Сопротивление. Роман Алексея Осадчука

Глава 7

Сразу же после моего награждения по кивку короля церемониймейстер объявил о завершении аудиенции и начале придворного раута.

Как только заиграл оркестр, гости сразу же разбились на группки, чтобы срочно обсудить то, что они только что имели честь наблюдать. Поднявшийся при этом многоголосый гул полностью свел на нет все старания музыкантов.

Король же, более не обращая внимания на придворных, поднялся наверх, перекинулся парой слов с королевой и, обогнув свой трон, нырнул в приоткрытую дверь, спрятанную за тяжелой гардиной. Рядом со мной возник Кико и, ехидно улыбаясь, произнес, указывая на крайнюю дверь в конце тронного зала:

— Прошу вас, ваше сиятельство. Его величество хочет поговорить с вами без лишних глаз и ушей.

Я лишь кивнул и провожаемый взглядами десятков пар глаз проследовал в указанную сторону. На ходу посмотрел на тетушку герцогиню, которую обступили со всех сторон около двух десятков придворных дам. Каждая при этом, угодливо улыбаясь, что-то говорила герцогине.

Жанна дю Белле буквально светилась изнутри. В глазах пламя торжества и радости. Без всякого сомнения этот день был для нее днем триумфа. Наконец-то все ее старания принесли свои плоды!

Сестры Макса ликовали не меньше. Еще бы! Вокруг них образовалась давка из титулованных кавалеров, причем не только вестонских. Там мелькали как знатные астландцы, так и островитяне.

И этот ажиотаж только набирал обороты. Несколько минут назад из опальных дочерей казненного за измену графа они превратились в сестер главы рода Грамон. Богатого главы рода, надо заметить. История с Легранами довольно быстро просочилась в массы, и всем не составило особого труда сопоставить факты — раз уж он спас своих родичей купцов, то уж за своих сестер виконтесс молодой граф де Грамон просто обязан дать богатое приданое. Даже тех украшений, что сейчас были на каждой из виконтесс, хватило бы на покупку нескольких деревень или содержание сильной дружины.

Такие богатые и знатные невесты могут сделать удачную партию не только обычным графам или баронам, но герцогам или даже принцам. Ведь их брат не только граф, но и маркграф. Тут ведь и герцогством уже попахивает в недалеком будущем. И пусть эти мысли опасны, но они, несомненно, бродили в умах всех этих людей.

Стоило ли говорить, что мой путь к выходу из тронного зала занял немного больше времени, чем ожидалось. Приходилось раскланиваться с каждым из пожелавших поздравить меня. Задача осложнялась еще и тем, что, как по мановению волшебного пера, графы, бароны и маркизы как бы невзначай выдвигали вперед своих юных и не очень дочерей, племянниц и сестер.

В общем, пока добрался до двери, то основательно взмок. Если верить каждому комплименту, что мне успели отвесить дворяне, то выходило, что я чуть ли не национальный герой. Успели вспомнить всё: и войну в Бергонии, и мои подвиги в Тени, и еще много всего. А если учесть, что о каждом моем похождении была написана баллада, да не одна, то получалось совершенно немыслимое. В общем, раньше я был любимцем черни, а сегодняшним награждением Карл заставил «полюбить» меня еще и знать.

Проходя мимо группы дворян, крутившихся возле герцога де Гонди и его семейства, я встретился взглядом с Бланкой. В ее глазах был заметный озорной блеск и, кажется, некий азарт. Маркиза стояла рядом со своей матерью, герцогиней де Гонди, и кивала каждому слову, что шептала ей на ухо ее родительница.

Если мужская часть этого клана провожала меня недружелюбными взорами, то женская, напротив, похоже, уже начала строить какие-то планы на мой счет.

Удивил и слегка сбил с толку взгляд Луизы де Клермон. Сейчас она чем-то напоминала мне герцогиню дю Белле. Гордо выпрямившись и расправив плечи, она наблюдала за поднявшейся суетой вокруг меня с неким торжеством и высокомерием. Так обычно смотрят матери на чествования их детей. Хотя я могу ошибаться. Слишком много посторонних эмоций приходится считывать. Взгляд может замылиться, а чутье дать сбой.

А вот реакция Адель меня немного встревожила. Щеки принцессы пылали, в глазах горел огонь решимости, а на губах застыла мечтательная и многозначительная улыбка. Так обычно улыбаются люди, которые привыкли, что все их капризы и прихоти безропотно исполняются.

— Рад? — самодовольно спросил Карл, когда я наконец попал в его кабинет, при этом многозначительно кивая на мою грудь, усеянную орденами.

— Благодарю вас, ваше величество, — поклонился я. — Вы необычайно щедры. Я получил даже больше, чем мог желать.

— Вот-вот, — покивал он. — Будем считать, что это некий аванс на будущее.

Я мысленно усмехнулся. Ну конечно, иначе и быть не могло. Награждение закончилось, а теперь предстоит услышать цену всей этой королевской щедрости.

— Я понимаю, ваше величество, — уже вслух произнес я.

— Это хорошо, что ты все понимаешь, — усмехнулся Карл и переглянулся с Кико, который тоже был здесь, как и несколько теней короля во главе с Марселем де Габеном.

В сущности, прямо сейчас повторялась история с тем разговором в шатре Карла. Только декорации слегка поменялись, как и вводные. Обмен любезностями произведен. Теперь можно переходить и к конкретным разговорам.

Король ходить вокруг да около не стал и сразу перешел к сути.

— Как ты понимаешь, ситуация с этой войной очень сложная, — произнес он уже без тени улыбки. — Враги не дали нам времени подготовиться. Поэтому сейчас я требую от каждого полной самоотдачи. Иначе врага нам не разбить.

Далее он разразился проникновенной речью о силе вестонского оружия, о патриотизме, о величии, о доблести и о героизме. В общем, вывалил на меня полный набор стандартных тезисов, которыми обычно оперируют те, кто посылает на смерть людей за свои интересы.

Впрочем, в этом плане все миры одинаковы. Единственное отличие местных правителей от политиков из моего мира была в том, что здешние короли лично вели в бой свои армии или как в случае с Карлом посылали своих сыновей.

Что же касается стратегии… Карл полностью оправдал все мои ожидания. Если в двух словах — мне приказали стоять до конца и насмерть, и при этом убить как можно больше врагов. В сущности, его план был прост и понятен. Он жертвовал Бергонией, чтобы Золотой лев безнадежно завяз там со своими легионами. Ресурсы аталийцев не безграничны, а такая армия их поглощает в огромных количествах. Таким образом, вторжение в Вестонию со стороны юга должно захлебнуться.

— Я сделаю все от меня зависящее, ваше величество, — проникновенно произнес я, когда король закончил накачивать меня лозунгами.

— Это похвально, — кивнул Карл одобрительно.

Он даже слегка раскраснелся от удовольствия. Видимо, ему самому понравилась его речь, а также моя реакция на нее. А вот во взгляде Кико я заметил тщательно скрываемые скепсис и легкую насмешку.

— Ваше сиятельство, сколько вы можете выставить людей? — Кико, наконец, задал вопрос, который, видимо, беспокоил короля больше всего. Вон, Карл даже слегка напряженно подался вперед.

— Все будет зависеть от того, откликнутся ли на мой зов все кланы горцев, — уклончиво ответил я.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Карл. Мои слова его не обрадовали. — А островитяне, что переправились к тебе? Сколько бойцов они могут выставить? Кстати, их лорды злы на тебя. Мне стоило немалых трудов успокоить их.

Король многозначительно посмотрел на меня. Мол, ты мне должен еще и за это.

Я мысленно усмехнулся, а вслух произнес:

— Благодарю вас, ваше величество. Что касается переправившихся в марку островитян… Вряд ли представители тех кланов смогут выставить много бойцов.

— Как так? — на лицо Карла наползла тень. Разочарование за разочарованием. — Мне тут все уши прожужжали, что там было больше двух десятков кораблей.

— Мне известно о дюжине кораблей, — покачал головой я. — И доставили они не воинов, а женщин, детей и стариков. То есть семьи бойцов барона Риса. Там от силы сотни три или четыре лучников наберется. Кроме того, все эти люди истощены. Их лорды не особо беспокоились о своих подданых.

Последние мои слова король пропустил мимо ушей. Карлу не было никакого дела до каких-то оборванцев, которых собственные феодалы заморили голодом и задушили поборами. Собственно, он сам был таким же феодалом, который считал, что крестьяне созданы именно для того, чтобы жить и умирать, служа своим господам.

— Но даже так… — начал я, и Карл весь подобрался. — Я смогу выставить около шести тысяч бойцов. Надеюсь, с помощью богов, нам удастся устоять.

Королю незачем знать о том, что почти все бергонские кланы горцев уже давно отправили свои дружины в мою марку. Там, в специально построенном лагере вдалеке от внимательных взоров потенциальных соглядатаев их организацией и муштрой занимался старый маршал, граф де Потье.

И о том, что в марку с семьями прибыло около трех тысяч лучников, и с теми мертонцами, что уже присягнули мне ранее, собралось около пяти тысяч стрелков, сообщать я тоже не спешил. Иначе Карл начнет строить на них планы, которые обязательно пойдут вразрез моим собственным.

Карл разочарованно вздохнул.

— Мало… — пожевав губами, буркнул он. — Очень мало…

— Плюс шесть тысяч графа де Роллена, — вступил в разговор Кико.

Карл лишь отмахнулся от него, ясно давая понять, что он думает о недавно собранном бергонском легионе.

— Какова ваша стратегия, мессир? — спросил у меня шут.

— Обороняться, но при этом действовать по обстоятельствам, — я сказал именно то, что они и ожидали услышать.

Даю гарантию, что содержание этого разговора уже скоро будет известно как другим маршалам, так и шпионам астландцев и аталийцев, которые ошиваются при дворе Карла.

— М-да, иначе никак, — задумчиво кивнул король. — В чистом поле против легионов аталийцев у вас нет ни единого шанса.

В этот момент мне очень захотелось хищно оскалиться, но на моем лице не дрогнула ни одна жилка. Надеюсь, мои сюрпризы понравятся всем сторонам этого конфликта.

— Так и есть, ваше величество.

— Что ж, разумно, — сказал король. — Мне докладывали, что вы потратили много средств на укрепления Сапфировой цитадели, а также всех защитных сооружений марки.

— Я сделал все, что было в моих силах.

— Тогда пусть благословят вас боги, мессир, — произнес Карл, взмахом руки давая понять, что наш разговор окончен. — Сегодня еще можете насладиться обществом придворных дам, а с завтрашнего дня начинайте готовиться отправиться в путь. Вот все сопроводительные бумаги.

Я поблагодарил и поклонился. Затем принял несколько свитков с королевскими печатями, переданных мне Кико, и двинулся на выход. Когда уже был возле двери, король неожиданно окликнул меня:

— Граф! Еще кое-что… У меня совершенно вылетело из головы. А ведь у нас для вас есть еще один подарок. Дабы укрепить ваши позиции я решил дать вам людей. Под ваше командование переходит легион Отчаянных.

Моя кислая физиономия развеселила Кико. Король же сделал вид, что ничего не заметил, и отвернулся к столу с картой.

Только что он избавился еще от одной проблемы. Ведь легион Отчаянных, вернее то, что от него осталось, еще та заноза в заднице. По крайней мере для самого Карла, да и для любого из вестонских маршалов.

Дело в том, что история с арестом и побегом Гастона Лафора имела продолжение. Подстава генерала Бернара де Ланкре с рук ему не сошла. Несколько весточек Лафора о произошедшем отправились во все когорты Отчаянных.

Естественно, большинству поступок генерала по душе не пришелся. Особенно учитывая тот факт, из каких именно людей состоял легион Отчаянных. В общем, Бернар де Ланкре и еще несколько верных ему капитанов отправились к предкам, а в самом легионе начался бунт. Который был довольно быстро подавлен гвардией при поддержке теней короля.

Все лидеры бунтовщиков были повешены, а от самого легиона после боев и казней осталось около шести или семи когорт. Если бы не военные действия, легион и вовсе перестал бы существовать, но Карл решил поступить иначе. Переложить проблему с больной головы на здоровую. То есть на мою.

Пришлось снова кланяться и благодарить Карла за щедрость. Надо было видеть улыбку Кико в тот момент. Он явно наслаждался процессом.

Уже выйдя за дверь и спустившись на нижний этаж дворца, я позволил себе усмехнуться. Лафор через Вайру передал мне послание, в котором говорил, что уже с нетерпением ждет все эти когорты.

Спустя несколько минут в кабинете короля…

— Что скажешь? — спросил Карл, когда дверь за новоиспеченным графом де Грамоном закрылась.

— Хитер, — хмыкнул Кико. — Одним словом — лис.

— Кстати, я все еще жду от тебя объяснений, каким образом характерник стал абсолютом, — нахмурился Карл.

— Я работаю над этим, ваше величество.

— Плохо работаешь. И очень медленно. Ну, да ладно… В любом случае — пока лев и лис будут рвать друг друга, у нас будет время решить проблему астландцев.

— Боюсь, как бы у лиса не возникло желания сделать все по-своему, — произнес Кико.

— Ты о предательстве? — скептически хмыкнул Карл.

— Да, — кивнул шут. — Насколько я помню, между Максимилианом и нынешним королем Адрианом сложились вполне неплохие отношения. Все-таки маркграф остается сыном казненного вами отца. Он сам себе на уме.

— В этой жизни все возможно, — философски произнес король, а потом добавил:

— Да, он сам себе на уме и его преданность вызывает сомнение, но ты забываешь о выгоде. Что ему может предложить Адриан? Он ведь должен дать нашему маркграфу больше, чем дал я. Намного больше. Иначе какой смысл лису переходить на сторону аталийцев или тех же астландцев? Терять земли, титул и репутацию, которую он так долго зарабатывал? Здесь он народный герой, о котором поют песни и рассказывают небылицы. Обласканный королем и народом. А кем он будет там? Изгоем и всеми презираемым предателем.

Карл усмехнулся и покачал головой.

— Нет, уж что-что, а наш лис очень хорошо умеет считать. Тем более, что я еще не все награды ему дал. У меня всегда будет, что предложить ему. Пусть хотя бы переварит то, что уже получил. Если, конечно, выживет.

— Этот выживет, — негромко буркнул шут и бросил задумчивый взгляд на дверь, в которую вышел тот, о ком они говорили. — Обязательно выживет…

— Господа! — завидев меня, с ехидной усмешкой воскликнул герцог де Бофремон. — А вот и наш спаситель! Граф, поздравляю вас! Его величество, наконец, выбрал настоящего героя, спасшего Вестонию от полчищ аталийцев. Жаль только, что он забыл о тех, кто действительно прогнал Золотого льва из Бергонии.

Я как раз проходил мимо ниши, где собралась группа из дюжины дворян, центром которой был герцог. Бофремон уже был слегка навеселе и, судя по полному бокалу, прекращать попойку не собирался.

Его прихлебатели тут же поддержали своего лидера одобрительными возгласами, при этом бросая в мою сторону презрительные взгляды.

Очень хорошо. Ты-то мне и нужен.

— Ваша светлость, — слегка поклонился я. — Рад видеть вас в добром здравии. Этот южный загар вам к лицу. Говорят, морской воздух благотворно влияет на аппетит и сон.

Герцог дернулся, словно от пощечины. В его глазах вспыхнуло пламя ненависти. Его ближники даже слегка опешили от моей наглости. Ведь я только что практически прямым текстом напомнил Бофремону о том, что он прохлаждался в плену у аталийцев.

Герцог, раздвинув плечами своих людей, сделал несколько шагов по направлению ко мне и замер на расстоянии вытянутой руки. При этом он дал сигнал — никому к нам не приближаться.

— Ты за все заплатишь, ублюдок, — прошипел он сквозь зубы, дохнув мне в лицо винным перегаром и табаком.

— За что именно? — приблизившись к герцогу вплотную, спросил я. — За смерти тех болванов, которым ты приказал грабить и убивать от моего имени? Или за исчезновение всех контрабандных товаров, о которых ни сном и ни духом король? Или за освобожденных крестьян, которых отправляли на фронтир и которых ты продавал, как рабов, в свободные графства? Я могу продолжать. Список длинный.

Герцог отшатнулся и ошарашенно посмотрел мне в глаза.

— Твоя проблема в том, что ты возомнил себя всесильным, — продолжил говорить я. Никто даже не заметил, как нас двоих обволокла моя невидимая аура, которая не пропускала ни одного звука. — А на деле даже не смог разгромить остатки удирающей армии аталийцев. В итоге и сам в плен попал, и принца не уберег. Ты его, кстати, так и так не уберег. Позволил каким-то болванам обхитрить себя и еще вдобавок подставить.

— Только что ты подписал себе смертный приговор, — ледяным голосом произнес герцог. Он довольно быстро взял себя в руки. Его глаза опасно сощурились, а на скулах перекатывались желваки.

— Вот как? — усмехнулся я. — И кто же этот приговор исполнит? Кто-то из твоих раздобревших на столичных харчах страйкеров? Это вряд ли. Все, на что они способны, это грабить честных торговцев и беззащитных путников. Или, быть может, ты подошлешь ко мне свою белохвостую подружку с каким-нибудь смертоносным ядом? Тоже мимо. Ее истинному хозяину вряд ли понравится твоя самодеятельность.

Глаза герцога начали округляться.

— О! — усмехнулся я. — Так ты не знал? Еще один прокол. Как-то их у тебя становится подозрительно много.

— Ты блефуешь! — сквозь зубы прошипел герцог. — Лютен верна мне.

— С чего бы? — мои брови поползли вверх. — Какой ей прок от обычного смертного? Ты — всего лишь игрушка в ее руках, вернее, в руках ее господина. Ты должен хорошо понимать, на что идешь, когда ведешь дела с первородными. Если бы ты хотя бы немного поинтересовался этим вопросом, то смог бы узнать, что лютен служат магам. Их жизнь напрямую зависит от энергии, которой с ними делятся их господа.

Герцог стоял словно пыльным мешком прибитый. Его руки подрагивали, а глаза смотрели в одну точку. Похоже, до него начало кое-что доходить. И это хорошо. Передам таким образом привет одной облезлой кошке и ее хозяину. Пусть эти пауки пустят друг другу кровь. А потом уже и я присоединюсь к этому веселью. Собственно, Бофремон до сих пор еще жив только потому, что я все еще не знаю, кто хозяин лютен. Кто дергает за ниточки.

Уж больно этот персонаж осторожный и скрытный. Все те, кого я подозревал ранее, были проверены моими первородными, и оказалось, что они никак не связаны с белой кошкой. Спрашивать у нее самой не было смысла. Увы, лютен даже под пытками не предаст своего повелителя. Приходится выманивать его вот такими провокациями. Так что Бофремон пока нужен мне живым.

Я аккуратно развеял полог тишины и отступил от все еще подвисшего герцога на несколько шагов. Затем учтиво поклонился, но как равный равному и так, чтобы нас услышали его прихлебатели, пафосно произнес:

— Ваша светлость, отправляясь на войну, хочу, чтобы вы знали — я обязательно отомщу нашему общему врагу! А еще мне бы хотелось напомнить вам один наш разговор. Вы в тот раз пообещали оказать мне одну услугу, о которой я вас попрошу позднее. И вот этот день настал. Все, о чем я вас прошу, это выжить, чтобы мы снова смогли встретиться. Честь имею, господа!

Сказав это, я развернулся и двинулся вглубь тронного зала.

Краем глаза заметил, как опешившие от моей речи дворяне проводили меня озадаченными взглядами. Только что вроде бы назревал конфликт, и в одно мгновение все изменилось.

А вот герцог де Бофремон, похоже, мой намек прекрасно распознал. Раньше он всегда смотрел на меня по-разному. Иногда с презрением и превосходством, иногда с раздражением и ненавистью, но в этот раз в его глазах я заметил беспокойство и, кажется, тень страха.