Судьба дракона

20 СНЫ ЯРКИЕ, СНЫ ТЕМНЫЕ

БАРОН сделал еще один осторожный шаг к храпящей женщине, и воздух снова предостерегающе замерцал, а при следующем шаге барона — превратился в стену пламени. Фелиндар торопливо попятился от трескучего жара и уставился на покрытую волдырями руку, которой инстинктивно прикрывал лицо.

Боль при сгибании пальцев свидетельствовала о том, что пламя было очень даже настоящим. Он обошел неподвижного Тающего и попытался приблизиться к спящей в кресле женщине с другой стороны. Снова вспыхнуло пламя.

Он отступил назад и воскликнул:

— Амбелтер, они здесь! Высочайшие Князья Аглирты пришли с Дваером, чтобы убить нас!

Его крик эхом прокатился по пещере, но толстая неопрятная женщина, которая, как знал барон, на самом деле была Ингрилом Амбелтером, не пошевелилась. Храп возобновился, причем даже стал громче.

Что же, маг и правда, наверное, устал после плетения заклятий. Последнее его заклинание было похоже на защитное, которым он обычно окружал себя, когда хотел спать, хотя никогда прежде не менял свой облик. Но это было разумно: если кто-нибудь попытался бы магически следить за этим местом, он увидел бы спящую старуху, а не ненавистного Повелителя Заклинаний всей Аглирты. А пламя отпугнуло бы хищных тварей или бандитов, которые могли сюда случайно заглянуть. И, вне всякого сомнения, защита разбудила бы его, попытайся какой-нибудь барон или еще кто напасть на него с оружием или уничтожить его при помощи Дваера.

Фелиндар отошел от спящего мага как можно дальше, баюкая в руке Дваер. Конечно же, архимаг не осмелится связать свой щит с Камнем — это сделало бы его беззащитным перед любым, у кого есть Дваер, например перед бароном по имени Орлин Андамус Фелиндар.

Это, в свою очередь, позволяло Фелиндару использовать Дваер по своему усмотрению. Честно говоря, неудивительно, что архимаг в конце концов захрапел. Иные еще раньше свалились бы, но не вечно же он будет спать, так что…

Втиснувшись в уголок, где, как он в точности был уверен — или, по крайней мере, надеялся, — не было спрятано никаких магических предметов, барон попытался отвлечься от все сильнее натиравших тело доспехов, поднял Дваер к лицу и всмотрелся в него.

Камень почти сразу же нагрелся и начал чуть заметно светиться, затем белое теплое сияние окутало барона Фелиндара, и он мягко упал в него. Сквозь туман и летящие облака его уносило в какое-то неизвестное место, где свет был сильнее и оттенок его был голубоватым.

Свет вспыхивал, изгибался арками, тек, откуда-то били молнии, пронзая пространство вокруг него.

Если бы знать, как пользоваться этим куском камня, за которым так гоняются чародеи, если бы знать, как творить могучие заклятия, способные разрушать замки!

Меч есть меч, и пусть даже существует искусство владения мечом, любой дурак знает, где у него острый конец, а где рукоять, и может порубить воздух или беззащитное дерево и в пять минут понять, как им пользоваться — пусть неуклюже, но все же научиться убивать!

Но магия… магия — это как змеей размахивать, а не мечом. Никогда не знаешь, не обратится ли эта тварь против тебя, не укусит ли. Барон Фелиндар внезапно так вспотел, что с кончика его носа закапало. Он ругнулся про себя. Он всего лишь хотел поговорить со старым другом и обеспечить себе местечко, куда в случае чего можно будет сбежать, если их с магом пути разойдутся и он каким-то образом сумеет после этого остаться в живых.

Человека, который был ему нужен, звали Халгор. Старый добрый Халгор, который возьмет свою цену, но сделку выполнит честно в любом случае. Они вместе немало денег заработали в те времена, когда барон Орлин Андамус Фелиндар был всего лишь еще наместником Даундаггерса. Случай свел его в силптарском городишке с единственным его надежным торговым партнером. Тот весьма жестко вел себя при заключении сделок, но честен был до мелочей. Это пышущее здоровьем лицо сейчас, наверное, уже изъедено годами, а серые как сталь волосы, видать, побелели совсем…

Туман Дваера внезапно потемнел, разошелся, как занавесь на окне, открывая прямоугольный проем белого света, который стал больше, ярче, а затем рассыпался радугой цветов. Преобладал зеленый… да, он увидел кого-то в зеленом — человека в богато расшитом темно-зеленом камзоле. Человек стоял, отвернувшись от него, держа в руке огромный, словно ночная ваза, золотой винный кувшин.

Халгор! Да, это, вне всякого сомнения, был Халгор Делкампер, как прежде могучий, цветущий, энергичный, громогласный любитель вина! Волосы Халгора стали почти совсем седыми, по лицу пролегли морщины, но ни старческих пятен, ни сутулости, ничего такого, что позволяло бы назвать его стариком, слабым или жалким, Фелиндар не увидел.

Халгор вышел в дверь и исчез. Фелиндар очень не хотел терять его из виду и злобно глядел на туман, синие молнии и скользящие квадраты света. Туман на мгновение завихрился спиралью, а затем барон увидел Халгора уже в другой комнате, большой, обшитой дорогими деревянными панелями и освещенной множеством свечей.

Они горели в серебряных канделябрах, выполненных в виде замков с множеством башенок, высотой фута в три каждый, стоявших на полированных до зеркального блеска длинных столах. Халгор выглядел встревоженным. Он расхаживал по пиршественному залу, сердито поглядывая на фамильные портреты на стенах. А женщины с этих портретов, казалось, с таким же раздражением смотрели на него. Наверное, это Варандор, фамильный замок Делкамперов, стоящий на берегу Рагаларского залива. А ведь среди друзей короля-мальчишки есть какой-то Делкампер. Бард, что ли?

Флаерос. Наверное, племянник Халгора. Хм-м. А ведь Варандор может оказаться не таким уж безопасным убежищем…

Однако не так уж много у барона было людей, которым можно доверять. Честно говоря, кроме Халгора — никого. Барон вздохнул.

— Халгор, — прошептал он, желая, чтобы старый друг услышал его. — Халгор!

Человек в зеленом замер и с подозрением взглянул через плечо. Затем обернулся на голос и пошел по комнате, оглядываясь по сторонам.

— Халгор! — громко прошептал Фелиндар, мысленно желая оказаться на пути у старика. Делкампер резко остановился, словно увидел кого-то перед собой, и уставился на Фелиндара — или сквозь него.

«Услышь меня, — мысленно взмолился барон, — и увидь меня. Пусть и я услышу тебя».

Губы Халгора шевелились — судя по его лицу, он гневался, но барон ничего не слышал. Ничего, только тихий шелест клубящегося тумана, похожего на дальний прибой.

Во имя Троих, чтобы гром разнес этот проклятый Камень и все такие штуки! Почему маги могут с его помощью повелевать судьбами мира и весь Асмаранд обязан склониться перед ними или сдохнуть? Почему барон не может…

— Даундаггерс! — изумленно прорычал Халгор Делкампер, украдкой глянув в кувшин, словно думая, что это — пьяное видение.

— Да, я! — рявкнул в ответ Фелиндар. — Действует! Действует!

Старик в зеленом поморщился.

— Магия. Я уж и забыл, что ты нынче бароном заделался. Стало быть, с замком и гербом ты получил и какую-то магическую побрякушку. Ну, что стряслось?

— Много всего, Халгор. Мне нужна твоя помощь. Я получил кое-какую сильную магическую вещь, которой очень добивается архимаг Серебряного Древа — самый могучий из Темной тройки, помнишь? Сейчас я сижу в его логове и не знаю, когда он со мной покончит.

— Так беги, — предложил Халгор, отхлебнув добрый глоток вина.

— Не сейчас, но скоро. Но мне нужно место, где я мог бы укрыться.

Глаза старого Делкампера сузились.

— Значит, ты хочешь, чтобы ради тебя я поставил под угрозу замок моих предков, да еще и с магами поссорился? И ты думаешь сейчас, сколько денег и драгоценностей мне предложить за то, чтобы я решился на этот сверхидиотский поступок?

Барон поморщился.

— Я небогат, Халгор…

— Старый друг лучше новых двух, да? — Старик осклабился. — Ладно, я тоже так думаю. Зубы у меня шатаются, плечи сутулятся и кожа обвисает, и молоденькие красотки уже не бегут наперегонки в мою постель. Слышал я, что есть заклинания, которые могут это дело уладить. И мне, понимаешь ли, на это понадобится тысяча силптарских золотых…

Фелиндар хрипло рассмеялся.

— Халгор, ты что, пьян?

— Винцо, которое моя сестрица привезла из последнего торгового визита на юг, — ответствовал Халгор. — Мы за него еще не расплатились. Так что лучше две тысячи золотых…

— Две тысячи силптарских золотых? Халгор, ты спятил?

Они оба ухмылялись, и Халгор чуть ли руки не потирал. Он еще раз отхлебнул, вздохнул от удовольствия и сказал:

— Жаль, что ты не можешь его попробовать, дружище. Но конечно, в подвале у каждого последнего аглиртского барона полно вина не хуже, и оно просто ждет своего часа, чтобы его продали на проходящую торговую баржу, скажем, за три тысячи силптарских золотых…

— Снова нас четверо, — пробормотал Краер, обводя взглядом комнату. — Вы приняты в Банду Четырех, миледи.

— Знаю, — тихо ответила Тшамарра. — Постараюсь вас не подвести.

Эмбра покачала головой.

— Пусть слова этого злоязычного лорда тебя не беспокоят, Таш. Ты давно заслужила эту честь. Моему отцу лучше охранять короля и управлять Аглиртой за всех нас. Нам нужны твои заклинания и твой… ну, огонь.

Тшамарра улыбнулась.

— Спасибо. Я подумаю.

Краер обнял ее — и на сей раз она не дала ему по руке. Вдохновленный этим, он сказал:

— Эм, и все же зачем мы здесь? Пустая комната, совершенно изолированная… Ты опять собираешься поупражняться в своих сокрушительных заклинаниях?

Леди Серебряное Древо улыбнулась и, подведя Хоукрила к определенной точке в большом пустом и пыльном зале, обернулась к Делнбону.

— Вы так проницательны, лорд Длиннопалый. Пора еще раз попробовать выследить другой Дваер. У нас есть еще один Камень, это так, но тут мы в безопасности, и потому мы с Тшамаррой можем использовать любые заклинания и чары Живого Замка.

— А твои замки и засовы удержат летучих мышей и коглауров? — скептически спросил Краер.

— Краер Делнбон, ты перестанешь беду накликивать? Я не знаю, как по-другому избавиться от прочесывания Долины в постоянной угрозе вляпаться в какую-нибудь неприятность, так что…

— Хорошо сказано, — прогудел Хоукрил. — Давай, колдуй.

Эмбра кивнула, приложила руку к его лбу и медленно произнесла:

— Ламаранта!

Хоукрил нахмурился.

— Что ты делаешь, детка? Ощущение… странное какое-то.

Она посмотрела ему в глаза.

— Ты слышал слово, которое я сказала? Ты его запомнил? Нет, не вслух! Ты его запомнил?

Огромный латник кивнул.

— Да.

— Ты сможешь удержать его в памяти?

Он снова кивнул.

— Хорошо. Произнесешь его позже, когда я вот так махну рукой.

— И что будет?

— Ты выпустишь заклинание, которое я в тебя вложила. Вот его ты в своей голове сейчас и ощущаешь.

— Оно движется… как червяк, что выползает после дождя, все пробирается, то взад, то вперед, — пожаловался латник.

— Хорошо. Маги знают это ощущение.

— Понятно, почему у вас так плохо с терпением.

Краер хихикнул и бросил короткий, опасливый взгляд на Тшамарру.

— Ты ведь не станешь со мной такое проделывать, а?

— Нет, — улыбнулась леди Талазорн. — У нас для тебя припасено кое-что другое.

Краер быстро отбежал подальше от нее.

— И что именно?

У него прямо перед носом возникло нечто светящееся, знакомое, круглое — и упало. Он непроизвольно поймал этот предмет — и понял, что смотрит на Дваер, мерцающий и чуть теплый.

— Смотри в него и ощущай его полет, — крикнула Эмбра через зал.

— Ты дурачишь меня! — ошеломленно глянул на нее Делнбон.

— И снова буду дурачить. Но ты довольно скоро свыкнешься с этим камнем и захочешь всегда держать его в руке, и тебе трудно будет снова отдать его мне. — Владычица Самоцветов сунула руку за корсаж и достала оттуда подвеску. — Видишь это?

Краер посмотрел и ухмыльнулся.

— Я видел эту штуку куда как ближе, леди, — профессиональная слабость вора. Несколько маленьких бельзорелей, центральный камень — какая-то полированная горная порода. Немного стоит, наверное, какая-то семейная драгоценность.

— Именно. И все же я ношу ее, потому что в ней заключено малое заклинание против вшей, червей и клещей, чтобы эти гниды не завелись в моих роскошных волосах и чтобы в любой момент я могла опустошить этот амулет, если вдруг понадобится бросить заклинание. А теперь посмотри в Дваер и попытайся ощутить эту подвеску через него. Остальная магия в этой комнате имеет свое собственное свечение, но попытайся обнаружить именно подвеску.

Краер послушно уставился в Камень. Несколько мгновений стояла полная тишина, затем он пробормотал:

— Ну-ну. Можно очень даже пристраститься к такому. Я ее вижу.

— Хорошо. Сейчас я скажу заклинание, после которого эта подвеска покажется тебе Дваером, но лишь на мгновение. Она не будет ощущаться как Дваер, но будет светиться, как он.

— Ага, — через мгновение сказал Краер. — Точно.

— Да. Запомни его — это ты будешь искать. Теперь мне еще кое-что с тобой надо сделать. Сядь на пол, положи камень на колени и прикрой его одной рукой, а другую сунь под себя, растопырив пальцы. И не шевелись, когда почувствуешь, как потечет сила.

— Магия?

— Да. Магия самого острова Плывущей Пены — мои чары Живого Замка.

— Впечатляет, — сказала Тшамарра, когда Краер уселся. — А какова моя роль?

— Когда я дам знак Хоукрилу и он освободит заклинание, поймай его одним из своих. Оба потеряют свое первоначальное предназначение и станут дикой, переплетенной силой. Передай эту силу мне, и я направлю ее Краеру. Долго искать он не сможет, но получит сильный магический заряд. Это причинит ему некоторое неудобство, но, пока он держит связь, все будет в порядке.

Эмбра криво усмехнулась, глядя на Краера, и добавила:

— Так будет, пока мы не найдем другой Дваер. Когда это случится, постарайся мысленно заставить свой взгляд полететь к нему, затем посмотри вниз — и увидишь то место, к которому ты направляешься. Не пытайся разглядеть, кто держит Камень и что вокруг него, поскольку это его встревожит. Нам нужно только поддерживать связь с другим Дваером, если только ты не увидишь еще один или кто-нибудь не нападет на тебя с Дваером в руках. В обоих случаях отвернись сразу же и напусти туману.

Краер скептически поднял бровь.

— «Напусти туману»? И как?

Эмбра улыбнулась.

— Постарайся сейчас «толкнуть» свой взгляд ко мне. Когда дотянешься до меня, отверни в сторону и мысленно опусти завесу, вытягивая ее из тумана, который, как тебе будет казаться, окружает тебя. Попытайся.

Через мгновение Делнбон хмыкнул:

— Да запросто! Я только что смахнул его прочь.

Эмбра кивнула.

— Я это почувствовала. Ну, мы готовы. Итак, вот мой план. Как только обнаружим другой Дваер, бросаемся туда и вступаем в бой. Когда попадаем туда, где находится Дваер, твоя задача, Краер, держать его так, чтобы мы с Таш могли в любой момент его коснуться. Если мы увидим сразу несколько Камней, мы отслеживаем, где они, потом решаем, куда идем в первую очередь. В любом случае не обращаем внимания на Дваер моего отца.

Она посмотрела на Хоукрила. Тот кивнул. Затем она глянула на Краера. Маленький человечек тоже кивнул ей, смахнул пот со лба — а ведь всего мгновение назад там его не было — и повернулся к Тшамарре. Губы его беззвучно шевелились — наверное, он признавался ей в любви. Она тепло улыбнулась в ответ, затем повернулась к Эмбре и кивнула.

Четверо Высочайших Князей одновременно сделали глубокий вдох. Эмбра закрыла глаза и махнула Хоукрилу. Он произнес слово, Тшамарра прошептала заклинание, Эмбра задрожала — и Камень в руке Краера внезапно вспыхнул, как вечерняя звезда.

Делнбон вдруг обнаружил, что висит среди мерцающего тумана, подсвеченного откуда-то сзади сиянием Дваера Эзендора. Он отвернулся от него, вглядываясь в бесконечный туман, — и… увидел!

Он ощутил гневное изумление Хоукрила, холодное спокойствие Тшамарры, силу Эмбры и легкую боль от концентрирующейся в ней силы. Они были с ним, они летели, они знали, что он обнаружил…

Они оказались в каменной пещере близ реки Серебряной. Дваер пульсировал магической энергией в руках какого-то человека, который и не подозревал об их присутствии. Его внимание было привлечено чем-то другим, сосредоточено в другой стороне от пылающей магической сети, щита вокруг медленно вращающейся клетки из силовых линий…

Краер заставил себя оторвать взгляд от этих притягательных линий — милостивые Трое, понятно, почему маги так жадны до силы, такой восторг трудно себе представить! — и вернулся к Дваеру. Он был в руках человека в доспехах, не мага — барона Фелиндара!

Делнбон теперь ощущал, как Эмбра берет его силу, перехватывает поток, текущий сквозь него через онемевшую руку, на которой он сидел. Теперь сила повернула в обратном направлении. Заколебавшись в смятении, не желая терять эту сладко бередящую душу мощь, он услышал мысленный приказ Эмбры: «Держи его, Краер! Держи его!»

Он постарался отвлечься от заклинания перемещения, которое начала плести Эмбра, и смотрел теперь только на ренегата-барона, держась за край силы пробуждающегося Дваера. Какое-то свечение встало за ним, когда Эмбра завершила свою работу, подхватило его на могучей волне и понесло сквозь туман. Дарсар стал ярким и четким под ними, и вдруг…

Они оказались где-то в пещере, среди сполохов этой магический клетки, щит перед ними исчез в реве пламени. Эмбра швырнула всех четверых вместе, грудь к груди, коснулась Дваера и ударила по гудящей клетке, мгновенно разнося ее в прах.

Краер пошатнулся среди бушевавшей вокруг него магической бури, в нем одновременно вспыхнули боль, гордость и ярость, и с насмешливым воплем: «Слава и Аглирта! Банда Четырех идет! Сдавайтесь или умрите!» — он бросился вперед.

Храпевшая старуха мгновенно проснулась и изумленно вскрикнула. Щит, который должен был сжечь незваных гостей дотла, исчез, Меч Заклятий рассыпался искрами, и в нескольких шагах от него вспыхнул Дваер — в руках Эмбры Серебряное Древо!

Банда Четырех, в полном составе, в его убежище! Ингрил Амбелтер в ярости мысленно приказал Тающим изобразить нападение. Пусть они всего лишь неуклюжая глина, но их тут так много, что они просто сомнут незваных гостей, как если бы сами стены пожелали раздавить их. А это даст ему время, чтобы…

Дваер вспыхнул, и Тающий перед ним вместе с большой частью стола, за которым он сидел, исчез во вспышке пламени. Во все стороны полетели щепки, словно смертоносные стрелы. Неопрятная старуха, которая была Ингрилом Амбелтером, бросилась на пол, нырнув в угасающий туман магии, оставшейся от Меча Заклятий после того, как Дваер уничтожил его и вобрал его силу.

Амбелтер что-то прошипел, и все, что осталось, втянулось в него, наполнив сменившего обличье архимага такой мощью, какой никогда не было в его теле. Она переполнила его, словно холодный огонь, так что даже зубы заныли. Задыхаясь, он потратил немного магии на создание щита, способного поглотить силу очередного удара Дваера, ежели тот последует, и совсем немного на создание магических глаз, которые отправил под потолок пещеры, чтобы всю ее держать под наблюдением.

Банда Четырех сражалась с Тающими, этот верзила-латник рубил их, как дровосек, а коротышка по своему обыкновению вертелся, нырял и подскакивал, словно танцуя, и, как сорока-воровка, хватал все, что было или казалось ценным. Фелиндар скорчился в дальнем углу пещеры, пытаясь управиться с Дваером, его лицо перекосилось от усилий — неумелый, он надеялся осилить заклинания. Он пытался… с кем-то связаться!

Перепуганный взгляд барона сказал Повелителю Заклинаний, что Фелиндар не ожидал появления здесь Высочайших Князей Аглирты, но его дурацкие попытки подчинить себе Дваер как раз и могли их сюда привлечь! Фелиндар теперь мог погибнуть в любой момент. Ну почему, думал Амбелтер, он сам не прикончил этого проклятого барона пару дней назад!

Дваер Эмбры вспыхнул и разнес в клочья с десяток Тающих, расчистив ей дорогу. Помоги, о Темный! Если она еще раза три такое проделает, то окажется лицом к лицу с самим Амбелтером, и…

Боги! Другая, маленькая, чародейка только что метнула горсть пламени в лицо Фелиндару и схватила его Дваер!

Повелитель Заклинаний в отчаянии швырнул большую часть магии, только что им впитанной, по мысленной связи, которую несколько дней назад установил с Фелиндаром. Он надеялся наполнить Дваер огнем, и… да!

Камень вспыхнул пламенем, как только эта девка коснулась его. Она закинула голову и завопила, выпустив камень. Ее руки и корсаж горели. Барон заскулил — его собственные руки сгорели до обрубков, но Камень упал ему на закованные в железо колени.

Фелиндар затрясся, когда Ингрил Амбелтер скинул обличье старухи и последним усилием бросил себя через комнату, словно ястреб на добычу.

Латник даже не увидел Ингрила, но его меч свистнул в опасной близости от мага, когда Хоукрил размахнулся, чтобы изрубить очередного Тающего. Краер поднырнул под руку воина с оплывающим лицом и бросился к маленьким горящим пустяковинам, посыпавшимся с разбитой полки. Крик Тшамарры потерялся в громком пении Дваера, косившего Тающих ряд за рядом. Эта сила потом будет обращена против архимага, если только он не…

Он коснулся Дваера, не обращая внимания на боль, обратил его пламя в магию, которая была ему так нужна, создал щит, потянулся к туману Дваера для другого заклинания, создал магическое копье для удара…

Леди Серебряное Древо оказалась быстрее. Она увернулась от неуклюжей атаки Тающих и нанесла удар силой Дваера по торжествующе вспыхнувшей позади нее фигуре с пылающим Камнем в руке. Если она сокрушит архимага прежде, чем он сумеет впитать нужную ему силу…

Ингрил Амбелтер оскалился по-волчьи: его магический щит отразил удар Эмбры и перенаправил его в барона Фелиндара.

Орлин Андамус Фелиндар выпучил глаза. Он успел с отчаянием уставиться на жестоко усмехающегося Повелителя Заклинаний, прежде чем его глаза с шипением испарились. Внутри его черепа заплясало пламя, доспехи вспучились от силы кипящего внутри него пламени. А потом кости, бывшие мгновение назад скелетом барона Фелиндара, ссыпались дымящейся кучкой из закоптившихся доспехов. И тогда Ингрил Амбелтер обернулся к Эмбре — и нанес ответный удар.

В далеком Рагаларе, в зале с полированными столами и канделябрами в виде замков, Халгор Делкампер моргнул и замер, ощущая в воздухе эхо вздымающейся и опадающей, словно волна, силы, и подобострастный бывший правитель Даундаггерса исчез — возможно, навеки. Старый вельможа занес кувшин, словно булаву, на всякий случай и схватился за рукоять кинжала, готовясь к сражению. Но противников не было, воздух утих, и его тревожное, хриплое дыхание успокоилось.

Архимаг не имел ни малейшего шанса уничтожить свою противницу в сражении с участием Дваеров — она была слишком внимательна и разозлена, да еще вокруг были ее вооруженные дружки, но его магическое копье было наготове, и оставалось только сделать… вот так.

Когда столкнулись атакующие силы двух Дваеров, сплелись и поднялись волной, он метнул в эту круговерть свое копье — и попал в цель.

— Нет! — вскричала Эмбра, узнав его и отбивая его атаку. — Амбелтер, мерзавец, убирайся из моего разума!

Она с бешеной яростью вышвырнула его прочь, одновременно пытаясь превратить пламя своего Дваера в меч и нанести ответный удар, но его Камень уже вспыхнул, унося архимага прочь. В воздухе висел лишь мерцающий, звенящий туман.

— Длиннопалый! — взревел Хоукрил, заваливая очередного Тающего.

И тут вдруг все остальные застыли на месте и перестали двигаться.

— Что за чертовщина?

Краер встал на ноги. На лице его нарисовалось отвращение, когда безделушки, за которыми он охотился, стали рассыпаться в прах у него в руках, и он кисло сказал:

— Дикое поле или что-то вроде — оно уносит тебя куда угодно, если ты в него попадаешь. Тот маг, который сейчас удрал от нас, кто бы он ни был, оставил его после себя, чтобы мы не могли его выследить даже с Дваером.

Он повернулся и тут увидел Тшамарру, которая корчилась на полу в безмолвной агонии. От нее поднимались завитки дыма. Неподалеку на коленях стояла Эмбра Серебряное Древо, прижимая к груди жезл и пламенеющий Дваер так, словно они были ранеными детьми. Лицо ее было мокрым от слез, ее всю трясло.

Латник и бывший квартирмейстер бросились через пещеру как одержимые.

— Эмбра! — крикнул Краер, еще даже не добежав до раненой Тшамарры. — Ты нужна здесь!

Леди Серебряное Древо не отвечала. Хоукрил упал рядом с ней на колени и обнял ее ласково и бережно.

— Детка, — пробасил он, — что с тобой?

— Он… прикоснулся к моему разуму, — прошептала чародейка. — Пытался подчинить меня через старые заклинания! Ингрил Амбелтер, Повелитель Заклинаний дома Серебряное Древо, еще жив — и он сильнее, чем прежде.

Аркл Гулдейрус очнулся от мстительных мечтаний, когда сквозь него прошла дрожащая волна магии, задев его лишь отзвуком своей ярости. Он, моргнув, уставился в юное и прекрасное лицо склонившейся к нему незнакомки, ясно различимое в магических вспышках, которыми она разрушала его цепи. Он покачал головой. Он спит и видит сон, не иначе.

«Нет, Повелитель Летучих Мышей, это не сон».

Мысленный голос был настолько сильным, холодным и жестоким, что Гулдейрус побоялся даже дышать.

Цепи распались, он повис в футе от пола, вцепившись в последнюю цепь для поддержки. Все еще в наручниках, беспомощно пошатываясь, он не осмеливался даже сжаться от страха. Как столь юная женщина может владеть такой силой? Таким жестоким разумом?

Да нет, он просто болван. Это всего лишь иллюзорный облик, иначе быть не может. Длинные, черные как смоль волосы гладко струились по облегающему фигуру черному платью. Нежные изгибы бедер, огромные темные глаза — от взгляда на такое мало у кого из мужчин не встанет комок в горле.

Вот и Повелитель Летучих Мышей сглотнул, когда рассыпалась в спокойно зажженном магическом огне последняя цепь и он упал на пол камеры. Боль была сильна, но из его рукавов и башмаков вылетели летучие мыши, и он улыбнулся.

Юная чародейка небрежно махнула рукой, и незримая магия резко подняла его на ослабевшие ноги. Он вцепился в стену, глубоко, судорожно дыша, и, когда уверился, что снова может стоять, повернулся к своей неизвестной спасительнице и улыбнулся ей. Она освободила его и по-прежнему стояла здесь — значит, ей что-то от него было нужно.

— Аркл Гулдейрус к вашим услугам, миледи, — сказал он. Поначалу его голос звучал сипло, но потом снова стал как прежде приятным. — Как прикажете вас называть?

Чародейка улыбнулась. В ее глазах сверкнуло что-то, от чего сердце Повелителя Летучих Мышей, пусть и затворника по натуре, запрыгало от надежды. Вокруг нее вихрилась магия, охватывая ее мягким ореолом света. Он позволил себе улыбнуться шире, раскинул руки…

Магия припечатала его к стене с такой силой, что одно плечо затрещало и одно ребро явно тоже подалось. Гулдейрус скорчился, беспомощно пригвожденный к стене, когда та же самая сила небрежно стала давить его летучих мышей одну за другой — как усталый виноградарь давит виноградины, — выдергивая их по одной из тьмы и взмахивая ими прямо у него под носом, прежде чем убить.

С каждой раздавленной летучей мышью он слабел все больше, но сквозь слезы все же заметил, что мрачно-прекрасное лицо девушки стало меняться. Теперь темные локоны обрамляли череп, в глазницах которого насмешливыми искрами светился древний и могучий злой разум. Только они и остались, когда все остальное — лицо и тело — словно оплавилось и стало стекать и таять. Перед тем как окончательно исчезнуть, одна из искр в глазницах подмигнула ему.

В полном мраке Аркл Гулдейрус тяжело привалился к стене, сплюнув кровь на невидимый в темноте пол. Недоверчиво встряхнул свободными от кандалов руками. Сейчас он проснется, и снова окажется, что он висит в оковах на стене…

Но когда он наконец оторвался от каменной стены, нащупывая по ней дорогу к металлической двери камеры, Повелитель Летучих Мышей понял, что все это не было сном.

Незнакомая смертоносная красавица, освободившая его, ясно дала ему понять, что она могла бы мимоходом прикончить его, если бы хотела. Кто-то обнаружил его здесь, одинокого и лишенного сил, и сможет найти снова, когда пожелает.

Аркл Гулдейрус вздрогнул, внезапно ощутив холод, и прислонился к двери. Надо убираться из Аглирты и выждать какое-то время.

Если, конечно, будет чего выжидать.

Тшамарра Талазорн судорожно втянула воздух. Руки ее дрожали, словно она готова была отдернуть их от Эмбры и ледяного целительного тумана Дваера. Но она закусила губу и продолжала, заливаясь слезами, держать руки в прежнем положении — так же твердо, как крепко обнимал ее за плечи Краер. Он прижимался щекой к ее щеке. Она снова задохнулась, и Эмбра подняла взгляд.

— Почти все, — прошептала она. — Подвигай ими. Можешь?

Тшамарра осторожно пошевелила пальцами и кивнула, попытавшись улыбнуться.

— С трудом. И кожа тянет. Они… прости, Эмбра, но они слишком длинные, тонкие и хрупкие, такие как у тебя. А я ведь меньше, понимаешь?

Эмбра критическим взглядом окинула руки Тшамарры, сравнила со своими и сделала что-то, от чего леди Талазорн напряглась и всхлипнула, — а затем снова сравнила.

На сей раз маленькая чародейка кивнула, благодаря ее, и Эмбра погладила ее по плечу и встала, оставляя Тшамарру на попечение Краера. А сама пошла к человеку, который мог утешить ее саму.

Как всегда, Хоукрил был спокоен и нежен, его сила придавала ей уверенности, как будто Эмбра была в стенах хорошо укрепленного замка, в зале которого пылает теплый очаг, и она на миг припала к другу и расслабилась.

Уродливые мертвецы снова стали бесцельно расхаживать по залу, и, когда один из них наткнулся на сидящую парочку, вяло раззявив рот, Эмбра вздохнула и прошептала, уткнувшись носом в грудь Хоукрила:

— Прости, любимый.

Она резко обернулась и превратила Тающего в кучку пепла. Дваер в ее руке горел, как полная луна. Одного за другим, Тающих постигала та же судьба.

— Они должны были бы погибнуть вместе с их хозяином, — бормотала Эмбра, — но пусть меня могильные черви живьем сгложут, если я позволю Ингрилу Амбелтеру хотя бы еще день повелевать ими!

Краер поднял взгляд.

— Теперь это только демонстрация.

Эмбра вздохнула, уперла руки в бока и гневно глянула на него.

— Ты можешь хотя бы сейчас оставить меня в покое и дать мне подумать, Длиннопалый? Если это было логово Амбелтера, тут может оказаться полно ловушек, а также полезных магических вещей, карт и всяких ценностей.

— Да? И каких ценностей?

— Да уж не тех безделушек, что рассыпались у тебя в руках, лорд Делнбон. Я думала о деньгах — чародеям нужны деньги на всякие случайные покупки, как и простым людям, понимаешь ли, а также драгоценные камни, в каждый из которых можно заключить с десяток заклятий.

— Хорошо, — сказал Делнбон, — а почему тогда ты…

— Потому что я занималась руками Тшамарры и мне не хотелось вытирать с лица ошметки Краера, вот почему.

Хоукрил сделал несколько шагов в другую комнату, по привычке держа меч наизготовку. При каждом его шаге у него из-под ног взвивался пепел.

— Ты всех их сожгла? — В голосе его мешались надежда и разочарование.

— Надеюсь, — ответила Эмбра, — но он всегда любил держать в клетках всякое — мы можем обнаружить тут чудовищ, полубезумных магов и Трое знают кого еще. Прошу, дорогой, подожди, вместе пойдем.

— Снова Банда Четырех в полном составе, а? — спросил Краер, помогая Тшамарре подняться. Леди Талазорн по-прежнему удивленно разминала пальцы, словно до сих пор еще не была уверена, что они и вправду ее собственные. Она сурово посмотрела на своего миниатюрного друга.

— Никогда не шути над этим словом или над нашей дружбой, — сурово сказала она низким спокойным голосом, твердым как сталь. — Никогда.

Карт оказалось немного, записей вовсе не было, магических книг тоже. Нашлось несколько недописанных заклинаний, в сути которых Эмбра с Тшамаррой разобрались с первого взгляда, горстка старинных зачарованных предметов, добытых из гробниц и тайников (по большей части пряжек, геральдических заколок для плащей — по мнению Краера и Хоукрила, невеликая добыча, но Тшамарра охала и ахала при их виде). А пленников не было никаких.

Эмбра при помощи Дваера превратила незаконченные заклятия в довольно неприятные ловушки для Ингрила или любого другого, кто сунется в логово. А затем перенесла всех четверых обратно на остров Плывущей Пены.

Через несколько мгновений после их исчезновения пепел взметнулся, образовав темное призрачное облако, из которого выступила хрупкая девушка в черном платье с черепом вместо лица. Гадастер осклабился, несколько мгновений осматривал пещеру, задержался полюбоваться на ловушки, заставил Маерлу сотворить заклинание — и исчез.

Пепел взвихрился и снова тихо опустился на пол.