Спасти СССР, Часть 3

25 августа 1985 года

Варшава — была третьим и самым вероятно сложным пунктом моего турне. Хотя бы, потому что я так и не придумал, что с ней делать, с Варшавой.

А вот и правда — что с ней делать?

Польша этнически одна из самых монолитных стран мира, в ней, по-моему, 97–98 % этнических поляков. Она монолитна и религиозно — Польша католичеством велика. Вот сейчас, своим умом, с учетом всего того опыта, которого здесь пока нет ни у кого — я понимаю, как не прав был Сталин и прочие политические лидеры Европы, которые после ВОВ предприняли меры по массовым переселениям, чтобы привести в соответствие этнические и государственные границы. В частности, даже при нынешних границах — Польша и Украина массово обменивались населением, украинцы к нам, поляки — туда. Я понимаю, чем руководствовались: стремлением решить давно существующие опасные противоречия, попытаться нейтрализовать новые casus belli до того как они снова приведут к войне. Пытались выкорчевать саму основу новой войны, не понимая, сколь опасно моноэтническое общество в плане национализма. Я не говорю о том, какой ошибкой было для нас забрать Львов, какую бомбу мы получили. В девяностые — именно Львов сыграет роль духовной столицы независимой Украины. Если бы не Львов — скорее всего даже распад СССР не был бы столь страшен, и Украина без Львова стала бы второй Белоруссией. Не было бы границ, приграничные области активно торговали бы, продлили бы пребывание флота до 2040 года, и все было бы хорошо.

А с другой стороны — Польша опасалась бы потерять чуждую ей Галичину, а Украина требовала бы соблюдать права этнического меньшинства украинцев в Польше, чем безумно раздражала бы саму Польшу. А мы бы Украину поддерживали в ее справедливых и законных требованиях.

Вместо этого — этнически монолитная Польша и Украина с Галичиной — объединились против нас. Не то чтобы у них не было противоречий — были и еще какие. Но знаете… лучше всего дружится не просто так — а против кого-то.

Вот они и дружат — против нас.

Сейчас все актеры, в общем-то, уже на сцене. Польша не жилец. В ней действует чрезвычайное положение… вообще особенность Польши в том, что в ней не было открытых восстаний подобных Венгрии и Чехословакии — но и порядка в ней не было никогда. Беспорядки были и в шестидесятые и в семидесятые, они прекратились только с введением военного положения, и то сейчас опять начинаются. Польша единственная страна соцлагеря, которая вынуждена на постоянной основе содержать крупные силы военизированной милиции по борьбе с массовыми беспорядками ЗОМО — это аналог еще не существующего ОМОН. Поляки бунтуют постоянно, рокоши у них в крови. Причиной для бунта может быть все что угодно — кого-то уволили, подняли цены в магазинах, вчера было не купить колбасы — всё, поехали! Польша уже много лет банкрот, причина в том что пытаясь сбить волны беспорядков, они систематически закупали импорт для магазинов и поднимали зарплаты намного выше, чем была реальная выработка.

Но беспорядки продолжались.

Еще одна особенность Польши — влияние религии, вероятно, самое сильное среди всех стран социалистического содружества. Как говорят поляки — по субботам только собака не ходит в костел. Преследования религии со стороны власти — создают крайне взрывоопасную атмосферу.

Короче говоря — лучше и не браться. А что делать?

По пути, в самолете, я расспрашивал Раису Максимовну, которая по виду была чем-то недовольна

— Вы поговорили? Телефон взяла?

— Поговорили…

…

— Да что не так то?

— Понимаешь, она — коммунистка

— Тоже мне, новость.

— Ты не понимаешь, Миша. Она настоящая.

— Так и не понимаю…

— Она верит в то что действительно удастся построить коммунистическое общество

— А мы — нет?

…

— Ладно, оставим пока. Что она говорила про мужа?

— Что домой вовремя приходит.

— Это всё?

…

— Рая, если это намек на то, что не вовремя прихожу я, пойми — есть работа. Десять лет все по инерции катилось

…

— И мы с тобой об этом говорили. Ты знала что будет.

— Да…

— Рай, ну не надо так. Я не лампа, вполнакала гореть не могу

— Откуда это?

— Что?

— Про лампу

…

— Не знаю. Где-то слышал.

— Ну, вот! Довел Раису Максимовну!

— Слушай, вот только тебя не хватало! С твоим обличительным тоном

— Она моя жена! А ты над ней издеваешься!

— Поверь, для меня такие отношения — втроем — впервые

— Извиняйся теперь

— Слушай, не учи ученого!

…

— В Польше прошвырнется по магазинам, получше будет

— Ну ты циник

— Я реалист

— Ты был женат?

— Когда — там? Нет.

— И я понимаю, почему.

— И почему же? Варианты были. Просто ну женился бы я, были бы дети. А потом они вдруг узнают: папа — русский шпион. И каково это?

…

— Если такой умный, скажи, что с Польшей делать?

— Ну… встреться, поговори с людьми. Они сами скажут, что им надо

— Опять денег дать?!

— Слушай, а ты не еврей?

— Насколько я знаю, нет

— Сомневаюсь.

— Когда вы поймете что денег дать — это не решение проблемы. Эти деньги нужны для решения проблем в своей стране — а вы раздаете их направо и налево. Друзей покупаете.

Садимся. Снова дождь. Охрана первая идет на выход, Сергей несет большой черный зонт, такой что можно не двоих, а троих укрыть.

Я смотрю в иллюминатор на заливаемое дождем летное поле, на вымокший до нитки почетный караул, на встречающих…

Ну вот. Стоят.

Козлы вонючие…

19 декабря 1984 года бывший секретарь ЦК ПОРП Станислав Каня, выступая перед рабочими химического завода, сказал: не думайте, что можно что-то изменить. Мы готовы отстаивать статус-кво любой ценой, в том числе и с помощью интервенции извне

Как думаете, если один из лидеров государства вполне открыто говорит, что призовет в страну интервентов против своих же сограждан — такая власть, такой режим будет пользоваться уважением?

25 февраля 1982 года вице-премьер Польши Раковски и член Политбюро Кубяк созвали тайное совещание ведущих интеллектуалов страны. На нем Раковски заявил: генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев и канцлер ФРГ Гельмут Шмидт договорились об объединении Германии в обмен на западногерманские технологии для СССР. Это соглашение так же предусматривает пересмотр границ Польши: Германии возвращаются Померания и Нижняя Силезия, Чехословакия получает Клодзско и Силезский Цещин, СССР — Бескиды, польскую часть Беловежской пущи и район Сувалки-Августов.

Уже через двое суток эта информация попала в Госдепартамент США[30].

В 1983 году генерал Войцех Ярузельский вел тайные переговоры с Папой Римским через кардинала Глемпа в ущерб интересам Польши и СССР.

Он же отдал приказ органам польской госбезопасности поддерживать национал-шовинистические политические крестьянские[31] и профсоюзные группы, даже если их риторика направлена против СССР и русских. В числе молодых выдвиженцев этой платформы — были и братья Качиньские, юристы и будущие строители «антиевропейской» Польши. Сам Лех Валенса не стеснялся называть их идиотами (противостояние между Валенсой, городскими профсоюзниками и крестьянскими партиями в польской политике идет именно оттуда, Валенса никогда не забывал деструктивную роль польского крестьянства). Впрочем, и сам Валенса постукивает.

Ты слышишь, друг, знакомый звук

Стук-стук, стук-стук

Стук-стук, стук-стук…

Встречать меня приехал Чеслав Кищак, министр внутренних дел и будущий премьер-министр. Ярузельский, сейчас занимающий пост премьер-министра страны не приехал, что было выражением серьезного недовольства чем-то.

Дождь усиливается, переходит в настоящий ливень. Я спускаюсь по трапу, Кищак тоже под зонтом идет навстречу мне. Брюки у него мокрые почти до колен…

— Сворачивайтесь, пожалейте людей! — говорю я — давайте по машинам!

Подкатывают лимузины, промокшие до нитки, музыканты и военные бегут к зданию аэропорта…

Дождь нарушил планы и террористов, которые собирались убить секретаря Горбачева и генерала Ярузельского (они предполагали, что в аэропорт поедет именно Ярузельский)…

Терроризм в Польше был всегда, основатель современной Польши, маршал Пилсудский, он же «комендант», «дед» был террористом. В налете на поезд в Безданах участвовали Пилсудский и трое будущих польских премьер-министров Томаш Арцишевский, Валерий Славек и Александр Прыстор. Будущий президент Польши Игнатий Мосницкий — готовил себя к карьере террориста-смертника, он готовился подорваться вместе с варшавским генерал-губернатором Иосифом Гурко. Террорист убил президента Нарутовича…

О польском терроре знали и фашисты и сталинские «ястребки» — сопротивление в польской провинции продолжалось до пятидесятых.

Сейчас террор притих — потому что сопротивление стало в основном политическим и профсоюзным, поляки опасались убивать поляков. Да и предыдущие годы — семидесятые — в Польше были годами безудержного роста благосостояния, не в последнюю очередь основанного на том что Польшу как и другие страны соцлагеря обошел стороной нефтяной шок и западный кризис семидесятых. Но переворот Ярузельского обострил ситуацию до предела. Загнанная в тупик польская власть начала ввозить гастарбайтеров из Вьетнама и стран Африки, что вызвало всплеск ксенофобии и шовинизма[32].

К тому же переворот Ярузельского до предела обострил отношения между армией и всеми остальными силовыми ведомствами страны…

Где нашли террористов?

После того как израильские войска ворвались в Бейрут, а Саддам Хусейн начал получать американскую помощь в борьбе с Ираном — в Польшу переселился один из самых страшных террористов того времени — Абу Нидаль. Это произошло в восемьдесят третьем. Он и члены его группы не просто получили вид на жительство в Польше — они наладили схемы финансирования терроризма через Польшу. Некий господин Наджмеддин держал экспортно-импортные компании, в Польше он размещал заказы на пошив одежды. Отшитая одежда отправлялась на Ближний Восток и там продавалась через магазины, которые были и точками финансирования и явками радикального палестинского сопротивления, причем из той же кормушки кормился и Ясир Арафат. Связь с польской разведкой держали через некоего Анджея Марчевку, который регулярно получал деньги в долларах США для передачи наверх[33]…

Абу Нидаль, который говорил «я убиваю, следовательно, я существую» был не в восторге от просьбы оказать содействие. Но ему показали запрос за подписью Джона К. Уайтхэда, заместителя Госсекретаря США, в котором выражается требование выдворить из страны Абу Нидаля под угрозой прекращения всех видов помощи…

Машину «Жук» они угнали вчера, ночью в гараже начинили ее тремястами килограммами азотных удобрений в бочках, залитых дизельным топливом. Для опытных, много повидавших террористов не составляло никакого труда раздобыть детонаторы и связать взрывную сеть. Так же они раздобыли и милицейскую форму. Двое из тех, кто был в машине — прекрасно говорили по-польски, у одного была польская любовница — студентка, у другого — аж жена. А что? Экзотический для здешних мест араб, но говорящий по-польски, брутальный, постоянно ездящий за границу и привозящий подарки, катающийся по Варшаве на иномарке — мечта любой молодой пани. А то, что он на Западе числится в списках чрезвычайной опасности как установленный террорист и у него за спиной не один десяток взрывов, похищений, угонов самолетов и убийств — ну так что с того? Это же там…

Террористы смотрели на заливаемую дождем Варшаву. Про сжигаемую безжалостным ближневосточным солнцем и бомбами евреев Палестину они не думали…

— Холодно тут — сказал один из них

— На тебе же куртка — курткой они называли милицейскую шинель

Террорист повел плечами

— Все равно холодно.

Они смотрели в ветровое стекло и ждали — точку, где надо оставить машину им должны были назвать в последний момент, потому что где поедет кортеж — было пока неизвестно…

— Как ты думаешь, мы правильно поступаем? — спросил террорист, которому было холодно

— К чему ты это спрашиваешь?

— Я учился в Крыму. Убивать русских — не то же самое, что жидов

— Они такие же империалисты как американцы. Стали такими.

— Не такие, брат. От них мы видели только добро. Стоит ли кусать руку, которая нас кормит, не будем ли мы неблагодарными псами?

— Приказ есть приказ, его надо исполнять.

Рядом, на заливаемой дождем улице остановился польский ФИАТ. Пассажир Жука приготовил Скорпион. Прикрываясь помимо черного плаща еще и папкой, которую он держал над головой, к Жуку подбежал пассажир ФИАТа. Водитель приоткрыл дверь, поморщился от хлынувшей воды

— Отбой!

— Что, рафик?

— Отбой! Отбой, возвращайтесь! Все поняли?

— Да, товарищ.

Пассажир побежал к ФИАТу. Водитель с облегчением выдохнул

— Ну, вот наш спор и разрешился, брат. По воле Аллаха.

Пассажир подумал — ни хрена не разрешилось…