верхней части руки. Два металлических браслета соскользнули с них. Металл позеленел от времени, но на нем еще можно было различить руны и выгравированные надписи.

— Да! Осторожнее, дурак! — рявкнул змеиный жрец, властно тыча пальцем в открытый сундук, который принесли солдаты. — Оберни его дважды в этот саван, чтобы они не соприкасались ни с чем, что мы сюда положим!

Его злобный взгляд сулил воину смерть или увечье, если он, не дай бог, чуть не так завернет кости. Жрец обернулся и заорал:

— Эй, ты! Элмарг или как там тебя? Нажми на камень вон над той резьбой — да нажми, а не кулаком колоти!

Илмарк из Силптара скрыл гримасу. Он умел простукивать старую кладку, когда этот жрец еще мамкину грудь сосал, и как раз сейчас занимался своим делом. Еще два легких удара, и полоса известкового раствора осыпалась, позволив ему сунуть штык лопатки под камень. Он осторожно покачал его, позволив камню увлечь за собой остатки известкового раствора, а затем медленно-медленно вынул его.

За камнем открылось огромное пустое пространство, и змеиный жрец заорал от восторга.

— Великая Змея очнулась во мне! — кричал он, раскинув руки и чуть при этом не выбив зубы двум молодым жрецам по обе стороны от него. — Он даровал мне мудрость! Отойди, солдат, дай увидеть сокровища, которые ждут меня внутри!

Он вырвал фонарь из руки ближайшего жреца и шагнул вперед, не замечая, с какой охотой солдаты попятились от отверстия к выходу из комнаты. Прочие жрецы столпились вокруг него, бормоча:

— Осторожнее, Владыка Траунт!

— Что вы видите, Владыка Траунт?

Владыка Траунт поднял фонарь и вгляделся в темноту, внезапно охваченный странным предчувствием. Рассказывали, что в Доме Безмолвия полно ловушек, и он слышал много жутковатых историй о чересчур отважных искателях сокровищ, находивших здесь вместо богатства свою смерть.

Через мгновение он снова позволил себе вздохнуть.

Через пару вздохов он расслабился. Никаких признаков подстерегающих тварей, колдовских или каких еще, — ни пауков, усыпленных магией, чтобы проснуться при появлении незваных гостей, ни скелетов, оживленных заклинанием. Никто не собирался набрасываться на него сверху или сзади. Внутри стояла только статуэтка, изображавшая вооруженного принца с мечом, размером не больше его собственной головы, вырезанная из одного кристалла рубина.

По постаменту шла надпись в старинном витиеватом стиле, редком для нынешних торопливых времен, но слова прочесть он смог:

«Наследники рода Серебряное Древо, будьте осторожны!»

Хм-м. Кажется, призыву этому не вняли. Они возвращались в этот дворец умирать, возвращались десятками, сраженные проклятием Серебряного Древа! Возможно, эта статуэтка была якорем для древнего проклятия этого рода. Он обернулся и рявкнул:

— Принесите-ка тряпку, и побыстрее!

Жрецы заколебались, один обернулся позвать воина. Траунт прорычал:

— Нет! Один из вас, посвященных Змее!

Жрецы с ужасом и почтением смотрели на него, затем один пригнулся и, торопливо расталкивая остальных локтями, побежал выполнять приказание.

Воины, усмехаясь украдкой, смотрели на него. Траунт решил, что потом разберется с этими наглыми идиотами.

Ему в руку сунули полотно. Он нервно улыбнулся в ответ жрецу, решившемуся на такой поступок, показывая, чтобы тот не ждал благодарности за то, что и так должно было выполняться быстро и без всякого приказа, затем повернулся и осторожно приподнял статуэтку, держа ее через ткань.

Она была твердой и тяжелой, и непохоже было, что в ней есть какие-то секреты или чары. Траунт повернул ее, восхищаясь прекрасной резьбой — да, это был рубин, — затем поставил фонарь и двумя руками почтительно уложил статуэтку в сундук.

Когда жрецы впервые рассмотрели ее как следует, они зашептались, и солдаты тоже попытались заглянуть внутрь, правда, не особенно стремясь двигаться от выхода к центру комнаты. Старший жрец Траунт обвел взглядом служителей Змеи и тихо сказал:

— Глаз не спускать. Пусть двое из вас постоянно за ней наблюдают, и если она пропадет, — он выразительно посмотрел на солдат, — все ответите головой.

Они медленно, неохотно закивали в ответ, не говоря ни слова. Он продолжал смотреть на них, пока каждый из жрецов не кивнул, и только тогда Траунт закрыл полотном статуэтку и с удовлетворенным вздохом выпрямился. И тут он увидел темные струйки пара, тянущиеся из стенной ниши!

Он чуть не перевернул сундук, рванувшись прочь от древней ловушки — чем еще она могла быть? — споткнулся, упал на руки одного из двух солдат, поскольку второй молча бросился наутек и теперь грохотал сапогами где-то на лестнице, по которой они сюда пришли.

Солдаты грубовато, но умело поставили Траунта на ноги, и он успел обернуться как раз в тот момент, когда этот дурак, новообращенный Орноф, закашлялся, схватился за горло и, как-то по-особенному заскулив, упал ничком.

За несколько мгновений перед тем, как остальные жрецы тоже бросились бежать, Траунт вдруг осознал, что не может сглотнуть. Солдаты рванули следом, уронив жреца на пол и протопав по нему. В горле и носу как-то нехорошо щипало.

Нет! Во имя Змеи, нет! Траунт вскочил и бросился к двери быстро, как мог, язык его распух, он кашлял и давился, пытаясь не упустить из виду прыгающий фонарь, который уносили с собой его трусливые спутники, и не остаться в полной темноте.

Впереди, за углом, куда они только что повернули, блеснул яркий свет, послышался раскат грома.

Вторая вспышка, и под ноги Траунту рухнуло то, что осталось от Илмарка из Силптара, или Элмарга, или как его там еще звали.

Магический гром! Вот оно! То же, что он видел во дворе замка в Силптаре, когда он впервые познакомился с огненными заклинаниями, которые братство называло «змеиным огнем». Кто-то — предатель? конкурент? — уничтожал его людей, как только они выбегали из узкого коридора.

— Великая Змея! — ахнул Траунт, не то молясь, не то ругаясь, и рысью затрусил вперед, на бегу готовя заклинание, которое лучше всего знал, — «Гнев Змеи». Жалящее облако летящих, кусающихся змей, которого опасались даже старшие жрецы…

Опять вспышка, короткий сдавленный крик, и снова ошметки чьего-то тела упали в пыль перед ним. Траунт замедлил бег, раздумывая, сколько ему придется ждать в укрытии, прежде чем он осмелится выглянуть за угол.

Это была не ловушка, поскольку ловушки не воют и не хохочут диким смехом, чтобы затем зарыдать, зарычать и снова завыть. Такие звуки издавали пораженные Мором. Может, какой-нибудь маг пришел сюда с целью грабежа и попал в зубы одной из сторожевых змей, которых он оставил охранять развалины.

Если так, то надо лишь подождать — и его враг умрет, освободив дорогу. Траунт знал, что не слишком терпелив, но когда речь идет о перспективе быть разорванным в клочья…

Из-за угла послышалось шипение, чей-то голос, отдающий приказ, и звон металла — похоже, тут звенело куда больше клинков, чем было у его солдат, даже если предположить, что никто из них не погиб. Снова дикий вой, на сей раз на его фоне кто-то торопливо декламировал. Наверное, другая, более многочисленная группа жрецов — он слышал шипение и распевное чтение, это могли быть лишь заклинания других служителей Змеи. Может, это они перебили его людей? Но тогда почему они кричат и воют? И эти внезапные испуганные крики… Ведь наверняка они крались тихо, надеясь захватить его или других, рыщущих в этих развалинах, врасплох.

Опять вспышка. На сей раз пол под его ногами зашатался и чтение заклинаний оборвалось. Траунт крадучись двинулся вперед, не осмеливаясь дольше оставаться на прежнем месте из-за опасений, что удушающий газ настигнет его, но до поворота оставалось еще три больших шага, когда из-за угла появился высокий человек в ночной сорочке, злобно ухмыляющийся и пошатывающийся. Он был высок и красив и казался Траунту знакомым. В руках его пламенел камень, и человек что-то шептал ему, словно утешал младенца.

Увидев Траунта, странный человек разразился лающим смехом, камень вспыхнул — и в последние секунды своей жизни старший жрец Траунт понял, что человек держит в руках не просто камень, а один из Дваеров. А потом он принял удар Камня, в первый и последний раз в жизни, — и Дарсар исчез для него.

Черные Земли долго и громко хохотал, торжествующе подняв Камень, который извергал маленькие молнии, больно колющие его руку и рассыпающие по полу искры. Этим огнем он убил по меньшей мере четыре десятка змеиных отродий — три шайки, во имя Рогатой Владычицы!

Они пришли за сокровищами… и, к несчастью своему, нашли их!

Эзендор Черные Земли злорадно захихикал, широкими шагами входя в пыльную, давно разрушенную большую комнату с высоким потолком где-то в западном крыле среди башен Дома Безмолвия. По крайней мере, умрет он не в одиночку. Он нынче перебил сильное войско змеепоклонников! Почему бы…

Во мраке перед ним сверкнул свет — три ярких, расширяющихся сферы света возникли перед его глазами. Из каждой выступил высокий, худощавый человек в одеждах мага — двое незнакомцев постарше и один молодой, которого он прежде видел. Да, и думал, что тот мертв, погиб в небесах над полем битвы в Аглирте. Джаварр Радужный Дракон… Судя по лицам старших, это были его родичи.

— Эзендор Черные Земли, — холодно приветствовал его старший, а двое остальных без промедления начали плести сложное заклинание, которое, судя по его звучанию, должно было навеки заточить его в этой комнате. — Я Долмур Радужный Дракон. Это мой брат Итим, а с Джаварром, я уверен, ты уже встречался. Радужные Драконы никогда ничего не забывают и всегда возвращают долги.

Золотой Грифон закинул голову и хрипло расхохотался.

— Итак, — весело добавил он, завершая угрозу Долмура, — готовься к смерти! Ха-ха-ха-ха!

Его хохот эхом откликнулся под потолком комнаты, и Черные Земли при помощи Дваера обрушил свод на трех своих врагов. Двое побежали, разрушив заклинание, но тот, кто назвал себя Долмуром, спокойно развел руки, и обломки потолка упали на нечто невидимое, отбросившее их в сторону. А потом они разлетелись в пыль под ударом Дваера! Один из трех — наверняка Джаварр, поскольку он оказался с той стороны, — обладал Дваером!

Черные Земли взревел от ярости и возбуждения. Настал день потягаться Камнями… да!

С ликованием в душе он сделал то, о чем читал в пыльном старом фолианте дворцовой библиотеки. Хозяину Дваера это причиняло боль, да какое это имеет значение, если умираешь? Пусть богаче будет жатва, старый барон Черные Земли предстанет пред Троими вместе с тремя мертвыми Радужными Драконами! Вперед!

Удар отмел в сторону заклинание Долмура и застал всех трех Радужных Драконов врасплох. Итим вскрикнул, когда его и Долмура отнесло в сторону, как кукол. Послышался треск костей. Джаварра, стоявшего с Дваером в руке, охватило белое пламя, он застыл, объятый болью, пригвожденный к месту устремившимся сквозь него потоком силы. Лицо его перекосилось от ужаса, и в реве магического вихря тело его стало меняться, черты лица его оплыли и исчезли. Коглаур!

Двое помятых, окровавленных Радужных Драконов тоже увидели превращение.

— Мы обмануты! — прорычал Долмур. — Мы обречены!

Итим снова вскрикнул от ужаса и отчаяния и продолжал кричать, когда Долмур сделал что-то и оба исчезли. А коглаур остался наедине с Эзендором. Тот еще раз ударил его силой Дваера, и Безликий содрогнулся.

— Умение и злость — вот в чем суть! — радостно орал Золотой Грифон. — Безликая тварь, получи!

Коглаур повернул свое гладкое лицо к Эзендору, и тот ощутил тяжесть его холодного, изучающего «безглазого» взгляда. И вдруг Безликий исчез, и в зале снова стало темно и пусто. Увы, он забыл оставить здесь свой Дваер.

— Ну и ладно, — сказал пустым стенам Черные Земли. — Золотой Грифон победил и может достойно умереть.

Или, может быть… только может быть… Он взял Дваер и тщательно окружил себя щитом, трехслойным и замысловатым. Эзендора трясло от усталости, когда он закончил, и темный гнев снова начал закипать у него в душе, так что он поспешно произнес последнее, исцеляющее заклинание и отпустил Дваер. Тот выплыл из его руки и начал кружить внутри магического купола. Черные Земли разорвал сорочку и расстелил ее, словно постель, посредине магической сферы. Он быстро лег, закрыл глаза и представил, как Дваер вращается вокруг него по постоянной орбите, цепляясь за образ Камня среди подступающей волны гнева.

Если он намерен жить, то ему надо отдохнуть. Когда он погрузится в транс, если он верно помнит наставления Сараспера, Дваер сможет выжечь заразу из его тела.

— Если, — прошептал он, предаваясь теплому мраку, — я смогу исцелиться и избавиться от заразы, разве это не обозлит змеиных жрецов? Они могут даже осмелиться на какую-нибудь глупость. Как знать?

Он снова захихикал, и тьма объяла его.