Ст. лейтенант (Часть 1) Назад в СССР. Книга 10

Глава 23. Мера пресечения

Вот так встреча!

Я считал, что человеком генерал-майора Калугина мог быть кто угодно… Но блин, санинструктор, это — странный выбор. Почему? Из-за внешности?

Очевидно, что этот ефрейтор сюда не на сирийцев приехал смотреть. Он тут с важным заданием. Наверняка, он и есть доверенное лицо с советской стороны для предстоящей встречи. Ему необходимо присутствовать при обмене информацией с другими сторонами — зуб даю! К тому же, ранее он уже засветился в истории, так или иначе связанной с генерал-майором, начавшейся с того законсервированного бункера, где производились боевые отравляющие вещества.

Впрочем, скорее всего, сейчас Калугин не при делах — ну не могло от него укрыться, что им заинтересовалось ГРУ. Соответственно, он насторожился. Теоретически, мог уйти в отпуск или временно «сдать» должность. Он конечно, мог все это воспринять и как личную обиду полковника Хорева, после таких-то спонтанных проверок и обвинений. Но вряд ли. Слишком наивно так полагать.

Соблюдая осторожность, пользуясь естественными укрытиями, я неторопливо направился к ефрейтору, одновременно наблюдая за всеми его действиями. Тот определённо нервничал — видно по мимике видно, по поведению. И почему-то он не торопится садиться в поезд, быть может, ждет кого-то. Но почему снаружи, а не внутри?

— Ну, долго глаза мозолить будешь? — тихо процедил я, наблюдая.

Прошло секунд сорок. Справа от себя, со стороны дороги заметил приближающегося Дока. Тот замедлился, уставился на меня взволнованным, вопросительным взглядом, мол, куда смотреть?

Знаками указал на поезд. Затем на ефрейтора, который визуально не сильно выделялся на фоне других прохожих.

Внешне тот не выглядел броско, почти не выделялся. Он был одет в теплый светло-серый спортивный костюм, поверх которого была накинута куртка. Через плечо перекинута достаточно большая сумка, а в ней, кажется, были видны листы бумаги… Оп-па, а вот это уже интересно!

На голове у него вязаная черная шапка, хотя на улице было относительно тепло, где-то плюс четырнадцать градусов. Не совсем по погоде. Значит, скорее всего, прибыл сюда совсем недавно, причем из более холодного региона и просто не успел переодеться. Или не захотел.

Санинструктор то и дело поглядывал на свои часы, топтался на месте и иногда грыз пальцы. Нервничает, значит — что-то уже идёт не по плану?!

Прошла еще примерно минута. Он начал ходить по платформе туда-сюда, словно бы не находил себе места. Продолжал кого-то высматривать. Благо я встал так, что меня не было видно.

Интересно, кого же он ждет?

До отправления поезда на север оставалось ещё минут пятьдесят — не самое удачное расписание, учитывая усилившиеся волнения в стране и перебои со связью.

Док Хорев держался на некотором расстоянии — жаль пока нет возможности обговорить, что делать дальше. Ну, ничего. Не маленький.

Вероятно, Герц и Самарин тоже покинули свой пост наблюдения на втором этаже жилого дома и сейчас были где-то рядом. Женька Смирнов тоже должен быть где-то неподалеку, наверняка бросил машину и рванул сюда. Только Шут был дальше всех — пока в обход через два квартала, через массу пешеходов и покупателей пробьется уже поздно будет.

Хватать «ефра» сейчас, посреди открытой платформы глупо. Нужно, чтобы он сначала вывел нас на представителя сирийской стороны и американца. Вот тогда можно и нужно, а один он не представляет почти никакой ценности. Ничего действительно «важного» ему не доверят, а если дойдет дело до обвинений, то Калугин очень быстро закроет рты тем, кто лезет, куда не просят. Особенно без очень весомых доказательств. Да и дальнейшая судьба этого человека вряд ли будет насыщенной… Однако, у него с собой сумка с документами, а там может быть весьма интересная информация.

В общем, для удачного проведения и завершения операции, нужны все остальные участники встречи. Все, вместе.

Мы быстро обменялись знаками с Доком. Тот подтвердил, что понял кто именно наш объект и примерный план действий.

Время потихоньку шло. Людей на платформах становилось все меньше и меньше. Удивительно, но никто никуда не торопился.

Вообще, конечно, у сирийцев метод посадки в вагоны поезда, который тронется только минут через тридцать — странный. Арабы галдят, зачем-то бегают туда-сюда. То войдут, то выйдут. То занесут, то вынесут. Вагоновожатых нет, кондукторов тоже. Никто посадку не контролирует.

В Союзе все было иначе. К тому же, это конечная станция, а не промежуточная, наоборот должен быть какой-то контроль.

У нашей группы было предусмотрено несколько вариантов по захвату пленных «языков», но ни один из них не включал метод работы непосредственно в самом поезде. Как-то упустили из виду.

Сейчас нужно было импровизировать и как именно это сделать — решать мне. Я командир группы, Игнатьева здесь нет.

Док был в каких-то десяти метрах от меня, перекладывал с места на место какие-то баулы. С противоположной стороны первой платформы пробирались Герц и Самарин — последний тащил на себе какой-то огромный мешок. Носильщик, блин.

А вот у Артёмова одежда была иной — типа, уважаемый человек со слугой, вышел по делам… Человек, которого, впрочем, здесь никто не знал!

Дал знак Доку мол, работаем по моему сигналу. Тот подтвердил. Жестами ещё раз пояснил, что и как.

Вдруг ефрейтор взял и неожиданно пропал из виду. Вот только что был и пропал, словно под платформу провалился. Падать там некуда, но все же. Единственное место, куда он реально мог деться, это конечно же внутрь самого вагона. Двери все равно открыты…

Нужно было идти за ним — вдруг он догадался, что его пасут и сейчас пытается скрыться всеми возможными уловками? Что помешает ему выскочить с обратной стороны, разбить стекло или перебежать в любой из соседних вагонов… Да он может выкинуть что угодно, возможен любой сценарий!

Зараза! Ждать остальных времени не было. Ну, ничего… Док объяснит.

Я шустро нырнул в вагон.

Стоит отменить, что состав этого поезда состоял из восьми вагонов, каждый из которых слегка отличался от другого. Разные годы производства, разные модели, разные цвета — ну прямо сборная солянка, сцепленная в одно, иначе не назовешь.

Один вагон оказался купейным, второй вроде тоже, но понять это можно было только изнутри. Оба старые, чисто советского производства — все внутри узнаваемо. Даже часть бирок и надписей и те на русском языке. Продали или списали. Вернее, наоборот.

Я выглянул из тамбура в коридор — пусто. Ефрейтор уже успел скрыться в одном из нескольких купе — а их там, судя по моим наблюдениям, должно быть двенадцать.

Раздался звук задвигаемой купейной двери — его ни с чем не спутаешь. Значит — сбор точно будет именно в этом вагоне. Но тогда чего или кого ждал человек Калугина? Чего нервничал?

Сложно сказать.

Дверь тамбура позади меня вдруг открылась и внутрь из соседнего вагона зашло двое. Оба сирийцы, в традиционной одежде. Один — лет тридцати, с хмурым взглядом и недовольной мордой, а другой в возрасте, под полтинник. Но одет явно побогаче. Оба скользнули по мне подозрительным взглядом — мол, кто такой и что делаешь?!

Я тут же интуитивно поднял руку перед собой — в ней был зажат улочек бумаги с каракулями — моими собственными записями, когда мы ещё только план разрабатывали. Сделал вид, что меня ничего больше не интересует — даже бормотать под нос стал так, будто бы «ушел» в себя. Со стороны это должно было выглядеть так, будто бы я заблудился и теперь пытаюсь понять, где мое купе и куда идти. Жизненно? Жизненно! Не знаю, вроде правдоподобно получилось.

Арабы пошли дальше. Где-то во второй половине вагона они остановились, принялись озираться по сторонам — мне пришлось поспешно скрыться в тамбуре. Когда же я выглянул вновь, их уже не было, они также скрылись в одном из центральных купе.

Надо же, а ведь получается, что тот американец Том, которого я задержал во время предыдущего задания, нас не обманул — встреча действительно вот-вот состоится. Видимо, разговорили его в добровольно-принудительном порядке.

У меня ещё были некоторые сомнения, но они быстро развеялись, когда я увидел этого санинструктора, что в прошлый раз коварно загнал меня в медикаментозный сон. Не верю я в такие совпадения. Он точно человек генерала.

Так, дальше нужно действовать осторожно — если будет факт раскрытия их сбора, завяжется ненужная схватка. Стрельба. А это неминуемо — шум и жертвы. Так-то, нам все участники нужны живыми — иначе все это дело не имеет никакого смысла. Брать нужно всю цепочку, встреча важная и главное, трёхсторонняя! У них с собой важные сведения. Тут и наш представитель, и мятежная сирийская сторона и американец. По крайней мере, я так думаю. Если все так, то их в купе сейчас четверо… Вряд ли будет кто-то ещё!

Но как выяснить в каком они купе, если я не видел точно? Подходить и слушать? Рискованно, но вариантов других и нет.

Медленно направился по коридору — снаружи, за стеклом, увидел Шута и Самарина. Те меня тоже заметили.

Кажется, все наши уже были здесь. Знаками указал, где примерно находятся цели — Димка принял. Чуть дальше, справа от здания вокзала, заметил нашу красную Тойоту, кое-как припаркованную прямо среди торговых палаток.

С одной стороны можно поступить дерзко и рискованно, с другой спокойно и эффективно, но тут тоже были свои «но». И черт его знает, как лучше?

Миновал одно купе, второе. Останавливался у дверей и прислушивался — везде было тихо. Лишь когда я дошел до седьмой двери, где по аналогии была приклеена очередная алюминиевая бирка с обозначением мест для пассажиров, я услышал приглушенные голоса.

Прошел чуть дальше, дошел до конца вагона и повернул обратно. Снова раздался шум. Через секунд тридцать из нужного мне купе вышел тот араб, что был помоложе. Видимо, что-то вроде телохранителя? Любопытно!

Он встал на охране, частично перегородив проход. Я направился обратно. Снова, все так же невозмутимо держал перед собой клочок бумаги, будто бы продолжал искать свое купе. Двигался соответствующе.

Мы поравнялись.

Тот скользнул по мне ленивым взглядом, но пропускать дальше видимо не собирался. Ага, его правая рука была в кармане — этот точно вооружен.

Только он открыл рот, чтоб высказать мне что-то остроумное, как я совершил резкий рывок в его сторону. Быстрый и сильный удар ребром ладони по шее — тот захрипел, вытаращил глаза и начал медленно оседать на пол. Я подхватил его под руки и мягко положил посреди коридора. Благо в самый шумный момент раздался громкий тепловозный гудок, замаскировав собой произведённый мной шум.

Прислушался — вроде бы тихо. Никто в купе ничего не заподозрил. Все было в норме.

Осмотрелся — бросать тут тело никак нельзя — шум гарантирован. Подошёл к соседнему купе, приложил ухо к двери — кажется, пусто. Распахнул дверь — ну точно, никого. К счастью.

Быстро и тихо втащил туда тело араба и уложил на жесткое сидение — пусть отдохнёт. Жить будет. Но это не точно.

На поясе у него обнаружил пистолет Макарова в какой-то странной кобуре. Интересно, чего это обычные сирийцы в поездах с пистолетами разъезжают? Точно телохранитель.

Разрядил ствол, вытащил магазин и выбросил его под соседнюю полку.

Выбрался из купе, прикрыл за собой дверь. Итак, выходит на точке сбора их теперь должно быть только трое. А чтобы убедиться в этом, нужно что? Правильно, войти и проверить. Решил действовать дерзко. Наглость — любые двери открывает.

Постучал. Раздвинул я двери и широко улыбнулся.

Я же кто? Молодой, довольный жизнью пассажир, который наконец-то нашел свое купе. Меня уже видели.

А внутри действительно сидело трое — справа уже знакомый мне ефрейтор и рядом с ним араб в возрасте, а у окна, точно напротив, человек, которого я не знал. Но выглядел он как типичный европеец, а может и американец. В синих джинсах, лёгкой куртке с воротником, черной кепке с орлом. Возраст — около сорока. На столике перед ними открытый чемоданчик, внутри которого много документов, какие-то фотографии…

Они застыли от неожиданности, глядя на меня со смесью раздражения, волнения и даже некоторого удивления. Мол, ты кто такой? Скройся!

А я невозмутимо плюхнулся на свободное место. Осмотрел их, взглянул на стол.

— Доброго дня! — все так же улыбаясь, произнес я по-арабски. Затем, уже по-русски, спокойно добавил. — Куда едем?

Ефрейтор в ужасе подорвался с места, но деваться из тесного купе было некуда. По глазам было видно — подобного он точно не ожидал.

Американец, нахмурившись, решительно потянулся за оружием, но я уже был к этому готов.

— Дернешься, твои яйца на пол упадут! — спокойно, но четким твердым голосом произнес я, цитируя Данилу Багрова из популярного российского кинофильма. Говорил я на английском, чтоб ЦРУ-шник понял, кому именно это адресовано. Мой пистолет ПБ-1С уже был в боевом положении и смотрел точно в обозначенном мной направлении.

— Вас приветствует советская разведка! — добродушно добавил я. — Можете, кстати, в окно посмотреть!

Ефрейтор и американец поняли, посмотрели туда почти одновременно. С той стороны уже стояли Смирнов и Самарин. Дула глушителей смотрели точно на пассажиров.

Вдруг, дверь в купе снова отъехала в сторону и внутрь заглянули ещё два пистолета, все те же ПБ-1С. Один принадлежал Герцу, второй Доку.

Реакция присутствующих была предсказуема — им деваться уже некуда, обложены со всех сторон. Рискнуть, конечно, можно… Только смысл?

А вот Шут не успел к нам присоединиться вовремя. Лишь двумя минутами позже он всё-таки обнаружился в тамбуре вагона, весь взъерошенный и мокрый от пота. Зато полный решимости действовать.

— Что, уже все? — искренне удивился он, когда подошёл ко входу в купе.

Американец, с недовольной мордой, понял, что вся их сделка только что накрылась. Ну, что поделаешь, просто у кого-то сегодня не самый лучший день.

Тем не менее, ЦРУ-шник покорно отдал свой ствол, а вот сирийский военный и наш ефрейтор вообще оказались без оружия. Очевидно, что первый в подобном участвовал впервые и во всем понадеялся на своего телохранителя, что сейчас безмятежно отдыхал в соседнем купе. А вот человек Калугина посчитал, что ему оружие в таком месте ни к чему и в случае чего, он легко выдаст себя за туриста. Странное решение.

Я был слегка загримирован, давно не стрижен. Возможно, ефрейтор меня и не узнал. Либо сделал вид, что не узнал.

Первого из купе вывели араба — он ругался, нес какую-то ерунду про свои права и тому подобное. Даже попытался сцепиться с Доком, но тот быстро его успокоил коротким ударом в грудь. У него аж дыхание сперло.

Словно по команде, закатил истерику и наш ефрейтор. Начал кричать, что он румынский турист и мы не имеем право его задерживать. За это получил знатного леща. Два раза. От Самарина.

А пока происходила вся эта суета, коварный американец решил воспользоваться моментом и попытался экстренно уничтожить содержимое открытого чемодана. Непонятно откуда у него в рукаве взялась пластиковая колба с горючей жидкостью. Он раздавил ее в кулаке точно над чемоданом, содержимое попало внутрь.

Завоняло бензином. Он даже успел выхватить зажигалку из кармана куртки, но воспользоваться ей не получилось.

Я среагировал и выжал спуск. раздался глухой пшик. Пуля пробила ему запястье, попала в окно — по стеклу тут же поползли трещины. ЦРУ-шник взвыл, выронил зажигалку.

— А вот этого делать не нужно! — отозвался я, глядя на неудачного поджигателя. — Что, документы важные, да? Ну, мы о них позаботимся, не переживай!

Тот одарил меня взглядом, полным ненависти. Конечно, раскусили его. Сорвали важную встречу. Но что толку теперь злится? Партия с его стороны уже сыграна и сыграна плохо. Непрофессионально.

С той стороны Женя и Дима само собой напряглись, когда стекло лопнуло. Оперативно выбили его рукоятями пистолетов. Получился ещё один выход из купе. Ну или вход.

Далее, мы одного за другим вывели их из поезда, связали им руки за спинами. Женька Смирнов подогнал машину — двоих усадили в кузов, под наблюдение Дока и Самарина. А вот ефрейтора я оставил под свою личную ответственность. Был к нему серьезный разговор. Да и не поместились бы мы все в кузове одной машины. Искать вторую? Ну возможно, но это позднее!

Со мной остался только Шут, на всякий случай. Про лежащего в соседнем купе сирийца-телохранителя я как-то позабыл. Ну ничего, очухается, на личном опыте убедится, что спать на работе нехорошо.

Благо, наши действия не привлекли особого внимания — местных жителей мало волновало, кто мы такие и что тут происходит. У них своих дел полно. В общем, можно сказать, что наша операция прошла вполне успешно.

Когда наши уехали на Тойоте, мы с Шутом вернулись на наш общий пост наблюдения, где ранее несли «боевое дежурство» Артёмов и Самарин. Сюда же привели и «ефра». Тот уже догадался, что сейчас будет допрос с пристрастием. Как-то сжался. Поник.

— Ну что, ефрейтор… Помнишь меня? — спросил я у туриста, глядя на него внимательным взглядом. — Север Афганистана, ноябрь восемьдесят шестого. Ты мне укол ставил… Противоядие, якобы! А на самом деле вырубил меня, чтоб я дороги не запомнил, да?

— Помню! — мрачно отозвался тот. Я вдруг обнаружил, что он ещё тот актер. Теперь его не трясло, он больше не волновался. Да и взгляд у него теперь был несколько другим. — Громов, что все это значит? Ты же тоже человек Калугина. Почему?

— Нет. Я вовсе не тот, за кого себя выдавал!

— Ясно… — судорожно выдохнул пленный. — И чего вы от меня хотите?

— Пытать будем, пока ты все не расскажешь. Кто, куда, когда и зачем. Факты, суть. Кратко! — говоря это, Шут активно жестикулировал. — Или можешь остаться тут навсегда, но с серьезными проблемами со здоровьем! Как-то так, выбирай!

— А что рассказывать-то?

— Ну, например… Какие интересы у Калугина в Сирии? Что у тебя было за задание, в чем суть встречи…

Ефрейтор насмешливо фыркнул.

— А что, не ясно? По приказу генерала я грамотно сливаю дезинформацию американцам. Чтоб запутать их, пустить по ложному пути. А вы мешаете!

— Надо же, как ты ловко переобулся! — произнес я. — А главное, быстро и звучит правдоподобно… Но так не пойдет! Шут!

— Ага…

На этот раз «лещ» получился очень сильным. Голова ефрейтора мотнулась туда-сюда обратно. Аж зубы клацнули. Тот от неожиданно громко охнул.

— Тебя как зовут, санинструктор? — спокойно поинтересовался я. — Имя, фамилия твоя нас не интересует.

— Петр.

— Вот что, Петр! — я поставил перед ним табурет. Сел на него и внимательно посмотрел на пленного. — Я не желаю тебе зла, поэтому ты здесь. Не стоит тебе прикрывать генерала, ему на тебя все равно насрать! Ты никто, просто инструмент для какой-то большой и грязной цели, которая точно не пойдет на пользу ни стране, ни советскому народу. Таких исполнителей как ты, у него сотни. Поверь, никто тебя отсюда вытаскивать не будет, ты уже труп, потому что провалил задание. И, кстати, провалил не по своей вине — если бы я тебя раньше не видел, то сейчас бы не среагировал. А так, смотрю и вижу — знакомый санинструктор… Чего это он в Дамаске забыл… Интересно! Конечно, это случайность. И, наверное, все бы у вас получилось. Но, не судьба. Содержимое чемодана, как и твоей сумки, мы изучим. Допросим этих двоих. В ГРУ есть специалисты… А уж про военную фармакологию ты наверняка слышал, да?

Тот коротко кивнул. В глазах появилось понимание.

— Звание у тебя, по-прежнему ефрейтор?

— Сержант! — выдохнул тот. — Но меня сюда отправляли на замену…

— Майор Иванов?

— Я не… Не знаю!

— В общем, я все это к чему начал… Если будешь с нами сотрудничать, заметно облегчишь свое нынешнее положение. Быть может, тебя даже наградят за помощь. А под твоего генерала уже собрано немало компромата… Момент, когда за ним придут его же коллеги уже не за горами! Что с ним будет, не столь важно. О себе подумай!

Петр действительно задумался. Видно было, что внутри него идёт серьезная борьба, но тот уже склоняется на предложенную ему сторону.

— Хорошо. Я скажу, что знаю. Немного, это касается положения дел по Сирии. В общем, Калугин предоставляет ЦРУ искаженные данные о том, что и где делает Советский Союз по всей республике. А также точки расположения всех советских гарнизонов. Карты, данные. Взамен получает тоже самое, но по Ирану.

— Данные не искаженные. Они настоящие. — отозвался я.

— Иран? — вдруг поднял бровь Шут. — Зачем Иран?

— Нефть.

— Так это самое… Ее и здесь полно.

— Да. Только почти все месторождения и заводы находятся там, где правительство их не контролирует. Вернее, контролирует, но из-за активных действий «Братьев Мусульман» и других боевиков, а также конфликтов с соседями, нормально добывать нефть и перевозить ее почти невозможно. По сути, она ничья и контролировать ее никто не может. Развалив правительство через оппозицию, США пропишем мир в регионе, затем тут же заключит с ними договора и будет спокойно качать свою нефть за бесценок. Примерно того же хочет и СССР, но иными, более благородными методами.

— Но это же не все?

— Некоторые советские военные разработки уже были проданы Америке! — уверенно заявил я, вспоминая, чем был знаменит генерал, уже после распада СССР. — Пользуясь влиянием в верхушке КГБ, он был намерен внести изменения в высшее руководство СССР путем введения новых реформ и идей, а если не выйдет, то он просто сбежит за океан. А там попросит политическое убежище…

Петр лишь пожал плечами. Конечно, откуда ему знать про то, что произойдет в начале девяностых?

Изучать документы Петра времени не было — нужно поскорее покинуть город и вернуться в Тартус. Может сложиться и так, что американец был не один. Вдруг, его уже ищут?

Мысль оказалась материальной.

— Гром! — вдруг раздался голос Корнеева, выглядывающего из окна. — Тут перед входом какие-то ребята появились… Странные! С виду, ну совсем не сирийцы!

Я мгновенно среагировал. Подскочил к окну, через плотную ткань посмотрел вниз — туда, куда и говорил Шут.

И верно. Там было двое. Одеты вовсе не как местные жители, и не как туристы. Скорее всего, ЦРУ… Визуально определил, что они вооружены — по тому, как двигается человек с кобурой под мышкой, не сложно определить… Особенно, когда у тебя самого пистолет в том же положении!

— Шут, уходим! — распорядился я.

— Но как они нашли нас? — удивился Паша. — Мы же ушли незаметно! Может, кто-то из местных видел и направил?

Я не ответил.

Мы вляпались. Хрен его знает, кто мог сопровождать того американца и кто он вообще такой!

______________

Уважаемые читатели, 10 том закончен. Далее завязка сюжета будет интереснее, здесь уже более явно просматривается альтернативная история. Переходим на 11 и ставим лайки: https://author.today/work/483723 Спасибо вам, человеческое)