Ст. лейтенант (Часть 1) Назад в СССР. Книга 10

Глава 20. Разбор полетов

С обратной стороны «Шишиги» лежал раненый боевик. Заметил я его не сразу.

Разорвавшаяся граната, предназначенная мне, осколками случайно зацепила его… Кто-то из числа противника поторопился, а кто-то недоглядел. Несогласованность действий в разношерстом формировании — это нормальное явление. Особенно, если взять в расчет, что представители ЦРУ почти никогда не считают жизней тех, кто им помогает.

Проверено временем.

Оказалось, что сириец ещё был жив, но судя по его внешнему виду — это ненадолго. Граната взорвалась в полутора метрах от него, отчего бойца посекло осколками.

А тот, кто бросил гранату — был где-то рядом, правда пока оставался невидимым. Вероятно он подоспел из второго внедорожника, что немногим ранее сошел с дистанции объятый пламенем… Или же вмешался кто-то еще!

Моя рука тоже кровоточила, появились ноющие болевые ощущения — действие адреналина заканчивалось. Рукав бушлата пропитался кровью. По-хорошему перевязать надо, но при таких условиях… И аптечки не было!

Я быстро осмотрелся по сторонам, выглянул из-за кузова грузовика и тут же увидел второго и при этом, последнего американца из «четверки» инструкторов ЦРУ. Вероятно, того самого, что ранее и впрямь находился во внедорожнике и руководил нашим преследованием. Лицо все еще было скрыто, но платок болтался как попало.

Выглядел американец неважно, но у противника в руках была М-16 и он собирался ей воспользоваться. Не прицельно открыл огонь, но я кое-как успел нырнуть обратно за кузов — пули застучали по металлу, брызнули искры. И все же одна из пуль зацепила мою правую штанину, распоров ее. По ощущениям, как будто кто-то маленький и сильный резко дёрнул меня за штанину, разодрав ее.

Американец прекратил стрельбу, а когда я выглянул снова, то понял, что с ним тоже не все хорошо — у него была рабочая только одна рука. Вероятно, перелом. А может его обожгло, когда взорвалась брошенная мной канистра. Неважно.

Сейчас у него то ли патроны закончились, то ли еще что. Момент, который стоило использовать. Ну да, бывает накатывает на меня необъяснимая гуманность. Будь она неладна.

— Эй, американец! — громко крикнул я. — Лучше бы ты уносил отсюда ноги, пока ещё есть возможность. Нам делить нечего. Ты мне не враг, я тебе тоже!

Тот не ответил. Далеко не факт, что все агенты ЦРУ отправленные на Ближний Восток или тот же Афган, знали русский язык. А на английском я повторять не стал.

Прошла пара секунд. Я медленно двинулся в обратном направлении, решил обойти ГАЗ-66 по кругу. Но заглянув под днище машины, вдруг увидел тело того самого боевика, в которого ранее бросал разряженный пистолет. У него мог быть пистолет.

Поморщился от боли в руке, но полез под «Шишигу». Ухватил тело за ногу и с трудом втащил его под машину. Осмотрел, несмотря на плохое освещение. У него в жилете-разгрузке обнаружил единственную оставшуюся гранату, которая почему-то оказалась в кармане для магазина. Наша РГД-5, не американская М-26.

Когда я вновь попытался определить позицию ЦРУ-шника, тот перезарядившись, открыл огонь — он был на прежнем месте. Не пытался обхитрить меня, не пытался сменить позицию или тактику. Он тупо сидел на одном и том же месте, частично находясь за укрытием.

— Ну, я тебя предупредил! — гневно пробормотал я и выдернув предохранительное кольцо, швырнул РГД-5 навесом, точно через кузов ГАЗ-66. Та упала рядом с ним. С метанием гранат у меня всегда было хорошо.

Три секунды.

Раздался гулкий взрыв. Во все стороны полетел песок, пыль и ошмётки травы.

Выждав несколько секунд, я осторожно выбрался из-за своего укрытия — все было кончено. Облако дыма и пыли затянуло все вокруг. Видимость хреновая. Впрочем, лёгкий восточный ветерок постепенно уносил всю эту воздушную массу в сторону.

Другого противника поблизости я не заметил… Повисла тишина.

Если кто и выжил после этого безумного преследования, то сейчас его больше интересовали проблемы с собственным здоровьем, нежели отбивать какого-то там американского агента и тем более мстить дерзким советским разведчикам, рискнувшим влезть в осиное гнездо.

Убедившись, что вроде как угрозы нет, я первым делом я бросился к нашему внедорожнику. Все лобовое стекло — сплошная паутина белых трещин, капот в дырах. Одна фара разбита.

Дёрнув водительскую дверь что было сил, я открыл ее и заглянул внутрь. Старший лейтенант Окунев был жив, но дважды ранен. В правое плечо и чуть ниже, в правую руку. Старлей скрипя зубами, тяжело дышал, зажимал рану ладонью. Рядом лежал кусок окровавленной тряпки и разряженный пистолет. А другого оружия у него не было.

Это уже позже, через несколько секунд я заметил дробовик за сиденьем. Вернее, Винчестер. Вот оно, американское влияние. Что эти черти сюда только не поставляют!

— Жив? — воскликнул я, пытаясь определить, с какой стороны к нему лучше подобраться.

— Не уверен! — простонал тот.

Оказывается, Антон не просто пытался уйти от погони, он ещё и умудрялся отстреливаться по сторонам. Не ожидал от него такого напора… Молодец! — Аптечка нужна. Здесь не нашел.

— Сейчас найдем, не переживай! — отозвался я. — А ну-ка, вылезай наружу…

Я аккуратно, несмотря на свое ранение, помог ему выбраться наружу. Снял с Антона жилет-разгрузку, затем бушлат. Пришлось его распороть ножом, после чего содрать по кускам. Крови натекло не мало.

В свете автомобильных фар стало видно, что ранения у него не смертельные, кости вроде бы не пострадали. Да, кровь пропитала военную форму, но и жизненно важные органы при этом не были задеты. Дышал он тяжело, но без хрипов и кашля.

Нужно аптечку найти, да только где?! Когда мы выезжали на подмогу атакованной колонне, нам их просто не выдали. Забыли, наверное. Я тоже молодец, не подумал.

А вот жгут имелся. Правда, не мой.

Я, как и всегда, таскал его намотанным на приклад своего автомата, да только сейчас оружия у меня не было. Жгут нашелся в разгрузке у Окунева. Казалось, тот и сам забыл, что у него имеется универсальное кровоостанавливающее средство. Пусть и временное.

Извлёк, перетянул руку Антона повыше пулевого ранения. Плечо перетянуть не выйдет.

Старлей зашипел от боли.

— Больно, конечно, больно! Терпи! — отозвался я. — Так, время запомни. Три сорок одна. Я по машинам пробегусь, может хоть где-то аптечка есть, тебя перевязать надо. В «Шишиге» точно должна быть, если эти дикари не почистили…

— Ага! — кивнул тот, стиснув зубы.

Я поднялся, стянул свой бушлат, потом китель. Осмотрел рану — ерунда, пуля прошла по касательной, содрав кожу и повредив мышцу. Ничего хорошего, но бывало и намного хуже. Ну, подумаешь, шрам рваный останется — мало у меня таких? Одним больше, одним меньше…

Вдруг до меня донесся далёкий, быстро приближающийся вертолетный рокот. И если мы "птичку" в темном небе наблюдать не могли, то нас с воздуха, даже издалека, видели отлично — несколько машин на открытом месте, свет включенных фар. Небольшой очаг пламени, дым и пыль. А вокруг темнота, ни души.

Кто мог сюда лететь?

Наши? Сирийцы? Американцы?

Уж точно не последние — не было у них разрешения на полеты в этом регионе. Слишком дерзко с их стороны! Да и с чего бы?

Советские лётчики на наших вертолетах? Маловероятно, но возможно. А впрочем, не успели бы наши товарищи добраться до гарнизона в такие короткие сроки и согласовать поддержку с воздуха — разрешения, согласования…

Вообще, в армии редко что-то делается быстро и слаженно, где каждый винтик складывается в единый, четкий механизм. И если на бумаге в отчётах для командования все так, то в действительности реальность не столь радужная. И не важно, чья армия. Это у всех так, вряд ли я кому-то истину сейчас открыл.

— Вертолёт… — шумно выдохнув, пробормотал Окунев, задрав голову и посмотрев в темное небо. — Сирийцы, наверное! Мы тут такой шум подняли, что наверное, даже в Турции слышно!

Отнёсся я к этому скептически. На всякий случай прихватив заряженный Винчестер, я двинулся к грузовику, чтоб взять аптечку. Но не дошел. Почти сразу, в полумраке увидел подъезжающий к месту схватки БТР-60, какой-то неестественно светлой расцветки. Все становится интереснее… А это еще кто такие?

Бронетранспортер остановился всего в пятидесяти метрах. Однако из него никто не вышел, не было никаких сигналов. Не открылись люки. Лишь вспыхнул прожектор на крыше бронированного транспорта. Приплюснутая сверху башня чуть довернулась — я отчётливо увидел направленный на меня крупнокалиберный ствол.

Чисто автоматически бросился за укрытие, к счастью, стрельбы не последовало…

А тем временем вертолет подлетел совсем близко. Завис над землей, метрах в десяти. Это был Ми-8, в нашей, темно-зеленой советской расцветке. Точно такой же, какие использовались в Афганистане.

Луч света проскользнул по земле, на несколько секунд застыл на мне, потом метнулся к БТР-60.

Неожиданно, но вдруг раздался усиленный электроникой голос с вертолета.

— Экипаж БТР-60! — говорили на арабском. — Внимание! Требование военного советника СССР в Сирии, не препятствовать эвакуации личного состава советской разведки! Эти действия согласованы с вашим командованием! Повторяю, не препятствовать эвакуации личного состава. Действия согласованы.

Несколько секунд был слышен только рокот двигателя, да шум ветра поднятого винтами. Казалось, все вокруг замерло, ожидая напряженной развязки.

Я выглянул из-за кузова и отчётливо увидел, что «шестидесятка» по-прежнему стоит на месте. А что же дальше?

Вероятно, в данный момент экипаж бронетранспортера спешно связался со своим командованием для дальнейших инструкций, потому что примерно минуту спустя, транспорт взревел двигателем и начал разворачиваться…

Он отъехал, но недалеко. Встал для наблюдения в сотне метров от нас.

А Ми-8 сделав небольшой круг почета, пошел на посадку. По лицу хлестал ветер, во все стороны летала пыль, песок и ошмётки сухой травы. Пришлось прикрывать глаза.

Когда же винтокрылая машина села, дверь отъехала в сторону и оттуда, один за другим выбрались трое человек, в нейтральной форме. Вроде «Афганка», но какая-то странная, слишком светлая. Все с автоматами Калашникова.

Первые двое сразу же бросились ко мне, а третий чуть задержался фотографируя место схватки.

— Лейтенант Громов? — спросили меня.

— Он самый! — перекрикивая гул ветра и рокот двигателя отозвался я. — А вы кто?

— Внешняя разведка ВС СССР!

Достаточно обобщенное понятие, а главное само заявление через чур дерзкое. Внешняя разведка так громко точно не работает. Чушь какая-то. Я насторожился.

Пока я анализировал, подошел и третий. И черт возьми, увидеть здесь прапорщика Корнеева я совершенно не ожидал.

— Шут? — до глубины души изумился я. — Откуда ты здесь?

— Надо же кому-то твою задницу вытаскивать! — громко рассмеялся он. — Шучу! Полковник Хорев через командование сверху распорядился! Много чего произошло, пока тебя не было. Что у вас тут произошло?

— Американские военные инструкторы, вместе с сирийскими боевиками совершили нападение на советскую автоколонну. Похитили груз. Мы с напарником выкрали его обратно, но ушли недалеко. Нас догнали, завязался бой. Результаты перед тобой! — вкратце доложился я.

Корнеев быстро и часто закивал головой:

— Понял, тебя. О нападении нам сообщили перед вылетом. Гром, где груз?

— Уничтожен! Точка в восьми километрах к востоку отсюда. Там среди руин стоит горящий КамАз, в кузове ящики с ракетами. Но часть элементов от ЗРК С-200 ещё там. Должны быть целы.

— Понял! Сам как, ранен?

— Ерунда, царапина!

— Тогда чего рассеялся, давай на борт! — тот указал на винтокрылую «птичку». — У нас тут и так куча нарушений всего, что только можно! Кому-то придется решать проблемы с правительством Асада.

Это уж точно. Сейчас Сирия не та, что была… Точнее, будет в двадцать первом веке. Тогда вообще будет твориться полный беспредел.

— Погоди, Шут… — я остановил Пашу. — У меня тут напарник раненный, у внедорожника лежит. Заберите его. И ещё… В кузове находится нейтрализованный мной агент ЦРУ, командовавший этой операцией. Я его вырубил… Надеюсь, тот ещё жив!

Шут дал команду двоим сопровождавшим.

Окунев был жив и относительно бодр. Схватился за нож, но его быстро убедили в том, что врагов тут нет.

Американец тоже был на месте. Только-только пришел в себя.

— Вы за это ответите! — прошипел он.

— Непременно! — кивнул я. — Я тебе письмо напишу!

Быстро загрузившись на борт вертолета, мы взлетели.

Сирийский бронетранспортер по-прежнему стоял в стороне и наблюдал за происходящим на земле и в воздухе. Ох, будет непростой разговор с сирийским правительством, когда начнется разбор этих полетов.

Вопреки ожиданиям, полетели мы не к советскому гарнизону у Дамаска, а непосредственно в порт Тартус. Через сорок минут были на месте.

— Почему в Тартус? — спросил я у Корнеева.

— Есть на то причины.

Пока летели оказали первую медицинскую помощь Антону, а затем и мне.

Ранение у меня и впрямь не серьезное, несмотря на то, что крови натекло — будь здоров. Ну, ничего. Потом полежу в госпитале немного, подлатают меня. Бинты, витамины… Все как всегда, по одному и тому же сценарию.

В морском порту уже стояла пара наших военных кораблей — очередная доставка военной техники вроде танков Т-55 и Т-62, БТР-60 и БТР-70. Ещё, на некотором удалении от берега стоял огромный контейнеровоз, правда, под каким флагом я не разглядел. Не думаю, что флаг был советским — опять же, слишком дерзко. Неизвестно, как отреагирует мировое сообщество.

Впрочем, до меня уже не раз доходила информация, что на севере Сирии все чаще появлялись флаги не только Америки, но также Англии и Франции. Это меня нисколько не удивило — халявная нефть нужна всем, особенно обделенной Европе, у которой своих месторождений-то почти и нет. Помимо самих нефтяных вышек и нескольких перегонных заводов, часть северной территории временно была под контролем мятежных и весьма многочисленных «Братьев Мусульман».

Здесь, рядом с портом уже приступили к развертыванию советской базы. Но пока имелся только штаб и еще пара небольших строений и палаток.

Когда Шут привел меня во временный штаб, я снова удивился. Здесь был майор Игнатьев.

— Кэп! — радостно выдохнул я. — Как я рад вас видеть! А остальные наши где?

— И тебе привет, лейтенант! — прихрамывая, Кэп подошёл ближе и протянул руку. — Все ещё в Афгане! Скажем так, у нас сейчас непростой период… Многое меняется прямо на глазах. Но об этом позже. Хреново выглядишь, Гром! Опять тебя покоцали? Сейчас же марш в лазарет, пусть тебя подлатают как положено, а утром проведем совещание. У тебя есть, э-э… Почти четыре часа!

— А что с американцем?

— Не переживай, за ним присмотрим. Уверен, он будет крайне полезен и на многие вещи прольет свет. Ты, я смотрю, решил закрепить за собой первенство по захвату иностранных агентов? Сначала в Афгане, теперь здесь, а?

Я устало рассмеялся.

— Кэп, я ж не виноват, что там где я, им тоже медом намазано?

Далее Шут отвёл меня в лазарет, который пока ещё представлял собой только большую армейскую палатку с красным крестом, да пристроенную к ней печку буржуйку. Койки были пусты. Как раз при мне туда определили старшего лейтенанта Окунева, который всё-таки не выдержал и отрубился. Над ним хлопотал врач и пара медсестер.

Мы вышли с другой стороны палатки, где никого не было. У меня были вопросы.

— Шут, расскажи наконец, что произошло после операции у того бункера, откуда мы еле успели унести ноги?

— А… — нахмурился Паша, махнув рукой. — Ну, меня-то вырубили. Очнулся я в вертолете, с теми ребятами. Сначала не понял, кто это были такие. Потом уже Кэп предположил, что это была контрразведка. Привезли нас в Кундуз, там уже были остальные, кто не участвовал в той операции с бункером и БОВ. Нас изолировали, держали под охраной.

— Даже так?

— Ну… Потом полковник Хорев появился, но его почти сразу увели. Игнатьев тоже был с нами. Трое суток мы по сути были задержанными. Шли разбирательства, но толком никто ничего не знал. Хорева постоянно допрашивали. КГБ-шники, словно мухи налетели. Про тебя вообще никакой информации не было, будто и не существовало тебя. Кто-то слух пустил, что вертолет на котором летела группа «Зет» разбился на юге, в горах Таджикистана. А потом нас всех неожиданно отпустили. На пятый или шестой день, кажется.

— А про меня что потом говорили?

— А ничего. Вообще. Ты как будто бы испарился. Это уже позже, недели полторы спустя, наш Игнатьев выяснил, что тебе звание лейтенанта дали, звезду. Ну и что тобой заинтересовалась контрразведка и что ты теперь как-то связан генерал-майором КГБ Калугиным. Даже Хореву рот заткнули. Его временно перевели обратно в штаб, но он и оттуда начал копать через свои связи по каналам ГРУ… У него же везде друзья есть, просто на все нужно время! И, э-э…

При этих словах Корнеев остановился и с беспокойством посмотрел по сторонам, затем приблизился ко мне:

— Макс, есть основания полагать, что Калугин тайно взаимодействует со европейскими спецслужбами и ЦРУ. Возможно, был завербован. Доказательств пока толком нет, но ты даже не представляешь, какой резонанс поднялся. Хорев случайно упомянул, что ему начали подрезать кислород, притеснять и он вдруг засуетился. Начал допускать ошибки.

— Это понятно… А что вы делаете здесь? Как вообще меня нашли?

— А чего тебя искать? Где взрывы и стрельба, значит там и Громов! — улыбнулся Корнеев. — Ладно… Здешний военный советник, полковник Калинин подозревается в связях с израильскими спецслужбами. Ранее, до командировки в Сирию, он был другом Калугина. Они вместе ездили на рыбалку по выходным дням. Ты же его должен знать, да?

Так, так… Теперь кое-что становилось на свои места. Выходит, генерал спихнул меня сюда не просто так, а под присмотр к своему человеку. Чтобы тот, к примеру, послал меня на задание, откуда бы я не вернулся… Не сразу, а по получении соответствующей команды, спустя время. Тогда моя смерть была бы абсолютно объяснимой и вне всяких сомнений, Калугин остался бы чистым. Но если все ради того, чтобы убрать всего одного-единственного лейтенанта, зачем такая сложная многоходовка? Это же явный перебор. Та дача, микропленки, Кикоть… Объяснения у меня пока нет, разве что генерал намеревался как-то использовать мои навыки в своих интересах, но просто еще не успел…

— Гром? — отвлек меня Корнеев.

— А?

— Ты чего так задумался? Что-то знаешь?

Паше я доверял как себе, потому и выдал ему все разом.

— Тот бункер, откуда я забрал секретный архив… В нем компромат на генерала. Судя по всему, очень серьезный. Я не успел его толком изучить, времени не было. Генерал лично прилетел за этим архивом, я был вынужден его отдать. Но отдал не все. Наиболее интересное мне удалось спрятать в Афгане. В каком-то кишлаке, прямо в стене. Но что это было за место и где оно находится, информации у меня нет. Вообще.

— О! — на лице Шута повисло озадаченное выражение. — Тебе нужно рассказать это Игнатьеву. У Кэпа есть отдельный канал связи с Хоревым.

Мне показалось странным, что Корнеев обо всем в курсе. Об этом я напрямую и спросил:

— Паша, а что у нас теперь полковник Хорев все обсуждает открыто с вами, напрямую?

— Да ну, ты ж его знаешь. Он немногословный, особенно после того расследования. Но с нашим Кэпом они постоянно на связи. Все что я тебе рассказал, узнал от Игнатьева. У нас же между своих секретов нет, забыл?

— Ой, Паша… Я и не знаю, кому теперь можно доверять, а кому нет. Ладно, принял. Ещё какие новости?

— Пока у нас нет командира, я временно исполняю обязанности.

— А как же Урду?

— А это Макс, очень хороший вопрос… Прапорщик Иванов ушел из группы. Сразу после госпиталя. Точнее, не сам ушел, а ему помогли.

— Да ладно! — изумился я. — И куда же?