Ст. лейтенант (Часть 1) Назад в СССР. Книга 10

Глава 6. Дом, милый дом

— Наташа! — ответил я, скрыв настоящее имя своей девушки.

Несложно догадаться, на кой-черт подполковник Сизов задал мне такой вопрос — эта информация чуть ли не единственное, чего нет в моем личном деле. Копают под меня, хотят все контролировать. Ну-ну… Пусть ищут Наташу, которая могла бы поддерживать со мной связь.

Мы с Леной практически никак не контактировали с тех пор, как я укатил на погранзаставу. Она меня тогда прекрасно поняла, хотя и восприняла новость без восторга. Тем не менее, она дочь военного, ей легче переварить все эти длительные расставания, потому что она с этим росла. В любом случае, мне не понравилось, что Сизов сует сюда свой нос. Действует по заданию генерала, это понятно. Но зачем это Калугину? Ищет возможные рычаги воздействия на меня?

Далее все полетело в бешеном темпе, оглянуться не успел, как уже сидел в междугороднем автобусе следующего в Батайск. Все документы были у меня на руках — их сделали в штабе, хватило одного звонка и через три часа все было готово. Удостоверение личности, которое хранилось у Хорева, каким-то образом вновь вернулось ко мне.

Конечно же я удивился тому факту, что мне навстречу шли с такой легкостью. Подозрительно даже.

Сколько же ртов нужно было заткнуть, чтобы выдернуть меня оттуда, где я должен был находиться? Неужели в ГРУ никто не пытался понять, куда меня забрали? Шут, Герц… Игнатьев. Хорев, в конце-концов. Что, все они просто сделали вид, что меня не существует?

Не верю. Тут чувствуется какое-то серьезное влияние сверху. С большими погонами.

Я уже не раз обращал внимание на тот факт, что где-то «наверху» у меня есть серьезный покровитель, который время от времени дергает за нужные ниточки. Осторожно, непринужденно. Вот как сейчас.

Калугин вполне мог меня убрать как лишнего свидетеля своих дел. Но нет. Ему не разрешили. По крайней мере, именно на этой мысли я и остановился, а как оно там на самом деле обстоит…

Родной Батайск был точно таким же, как и год назад, словно бы там вообще ничего не изменилось. И все же, мой глаз радовался тому, что видел город восьмидесятых годов, когда все ещё не было завалено мусором и завешано стендами с назойливой рекламой.

Правда, время года — январь — не самое подходящее для ностальгии. Все серое и унылое. Вот если бы зеленый и цветущий май…

— Билетики показываем! — вдруг раздался женский голос над моей головой. — И вы тоже молодой человек!

Резко обернулся и увидел женщину — кондуктора. Ничем не примечательная, возрастом за пятьдесят. Лицо в морщинах, но простое и доброе. Через шею перекинута потрёпанная сумка кондуктора, из которой торчала билетная лента из жёлтой бумаги. На поясе пуховой платок.

— Конечно! — я полез в один карман, затем во второй и вдруг осознал, что билета-то у меня и нет. — Блин, потерял.

Она посмотрела на меня приятным оценивающим взглядом, посмотрела по сторонам и коротко кивнув, ответила:

— Ну, ничего. Езжай себе, не переживай. Была бы моя воля, я бы вас солдатиков везде бесплатно бы пропускала. Вы такую работу тяжелую делаете, а никто и не понимает всей важности.

Я невольно поразился такой проницательности. Как она догадалась?

— Что, неужели так заметно, что я военный человек? Вроде на мне ничего из формы нет.

— По причёске. По поведению. Вот ты сидишь, а сам все равно наготове. Это с опытом приходит. У меня сын с Афгана летом вернулся, вот точно такой же, как и ты. Полтора года на сверхсрочной. А про билет не волнуйся, ну потерял и потерял. Государство не обеднеет.

— Спасибо вам за понимание, — негромко пробормотал я, посмотрев ей в глаза.

Женщина улыбнулась и тронув меня за плечо, пошла дальше по салону автобуса, попутно проверяя билеты у других, недавно зашедших в транспорт пассажиров.

— Сынок… А ты где служил-то? — сзади меня сидел пожилой мужчина, лет за шестьдесят пять, с почти облысевшей головой. Смотрел он на меня с открытым интересом. Надо же, наверное, услышал кондукторшу?

— Афган, — коротко ответил я. Разговаривать с незнакомыми людьми мне с недавних пор расхотелось. И была на то причина. Вот точно так же, непринужденно, в плацкартном поезде у меня и завелось знакомство с Кикоть Василием Николаевичем. Тогда на его счёт не было никаких подозрений, а потом во что это знакомство вылилось, даже думать не хочется.

— А кем? — снова спросил старик.

Грубить не хотелось, но я отвечать на его вопросы у меня тоже желания не было.

— В штабе там, писарем отсиделся! — отозвался я, процитировав хорошо известного главного героя девяностых годов из фильма «Брат».

Старик видимо уловил в моих словах недовольство. Он поджал губы, чуть скривился и как будто бы потерял ко мне интерес. Неприятно получилось.

А я человек совестливый, если за мной вина, осадок будет колоть душу. Я обернулся, посмотрел на пожилого пассажира и произнес:

— Извини, отец за такой ответ. Много чего там было, совсем не хочется вспоминать.

— Все в порядке. Понимаю… — закивав головой, кивнул тот. — Я тоже после конфликта с китайцами в шестидесятых годах тоже потом ничего вспоминать не хотел. А там много чего увидеть довелось. Сынок, а ты офицер, али солдат?

— Прапорщик.

— Вы молодцы! — вдруг похвалил тот. — Вытянули афганскую войну. Сумели. А ведь все последние годы шло к тому, что уйдем мы оттуда ни с чем. Люди недовольны были. Надавило на нас мировое сообщество и все, наши на попятную пошло. Получается и жизней столько и техники, денег — все в пустую было бы потрачено. Ну, ладно, ты не обращай на меня внимания. Я хоть и старый, но любопытный. Больше мешать не буду. Да и остановка моя вот она…

И верно, через несколько секунд наш жёлтый ЛиАЗ подъехал к остановке, с шипением открыл двери и старик попрощавшись, вышел наружу.

А я глубоко задумался. Снова.

Неужели и впрямь вмешательство всего одного человека в ход афганской войны оказало такое огромное значение, что страна собрала силы в кулак и организованно ударила по оппозиции? Махнуло рукой на Запад, на Америку. Если вдуматься, это же реально невероятное достижение, при том, что я такой цели перед собой не ставил. Все как-то само собой получилось с тем «Стингером» и захватом американского военного советника. Некто Савельев предотвратил Чернобыльскую аварию, мое вмешательство закончило войну раньше, чем она должна была закончиться, причем победой СССР. А что если и в политике тоже кто-то что-то сделает и не будет предпосылок к развалу Союза? Выдержит напор, станет еще сильнее и крепче и с уверенностью пойдет в двадцать первый век?

Вряд ли. Слишком я фантазировать люблю.

Вся эта мутная история с Калугиным натолкнула меня на мысль, а может ну его? Чего лезть в политику, когда ты там ничего не понимаешь? Может и впрямь не стоит лезть в противостояние с высокопоставленными лицами в КГБ? Ведь едва я вырвался из того бункера, как началась канитель вокруг меня. А я эти интриги не люблю, не для меня это все.

Нашим правительством уже было сделано несколько заявлений по радио и телевидению о том, что война в Афганистане, длившаяся семь лет, наконец-то закончена полной победой Советского Союза. В газетах наверняка тоже были какие-то статьи, но пока Михаил Горбачев публично не поздравлял советских граждан с этим знаменательным событием. Впрочем, это дело не за горами. Вот дожмут последнего полевого командира и все будет.

Автобус тем временем свернул на улицу, где стоял мой дом. Остановился на остановке, запустил новых пассажиров, а заодно и порцию холодного зимнего воздуха. Воздух, тут, кстати, совсем другой. Что-то в нем есть такое, чего не было ни в Таджикской ССР, ни в Афгане, ни в Припяти. Даже в Краснодаре воздух иной, хотя тут разницы-то четыреста километров от силы.

Следующая остановка — моя. Совсем скоро увижу маму…

Я уже не раз мысленно ругал себя за то, что не уделяю ей должного внимания, несмотря на то, что в прошлой жизни много раз ловил самого себе на мысли, что будь у меня второй шанс, я бы все изменил… Проводил больше времени, а не мотался бы по ближнему Востоку по своим служебным командировкам. И что в итоге? Изменил?

Нет, не изменил. Опять с головой окунулся в свою службу, забыв про все. Все пошло по той же ветке, правда, с некоторыми изменениями, но все же. А каково ей? Ведь редко кто задумывается о том, что в действительности происходит и к чему подобное может привести. Сын, который получил второй шанс, новую жизнь, опять не вспоминает про родителей…

Да уж, я молодец. Пропадаю не пойми где, в далекой горной стране, где идёт война. От меня же месяцами ни весточки, ни звонка, ни письма… За последний год так вообще, я появился на несколько дней, и тут же неожиданно снова уехал обратно. Можно представить, что мама могла подумать, особенно с учетом того, что она не знала и не понимала, чем же я на самом деле занимаюсь в армии.

Интересно, а что же отец? Вернулся или снова пропал с концами? Решил свои проблемы или по-прежнему прячется от них, не решаясь сделать правильный выбор?

Помнится, он хотел нас забрать куда-то в Германию… Ну, нет. Уж там-то я точно жить не хочу.

«ЛиАЗ» подъехал к моей остановке. Выбравшись, двинулся по хорошо знакомой дороге. Пешеходов было мало — будний день, время послеполуденное. Советские граждане на работе, на улицах можно было встретить только мамочек с детьми и пенсионеров, но в силу не самой лучшей погоды — зима же, улицы были почти пусты. Транспорта и того было немного.

Конечно, зима в Ростовской области совсем иная, не такая как в Афганистане, где и климат тропический и какой-то там субконтинентальный. Был морозец градусов на десять, чего я давно уже не видел. А вот снега не было. Земля подмерзла, хрустела под подошвами.

Дорога от остановки до дома занимала где-то минут десять не больше, шел я неторопливо, иногда ускоряясь.

Впереди заметил прокопанную траншею с темно-коричневыми отвалами земли — судя по всему, это какие работы по прокладке трубопровода, который не успели закончить вовремя. Временного перехода почему-то не было, что странно. Нужно было обходить по соседней улице. Женщинам с колясками так вообще неудобно…

Ну, ничего. Свернул влево. Мысленно был занят анализом собственных ошибок относительно гражданской жизни, когда вдруг услышал автомобильный гудок.

Раз, второй. Третий был куда протяжнее, судя по всему, адресован именно мне. Повернув голову влево, я увидел начищенную до блеска малиновую Ладу… Вернее Ладу, но не малиновую, а вишневую ВАЗ 2108, иногда именуемую «зубилом», но чаще просто «восьмёркой». Девятки в это время еще даже с конвейера не сошли, были в финальной стадии разработки.

Окна на легковых машинах тогда тонировали крайне редко, это придет куда позднее, аж в середины девяностых… Хотя, черт его знает, как уже изменилось время и окружающий мир и что появилось раньше, чем это было в той жизни, которую я помнил.

Сигналили определенно мне, но кто сидел за рулём, я не разглядел.

Водитель приостановил машину, прижавшись к обочине, при этом он глядел в мою сторону.

— Ладно… — пробурчал я и двинулся к машине. Угрозы я не чувствовал, верная чуйка предупредила бы.

Подошёл в машине, заглянул в салон и увидел Юру Коньякова. Того самого, что доставил мне проблем в свое время. Вот те на, неожиданно. Думал, может это меня узнал кто-то из старых друзей или знакомых, но нет. Коньяков вовсе не был мне другом — старые события оставили след. Это ведь после стычки с ним, меня отправили не туда, куда я рассчитывал. После проблем с его отцом, Коньяковым старшим я едва не опоздал на поезд и как следствие, мог пролететь с командировкой в специальный центр ГРУ. Меня тогда в подвале заперли, а я выбрался и дачу им спалил, а заодно с его отца спросил. Проблемы мы тогда все разрешили и позже, насколько я помню, он то ли письмо присылал, то ли звонил матери… В общем, тогда на одного врага у меня стало меньше.

И вот сейчас появление Юрки меня удивило.

Юра основательно похудел, килограмм на двадцать пять точно. Сильно изменился. Само собой в модных шмотках, гладко выбритый, аккуратно подстриженный. Ну прям другой человек. В машине магнитола, но без опознавательных знаков фирмы производителя. Играл «Модерн Токинг».

Открыв передо мной пассажирскую дверь, тот сразу же произнес:

— Ну, привет Громов. Запрыгивай, подвезу. Холодно сегодня.

Идти мне оставалось совсем недалеко, может минут десять от силы, я вполне мог дойти и сам. Но появление Коньякова меня заинтересовало — чего ему вдруг от меня понадобилось? Чего он вообще делает в этом небольшом городе, а не где-то за бугром? Денег не хватило или знаний? Или не захотел вылетать из-под отцовского крыла?

Я молча сел на переднее пассажирское сиденье, закрыл дверь. Тот сразу же тронулся с места.

— И тебе привет. — отозвался я. — Как жизнь молодая?

— А! У меня жизнь, как надо. Все есть. Машину вот пару недель назад новую купил. Отец меня в Америку отправлял учиться, а я отказался. Знаешь, что-то не сильно я хочу лететь за океан. Мне и тут неплохо.

Ну, ещё бы… На отцовских харчах, когда все что хочешь можно купить, таская из-за границы, чего бы не жить. Да только не жизнь это, а паразитическое бесцельное существование. Ему где-то двадцать один — двадцать два года, возраст, когда нужно активно искать свое место под солнцем. Семью заводить. Жизнь организовывать. А не на деньги и влияние отца все время надеяться… Такие как он считают себя хозяевами жизни, но я то хорошо помню, чем закончится история семьи Коньяковых и что их ждет в девяностых годах…

— Похудел, смотрю? — поинтересовался я.

— А то! В спортзал хожу, бегаю по утрам. Ну, сейчас нет, а когда теплее было, то бегал. Смотрю, ты это или не ты идёшь… Изменился, здоровый стал, уже не тот дрыщ, что в школе в младших классах учился.

— Армия изменила… — хмыкнул я. — А ты чего хотел-то? По доброте душевной остановился или причина была?

— Ничего. Просто решил подкинуть.

Слова Коньякова меня удивили — ну совсем нехарактерно для того заносчивого толстяка, с которым я вечно бодался в школе и потом сцепился с ним на сборном пункте области.

— Понятно. Ну, рад за тебя, что все хорошо.

— А ты по званию сейчас кто?

— Прапорщик.

— Слабовато, что-то… Может, помочь? У отца широкие связи.

Я снова удивился. Чего это он запел? Неужели после того случая на даче, отец ему мозги вправил и велел сначала головой думать, а не задницей, а уже потом что-то делать.

— Нет, спасибо. Я уж как-нибудь сам.

Коньяков чуть скривился, но ничего не ответил, лишь головой кивнул. Сам, так сам.

— А чего это тут половина города перекопана? — спросил я, глядя на очередной участок дороги, где был заморожен ремонт.

— Да ещё осенью авария трубопровода произошла, начали исправлять и ремонтировать, а там все гнилое и ржавое. До нового года закончить не успели, вот и стоит. Отец тут тоже участвовал, благотворительность типа.

— Понятно. Слушай, высадишь меня на пешеходном переходе?

— Да зачем на переходе? Я прям к дому подкину. Мне все равно делать нечего.

Так и оказалось, он подкинул меня до самого дома, высадил, а затем укатил. Что заставило его изменить ко мне отношение — сложно сказать. Мозги на место встали? Впрочем, мне-то какая разница?

Вошёл в свой подъезд, поднялся на нужный этаж. Мамы дома не оказалось, видимо на работе. Ничего страшного.

Отдохнул после дороги, побродил по квартире, поностальгировал. Судя по всему, отца тут не было давно, по крайней мере его вещей было очень мало. Не похоже, что в настоящее время он живёт здесь…

Не прошло и получаса, как вернулась мама. Увидев меня, она растрогалась, не сдержала слезы радости. Вцепилась в меня, а я в нее. Так и стояли в коридоре несколько минут.

Потом прошли в зал, болтали там часа два. Я рассказал про свое обучение, про то, что скоро стану офицером, чему она очень обрадовалась.

Так же я рассказал ей про Лену, но лишь в общих чертах. Естественно поднялся вопрос по свадьбе и внукам, но я плавно съехал с этой темы. Сослался на то, что пока в моей военной службе нет нормальной стабильности, пока я не перестану мотаться по боевым операциям, заводить семью рано, но и тянуть с этим тоже не следует. Такую замечательную девушку как Лена ведь и увести могут, хотя я не думаю, что это возможно. Нас с ней связывало много чего ещё, хоть то же спасение после аварийной посадки вертолета на территории подконтрольной душманам…

— Максим, я сейчас приготовлю ужин, а ты сбегай за продуктами. Обычно, я для себя много не готовлю, ни к чему это. Если бы ты предупредил заранее что домой едешь, я бы подготовилась.

— Мам, да все в порядке. Говори, что нужно, все куплю.

— Ой, только наш гастроном закрылся, придется в соседний квартал идти, а на улице холодно. Твоя старая одежда на тебя теперь и не налезет. Ты в весе прибавил, в плечах шире стал. Прям уходил мальчиком, а через полтора года вернулся мужчиной. Эх, будто вчера все было, а как вспомню, сколько я за тебя переживала, сколько ждала и по ночам просыпалась, волнуясь и не зная, что там с тобой и жив ли ты… — и снова глаза стали мокрыми от радости и гордости. — Так, сейчас я тебе денег дам!

— Мам, ну чего ты? — я подошёл ближе, обнял ее покрепче. — Я же не с автоматом на душманов бегал, а так, больше для вида. Скорее головой работал, чем ногами.

Правду говорить не стал. Иногда бывает, что правда не нужна.

Утешать я никогда не умел. Ещё в прошлой жизни, до того как со своей женой развелся, часто выслушивал о своей полной неспособности успокоить близкого человека в стрессовой ситуации. Конечно же она себя имела в виду, потому что дочь у меня тогда ещё не родилась.

В общем, накинул я свою куртку, в которой приехал домой и отправился за продуктами.

Хорошо, что когда мы с Сизовым прилетели в Ташкент, на небольшом рынке мне перепала кое-какая гражданская одежда. Не просто так, но деньги у меня были. Вернее, не у меня, а у Кикотя. Я их благополучно отжал у Василия Николаевича, когда искал хоть какие-то документы. Некрасиво, конечно, но откуда я знал, что в бумажнике окажется несколько отложенных про запас денежных купюр?

Прикупил теплые штаны, рубашку, свитер и куртку. Ну и ботинки. Выглядел я, достаточно дерзко. Для Батайска слишком круто. Если бы меня увидел патруль милиции, то непременно бы подошёл проверить документы.

Вышел на улицу. Уже темнело.

Еще минут двадцать — тридцать… Задерживаться не стал, направился в соседний двор, где уже давно открылся большой гастроном под названием «Океан». Там можно было купить и рыбу и мясо, овощи и даже кондитерские изделия.

Я прошел метров триста, прежде чем чуйка дала о себе знать. Причем, произошло это внезапно.

Я замедлил шаг, одновременно посмотрел налево-направо, но ничего подозрительного не заметил. Да, пешеходы были, шли по своим делам, но никакой угрозы от них не чувствовалось. А тем не менее я понимал, вокруг что-то происходит. И мне это очень не понравилось…

Обернулся. За мной шло трое, двое парней в синих куртках и молодой мужчина, в дубленке и шапке.

Вроде ничего подозрительного. Хотя, сложно судить.

Ещё немного сбавив ход, я принял левее, свернул в переулок между девятиэтажкой и рядом гаражей. Парни, не обратив на меня никакого внимания, что-то обсуждая и громко смеясь прошли мимо, а вот мужчина посмотрев по сторонам, зачем-то пошел следом за мной. Он держал небольшую дистанцию, метров в двадцать пять.

Сбрасывать хвост я не собирался — разбирало любопытство, кто там на меня вышел и чего нужно… Однако мой интерес и решительность вовсе не говорили, что я не проявил осторожность. Это было уже на уровне подсознания. Достать меня просто так не получиться, уж навыки имеются. И оружие тоже.

Пистолет, что я несколько дней назад забрал у Кикотя, все это время был со мной — благо, компактный ПМ спрятать не сложно. Особенно если знаешь, как это делается и если есть верхняя одежда.

Как только я вошёл в гаражный ряд, уже через несколько строений, сразу нырнул в темный проход между ними. Их тут было около десятка, попробуй в полумраке разберись, куда я мог деться и куда пойти. Выхватив пистолет, я прижался спиной к холодной стене и принялся ждать. Звук шагов по подмерзшей земле был слышен хорошо, казалось, преследователь и не пытался скрыть тот факт, что идёт по мою душу.

Несколько секунд. Шаги замедлились.

— Ага, потерял меня из виду и теперь решает, что делать! — подумал я.

Снова раздались шаги, неторопливо приближаясь в мою сторону.

Я себя прекрасно контролировал, но сердце все равно билось быстрее, чем нужно. Черт, кто же это такой?

Человек в дубленке появился внезапно, быстрее чем я рассчитывал. Резко ухватив его за воротник, я потянул его на себя, одновременно направив пистолет в грудь. Горевший неподалеку фонарь давал достаточно света, чтобы человек понял, что именно у меня в руках.

— Ну? — глухо произнес я, буравя его гневным взглядом. — И чего тебе от меня надо?