Спасти СССР, Часть 3

13-14 августа 1985 года

На поезде — кстати, между NY и DC принято перемещаться именно так — мы переместились в столицу США, там была намечена свою программа. Вообще, в те времена визит длиной в неделю или больше — был нормой

Я поселился в совпосольстве, Рейган же явно обдумывал, что делать дальше. Пусть думает — я свой ход сделал.

Рейгану и в самом деле было сильно не по себе.

Только что он провел кампанию по переизбранию, в которой был ролик про медведя в лесу. Кампания удалась. Он и в самом деле был антикоммунистом. Но было и кое-что еще.

Рейган хотел прекратить Холодную войну. Прекратить, а не выиграть ее. Он считал неприемлемой теорию взаимогарантированного уничтожения. Потому он искал путь защитить США от ракет — а не наделать новых.

Сейчас же он видел еще кое-что. Его визави Горбачев был коммунистом новой формации. Он был моложе него и умел говорить с людьми. Рейган наблюдал — только что Горбачев на его глазах безошибочно отработал на трех незнакомых аудиториях. Если бы он начал говорить про коммунизм, было бы все понятно. Но он не начал, он начал говорить о том, что люди хотели слышать.

Что с этим делать — Рейган не знал.

Чтобы понять, что делать дальше — Рейган напряженно думал, кого ему привлечь. Одной из его сильных сторон было умение делегировать — он подбирал людей, делегировал им полномочия — но в отличие от Джимми Картера не допускал, чтобы его люди публично грызлись между собой. Картер много на этом потерял. Будучи видимо самым умным президентом США в двадцатом столетии (бывший офицер-реакторщик на атомной подводной лодке, затем один из подручных Хаймана Риковера, создававшего подводный атомный флот США как составляющую атомной триады), он считал, что его интеллектуального превосходства вполне достаточно и не следил за своими людьми. В итоге — у него в команде было целое созвездие ярких интеллектуалов — Киссинджер, Бжезинский, Вэнс — но они продержались всего один срок. Картер не хотел, да и не мог предотвращать публичную грызню в своей команде — а грызня била по рейтингам.

Рейган решил привлечь Френка Карлуччи. Он только что ушел с позиции заместителя директора ЦРУ в бизнес подзаработать немного денег.

Почему не Кейси? Вопреки слухам, Билл Кейси никогда не был близок к президенту. Он был слишком стар, имел слишком отличный от президента жизненный опыт и главное — очень невнятно говорил. Рейган часто жаловался своему госсекретарю — у меня хороший директор ЦРУ, но проблема в том что когда он мне что-то докладывает, я половину из сказанного не понимаю! К тому же Кейси уже был серьезно болен.

Карлуччи, ветеран Холодной войны, в молодости забрасывавшийся в тыл к немцам и выживший, в зрелости не раз обагривший руки кровью — служил уже нескольким президентам. Он был талантлив как аналитик — но при этом имел настоящее шпионское прошлое и умел принимать жесткие решения, когда это было нужно. И у него был опыт в бизнесе, а президент очень ценил таких людей. Он с недоверием и презрением относился к тем кто служил — в его понимании, правительство было не решением проблемы, оно было проблемой как таковое.

Карлуччи на зов откликнулся быстро, он был связан со старым ЦРУ, разгромленным докладом комиссии Черча и в отличие от Колби — не считался в ЦРУ предателем. Если надо было — он мог собрать группу и в обход официально установленных правил ЦРУ.

— Френк… — президент поднялся, когда худощавый, с иголочки, по-европейски одетый шпион появился в Овальном кабинете

— Мистер президент…

— Присаживайся

— А как же русские?

— От русских я избавился ненадолго. Джордж их развлекает как может. А я бы хотел с тобой переговорить как раз насчет русских.

— Сэр.

Рейган кратко рассказал об итогах Нью-Йорка. Переговоры закончились почти безрезультатно, но при этом советский лидер оказался совсем не тем, кого ждали, и продемонстрировал неожиданные и опасные политические таланты.

Карлуччи задумался

— Интересно…

— Еще бы — сказал Рейган — проблема в том, что меня ни черта не предупредили. Заготовок не было. Я готов был встретиться с шамкающим от старости типом, за которым надо следить, чтобы песок не засыпал красную дорожку, или с угрюмым советским генералом, думающим как растоптать пару стран — но никак не с типом, который может избираться в Конгресс. Черт, подобного болтуна тут не было со времен Дики[5]. А может — и Джека Кеннеди.

— Но он же не владеет английским языком, сэр.

— Френк, я повидал много политиков, и тех, кто думает про себя так. Всякое видел. Это не зависит от языка. Так вот — этот парень прирожденный политик, он умеет заставить людей поверить и пойти. Сдвинуться с места. К тому же…

…

— Я не уверен, что он не знает язык. Я наблюдал за ним краем глаза. Не раз было такое что он непроизвольно, но реагировал на вопросы еще до того как переведет переводчик. А это были непростые вопросы. Мне показалось, он может знать язык не хуже нас.

Карлуччи задумался. Горбачев…

Будучи заместителем директора ЦРУ, он имел дело с многочисленными прогнозами относительно того, каков расклад сил в Кремле и кто может заменить очередного генсека, как всегда престарелого. Горбачев не фигурировал ни в одном из них. При Брежневе наиболее вероятным считалась его замена на Щербицкого или — как ни странно — Громыко.

Вообще, у ЦРУ не было не только источников информации о том что происходит в Кремле — но и понимания того что там происходит. ЦРУ видело подковерную борьбу, но не понимало ее сути. Оно не видело наиболее серьезных силовых линий противостояния. Вопроса экономической политики и продолжения реформ Косыгина — все, кроме Черненко, включая и самого Брежнева, искали варианты продолжения реформ. Андропов, например, очень уважал венгерский опыт (он владел языком и мог читать источники), а поздний Брежнев приказал искать ответ в югославском опыте. И вопроса противостояния русской партии и всех остальных. Сложившейся ненормальной ситуации, когда РСФСР не имеет своей компартии, но при этом русские областные секретари имеют серьезное преимущество в ЦК. Самой по себе усталости от правления пожилых людей — смерти на посту Брежнева, Андропова, Черненко произвели тяжелое впечатление, и значительное большинство ЦК больше не готово было голосовать «по старшинству», чтобы выбранный генсек лежал по больницам, а потом умер. Но тем самым резко повышался градус противостояния в Политбюро — заветную должность уже нельзя было просто «высидеть». Нарушалась типичная для России пирамида старшинства.

Но этого в Лэнгли не знали.

— Сэр, этот вопрос не может быть решен быстро

— А я и не требую, быстро. Но я убедился в том, что ни Лэнгли, ни СНБ ни черта не отработали, мы были не готовы, я был не готов! Сейчас они будут искать себе оправданий, а мне нужны не оправдания. Мне нужен план действий, что нам делать с более динамичным СССР и какова может быть повестка дня если оставить в стороне вопросы разоружения и контроля над вооружениями. Я вбрасывал эту тему трижды — он не клюет. Зато его интересует экономика — и по сути одна она его и интересует. А у нас в этом направлении ничего нет.

Вопрос разоружения…

Вопрос разоружения оказался унаследован от администрации Брежнева, который придавал большое значение авторитету СССР как активному участнику и инициатору мирного процесса и настойчивыми попытками урегулировать послевоенную ситуацию в Европе, закончившуюся подписанием Хельсинкского договора. Хотя к тому времени — актуальность этот вопрос во многом потерял. Устоявшаяся система границ и союзов делала немыслимой новую войну в Европе, а накопленные запасы ядерных боеголовок и средствих доставки делали невозможной и глобальную войну. Вопрос разоружения превратился скорее в вопрос занятости сотрудников МИД и Госдепа на данном треке, вопрос внешнеполитического престижа и в целом — вопрос поддержания контактов. Потому что если об этом не говорить — то о чем? У двух стран практически не было экономической заинтересованности друг в друге, если не считать примитивных сделок «нефть в обмен на продовольствие». Если при Хрущеве и раннем Брежневе стороны активно интересовались экономикой друг друга, проводили выставки, продавали и покупали, к 1971 году была готова «большая сделка» в виде советско-американского договора о режиме наибольшего благоприятствования в торговле — то с падением Никсона и введением санкций Джексона-Вэника эта тема была закрыта и никто не пытался ее реанимировать. Процесс разоружения, подсчета ракет — был уже вопросом дееспособности обоих аппаратов МИД, ответом на вопрос «чем вы тут занимаетесь?» и своего рода алиби, прикрывающем отсутствие политики двух сверхдержав по отношению друг к другу. Причем при желании, реанимировать сотрудничество было возможно — взять хотя бы завод Мальборо в Кишиневе, Пепси-колу к Олимпиаде, появление кроссовок. К тому времени, большая часть американских джинсов уже отшивалась в Польше, Венгрии и Югославии, а в Триесте было не протолкнуться от американских туристов, привлеченных недорогим и экзотичным европейским отдыхом.

Но мы считали ракеты…

— То есть вы хотите, чтобы мы поработали в этом направлении.

— Ты, Френк. Ты. ЦРУ уже поработало. А у тебя есть возможность привлекать людей из частного сектора, которые знают, как доллар в кармане шуршит.

…

— Мне нужно второе, третье… и какое угодно мнение, как быть с Советами и что от них ждать. И времени у нас немного. Шульц сейчас работает в делегациях, пытаясь понять, что они задумали, Нэнси развлекает миссис Горбачев, а Джордж повез развлекаться самого большого босса. Этот саммит, можно сказать, потерян, мы только время тратим — но к следующему мы должны быть во всеоружии.

— Я понял сэр. Как назовем план?

— То есть?

— Работу. У нее должно быть название — для упоминания в телефонных разговорах, в работе. Нечто, чтобы все понимали, о чем речь.

— Без разницы.

— Красный, сэр. Устроит?

— Хотя бы.

— Тогда — красный план, красная команда. Красные.

Рейган посмотрел на часы

— Надеюсь, товарищ не умер от скуки. Джордж это может…

Бушу было не до скуки — он не спал всю ночь, думая как поступить.

Его отец, сенатор Прескотт Буш готовил его к политике с детства. Они происходили из семей германских колонистов, осевших в Техасе и нашедших нефть. Но их интересы не ограничивались деньгами. Отец учил его служить своей стране. Во время войны многие, особенно на Восточном побережье выходили в море на своих яхтах выслеживать перископы германских подлодок — это считалось службой. Он пошел в морскую авиацию и чуть не погиб.

Затем он обзавелся семьей и начал развивать свой, независимый от родных бизнес. Именно тут его завербовал Аллен Даллес и с тех пор ЦРУ с него уже не слезало.

Именно в попытке разорвать связь с ЦРУ он избрался в Конгресс, потом пошел на дипломатическую работу. Но в семьдесят восьмом, после разгромного доклада комиссии Черча — его пригласили возглавить ЦРУ. Он согласился. И для него было полной неожиданностью приглашение в команду Рейгана — он надеялся, что ему еще какое-то время можно будет поработать Директором.

Время директорства — пополнило его команду профессионалами, он как мог, спасал от разгрома остатки ЦРУ. До него был адмирал Тернер, как и президент — моряк — подводник. Он привел в Агентство кучу таких же моряков, которые с презрением относились к старожилам агентства и вообще считали, что шпионаж по старинке, вербовка агентов устарела, и приводит только к многочисленным, болезненным и освещаемым прессой провалам. И потому — надо все силы бросить на спутниковый шпионаж и на технические средства проникновения. Так называемый ELINT против HUMINT. И не сказать, что они были не правы совсем… просто возглавлять агентство, относясь без малейшего уважения к тем кто в нем работает — было большой ошибкой. Буш же, который был назначен довольно случайно, вместо адмирала Бобби Инмана — отличался техасской старомодностью и приобретенной на дипломатической работе тактом. Первым делом он дал понять всем сотрудникам агентства, что их работу ценят. Его полюбили.

Странно, но именно на время Буша приходится два тяжелейших провала в работе агентства. В Иране — ЦРУ просто «проспало» ситуацию, они сильно недооценили потенциал скопившегося в иранском обществе гнева и совершенно неправильно оценили Хомейни — престарелого, но фанатичного аятоллу со злым голосом. Не имело понятия ЦРУ и о том что у Шаха рак и он не готов сражаться за престол.

И именно во время, когда у руля был Буш — крепко пьющий начальник внутренней контрразведки ЦРУ Олдридж Эймс, которому нужны были пятьдесят тысяч долларов чтобы поправить дела после развода — пришел в советское посольство и вывалил на стол сумку с именами американских агентов в СССР. Он попал на пленку скрытой камеры, установленной у советского посольства — но ее никто не посмотрел и Эймса не опознал.

Во время собеседования в комитете по контролю разведдеятельности — он скрыл то, что является агентом ЦРУ с сорок восьмого года. В то время агентов такого уровня не вносили в картотеку, это была скорее джентльменская договоренность с Алленом Даллесом. Но русские узнали… откуда-то узнали. И теперь дьявол явился за товаром…

Он мог надеяться на то, чтобы не отсвечивать — но Ронни как всегда свалил на него грязную работу, поручив ему развлекать советского гостя, а сам ушел в тень. Горбачев же неожиданно попросил ему показать какое-нибудь производство и выступить перед американскими рабочими. И они поехали аж в Рочестер, на фабрику Истмен Кодак…

Вопрос, где лучше живут рабочие — в СССР или в США — вопрос из вопросов.

Мне повезло — в Рочестере был важнейший завод компании Истмен Кодак и по сути — весь город принадлежал этой компании, ей был построен даже камерный театр. Нас встретил сам Колби Чандлер, исполнительный директор, под началом которого трудилось сто тридцать тысяч человек во всем мире. Ему я передал приглашение посетить СССР для налаживания деловых контактов и завязывания знакомств с советскими коллегами. Потом я выступил по внутреннему радио — митинг, конечно, собрать не удалось, это работающее предприятие — но я обратился к рабочим с короткой речью по внутренней связи. Речь была короткой и осторожной — я передал привет американским рабочим от рабочих советских, и повторил то, что мы верим — война не нужна никому, советские и американские рабочие братья по классу, живут одними заботами и делить им нечего. Мы, советские люди, верим в то, что простые американцы так же выступают за мир.

Мы прошли по цехам, пообедали в заводской столовой, причем я настоял на том, чтобы обедать в столовой для рабочих, а не для инженерного персонала. Нормально пообедать не удалось — рабочие столпились около столика и я полчаса через переводчика отвечал на вопросы и пожимал руки. Затем я попросил, чтобы кто-то из рабочих показал мне свой дом и пригласил нас с вице-президентом на ужин. Желающих было много, но мы выбрали Боба Гринвуда, мастера на заводе. Причем — неслыханное дело — я пересел в его Шевроле и так мы и поехали — Шевроле Боба, а за ним конвой лимузинов и джипов Секретной службы США.

Зрелище то еще…

Боб Гринвуд жил в пригороде, в доме, который он выкупил на две трети. Дом был довольно крепкий, приспособленный для зим. У него был участок примерно в четыре сотки, жена Марсия и четверо детей, старшему, Итану — тринадцать. В семье было две машины, дети ходили в школу и готовились к университету, правда Боб не был уверен, что у него хватит денег. Его супруга Марсия была в шоке от предстоящего семейного ужина на столько персон — но Буш подсуетился и отрядил агентов Секретной службы ей в помощь, купить все необходимое.

Нормальная американская семья, с папой и мамой, многодетная. И это нормально, и это считается нормальным — на такие семьи рассчитывают работодатели и банки, к таким семьям обращаются кандидаты. Тридцать лет спустя — таких семей уже не будет. Четверо детей — пожить надо для себя, да и просто — дорого. А в газетах будут заголовки типа «фигуриста не знают, в какую олимпийскую сборную записать, потому что оно не считает себя ни мужчиной, ни женщиной». Или «голливудская актриса» сменила пол, и ее местоимение теперь будет «оно». Кончита в общем тут будет.

Пока готовился ужин, мы разговаривали с главой семейства, сидя на скамейке на заднем дворе. Говорили о детях… я сказал, что у меня только дочь, больше не позволила политика и работа, Боб сочувственно кивнул. Про себя он сказал, что служил во Вьетнаме и чуть не погиб, своей службой он не гордится. Ходит рыбачить и охотиться. В своем будущем уверен, хотя и особо денег свободных в семье нет. Не уверен, что сможет дать всем детям хорошее образование.

Я спросил, считает ли он, что в СССР живут враги американцев? Он покачал головой и ответил — нет, сэр, я так не считаю.

Потом Боб пошел посмотреть как дела у Марсии с ужином — и я увидел их старшего, Итана. Он смущенно стоял в нескольких шагах от меня (ростом он уже вымахал с отца)

— Мистер Горбачев, сэр… — сказал он

— Что ты хотел? — спросил я — тебя ведь Итан зовут, так?

— Да, сэр. А можно с вами сфотографироваться? Ведь никто не поверит.

Я кивнул

— Без проблем. Есть фотоаппарат? Неси!

Итан принес новенький Кодак, и мы сфотографировались — и с ним и со всеми его братьями и сестрами. Фотографировал нас агент Секретной службы.

— Итан — сказал я, отдавая фотоаппарат — сделай пару лишних копий фото и позвони журналистам. Меньше двадцати тысяч за каждый снимок не бери.

И подмигнул

Как думаете, зачем это? Завоевание умов и сердец друзья мои. Американцы очень любят такие вот «маленькие» истории. Особенно если они связаны с детьми.

Спорим, через пару дней этот снимок будет во всех американских газетах?

За ужином, я сказал Бобу, что СССР был бы рад, если бы Итан и младшие приехали в Артек…

Для чего я все это делаю? А вот для них же. Для Итанов и для Иванов. Чтобы росли они в мире без войны, и чтобы Итан не потерял работу, потому что производство все ушло в Китай, и чтобы сын Итана не пришел к папе и не рассказал, как им в школе рассказывали сегодня про жизнь гомосеков. Вот за это — стоит бороться. И для Итанов и для Иванов — у них много общего.

Буш дозревал долго — целый день он нервничал, старался не встречаться со мной взглядом, а за столом у него кусок в горло не лез. Я выждал до вечера — это и тактически правильно, и психологически. Рочестер — никто ни к чему не готов, никто не снимает, Секретная служба нервничает на незнакомой территории…

И когда мы уже собирались уезжать — я нашел вице-президента у машин.

— Мистер Буш — окликнул я его

— Что происходит? — негромко спросил Буш по-английски

Я показал глазами следовавшего всюду за мною Палажченко — уходи. Тот повиновался

— Происходит то, господин директор — я перешел на английский язык — что я хочу передать вам привет от Ли Харви Освальда. Времени у нас мало потому вопросов не задавайте — я сделал неопределенный жест рукой — я знаю, что вы никакого отношения к убийству президента Кеннеди не имеете. Но Ли Харви Освальд был вашим агентом, он работал у вас на связи с момента возвращения из СССР, отслеживал активность кубинской разведки. Когда вы в последний момент узнали — от отца, который был одним из организаторов — что они собираются убить президента — то в спешке уехали из Далласа чтобы не стать одним из подозреваемых. Руби тоже был у вас на связи, верно ведь?

…

— Ваш отец, сенатор Прескотт Буш. Он ведь был ответственным по надзору сената за деятельностью ЦРУ, верно? Как думаете, почему Освальда передали именно вам? И почему в шестьдесят втором вас устроили в ЦРУ, хотя до того вы работали без оформления. Может, потому что Ален Даллес хотел иметь крючок на вас и вашего отца, если вы соскочите? Почему именно Освальда сделали в этой истории козлом отпущения, вы не задумывались? Может ЦРУ хотело контролировать вашего отца, который надзирал от сената за его деятельностью? А теперь они контролируют вас.

— Кто вы такой? Что вам надо?

— Информации обо мне у вас нет, это я точно знаю. Юрий Владимирович хотел назначить меня зампредом в КГБ, но решил этого не делать и правильно поступил. Мы с вами коллеги. Что касается того что я хочу — я хочу чтобы вы продолжали свою карьеру, я хочу чтобы вы стали президентом США после Рейгана. Надо сказать, вы неплохо пошли. Директор ЦРУ, потом вице-президент — и все это за каких-то семь лет. Они все еще приказывают вам что делать? В таком случае вам нужны друзья — те, благодаря которым вы сможете указывать ЦРУ что делать, а не они — вам. У нас есть много информации, которая может вам помочь поставить Агентство на место.

Буш посерел. Длинный, худой, он стоял у машин рядом с фонарем, и смотрел куда-то в сторону. Он был на голову выше меня

— Я не предатель. У вас ничего не выйдет, кем бы вы на самом деле не были.

— Мне не нужно ваше предательство. Я нуждаюсь в вашей помощи, а вы — в моей. Гораздо проще вести дела, когда на другом конце стола коллега, который понимает тебя с полуслова, верно? Никому не говорите об этом разговоре. Связь — только со мной лично. Или с человеком, который упомянет Авраама Линкольна в первой фразе. Как организовать с вашей стороны решайте сами. И не делайте глупостей.

Я повернулся к Палажченко с широкой улыбкой на все тридцать два зуба

— Павел Русланович, беда. Мой словарный запас иссяк.

Вот, как то так. Многое в истории СССР будет проще в начале девяностых с учетом того что президент США будет нашим человеком. И холодную войну мы прекратим, и иностранных инвестиций в СССР пойдет куда больше. Думаю, после 1989 года и событий на площади Тяньаньмэнь, которые мы поможем организовать — Китай попадет под американские санкции, а СССР — заключит договор об условиях наибольшего благоприятствования в торговле и начнет строить вместе с американцами свободные экономические зоны и производить для американских супермаркетов тапочки, детские игрушки и подростковую одежду по доступной цене. И для Европы тоже, тем более что логистика с Европой у нас несравнимо лучше.

Убийство Джона Фитцджеральда Кеннеди раскрыто давно, еще в девяностых — просто правда никого уже не интересует. Да и слишком страшная эта правда.

Кеннеди погубили два принятых им решения. Первое — он отказался нанести удар по Кубе во время боев в Заливе Свиней и уволил знакового человека в американской разведке — Алена Даллеса. И второе, ставшее роковым — на перевыборы он собирался идти в другой связке. Место вице-президента должен был занять его брат, Роберт Кеннеди. А действующего вице-президента Линдона Джонсона — Кеннеди приказал убрать. Понятно, что политически, но…

Министерство юстиции, которое возглавлял Роберт Кеннеди — начало искать компромат на Джонсона — и тут следователям начали попадаться все более серьезные вещи. Выяснилось, что в сорок восьмом году Джонсон сфальсифицировал итоги выборов, чтобы попасть в Сенат, и тому есть доказательства. Всплыла масштабная афера с фермерскими землями в Техасе — государство платило субсидию производителям хлопка за то, что те отказывались от его производства (чтобы поддерживать цены на хлопок) — и Джонсон и его подельники записывали хлопковыми полями даже те земли, на которых добывалась нефть. Всплыли откаты, связанные с оборонными подрядами. Наконец, следствие получило доказательства причастности вице-президента США к заказным убийствам. Однако, вице-президент получил от ЦРУ информацию что под него копает Роберт Кеннеди и решил, пока не поздно убить президента.

Заговорщики собрались в Техасе, в поместье магната Клинта Мерчисона. Это были миллиардеры Клинт Мерчисон и Х.Л. Хант, губернатор Техаса Джон Конналли, директор ФБР Эдгар Гувер его заместитель (и гомосексуальный партнер) Клайд Толсон, бывший вице-президент и будущий президент Ричард Никсон, бывший мэр Далласа Р.Л. Тортон, действующий мэр Далласа Эрл Кейбелл, шериф Далласа Билл Деккер, бывший директор ЦРУ Ален Даллес, лидер мафии Карлос Марсело, главный судебный пристав США Клинт Пиплз, сенатор Прескотт Буш, сотрудник ЦРУ Джон МакКлоу. И вице-президент США Линдон Джонсон. Эти люди и договорились об убийстве президента. Фактически — вице-президент поставил всех перед выбором, сказав, что один он в тюрьму не пойдет. К тому времени у него уже был стойкий алкоголизм и психическое (биполярное) расстройство.

Стрелков было четверо, ни один из них не был Ли Харви Освальдом — хотя тот был замешан, так как пронес винтовку и пустил на свое рабочее место убийц. Невиновен Освальд и в смерти полицейского Типпита — его убил киллер, посланный чтобы убить Освальда, но не заставший его дома. Двое стрелков были кубинскими мигрантами, еще один — бандит из Чикаго. И четвертый стрелок, который и послал одну из пуль в голову президента США — это некий Малькольм Уоллес, бывший пресс-секретарь Джонсона и его штатный решала, уже судимый за убийство. Техасский суд умудрился ему дать за заказное убийство всего пять лет.

Впрочем, американская система правосудия сильно далека от идеала.

Уоллес был нужен потому, что все участники заговора понимали — как только Джонсон придет к власти, его уже ничего не будет сдерживать, и он захочет ликвидировать их всех. Потому условием было — предоставить своего стрелка, связь которого с Джонсоном легко доказать, как гарантия того что если все пойдут под воду — то пойдут все вместе.

Но был и еще один. На том чтобы свалить вину на Ли Харви Освальда — настоял Ален Даллес, потому что знал, что Освальд находится на связи у Джорджа Буша. Джордж Буш был завербован лично Даллесом еще в сорок восьмом, оформлен в ЦРУ в шестьдесят втором. Он был сыном сенатора Прескотта Буша, надзирающего за деятельностью ЦРУ — и Даллесу был нужен компромат на сенатора. Сам Джордж Буш к заговору отношения не имел, но давал деньги Освальду и знал о причастности к заговору отца. В шестьдесят четвертом — он предпринял первую попытку избраться в Конгресс, чтобы получить неприкосновенность. И он знал, для чего она ему нужна.

Что произошло после убийства? Джонсон из вице — стал президентом, потом переизбрался — но был дискредитирован войной во Вьетнаме, и решил уйти из политики. В семьдесят первом убрали Мака Уоллеса — подстроили автокатастрофу, в семьдесят третьем от инфаркта умер сам Линдон Джонсон.

Президентом страны после Джонсона стал Ричард Никсон, еще один из заговорщиков, потом был Форд — именно он договаривался тогда с чикагской мафией, чтобы прислали убийц. Вообще, Кеннеди планировали застрелить в Чикаго, Даллас был резервным вариантом — но дон Пол Рикка категорически запретил это делать в Чикаго и уже оплаченные киллеры[6] отказались выполнять заказ, понимая, чем им грозит пойти против воли дона. После Форда был Джимми Картер, но тогда хранителем тайны заговора стал Джордж Буш, неожиданно отозванный из Китая и ставший директором ЦРУ. И так же неожиданно — он был избран Рональдом Рейганом в качестве своего вице на выборах 1980 года. Потом он станет президентом США.

Роберта Кеннеди тоже застрелили по приказу президента Джонсона — Роберт Кеннеди не предполагал, а точно знал, кто убил его брата, и ему надо было вышвырнуть убийцу из Белого Дома и самому его занять — чтобы мстить. И заговорщики — они никогда бы не пошли на еще одно убийство, если бы не знали, чтоРоберт Кеннеди их уничтожит и с ним не договориться.

Вот как то так. Если бы убили не президента США, а простого человека — то дело наверняка раскрыли бы. Просто по принципу — кому выгодно. Правда в этом деле на самой поверхности, самая простая версия и является правильной, проблема не в том чтобы узнать правду — а в том чтобы ее принять и жить с ней дальше. Все просто — вице-президент убил президента и сам стал президентом. И как расследовать уголовное дело, если самый главный человек в стране, босс и для полиции и для ФБР — и есть убийца? И как принять тот факт, что президентом США можно стать как в африканском племени — убив своего предшественника?

Почему эта правда взрывоопасна и поныне? Потому что убийство братьев Кеннеди не просто преступление, оно ставит под сомнение добропорядочность американской элиты в целом. Человек совершил политическое убийство и стал президентом США. Другие — не один, не два, десятки — убирали свидетелей, скрывали правду, покрывали убийц даже будучи избранными на высший государственный пост. Это не менее катастрофическое событие, чем тридцать седьмой год в СССР. Узнав правду, американский народ может просто посчитать свое государство преступным и отказать ему в праве на существование. Правда о тридцать седьмом годе взорвала СССР даже пятьдесят лет спустя. Правда об убийстве Джона Кеннеди — не менее взрывоопасна.

— Все нормально, дорогая?

Русская — так Нэнси ее прозвала — спокойно, и несколько отстраненно улыбнулась

— Да, вполне.

Нэнси удивилась — Раиса Горбачева ответила ей на английском без переводчика

Нэнси Рейган многие — и не без оснований — считали серым кардиналом президентской администрации. Она играла важную роль еще в Голливуде — в отличие от старины Ронни у нее было одиннадцать главных ролей, она была вполне успешной актрисой и говорили, что если бы они встретились раньше — кинематографическая карьера и самого Ронни пошла бы куда успешнее. Но она вышла за президента профсоюза киноактеров — а сделала его президентом Соединенных штатов.

По правилам дипломатического протокола — у жен и спутниц глав государств отдельная программа, связанная с посещением женских мероприятий и таких мест как больницы, приюты и тому подобное. Миссис Рейган предложила советской гостье выступить на собрании «Национальной семейной лиги», а потом посетить больницу и посмотреть достопримечательности. В целом — никаких подвохов от советской гостьи она не ожидала.

Но конечно же, в этой схватке шансов у Нэнси Дэвис-Рейган не было никаких. Ведь она была всего лишь провинциальной актрисой, выжившей в молодости в голливудском гадюшнике и удачно вышедшей замуж — против кандидата социологических наук, директора сектора социологии, а потом и директора института, с незаконченной докторской диссертацией, первого в СССР специалиста по политологии, ежедневно общающейся с учеными уровня Юрия Левады, Мераба Мамардашвили, Татьяны Заславской. К тому же Раиса Максимовна уже почти свободно говорила на английском языке и остановить ее, использовав переводчика было уже нельзя. А миссис Горбачев приготовила Америке свой сюрприз…

Первая незапланированная неприятность случилась в детской больнице. Вместе с кортежем первой леди — следовала и машина советского посольства, и когда они прибыли — посольские вытащили из машины целый мешок. Раиса Максимовна коротко переговорила с посольскими и те потащили мешок в больницу.

— Что это, дорогая? — прежним, покровительственным тоном спросила миссис Рейган

— О, это игрушки. Советские игрушки, я хочу раздать их детям.

Нэнси растерялась

— Но кажется… этого не было в плане

— Что плохого в том, что дети получат игрушки?

Плохое было, и миссис Рейган это понимала. С ними следовали репортеры. Она приехала без игрушек и вообще без всего. А яркие игрушки — привлекут внимание публики и полностью отвлекут его на советскую первую леди. А это плохо.

Она вывернулась. Пришлось выписать незапланированный чек на сто тысяч как благотворительную помощь. Но перебить впечатление она не смогла.

На форуме Семейной лиги Америки было еще хуже.

Текст выступления миссис Горбачевой был согласован, но только в тезисах. Но как только советская первая леди взошла на трибуну, с первых же слов стало понятно, что согласованный текст полетел в корзину

— Тридцать лет назад — сказала она, смотря в зал — я закончила Московский университет. Мы с Михаилом учились вместе, он на юридическом, а я на социологическом. Жили мы в общежитии, и после получения диплома у нас встал выбор — остаться в Москве или вернуться на родину Михаила и попытаться начать там. Мы выбрали второе.

Нэнси мрачно подумала — хитрая дрянь. Если бы она начала говорить про политику, все вежливо слушали бы ее, но не более того. Но она говорит не про политику, она говорит про жизнь, какую прожили и многие американки, о проблемах, которые стояли и перед многими семьями здесь. Тем самым она вызывает сочувствие и к себе и к своей коммунистической стране.

— … перед тем как Михаил получил новое назначение, и мы переехали в Москву — мы двадцать лет прожили на Ставрополье. Мы многое пережили вместе, воспитали дочь. Михаила назначили губернатором края, он много работал, строились дороги, дома, новые предприятия. Но мы никогда не думали и не говорили о войне…

…

— Войны затевают мужчины, но с их последствиями приходится иметь дело нам, женщинам. Мы отправляем на войну своих сыновей, мы вынуждены трудиться, когда мужчины воюют, мы готовим мужчинам, лечим их и утешаем в поражениях. Со всем злом, которое может принести война — приходится иметь дело нам. И поверьте, мы, советские женщины, вынесшие на своих плечах тяжесть самой страшной войны в истории человечества — больше всего хотим, чтобы новая война никогда не началась. С этим, мы протягиваем руку мира вам, нашим сестрам, нашим подругам. И давайте, скажем нашим мужчинам, чтобы они и не думали начинать новую войну…