Спасти СССР, Часть 3

17 августа 1985 года

Крайним городом, который я намеревался посетить — был Париж. По сути главная пророссийская и просоветская столица континента.

Если с Великобританией мы цивилизационные враги, то с Францией — цивилизационные друзья. Нашим взаимоотношениям — сотни лет, начиная с того как дочь князя Киевской Руси вышла замуж за первого короля Франции. Русские дворяне говорили на французском. Французские аристократы, бежавшие от революции, служили русскому императору, а русские интеллигенты — изучали опыт французской революции. В обоих мировых войнах мы сражались на одной стороне. Шарль де Голль считал себя большим другом Советского союза и отказался войти в НАТО. Во Франции живет множество русских эмигрантов, и многие французы состоят в обществе франко-советской дружбы. Франция всегда поддерживала самые разные связи с СССР, продавала, покупала, строила. Я думаю, по совокупности исторических связей ближе страны у нас и нет.

Париж тоже переживает последние годы — но не перед годами взлета как в Лондоне, а перед годами упадка. Только что Франция прошла «славное тридцатилетие» — с 1945 по 1975 годы. Собственное ядерное оружие, авианосцы, атомные подлодки, гражданские самолеты, военные Миражи, скоростные поезда, кино, собственный интернет «минител[8]», три автомобильные кампании, множество шикарных марок в сельском хозяйстве — марочные вина, сыры, дающие возможность очень дорого продавать товар. Совет по планированию, пятилетние планы и контроль цен на продукты. И где ошиблись французы? В социальной политике. Мать четырех детей может не работать — пособие огромно. Только вот французы не рассчитывали на то, что это будет мать из Сенегала или Ливии. Страшную ошибку допустили французы, впустив мигрантов.

Ну и… социализм у них. Приняв на работу человека, уволить его почти невозможно — потому и не принимают. В конце года часто пропадают из продажи какие-то товары — это потому что многие продукты питания продаются по государственным ценам, которые пересматривают раз в год — вот фермеры и перестают возить если невыгодно.

На Францию я ставлю огромную ставку. Потому что экспорт технологий уже налажен, опыт сотрудничества по поставке целых заводов уже есть — французы до сих пор обижаются, что в Тольятти купили ФИАТ, а не Рено. Франция, помимо родства по духу и многолетних связей способна помочь там, где не поможет никто — в сельском хозяйстве и легкой промышленности. Позиции французов там сильны как нигде, само понятие «высокая кухня» подразумевает французскую. Это у нас до сих пор — нажраться бы досыта.

Миттеран, президент Франции, по сути, последний аристократ не по крови, а по духу на этом посту (дальше будут ловкачи, подозрительные мигранты из Венгрии и подкаблучники, которых жена по голове графином бьет) — встречал в аэропорту, встреча была на высшем уровне — с почетным караулом Национальной гвардии. Сам Орли тоже еще не превратился в свинарник — кстати, у нас по образцу Орли строили Шереметьево-2.

Миттеран встречал у трапа — худой, аристократического вида. В молодости фашист, в старости коммунист, живет на две семьи[9], это не считая любовниц. Надо бы ему намекнуть, чтобы от онкологии он проверялся регулярно.

Чтобы не смущать французского президента, ограничились рукопожатием — я не Брежнев. Обошли строй, Национальная гвардия отдала честь. Мне не кстати подумалось, что так же отдавали честь приговоренным к смерти перед исполнением приговора в начале века, когда казнили еще публично.

Тронулись. Полиция, мигалки, километровый кортеж. Кстати, интересный момент. В Лондоне дороги не перекрывают никогда и ни для кого — ни для меня, ни для собственной королевы — даже для Рейгана не перекрыли когда тот приезжал.

Город. Старый, один из старейших на континенте, с шикарной застройкой барона Османа, с бульварами.

Я закрыл глаза и представил себе Париж из того мира, который я не по своей воле покинул. Палатки беженцев на Елисейских полях. Арабы, негры, турки. Течет моча. Шмыгают крысы. Мелкие шныряют, высматривая, что бы украсть. Знают, что им ничего не будет, чтобы они не сотворили. Те, кто постарше торгуют наркотиками и собирают закят.

У обочины сгоревшие машины — это бич Парижа, поджоги машин. С этим никто не борется. Как и с мелкими кражами. И с большими. В некоторых районах решетки на окнах стоят с первого этажа до последнего.

На плац дю Сталинград, не сунешься — там теперь исламский район. Завывает мулла, бородачи сидят в кафе и ничего не делают. Дети ходят в рушдию[10] вместо французской школы. В проулках разбирают угнанные машины.

Во главе страны евросексуалист. Его поймали на связи с собственным охранником — тот в двадцать семь стал подполковником жандармерии. Яйцами заработал. Верховный главнокомандующий ядерной державы долбится в очкос охранником…

Вот вся эта мерзость — и есть то, что не должно состояться. У каждого мерзость своя — у нас, у США, у англичан, здесь. Но она состояться не должна.

В посольство не заезжали — поедем потом, там должен быть торжественный ужин для общества советско-французской дружбы, и я настоял на том, чтобы завтра дать торжественный обед для франко-советской торговой палаты. Проехали сразу в Елисейский дворец.

Разговор с Миттераном сразу пошел в другом ключе, он пошел о будущем Европы и о том чем мы можем быть полезными друг другу…

— … Минител…

— Минител? — Миттеран удивился — не знал, что вы так хорошо знаете нас

Еще как знаю.

— И вы хотите… купить лицензию?

Я покачал головой

— Лицензию купят поляки и югославы. Я хочу развивать эту сеть вместе, используя наработки обеих сторон. Вы знаете, что такое интернет, месье?

— Признаться, не слышал.

Ну, да, а что ты слышал? Жить на две семьи тяжело. Работать времени не остается. Потом уже после смерти вышли воспоминания охранника Миттерана — там такое. Еще будучи депутатом, он за вечер мог объехать трех любовниц, а всего их было хорошо за сто. Или как он уже будучи президентом Франции соблазнил жену одного из высоких гостей, который был во Франции с визитом и дело едва не закончилось разрывом дипотношений. Если бы я так себя вел, мне бы такую аморалку вкатали!

Ну или его вторая семья. Это история в духе Александра II — в пятьдесят, будучи уже президентом Франции он соблазнил девятнадцатилетнюю дочь своих друзей. Та родила от него и месье президент так и стал жить на две семьи. На похоронах — будут обе жены и его дети от обоих браков.

Двоеженец, однако, наш президент. Хотя он второй брак юридически не оформил.

— Это что-то вроде Минител, только более продвинутое. Это продвигают англичане и американцы, основная база в Калифорнии. Кремниевая долина.

…

— Проблема в том, что это на английском языке. Если не противопоставить этому что-то свое, лет через тридцать на английском будут говорить все.

Глаза Миттерана сузились — нет лучше способа задеть француза, чем напомнить ему про язык. Они очень гордятся своим языком и своей идентичностью

— Полагаю, это интересно для нас, Михаил. Нужно создать министерскую комиссию для проработки, как считаешь.

— Речь не только про Минител, месье президент

…

— У нас с одной стороны США, с другой — Япония. Речь про самый широкий спектр сложных потребительских товаров, про всю электронику. У японцев есть Сони, у американцев — Моторола. В Европе — есть только Филипс, и мы пытаемся производить все для себя. Но не все получается в лучшем виде. Можно конечно пытаться обогнать Японию в одиночку — но не факт, что получится. А можно попытаться делать это вместе, разделить расходы на разработки, привлечь лучшие научные силы с обеих сторон.

Миттеран перехватил инициативу

— Но новую машину вы опять купили у итальянцев.

— У нас есть два автозавода — в Москве и Горьком.

Миттеран заинтересовался

— И вы готовы купить для них французские машины?

— У вас неправильная информация. Мы готовы сотрудничать в разработках и осваивать то, что у вас есть. Но это не покупка лицензии, отнюдь нет. Мы и у итальянцев не покупали. Мы заинтересованы в современных совместных предприятиях, на условиях распределения рисков.

Президент задумался. Русские покупали и покупали много, особенно в шестидесятые и семидесятые. Но это что-то новое.

Распределение рисков. Так никто из русских раньше не говорил.

— Этот вопрос нуждается в серьезной проработке

Я развел руками

— Согласен, месье президент. И не забывайте — по крайней мере, часть инженерных работ должна оставаться в СССР. Задумайтесь вот о чем — помимо Европы существует Африка, Ближний Восток, Латинская Америка. Им всем тоже нужны автомобили. Сейчас вы производите там автомобили, снятые с производства в самой Франции, но долго ли так может продолжаться? Что если японцы предложат более современные модели?

…

— Я говорю о том, что модели для развивающихся стран надо разрабатывать уже сейчас и делать это совместными усилиями. Благо у нас есть свои наработки.

Через тридцать лет — Рено на этом и поднимется. Дастер и Логан станут глобальными автомобилями, продаваемыми от Бразилии до Индии, от Мексики до Нигерии.

Если все сделать правильно, то таким глобальным продуктом станет Нива и девятка. На пятнадцать лет раньше.

— и речь не только про автомобили

Миттеран достал платок и вытер лоб

— Михаил, ты настроен всерьез, я вижу

— Еще бы. Как насчет сотрудничества в области авиастроения? Мы как раз меняем поколение гражданских самолетов. И самолета размерности Аэробус — 300 у нас пока нет…

План этот я тоже продумал. В Европе задумались, что если так пойдет и дальше — то всем придется летать на Боингах. Было создано европейское предприятие Аэробус, которое выпустило крайне удачную модель 300. Разрабатывали ее во Франции на замену Каравеллы.

Проблема в том, что у них сейчас нет широкой модельной линейки, как у Боинга. У них нет ни тяжелого межконтинентального лайнера, ни вертолета… ничего.

А у нас нет нормального среднего самолета на замену Ту-134 и Ту-154. Разработки есть, но все они грешат одним и тем же — высоким расходом топлива.

Если сейчас заключить сделку — то мы получим Аэробус-300 и возможно долю в разработках Аэробус-330. Они получат наш Ил-96 и всю линейку вертолетов, включая Ми-8.

Впрочем, я знаю — заключить сделку не получится. По одной простой причине — в этом консорциуме Великобритания. Они вложили свое двигателестроение — их Роллс-Ройс стал глобальной компанией и Вестланд — вертолеты, довольно убогие. Свое авиастроение у них уже не развивается, хотя если бы Тэтчер была поумнее — можно было бы купить лицензию на Норманн Исландер. Румыны уже купили… лучший самолет на пять — восемь мест с коротким взлетом с грунта.

Но и так я выиграю. Если островитяне накроют сделку — французы просто взорвутся. Тэтчер уже здесь многих раздражает — например тем, что не позволяет продать Аргентине ракеты, да и вообще слишком бесцеремонным и вызывающим поведением. Если станет известно, что Тэтчер опять заблокировала крупную сделку — взорвутся французские профсоюзы. А они тесно связаны с компартией. Потом взорвется и Елисейский дворец и может британские рабочие поддержат — они не в восторге от Тэтчер. А там глядишь, и повалится железная леди — и туда ей и дорога. Сильно нам не надо чтобы Британия добилась успеха.

— Вы предлагаете сделку по типу…

— Я уже говорил — сборку оставьте югославам и румынам. Нас интересует полное участие. И инженерное тоже…

…

— У нас огромный опыт. Мощнейшая школа

Только дурная. Гордимся тем, что Ту-134 самый скоростной в классе. А то, что он жрет топливо как истребитель — это все равно.

— Это вопрос консультаций.

Я развел руками

— Конечно. О чем речь

Президент что-то записал в блокнот

— Я бы хотел поднять вопрос по Трансафрике…

— Слушаю…

От номера в отеле Георг V я отказался. Решил ночь переночевать в посольстве.

Вечером вышел в сад, охрана насторожилась. Я сказал — прогуляться перед сном хочу

Раиса Максимовна уже спала.

Посольство у нас в примечательном месте — с одной стороны Периферик, очень загруженная трасса, постоянный шум — а дальше Булонский лес. С другой стороны — кварталы центра, совсем недалеко Эйфелева башня.

Если ничего не сделать — через тридцать лет тут будет лагерь нигерийских беженцев…

Я прислушался. Через шум машин со стороны домов доносилось