Сорванцы

Глава 38 На пути к каникулам

Просьбу о встрече декану своего факультета девочки направили совой. Ответила им профессор МакГонагал запиской, переданной через старосту. И вот после ужина, приведя свой внешний вид в состояние безупречности, Гарри, Рони и Гермиона постучались в дверь кабинета, в который их соучеников обычно вызывали для взбучки или назначения взыскания. Вошли в ногу колонной по одному, после остановки выполнили синхронный поворот налево и книксен.

— Почему вы так поступаете? — с некоторым недоумением спросила преподаватель. — Что это за маневры?

— Мы посещали хореографическую студию, мэм, — пояснила Рони.

— Обычно нас использовали на подтанцовках, то есть мы участвовали в выступлениях на втором плане, — добавила Гермиона.

— Для кордебалета крайне важна согласованность, — закончила Гарри.

— Мы не поставили окончательно креста на перспективах заниматься танцами, — развила тему Рони.

— Поэтому стараемся тренироваться и в обычных ситуациях, — подхватила Гермиона.

— К тому же подобные действия настраивают окружающих на миролюбивый лад, — завершила мысль Гарри.

— А манера разговора? Копируете Фреда и Джорджа?

— Да, профессор.

— Перенимаем опыт у старших.

— Это помогает возникновению чувства локтя.

— Итак, вы ведь пришли по делу?

— Да. Нам доложили, что вы учились в этой школе в те же годы, что Том Риддл. Пожалуйста, расскажите о нём всё, что помните, — конкретным голосом попросила Гермиона.

— Он представляет для нас некоторую опасность, поэтому знания о нём могут оказаться необходимыми, если он снова вернётся, — добавила обоснования Рони.

— Кто родители, где вырос, какой репутацией пользовался среди товарищей по учёбе и как сколотил свою шайку? — очертила круг задач Гарри.

— Боюсь, я не го… не располагаю временем для разговора о…

— Том-Кого-Нельзя-Называть, — подвела черту Гарри. — Жаль, мы рассчитывали на вашу поддержку.

— Трудно противостоять тому, о ком почти ничего не знаешь, — огорчилась Миона.

— Разрешите идти? — спросила Рони.

Получив ответный кивок, девочки выполнили поворот налево и, шагая в ногу, колонной по одному покинули кабинет своего декана.

Вызов в кабинет директора последовал менее, чем через час. Причем, не для троих, а только для Поттер.

— Гарри, девочка моя! Ну разве можно так расстраивать профессора МакГонагал! Она же боится, как бы ты не ввязалась в какую-нибудь сомнительную авантюру, — с такого отеческого попрёка начал встречу Великий Светлый Маг.

— Ой! Она что, была несчастно и безответно влюблена в этого убийцу? — изумилась девочка. — Хотя, говорят, он был смазливенький.

— Кто говорит? — поинтересовался директор.

— А что ему за это будет? Вы его накажете? — Гарри постаралась поскорее свалить в «дурочку».

— Нет. Просто мне интересно.

— А чем интересно?

— То есть, ты не желаешь выдавать источник этих сведений? — поспешил прозреть Дамблдор. Теперь в глазах его не светилось никакой доброты — на ребёнка смотрел встревоженный могущественный маг.

Гарри без особого напряжения создала перед своим внутренним взором картину вспышки сверхновой, недавно увиденную в одном из научно-популярных фильмов, и встретилась глазами с директором. Того крепко приложило — он никак не ожидал нарваться на столь яростную атаку.

— В твоей душе пылает ненависть, — пробормотал он, отводя взгляд.

— Вы ведь позвали меня, чтобы рассказать о прошлом Тома Риддла, не так ли, профессор?

— Да, наверное, но не сегодня. Пожалуй, в другой раз.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — вложив в голос как можно больше сарказма, девочка заторопилась на выход.

— Шарахнуло, говоришь? Значит, точно пытался легилиментить, — приговорила Рони.

— Такой шнурок витой, этот наш директор, — согласилась Гермиона.

— А по фактам вообще всё выглядит грустно, — вздохнула Гарри. — Сначала замануха с лабиринтом, а потом выпуск тролля. Кстати, того же самого, что сидел на полосе препятствий после шахмат. Ну, да кто же знал, что мы его видели? Не нравятся мне игры, в которые играет Дамблдор.

— Будем валить? — задиристо приподняла бровь Рони.

— А не треснешь? — ухмыльнулась Гермиона. — Глава высшего органа законодательной и судебной власти и, при этом, министр образования всей магической Британии.

— Тяжёлый случай, — согласилась Гарри.

— И Северус о нём молчит. Только зыркает недовольно, если спросишь, — вздохнула Рони.

— Вы что? Начали разговаривать? Ну, на этих ваших отработках?

— Иногда. Он подсказал, что кроветворное и восстанавливающее зелья на нормальных людей не действуют, бадьян даже ядовит, а про маринованые щупальца растопырника не знает. И вообще девяносто процентов зельеварения посвящено ядам и противоядиям.

— Интересное обстоятельство, — хмыкнула Гермиона. — Ну и можно сделать определённые выводы по результатам нашего сегодняшнего демарша — МакГонагал смотрит в рот Дамблдору.

— Учитывая, что тролля выпускал Салливан, а Снейп явно чувствует себя скованным, получаем вывод — реальный директор сильно отличается от своего общепризнанного образа.

— В магловской школе было проще, — вздохнула Рони.

— Предлагаешь бросить Хогвартс и вернуться к нормальным людям? — сощурилась Гарри.

— Лучше здесь приберёмся, — возразила Гермиона. — Неспортивно как-то бросать.

— Справились со злом, справимся и с добром, — ухмыльнулась Рони.

— К Дурслям бы этого добряка. В шкуре ребёнка.

— Прекрасная идея, — кивнула Миона. — Возможно, что к окончанию Хогватрса мы достигнем уровня мастерства, который позволит справиться с подобной задачей.

— Грустно, — кивнула Рони. — Но, ты права. Если подкинуть оборотку в его любимые лимонные дольки, то эффект продлится только один час. Как при этом заблокировать магические навыки — даже не представляю.

— И порталы делать мы пока не умеем, — посетовала Гарри. — А без этого закинуть директора в тот памятный чуланчик…

— Зелье, блокирующее магию? — призадумалась Рони. — Ни разу не слышала ни о чём подобном.

— Таким образом, мы вернулись к пониманию — учиться нам ещё и учиться, — тряхнула кудряшками Миона.

— Или нужен в сообщники очень умелый и знающий взрослый маг, — развела руками Гарри.

— Сириус и мой папа не справятся, — вздохнула рыжая. — Северус мог бы, но он как-то зависит от директора и на такое дело не пойдёт. С мадам Боунс я на подобные темы вообще опасаюсь разговаривать. Гарь! А среди команды бывших сторонников нашего бесплотного духа не найдётся подобного умельца? Они, вроде как, имеют зуб на Дамблдора.

— Не знаю. И не знаю, как об этом вообще завести разговор. Мне кажется, что самый сложный из вопросов — блокировка магии — может быть как-то решён аврорами. Ведь им приходится арестовывать волшебников.

— Ещё есть вариант заставить директора нарушить непреложный обет — тогда магия покинет его навсегда, если он ею клялся.

— В общем, будем думать эту мысль, — заключила Миона.

Во время завтрака сова принесла письмо, в котором мадам Боунс сообщала, что наилучшим образом в роли аналитика, разбирающегося в хитросплетениях волшебного мира, может выступить Баретемиус Крауч. Но человек он довольно сложный в общении, поэтому сама она не решается представить ему девочек, хотя, и заинтересована в том, чтобы начатые ими исследования, прошли успешно.

— Какие-то тайны Бургундского двора, — высказалась Рони.

— Это имя мелькало в газетах за тысяча девятьсот восемьдесят первый, — припомнила Миона. — Он был из законников. Но потом как-то нигде особо не упоминался.

— Северус говорил, что человек с этими же именем и фамилией, но младший, был фанатиком Волдеморта, — добавила Гарри. — И что его уже нет в живых. То есть этот засранец скомпрометировал отца и откинулся. Мы даже начинали собирать досье на сынулю, но там от силы пара страниц из газетных сообщений о событиях, произошедших на суде. Осталось найти заметку об обстоятельствах его смерти. Хотя, какие там обстоятельства, если дело было в Азкабане?

— Читаем мы теперь быстрее, чем в шесть лет, — хмыкнула Миона. — К тому же научились копировать тексты. А подшивки «Пророка» есть в библиотеке.

— За десять лет, а не за один год, — взвыла Рони и сделала обречённое лицо.

— Прямо и не знаю, — пожала плечами черноволосая. — Горбатиться над старыми газетами совершенно некогда — только начал получаться перевод тех книг, что мы надыбали в развалинах моего дома. Ну, помните, сундучок откопали?

— Да и я пас — только начали с Северусом более-менее нормально разбираться в зельях, — поторопилась откосить Рони.

— Ну, как вы не понимаете! Это же не баловство и не каприз — без знаний полной политической и экономической картины функционирования волшебного сообщества мы будем тыкаться во все углы, как слепые кутята.

— Ну и что, что без полной! Все как-то живут и в ус не дуют, — возразила рыжая.

— Да и Волдеморта мы вывели из игры, — согласилась Гарри. — Нет, Миона, так горбатиться, как тогда в чулане у Лавгудов, я больше не хочу. Ведь ситуация вовсе не угрожающая — чего надрываться-то?

Так девочки в первый раз поссорились вдумчиво и осознанно. Не поскандалили, не поругались и даже не подрались, а перестали общаться, если не на учебные темы. Облетела с деревьев листва, выпал снег и впереди замаячили Рождественские каникулы. Однажды в библиотеку, где Гермиона тщательно читала газету за газетой, вошла Рони и положила на стол несколько исписанных листков.

— Что это?

— Я попросила папу написать мне, как можно подробней всё, что он знает о Крауче. Они же в одном министерстве работают и очень давно знакомы.

— Привет, — к подругам подошла Гарри. — Тут мне дядя Люциус написал о мистере Крауче и ещё леди Августа — они в волшебном мире каждую собаку знают.

Миона надулась, как мышь на крупу, сгребла бумаги и уткнулась в них. Рыжая убежала в подвалы, черноволосая принесла со стеллажей несколько словарей и склонилась над переводом старинного рабочего журнала одного из своих далёких предков.

— Я была не права, — с такими словами Гермиона вошла в спальню практически перед самым отбоем. — Извините, что злилась. После прочтения писем, картина сразу стала ясной и объяснимой.

— Ты только короче, — буркнула Рони, забираясь под одеяло.

— И не умничай, — поддержала Гарри.

— Крауч действительно метил в министры. Весь восьмидесятый год в «Пророке» его расхваливали на все лады. И умница, и такой весь организованный. Да ещё и любящий муж, и заботливый отец, потому что сын у него превосходно закончил Хогвартс и стал исключительно сильным магом. А тогда как раз сторонники Волдеморта то и дело устраивали налёты, волшебников от этого колбасило, а авроры сбивались с ног. Общественное мнение склонялось в пользу прихода к власти распорядительного руководителя с железной хваткой, каковым всем как раз и представлялся мистер Крауч.

А потом, когда Тёмный Лорд убился, тут и всплыло, что сынуля носит тёмную метку и очень фанатеет от преданности своему хозяину — он, когда его разоблачили, такой спектакль закатил на публику! Подставил папашку так, что, хоть вешайся.

Но даже после такого облома мистер Крауч не сломался — к большой власти стремиться перестал, однако с работы не ушёл. Принялся заведовать Отделом Международного Магического Сотрудничества и, говорят, с работой справляется. И он очень сильный маг, к тому же, знает прорву языков. Поговаривают, будто целую сотню. Сын и жена у него умерли примерно в одно и то же время. Барти младший в Азкабане, а супруга — дома от какой-то неизлечимой болезни.

— А у тебя не сложилось впечатления, будто этот младший был чуток тюкнутый? — спросила Рони.

— Знаешь, среди волшебников шизанутых вообще довольно много, — развела руками Гарри. — Так что из общей картины он не особо-то выбивался. Сириус его по школе помнит — говорит, что была в нём сумасшедшинка на почве упёртости.

— Вот и Северус что-то такое припоминает, — кивнула Рони. — Зато старший Крауч нормальней перпендикуляра.

— Главное для нас, если он метил в министры и при этом не был глупцом, то в обстановке разбирался хорошо. Да и сейчас не отошёл от политики — не зря нам его рекомендовала мадам Боунс, — кивнула Миона. — Мне одной к нему клинья подбивать, или поучаствуете?

— Я с тобой. Всё-таки героиня волшебного мира — вдруг постесняется сразу прогонять, — тряхнула стрижкой Гарри.

— Прикрою, — согласилась Рони. — А то прямо какой-то железный человек — мне за тебя даже страшно.

— Тогда буду напрашиваться на встречу в каникулы. Вместе с вами.

До Лондона добрались, как и большинство школьников, отправляющихся на каникулы, на Хогвартс-Экспрессе. Ехали в одном купе с Невиллом и четырьмя слизеринцами. Было невыносимо тесно, отчего самых крупных ребят — Крэбба и Лонгботтома — загрузили в багажные сетки. Драко похвалялся, как он лихо отыскал тролля в бесконечных школьных коридорах и завалил его со второго жалящего, Гермиона играла на гитаре мелодичные пьески — ей это просто нравилось и получалось душевно, и ещё сговаривались насчёт встречи в Хогсмиде, потому что там много снега — не то, что в других местах слякотной Британии. Каждого связывали планы семейных торжеств или развлечений, отчего время для общей тусовки ни в какую не выпиливалось.

Теодор жаловался, что их рации, которые так помогли в Литтл-Хэнглтоне, отказались работать в Хогвартсе, и что для таких случаев надо бы придумать какую-нибудь магическую связь. А то, когда искали всё того же тролля, с взаимодействием внутри групп получалось криво и косо — или появлялись толпой в одном и том же коридоре, или пропускали целые этажи.

Когда немного успокоились, Рони рассказала о ментальной магии — окклюменции и легилименции, о заклятиях «Империус» и «Конфундус», о зельях «Веритасерум», «Доверия», «Подчинения», и «Амортенция». Достала пузырьки и дала понюхать. Их небольшой кружок по обмену магическим опытом образовался ещё в тот период, когда ребята учились в обычной школе — приходилось держаться друг друга — консультировать, обмениваться опытом, скандалить или драться.

Гойл продемонстрировал «Завесу тишины» или заглушающие чары, а Гермиона попыталась навести дезиллюминационные, но в чём-то оплошала и выкрасила себя в чёрный цвет. Причем, только кожу. Так и появилась перед родителями на вокзале каштановой негритянкой с карими глазами и тонкими чертами лица. Впрочем, пока доехали до дома — осталась лишь лёгкая смуглость, которая совсем пропала уже через час.