Ст. лейтенант (Часть 1) Назад в СССР. Книга 10

Глава 12. В путь

Ввиду последней вводной, ждать пришлось достаточно долго — больше четырех часов.

Странно, но капитан Копченов вел себя так, как будто бы никуда и не торопился. Он демонстрировал полное спокойствие и размеренность.

За это время мы успели посетить посетить штаб, побродить по открытой части территории и довольно долго наблюдали, как вытаскивали наш АН-12. А затем, обсудив, мы отправились в местную столовую, так называемую гюрфат-ат-таам. Туда нас пропустили без проблем, особенно ввиду того, что многие советские военные и граждане с разбившегося самолёта пока еще оставались здесь. Им же нужно было где-то питаться.

Как раз подошло время обеда, которое у сирийцев обычно длится с часу до четырех часов дня.

За проведённые в моей прошлой жизни в Сирии несколько лет службы, я был уже более чем хорошо знаком с местной кухней, ценностями и традициями. И тем не менее, сейчас мне пришлось слегка удивиться.

Выбор в «столовой» был достаточно широк и весьма неплох. Однако существенно отличался от того, к чему я привык во время той, другой войны на этой же земле. Там, куда ни зайди, почти все арабы жили впроголодь, вертелись как могли. Женщин к 2016 году на большей части республики уже не было — эвакуировали туда, где спокойнее, оставались только мужчины, поэтому в уцелевших домах не было ни уюта, комфорта, а про порядок можно и не заикаться.

Всё потому, что в двадцать первом веке истёрзанная длительной войной республика, находилась практически в полном упадке, местное население было на грани бедности и еда у них была соответствующая. Они часто голодали, питались тем, что удавалось достать, купить или обменять у бойцов российской армии.

Я помню случай, еще в самом начале, когда мы пришли в магазин к одному садыку, что приторговывал всякими мелочами, в основном едой. А у него в холодильнике был тонкий лаваш, только из какого-то местного дешевого злака. Так вот я захотел его купить, потому что хлеба нам не поставляли несколько дней. Садык, выслушав мою просьбу через переводчика, вдруг заплакал. Прям так, натурально. Взрослый бородатый мужик.

Мне потом объяснили, что это был его последний лаваш и ему самому есть было нечего. Но если друг просит, то по их законам, его нужно отдать. Причем — бесплатно, и вовсе не важно, что он у тебя последний. Либо обменять. Конечно, в меру разумного.

Узнав об этом, я без зазрения совести пожертвовал тому садыку сухой паек Армии России, чему сириец был безумно рад. У меня этих пайков было полно.

Кстати, садык по-сирийски, означает — друг. Это обобщающее обозначение, действовало в обе стороны. Они к нам обращались садык, а мы к ним.

Конечно, в том же Дамаске, что тогда, что сейчас, всё было не в пример лучше, так как там правительством сохранялся порядок и на рынке вполне можно было купить все, что угодно. Ну и как раз в столице и благосостояние населения было не в пример лучше тех граждан, что еще оставались в других давно разоренных войной регионах республики. Была работа, были деньги.

Я сразу отметил, что мой сопровождающий капитан Копчёнов ориентировался на авиабазе, словно у себя дома — видимо бывал тут часто.

— Салам! Салам! Салам! — только и слышалось то здесь, то там. У него тут было много знакомых арабских офицеров.

Кстати, видимо сирийцы кое-что уже переняли у советских военных и гражданских консультантов в плане удобной организации приема пищи для своего личного состава. Учитывая свой опыт из будущего, я понял — подобное «ноу-хау» в САР не прижилось. Но эксперимент имел место быть.

Общий зал был не отапливаемым, но внутри все равно было тепло из-за нескольких больших печей. У стен неровными рядами стояли квадратные деревянные столы и стулья, с другой стороны была большая часть зала, но уже с местной традицией. Тут и там надписи на арабском, вроде советских лозунгов на стягах.

Надо же, а я и не знал, что СССР в восьмидесятых годах ненавязчиво пытался задать арабам модель понимания того, как оно было устроено у нас. Либо так оно и было, но не прижилось, либо это уже влияние этой реальности, расходящейся с моими старыми представлениями. Сложно сказать.

В целом, раздача пищи чем-то напоминала нашу и даже с некоторыми нововведениями.

Правда, подносов здесь не было вовсе, а все приходилось носить в руках. Так же не было кастрюль на столах, не было скатертей, дежурных. Вся посуда на раздаче, да и той немного. Ложки небольшие, плоские и неудобные, а вилки гнутые, с тремя зубцами.

— Не стесняйся, Громов! — капитан слегка хлопнул меня по плечу. — Как говорил Иван Васильевич из комедийного фильма, все оплачено!

Копченов смело взял небольшую, но глубокую глиняную тарелку с острым чечевичным супом — там было около десятка уже наполненных тарелок. Отнес к столу, вернулся и взял другую тарелку в которую ему охотно положили киббех из булгура и непонятного мяса и красный соус мухаммара. Порции были небольшими, но достаточно сытными. В дополнение пошла большая лепешка и мятный чай с кардамоном.

Я ограничился «баба гануш» — это такое пюре из обжаренных баклажанов с приправами и чесноком, ещё попросил кебаб в томатном соусе, и также лепешку и чай мате.

Как же я скучал по этому виду чая — он замечательно расслабляет, если его правильно заваривать и пить. Что-что, а и в Сирии иногда и мне доводилось найти хорошие вещи. Правда, изначально чай мате пришел сюда из Южной Америки, но быстро пришелся по вкусу и прижился в целом.

Вообще у арабов все блюда со специями, непременно острые, с резким вкусом. И это не просто так, бытовало мнение, что так не только придавался особый вкус блюдам, но и позволял сохранять еду дольше.

А ещё у них было очень много самых разных сладостей. Помню, когда я только попал в САР в две тысяча шестнадцатом году, то поразился тому, какой у них богатый выбор всяких вафель, шоколадных батончиков, печенья, конфет, пахлавы и прочих вкусностей. Наши супермаркеты в этом плане сильно отставали. В общем, арабы сладкоежки ещё те. Во многом у них большое сходство с турецкими сладостями, да и общей кухни в целом.

— Ну так что, лейтенант… — наворачивая суп собственной ложкой, что он достал из кармана, поинтересовался капитан. — Тебя сюда отправили добровольно или обстоятельства сложились?

— Ни то, ни другое… — отозвался я. — Пообещали быстрый карьерный рост, потому я здесь. Я думал, вы в курсе.

— В курсе, но всего ведь и не запомнишь. Да и много чего на бумаге нет, хотя я твое дело видел еще несколько дней назад. Тебя же сюда не комитет отправлял, так?

Честно говоря, тут я задумался — хрен его знает, кто меня отправлял на это пока ещё, непонятное задание. ГРУ? КГБ? Я даже не до конца понимал, что именно я должен делать и какие обязанности исполнять…

— А! Вижу, что задумался… — слегка усмехнулся Копченов. — Да ты не переживай, это нормально. Я вот уже девятый месяц здесь, свыкся. А поначалу в голове тоже каша была. Ни черта непонятно. Туда ходи, сюда не ходи. Моя твоя не понимай… Во!

Ничего нового он мне сейчас не сказал. Я все это проходил ранее, на собственной шкуре прочувствовал каково это быть в чужой стране, помогая реализовывать интересы своего государства. Часто эти интересы можно было оспорить. И не важно, устраивают тебя такие методы или нет.

— Нравится местная кухня? — снова спросил капитан.

— Сойдет. Смахивает на афганскую… — неопределенно ответил я, на что Копченов тут же высказал свое мнение, что это не так и ближе всего по вкусу турецкая и иранская кухня. А лепешки, они мол и в Африке лепешки.

Я спорить не стал. Меня не это сейчас волновало. Вернее, меня так-то ничего не волновало, кроме того, что я вновь оторван от семьи и от девушки.

— А ты сам-то откуда? — словно прочитав мои мысли, поинтересовался тот.

— Из Батайска.

— Да? — усердно работая челюстями, снова спросил капитан. — А это где?

— Центр Ростовской области.

Я сделал вывод, что этот Копченов либо умело пытается войти ко мне в доверие, открыто демонстрируя какой он простой рубаха-парень, либо же на самом деле тот ещё тот болтун. У него же рот не закрывался ни на минуту, шел вопрос за вопросом. Он даже умудрялся болтать с набитым ртом.

А я наоборот, больше молчал и разговор поддерживать не стремился.

Из входящих и выходящих отсюда сирийцев на нас никто особо не обращал внимания — русские на авиабазе с недавних пор стало абсолютной нормой. И хотя ходить нам разрешалось далеко не везде, чувствовалось нейтральное дружелюбие.

— А, понятно. А я из Томска. А в Афганистане кем служил?

— Да так, в разведбате отсиделся. Несколько боевых выходов было, но ничего особенного. Скучно, как у всех. — отмахнулся я, а сам смотрел за его реакцией. И не ошибся, он меня проверял, кося под близкого друга.

— Ха! Как у всех, ну сказал! Молодец, Громов… Ты не из болтливых! — похвалил тот и резко изменился в поведении.

— Я больше думать люблю! — кивнул я. — Товарищ капитан, заканчивайте этот цирк. Ни к чему эта ерунда. Все что нужно, вы обо мне знаете… А чего не знаете, так спрашивайте!

— Хорошо, как скажешь! — понимающе хмыкнул тот.

До конца обеда, мы почти не разговаривали. Лишь когда дошло дело до чая, Копченов вновь заинтересовался мной.

— Слушай, Громов… А как твой командир воспринял тот факт, что ты теперь здесь? Группа «Зет», это же вы?

— Не знаю. Этот вопрос не обсуждался. Но вообще мне самому непонятно — про меня словно все забыли. Будто бы и не существовал раньше.

Капитан снова улыбнулся. Вряд ли он мог знать про мой недавний созвон с Игнатьевым.

— Знакомо. К этому тоже нужно привыкнуть. Кстати, а чего это ты мате взял? Пил его раньше, что ли?

— Доводилось, — соврал я. — В Афгане угощали. Так и сказали, сирийский чай. Ну, мне и понравилось. А что?

— Да просто. Первый раз вижу, что его целенаправленно новички берут.

Когда мы закончили прием пищи, я почувствовал нестерпимое желание поспать. Принцип — после сытного обеда нужно сразу отдохнуть, был актуален как никогда. Но я сдержался.

Помню, что полукилометром севернее был развернут небольшой лагерь, где проживали советские люди. КимБ в восьмидесятых ещё конечно же не было, а вот бетонные домики имелись. Но вряд ли Копченов туда собирается.

— Ну что, разведаем обстановку? — спросил тот, когда мы покинули столовую и вновь отправились в штаб, где находилось отделение Мухабарата.

Там мы провели минут двадцать, пока Толя выяснял обстановку.

— Ну, можно выдвигаться. Нас будут сопровождать какое-то время, а дальше сами. Днём, особенно во второй половине дня боевики оппозиции предпочитают отсиживаться в убежищах, потому что уязвимы для авиации. Наши лётчики активно делятся опытом полученным в Афгане с сирийскими ВВС. Боевики оппозиции, особенно мелкие формирования, штурмовой авиации боятся как огня. Так что сейчас есть неплохая возможность выдвинуться в сторону Дамаска и проскочить опасные районы.

— Значит, поехали! — я невозмутимо пожал плечами и добавил. — Только, у меня оружия нет!

— А! Не переживай, у меня в УАЗе все есть. Я запасливый.

— ДШК? — я кивнул в сторону транспорта, в кузове которого был установлен крупнокалиберный пулемет.

— И не только. Но это так, на случай неожиданного форс-мажора. Лейтенант, полагаю, ты умеешь обращаться с любым оружием, что вообще стреляет?

— Угу… Кроме пращи и гаубицы… — пошутил я. — Из этих ещё пока не стрелял!

— Ну и отлично! — усмехнулся Копченов. — Ладно! Ну что, выдвигаемся? Не думаю, что у нас будут проблемы, но подготовиться все равно нужно. Вон там, в ящике два Калашникова, четыре магазина и две гранаты. Я все проверял лично. И это… Давай уже без званий, на «ты»? Так проще. Я Толик!

— Максим, — кивнул я. — Договорились. А как получилось, что и двух часов после посадки не прошло, а ты уже приехал?

— Так я в Пальмире был, это в семидесяти пяти километрах отсюда. Как раз там вводную задачу тебя с Тифора забрать и получил. А так как из Дамаска сегодня сюда был перенаправлен только один самолет из Моздока, то Сизов быстро сориентировался. А задержался я потому, что по пути в Тияс заезжал. Это маленький городок в десяти километрах отсюда. Нужно было кое-что забрать. Конечно, я бы не успел за два часа с Дамаска сюда пригнать.

— Ясно. И что, нормально вот так на УАЗе разъезжать одному по пустыне?

— Нормально… Останавливают конечно, но главное здесь, какие у тебя документы. А мои, подписанные главой сирийского Мухабарата, это считай, пропуск. Он позволяет проезжать там, где других не пропустят. Но с боевиками такое не прокатывает, те сами по себе и им все равно, кто ты такой и кто тебе разрешил тут ездить. Было много случаев, наших в плен брали. Но не расстреливают, у себя держат.

То же самое, что и в будущем.

Погрузившись, мы быстро заправились и вновь подъехали к штабу, где уже стоял подготовленный внедорожник, непонятной принадлежности. Рядом с ним стояло двое арабов в чёрной экипировке и с укороченными автоматами Калашникова за спинами.

Перебросившись с ними парой фраз, капитан вернулся за руль.

— Отлично! Километров двадцать они нас будут сопровождать, ну а дальше сами.

— Сами, так сами… — вздохнул я.

Конечно же, мне в голову приходила мысль о том, что Копчёнов может быть предателем. Как тогда тот офицер, когда меня только-только отправили на новое место службы, на советскую погранзаставу. И хотя Толик не выглядел подставным, не давал ни единого повода к недоверию, да и чуйка моя тоже молчала, я всё равно держал ухо востро. На всякий случай. Это уже профессиональное.

Покинув территорию авиабазы Тифор, по широкой, хорошо раскатанной автомобильной техникой грунтовой дороге, мы направились на юго-запад.

Двигались средней скоростью, шестьдесят — семьдесят километров в час. Внедорожник сирийской службы безопасности шёл за нами. Никто не пытался нас останавливать, а попадающиеся по пути блокпосты и патрули, пропускали нас без разговоров.

Картина везде была одна и та же вчера — пустые, заросшие сухой жёлтой травой степи, холмы. Иногда сопки, ущелья.

Копчёнов то и дело вертел головой по сторонам, выискивая подозрительные моменты и места возможного скопления противника. Однако всё было тихо и спокойно.

Вскоре, дав предупредительный двойной гудок, внедорожник с бойцами Мухабарата отстал, а потом и вовсе, развернулся и укатил в обратном направлении.

— Все, мы теперь одни! Если что, надежда только на себя!

К счастью, ещё примерно километров шестьдесят, мы ехали спокойно. Иногда попадались отдельные грузовики, патрульные машины правительственной армии, пограничные посты. Но редко.

— Слушай, Толик… — между делом, поинтересовался я. — А почему весь здешний транспорт, что наш, что сирийский, двигается с небольшой скоростью? УАЗ же вполне может давить по бездорожью до ста километров.

— Может… Но есть инструкции. Не знаю почему.

— Да к черту инструкции! — рьяно выпалил я. — Если техника будет не ползти кое-как, а идти на максимальной скорости, то в нее и попасть будет сложнее. Из РПГ или пулемета. Да?

— Истину говоришь… — лицо Копчёнова приобрело задумчивое выражение. — Только так и на мину налететь куда проще!

— А что, есть разница, налететь на неё на скорости в шестьдесят или в сто километров в час?

Капитан не ответил, видимо размышлял. Эта старая традиция, родом из Афгана — там колонны военной техники еле ползли, чем сами себя превращали в очень удобную мишень.

— Предлагаешь ускориться?

— Почему бы и нет? Быстрее доедем!

— Ладно, попробуем по-твоему! — видно было, что водитель и сам задался вопросом — а почему нет?

Он кивнул, затем вдавил педаль газа в пол и наш УАЗ рванул вперёд, поднимая за собой густые клубы пыли. Кстати, именно этот момент был главным демаскирующим фактором, так как заметить пыль можно было издалека.

Мы преодолели уже большую часть пути, далеко впереди показались первые признаки того, что мы приближаемся к крупному населённому пункту. Здесь было спокойнее, меньше мусора, меньше военной техники и брошенного ржавого металлолома на обочинах.

— Примерно через минут сорок будем на месте! — отозвался Толик. — Здесь боевиков оппозиции уже нет. Считай, нам повезло. Только дорогу придется сменить.

— Зачем?

— В бардачке карта. Ознакомься, все поймёшь!

Развернув карту, я не сразу понял, что мы едем не совсем в Дамаск, а в небольшой поселок, к западу от него.

Однако не доехали — внезапно УАЗ закашлял, зачихал. Пришлось остановиться.

— Да что же это такое… — капитан выбрался наружу, поднял ржавый капот, заглянул внутрь и вздохнул. — Похоже все, приехали!

— Ну блин… Что же такое?

— Устала техника. Чего сидишь? — пробурчал Толик. - Выходи… Хоть ноги разомнешь!

Несколько минут Копченов перебирал знакомые болячки УАЗа, но пришел к неутешительному выводу, что машину нужно оставить.

— Тут идти-то не очень далеко, до базы шесть километров всего. Идти по прямой, но через вон то поле, из густой сухой травы. Машину я потом заберу. Никому она тут и не нужна. Пойдем?

— А что, есть другие предположения?

Однако когда я выбрался из салона «469», внезапно заметил, что вдалеке, откуда-то справа, к нам приближается небольшой клуб пыли. Транспорт. И это могли быть как свои, так и чужие!

— Да, зараза… Что им на нас медом намазано?! Толик, у нас скоро будут гости!