Ступень третья. Часть первая

Глава 17

Чего я не ожидал, так это того, что Дамиан припрется выставлять претензии. По решению Тимофея нас с императором перенесли в гостиную на подготовленные матрасы, чтобы наш целитель мог контролировать все. У меня-то просто было перенапряжение, а императору досталось куда круче, Тимофею пришлось с ним повозиться, пока пациент не перестал выглядеть так словно раздумывает: умереть сейчас или минут через пять.

Я прикрыл глаза, почти мечтая добрать ли то, что не добрал ночью, и тут постучался Дамиан. Деликатно так постучался ,словно наконец научился вежливости. Я ответил. Блок я не поставил, а сейчас отгораживаться — только силы тратить, которых у меня может не хватить на что другое.

— Мальгус, зачем ты так? — патетически воздев руки к воображаемым небесам, завопил Дамиан при моем появлении.

Выглядел он сейчас совсем как раньше, значит, и в реале у него сил достает и внешность выправилась. Но любовь к театральным постановкам и ярким одеждам никуда не делась и проявляла себя во всей красе.

— Ты о чем? — холодно спросил я.

— Два мага, два моих лучших менталиста превратились в пускающих слюни идиотов, потому что кто-то вскипятил им мозги! — продолжал возмущаться Дамиан.

При этом он старательно отслеживал каждое мое движение, чтобы успеть смыться до того, как кипятить мозги начнут уже ему. С его точки зрения, все логично: маги пострадали посте того, как полезли ко мне, а то, что они наткнулись на Моруса, он знать не может. Да и я о способностях фиолетовой дряни не догадывался до недавних пор.

— А зачем они полезли к этому кому-то? — насмешливо спросил я.

Сил было мало, но простейшее воздействие мне было доступно, я не создал уютное кресло и в него опустился. Это была не только демонстрация сил, но и показ отношения к Дамиану. В конце концов, если уж ему приспичило заняться лицедейством, я посижу, поаплодирую. Актер из него, конечно, так себе, но старается же.

— Но ты же понимал, что они полезли не сами, а по моему приказу? — напирал больше не мой император.

— Неа, я спал, — я демонстративно зевнул. — А когда я сплю и в мой сон лезут, я становлюсь несдержанным и агрессивным. Тебе ли не знать? Наверное, поэтому ты и не полез сам, а отправил других. Тебя, смотрю, даже не задело…

Глазки Дамиана забегали. То, что его не задело, говорило об одном: он удрал, как только запахло жареным. В противном случае, ему бы тоже прилетело, но и те два мага не пострадали бы настолько. Но спасающий свою шкуру император бросил тех, кого проводил ко мне, они не смогли выйти и получили всю мощь удара Моруса.

— У меня хорошая защита, — наконец решил Дамиан выдать вариант, который бы не опорочил его светлый императорский облик. А то вон как старательно сияет: белые одежды, подсветка сзади, разве что нимба на голове не хватает для полной святости. — И только поэтому я не пострадал. Так что ты мой должник, как покушавшийся в нарушение клятвы.

От его наглости я аж остолбенел.

— Я на тебя покушался? А не оборзел ты вконец, Дамиан? Ты ночью полез ко мне в голову, в уверенности, что я сплю и не смогу помешать себя убить. И после этого ты говоришь, что я на тебя покушался? Да ты сам-то этому веришь? Это ты на меня в нарушение клятвы полез.

— Я не обещал тебя не убивать, — мрачно напомнил Дамиан. — Я обещал доставить тебе целителя. Но ты сам понимаешь, мне выполнять условия шантажиста неприлично. От шантажистов избавляются и забывают.

— Это была оговоренная плата за помощь. Шантаж — выбивание преференций в результате угроз или запугиваний. Ты пришел ко мне сам, я озвучил условия. Соглашаться на них или нет — это было твое решение.

— Но согласись было заманчиво лишиться долга таким образом, — он сдувался на глазах, как лопнувший воздушный шарик. — Кто же знал, что ты так поднаторел в магической защите.

Возможностью навешать лапши я пренебрегать не стал.

— Дамиан, я в другом мире. Тут другой подход к магии. Другие магические практики, которые дают очень интересный и не всегда предсказуемый эффект при взаимодействии с тем, что я знаю. Поэтому в твоих интересах выполнить наш уговор и пропасть с моего горизонта, чтобы через двадцать пять лет я не вспомнил о твоем существовании. Смотрю, ты уже оправился от последствий проклятия и можешь послужить проводником для целителя.

— Ночное происшествие отняло у меня слишком много сил, — ответил он, больше не надувая щеки от важности. — Эти двое… Можно как-то отыграть назад? Вернуть им мозги?

— Боюсь, нет. Им противостояла слишком большая сила.

— Жаль. — Он поморщился. — Это были лучшие мои менталисты. Мальгус, я как с тобой связался, у меня сплошные неприятности.

— Так и не надо было со мной связываться. Надеюсь, ты наконец это понял?

Голосом я немного даванул, но на Дамиана это не подействовало, он умел давить не хуже, а может, и лучше.

— Да, готовлю тебе одного целителя, и разбегаемся навсегда.

Честности в его голосе не было ни на грош. И вот скажите, что я ему сделал плохого? Считал другом, во всем поддерживал. Он же меня лишь использовал, казнил, а затем убил самого близкого мне человека. А теперь ведет себя так, словно я перед ним виноват. Виноват, ага, тем, что не умер насовсем. Воспоминания про Айлинга меня разозлили, поэтому я ответил:

— Трех целителей. После этой ночи ты мне изрядно задолжал.

— Мальгус, это наглость, — попытался он было увильнуть.

— Наглость — это то, что ты хотел провернуть. А я беру свое. Сколько тебе времени нужно для восстановления? Неделя? Месяц?

— Месяц, — выдавил он. — Но требование готовить трех целителей — это наглость с твоей стороны.

— Месяц я тебя не трогаю, а ты ко мне не лезешь, если не хочешь оказаться в доме для умалишенных магов по соседству со своими пострадавшими менталистами.

Прощаться я не стал, просто вышел. А то чем дольше с ним рядом нахожусь, тем вероятнее то, что он заметит мою слабость. Сейчас я даже ему бы проиграл. А так он побесится, но признает мое право на дополнительные плюшки. На трех не согласится, но два у меня в кармане. Где бы еще их взять…

Стоило открыть глаза, как ко мне сразу с разговором полез Постников. Его приложило лишь в начале, поэтому после вмешательства Тимофея он чувствовал себя совсем здоровым и жаждал деятельности. Он попросил целителя отойти и накрыл нас пологом от прослушивания. Полог был великоват, и в него попадал еще и император. Конечно, вряд ли речь пойдет о чем-то противозаконном, но и будить пострадавшего монарха не дело. Впрочем, Даниил заговорил очень тихо, не полагаясь только на свою защиту.

— Ярослав, а тебе не показалось странным, что эта тварь сразу атаковала императора? Не тебя, не меня, а именно его?

— Он стоял ближе и силы у него больше.

— Но ты ведь видел ее раньше, и она не пыталась тебя сожрать? — в его голосе вопроса почти не было. — Думаю, если бы пыталась, мы бы этого не узнали.

— Какого ты обо мне мнения, — хмыкнул я. — Во-первых, по ряду причин я сегодня был не в форме, а не в форме я бы не полез обследовать подземелье в одиночку. А во-вторых, я осторожничал, боялся Его Императорское Величество задеть.

— Не надо было бояться, — влез в разговор император, который тоже не спал. — Такое нужно гасить, невзирая на жертвы.

— Мы и загасили, Ваше Императорское Величество, и обошлись без жертв. Даниил, если ты намекаешь, что эту тварь готовили против императора, то я сразу скажу: я впервые столкнулся с ним, когда он был куда слабее, и я тогда использовал перстень Вишневских, который считал управляющим. Возможно, если бы он был в полной силе, набросился бы и на меня.

А еще Морус ночью требовал мага на пожрать и мог посчитать, что еду ему доставили, но этого я говорить не стал, а то еще решат, что я сначала привел, а потом передумал. У императоров голова работает иногда странно, поэтому некоторые знания для них — лишние.

— И ты не стал сразу эту дрянь сжигать? — поразился Постников.

— А ты стал бы с ходу сжигать архив с важными документами? В этой твари было целое хранилище знаний. — Я вздохнул. Этой утраты было жалко почти до слез. — В том числе по целительству, что особенно обидно, потому что единственный носитель этих знаний сейчас Тимофей.

— Непредусмотрительно, — бросил император. — Я уже оценил, что может этот мальчик. Почему бы не воспитать нескольких?

— Я и собирался, Ваше Императорское Величество. Но целитель не выращивается за день, это требует времени и данных.

— Я бы не отказался от такого специалиста в своем окружении, — неожиданно выдал император. — Что если я пришлю одного из своих целителей вам на обучение?

— При всем уважении, Ваше Императорское Величество, это секрет нашего клана, — твердо ответил я. — Мы можем обучить целителя для вас, но при двух условиях: он будет членом моего клана под максимальной клятвой и, кроме помощи вашему семейству, будет отрабатывать определенное число часов в нашей лечебнице.

— У вас же нет лечебницы?

— Мы планируем ее открыть, только пока специалистов не хватает. Вот ваш целитель и заткнет одну из дыр.

— Да тебе палец в рот не клади, — император расхохотался, но тут же скривился, положив руку на грудь. — Вот ведь дерьмо.

— Позвать Тимофея, Ваше Императорское Величество? –дернулся Постников.

— Не надо. Все нормально. Парню тоже отдыхать нужно, — отмахнулся император. — К тому же мы обсуждаем важные государственные вещи. Ермолину в целители готовили?

— Да, Ваше Императорское Величество.

— Восстановить можно?

— Нет, там затерто все, Ваше Императорское Величество. По факту я у нее из головы все перенес Тимофею с помощью этого Моруса. — Я вздохнул. — Казалось, такая полезная штука: и хранение, и безболезненная передача знаний. Но мне бы сразу подумать, что ничего хорошего от Вишневских получить нельзя.

— Молодости свойственно ошибаться. Кроме того, думаю, Вишневский до этого не сам додумался. — Император прикрыл глаза. — И то, что где-то сидит еще один Морус, а может, и не один, меня не радует. Их никак не вычислить.

— Только вблизи, Ваше Императорское Величество, — согласился я. — По фону.

— А вблизи можешь? — заинтересовался он.

— За защитой — только в паре метров. А без защиты их вряд ли держат, Ваше Императорское Величество.

Я постоянно забывал о титуловании, но император не предлагал, как раньше, от него отказаться. Похоже, три человека — уже количество, при котором должны соблюдаться внешние приличия.

— Да, я бы тоже не стал держать эту тварь просто так. Не вовремя меня тут заперли. Сейчас бы выяснять связи Зимина. За сутки много чего может случиться.

— Теоретически я могу попробовать вам помочь, Ваше Императорское Величество. Попрошу отчима отвезти свой телефон Ефремову. Временно, разумеется.

— Я знаю, что здесь сотовая связь не берет.

— У меня не сотовая, Ваше Императорское Величество, — возразил я. — Моя берет.

Олег схватил трубку сразу, словно сидел и ждал моего звонка.

— Ярослав, во что ты опять вляпался? — в панике заорал он. — К нам от Императорской гвардии приходили, но я не впустил.

Я удивился. Времени прошло не так много, чтобы пропажей императора успели заинтересоваться.

— Кто приходил? Полковник Ефремов?

— Не он. Ефремова я знаю, солидный такой господин, настоящий полковник. А эти больше на жуликов были похожи. И лица у них словно в радужном мареве были. Может, домофон дуркует, конечно, но раньше ничего такого не замечалось.

Я нахмурился. Домофон у меня был, как и все остальное в доме, непростым и с дополнительными функциями. Лицо в радужном мареве означало, что визитеры были под личиной. А зачем настоящим представителям Императорской гвардии приходить ко мне под личиной? Прятать свои настоящие лица?

— Олег, я тебе сейчас сброшу телефон полковника Ефремова…

— Так он у меня есть, в карточке пациента.

— Замечательно. Ты ему позвонишь и скажешь, что император застрял под куполом до завтра, но ему срочно нужно переговорить с полковником. Поэтому пусть он приедет к тебе за телефоном. Или ты к нему — как вы договоритесь.

— То есть ты хочешь отобрать у меня единственное средство связи с тобой? — возмутился Олег. — Здесь черт-те что происходит. Я уже не знаю, как оградить от беспокойства твою мать, а ты хочешь, чтобы мы вообще ничего не знали?

— Это временно, буквально на день. Дело государственной важности. В крайнем случае ты всегда можешь взять телефон у Замяткина. Или у Ивана. Но у Ивана нежелательно, потому что с ним может появиться необходимость срочно созвониться. А с Замяткиным мы можем связаться через тебя.

Олег вздохнул и почти нормально спросил:

— Что у тебя там случилось, что вы застряли?

— У меня небольшое перенапряжение, не угрожающее жизни, если тебя это беспокоит. Сам подумай, что у меня может случиться страшного под присмотром императора?

Император, кстати, присмотр пытался сделать полным: ковырял защиту из последних оставшихся сил.

— Вот я и думаю. И знаешь, Ярослав, мне страшно.

— Не волнуйся, передай телефон Ефремову, и дальше уже его забота. А я пока отсижусь здесь. Может, начну твою насадку делать. Есть идеи.

— Ну наконец-то! — оживился Олег. — Тогда я Вере так и скажу, что по делу там сидишь. И постарайся быть поосторожней, а то знаю я тебя, с твоей склонностью к импульсивным необдуманным поступкам постоянно во что-то влипаешь.

Он отключился, а император спросил:

— Почему я не слышал вашего разговора? У вас какие-то секреты от меня?

— Не обязательно от вас, Ваше Императорское Величество. От всех. Это свойство артефакта — гасить звуки для посторонних, оно не отключается. То есть то, что мы говорим, слышим, только мы двое.

— Хорошая штука. А как осуществляется связь?

— Через артефактную базу, к которой привязаны трубки. Они только выглядят как телефоны, на самом деле начинка там совсем другая.

— Это тоже друидское наследство? — с понятным сомненьем поинтересовался император.

— Нет, это уже чисто мое изобретение, Ваше Императорское Величество. Мне нравится придумывать новые артефакты, это интересно, — пояснил я. — А еще интересно, что наши заговорщики уже приходили ко мне.

— С чего ты решил?

— С того, Ваше Императорское Величество, что отчим сейчас рассказал, что приходили двое под личиной и представлялись Императорской гвардией.

— А твоему отчиму откуда про личины знать? — скептически спросил император. — Он точно не маг.

— Зато у нас домофон особый. Показывает без личин. А то, что они есть, видно по небольшому мареву. Вот про марево отчим и сказал, а еще про неприятные рожи жуликов. В дом он их пускать на всякий случай не стал.

Тимофей вошел под купол без вопросов и разрешений.

— Вам волноваться нельзя, — заявил он императору. — Я не для того вам там все скреплял, чтобы вы на мой труд наплевали и умерли от такой ерунды.

Целитель из Тимофея был только начинающий, но ухватки у него были уже настоящего: если он видел перед собой пациента, то и относился как к пациенту, без оглядки на статус.

— Сурово, — усмехнулся император. — Но ты же рядом? При тебе мне ничего не грозит.

— Рядом я и сейчас не всегда. И дальше не буду. И я только в начале пути. Могу далеко не все. А на то что могу, слишком много трачу. Нерационально много.

Тимофей говорил, прикрыв глаза, и отправляя целительскую волну на императора.

— Страшно представить, что из тебя выйдет в конце пути, — задумчиво сказал император. — Ярослав, пожалуй, я соглашусь на твое предложение.

— Какое?

— Ваш клан принимает и готовит двух целителей, которые потом будут посменно работать во дворце. Одного нам не хватит. Зарплату я им положу хорошую и в клан выплаты тоже пойдут. Что скажешь?

— Скажу, что мое условие по максимальной клятве будет в силах, — ответил я, понимая, что теперь придется дожимать Дамиана на троих целителей, поскольку два окажутся для нас частично потеряны. Но это не тот вопрос, в котором отказывают императорам.