Сопротивление. Роман Алексея Осадчука

Глава 21

Мы с Хельгой недоуменно переглянулись. Затем я перевел взгляд на Сигурда, а потом на Аэлиру. Странное поведение этой Исповедницы, похоже, озадачило не только меня.

Выходит, пленные страйкеры не соврали. Этот отряд устраивал здесь диверсии вовсе не для того, чтобы облегчить жизнь легионам Золотого льва. А ведь я до последнего думал, что пленники перед смертью пытаются меня либо запутать, либо запугать. Но нет… Исповедница пришла по мою душу.

Я переглянулся с Вайрой. Эфирель пожала плечами и покачала головой. Она только недавно облетела лагерь Паломников по широкой дуге и не обнаружила ни души. Все члены аталийского диверсионного отряда находились сейчас здесь, на берегу реки. Нас не ждала многоходовая ловушка или что-то в этом роде. Нам просто предлагали спуститься и устроить битву всех против всех.

Вон как оживились бойцы Исповедницы. Забегали, но без лишней суеты, деловито и уверенно. Страйкеры обнажали свои клинки. А простые смертные выстраивались за их спинами с луками.

Тем временем их предводительница продолжала свою пафосную речь.

— Ну, чего же ты ждешь, лис? Боишься? Понимаю. Это ведь не дюжиной таких же трусов, как ты, наброситься на одного моего брата. Верно?

Хм, и откуда взялась эта дюжина? Нас было меньше в тот день. Я заметил кривую усмешку Сигурда. Можно подумать, Серый Жнец — великий герой и доблестный рыцарь. Видимо, сестренке Серого Жнеца побег ее братца с поля боя представили как великий подвиг.

Но мне как-то плевать, кто там кого-то информирует. И уж тем более меня мало волнует мнение о себе вот этой вот чокнутой фанатички.

— Мне тут пообещали, что меня придет покарать хозяин тех шавок, которых я уже несколько дней убиваю и с которых сдираю шкуры! — продолжала распаляться гигантша.

Она демонстративно поежилась и под громкий хохот ее бойцов выкрикнула:

— Так меня запугали, что по ночам спать перестала. Все жду и жду тебя, а ты не приходишь! Вот, наконец, дождалась, а ты по-прежнему не спешишь. Может, ты вовсе не лис? Может быть, ты простой трусливый заяц? Запудрил головы этим глупым горцам, что ты какой-то там ауринг, а они и рады стараться. Уши развесили. Доверились тебе. И в результате все сдохли!

Последнюю фразу она выкрикнула под дружный рев двух десятков глоток.

Пики с насаженными головами я увидел не сразу: дождь мешал, моросил, стекал по лицу, по капюшону, по броне. Но стоило ветру чуть разогнать пелену, как стало ясно, что это головы тех мальчишек. Среди них — племянник Акселя. И молодые родственники его бойцов.

Только я вдохнул, чтобы приказать всем оставаться на местах, как по бокам раздалось низкое срывающееся рычание. Всплеск звериной ярости был настолько сильным, что я буквально кожей ощутил ее эманации.

Приглушенно охнула Селина и бессильно опустилась на землю. Похоже, из-за прямого ментального контакта с пятеркой оборотней ей досталось больше всех.

Глаза вервольфов вспыхнули бешенным огнем. Спины выгнулись. Кости хрустнули. А в следующий миг пятерка огромных темно-серых зверей сорвалась вниз по склону, я даже «стой» выкрикнуть не успел.

— Бездна… — зло выдохнул я и прыгнул следом, на ходу отдавая приказы. — Вайра, в небо! Сбивай всё, что летит! Хельга, рыжий коротышка твой! Сигурд, на тебе лысый здоровяк! Аэлира, страхуешь всех!

Вайра взмыла в воздух одним движением. Потоки ветра спрессовались вокруг нее так плотно, что воздух, казалось, начал вибрировать. Аталийцев-лучников ждет неприятный сюрприз. Метательное оружие им сегодня не пригодится.

Вервольфы уже были внизу. Кто-то из них протяжно завыл и ему ответили остальные. Демоны вас побери… Вот не зря же хотел идти только с проверенной командой.

Теперь пожинаю плоды. Приходится действовать второпях, пытаясь исправить собственную ошибку. Нельзя было брать с собой тех, для кого эта охота была личным делом. Но и отказом обидел бы. Такова местная специфика.

И ведь не бросишь их. Остальные не поймут, если останусь наверху наблюдать, как моих бойцов, пусть и поступивших неосмотрительно и импульсивно, будут убивать враги.

А ведь Аксель — один из первых, кто прошел преображение. В предыдущей кампании зарекомендовал себя опытным и толковым командиром. Только вот даже такие опытные и толковые легко могут потерять всю свою хладнокровность при виде растерзанных тел своих младших родственников и их голов, насаженных на пики. По правде сказать, я и сам не сдержался бы. А уж если те, кто это сделал, — вот они, на расстоянии вытянутой руки… Нет… Ни Селина, ни я не смогли бы их удержать.

Тем временем Исповедница шагнула вперед. На лице насмешливая улыбка, при этом спокойная, раздражающе уверенная. Она подняла руку — и стрелки тут же опустили луки.

Похоже, Исповедница решила продемонстрировать всем нам, что справится с пятеркой матерых вервольфов в одиночку. А она самоуверенна. Эти пятеро — не простые оборотни.

Прямой клинок в ее руке вспыхнул лиловым свечением. Солена ди Ланци неторопливо, но легко для своей комплекции побежала навстречу оборотням.

Первый вервольф, судя по темному пятну на его правом боку, правая рука Акселя, атаковал Исповедницу в длинном прыжке, намереваясь разорвать горло убийце его старшего сына.

Лидер Паломников ловко, играючи сместилась ровно на шаг вправо. Удар ее клинка пришелся точно в сердце оборотня. Его тело отлетело в сторону, оставив кровавую дугу в воздухе. Из развороченной грудной клетки толчками начала вырываться кровь.

Второй оборотень попытался атаковать Исповедницу снизу, метя в ноги. В отличие от своего сородича, он действовал так, чтобы остальным его соратникам было проще добраться до врага.

Но Солена ушла от этого выпада играючи, при этом походя вспорола вервольфу горло коротким, почти ленивым движением. А ведь она авант. Но демонстративно не пользуется ускорениями и рывками.

Аксель был третьим. Его прыжок был молниеносным. Казалось, что он даже растворился в воздухе. Его энергосистема была похожа на раскалившееся солнце. Еще годик тренировок, и у Акселя есть шансы развиться до уровня аванта.

Любой другой вряд ли бы смог среагировать на его атаку. Я сперва было подумал, что на этот раз коса нашла на камень. Даже коротко улыбнулся. Но Исповедница смогла удивить. Она не отреагировала на атаку вервольфа по иной причине. Продолжая презрительно улыбаться, Солена просто подставила свое могучее плечо. Наплечник вспыхнул лиловым свечением.

Огромный волк словно налетел на невидимую стену. Его отбросило в сторону, как тряпичную куклу. А вот сама Исповедница даже не шелохнулась. Оглушенный оборотень прокатился по камням, нелепо размахивая когтистыми конечностями.

А Исповедница в это время уже встречала четвертого вервольфа. Поворот корпуса — и клинок, объятый лиловым пламенем, вонзился в грудь противника. Видимо, она слегка не рассчитала силу. Меч вошел глубоко, почти по самую рукоять. Рывок. Тело оборотня отлетело назад, и меч вырвало из руки Исповедницы.

Она даже не посмотрела ему вслед.

Пятый вервольф прыгнул, метя в горло. В обеих руках Солены уже были кинжалы. Лиловые, дымящиеся.

Она скользнула под телом оборотня и развернула оба лезвия в его грудной клетке, словно вскрывая большую жестяную банку.

Вервольф грохнулся на землю. Он забился в предсмертных конвульсиях, орошая кровью камни и песок.

Тем временем поднялся Аксель. Я уже был почти внизу. Даже крикнул ему остановиться. Но он полностью проигнорировал мой приказ.

Пошатываясь, с кровью на морде он сделал два рывка. Но прыгнуть не успел.

Исповедница резко повернулась и подняла ладонь. О боги! Не может быть! Я почувствовал, как по моей спине пробежала ледяная волна.

Солена ди Ланци не авант! Она — абсолют!

— Аксель! — я не узнал своего голоса, настолько он был искажен силой и гневом. — Нет!

Тут же в подтверждение моих мыслей с пальцев Исповедницы сорвался магический сгусток, плотный, темный, как слегка приплюснутое ядро, и при этом быстрый, как молния.

Еле заметный росчерк — и голова Акселя разлетелась словно перезрелый овощ. Брызги крови вперемешку с кусочками костей, шерсти и мозгов ударили по мокрым камням. А обезглавленное тело оборотня все еще двигающееся по инерции рухнуло у ног Исповедницы.

Я уже был внизу. И мои люди — тоже.

Я чувствовал, как всё мое естество охватывает всепоглощающая ярость.

Лагерь Паломников.

Овражник прильнул к мокрому бревну, вжавшись так сильно, будто пытался слиться с древесиной. Мелкий дождь барабанил по его худым плечам, но он его почти не замечал — дрожь, бившая его, шла не от холода.

Он видел, как его госпожа играючи расправлялась с пятеркой оборотней, которые все-таки купились на ее провокацию. Быстрые рывки, ленивые уходы с линии атаки, клинки, вспыхивающие магической лиловой дымкой… Все это он видел сотни раз. И знал: против абсолюта у обычных оборотней нет шансов.

Но, несмотря на превосходство его госпожи, овражник дрожал от ужаса. Он чуял приближающуюся силу древнего врага. Причем она словно повторялась.

Сначала было слабое ощущение раздвоенной силы, будто две одинаковые тени шли параллельно, но не пересекались. Он думал, что ошибся. Что устал.

Теперь понял. Аурингов двое!

Помимо повелителя оборотней, была еще женщина, быстрая, хищная и очень сильная. От них обоих веяло чем-то знакомым. Давно забытым. Овражник даже на мгновение заставил себя закрыть глаза, чтобы разобраться со своими чувствами.

Мгновение — и он, наконец, понял, что его беспокоило… От этих двоих разило Изнанкой! Госпожа считала, что этот ауринг только недавно получил свою силу. И как следует еще не умеет ей пользоваться.

Как же она ошибалась! Эти ауринги, судя по эманациям маны, что излучают их ауры, уже давно не новички. Они черпают свою силу из Изнанки.

Наконец, овражник увидел хозяина этого края и на миг замер пораженный. От мощи ауры ауринга перехватывало дыхание. Она, словно золотая лава, вырвавшаяся из разбуженного вулкана, стремительно поглощала все вокруг.

Аура ауринга ослепительно вспыхнула — и овражник невольно заскулил, прикрывая голову. Воздух вокруг стал плотным и вязким. Он вибрировал от переполнявшей его ярости.

Госпожа, до того усмехавшаяся, наконец, напряглась. Она подняла руку, собирая силу в ладони.

— Все — ко мне! — выкрикнула она.

Ее воины подчинились, но едва сделали шаг вперед, как золотая волна ударила по ним.

Овражник услышал тонкий звон и увидел, как все их кристаллы на груди и поясах лопнули, рассыпаясь в простую пыль.

Страйкеры падали на землю. Кто-то разевал рот в немом крике. Кто-то таращился по сторонам глазами полными паники. Они напоминали сейчас мелких мух, попавших в кисель.

Тем временем в их рядах метались тени, сея смерть и панику. Это действовали воины ауринга.

Двое лучших бойцов госпожи попытались сопротивляться. Да, они потеряли свои круды, но мана еще оставалась в их энергосистемах. Попытка накрыть себя магическими щитами ничего не принесла. Они оседали на землю, будто их прямо сейчас давили чьи-то невидимые руки.

Могущественная аура ауринга давила, ломала, заставляла тело не слушаться.

— Что… что это⁈ — захрипел один из них.

Он хотел было подняться, но не успел. Перед ним выросла массивная фигура одного из воинов ауринга. Незаметный взмах клинком — и башка страйкера покатилась по песку. Овражник, зажав рот рукой, проводил ее взглядом полным ужаса.

Исповедница что-то орала. Приказывала отступать. Держать строй. Но овражник лишь качал головой. Бесполезно. Все бесполезно…

Но госпожа была не из тех, кто так быстро сдается. Она свела обе ладони на уровне груди, и между ними начал формироваться большой темно-лиловый сгусток размером с бычью голову. Миг — и Исповедница оттолкнула его от себя.

Сгусток, похожий на гудящий рой из сотен лиловых пчел, летел прямо в ауринга, но золотая аура перед ним свернулась вихрем, словно живая, и рассыпала заклинание, даже не коснувшись.

За первым сгустком полетел второй — тот же результат.

Третий исчез, будто его и не было.

Исповедница отступила на полшага. В ее глазах впервые мелькнул страх. Она судорожно зачерпнула всю оставшуюся в ее кристаллах силу и метнула последний сгусток в сторону врага.

Ауринг шагнул вперед. Его лицо в эту секунду напоминало маску какого-то древнего божества, которое на короткий миг заглянуло в этот мир, чтобы прибить надоедливое насекомое.

А в следующее мгновение произошло немыслимое. Золотой свет заколебался, сжался, а потом резко раздвинулся в стороны. Из этого света вырвался гибкий призрачный силуэт. Овражник узнал в нем Лиса. Гигантского, огненно-золотого, с глазами, горящими, как два кусочка солнца.

Овражник пискнул, зажал рот ладошками. От этого существа разило силой Изнанки еще больше, чем от аурингов.

Призрачный лис одним движением поглотил оставшийся сгусток маны Исповедницы, словно вдохнул его. И в тот же миг исчез, а потом возник рядом с ней.

Овражник даже не понял, что произошло.

Только увидел, как безжизненное тело госпожи взмывает в воздух и через мгновение с плеском падает в темную воду.

Овражник не стал ждать своей очереди. Более не обращая внимание на предсмертные крики и хрипы Паломников, он, прижавшись к земле, пополз в сторону реки. Цепляясь пальцами за мокрые корни, он сползал по крутому берегу, пока холодная вода не сомкнулась над его головой…

Где-то в дне пути от лагеря Паломников…

Овражник впервые пришел в себя, когда бревно, вцепившись в которое он плыл весь день, ткнулось в отмель. Его руки так онемели, что он почти не чувствовал, как до сих пор продолжает держать госпожу, прижимая ее к себе, чтобы течение не уволокло.

Он попытался вдохнуть глубже и закашлялся водой. По телу прошла судорога. Весь день их мотало по реке, бросало то на мелкие перекаты, то в темные омуты. Несколько раз бревно почти переворачивало, и каждый раз он, визжа от ужаса, удерживал госпожу над водой, хоть и сам уходил под нее.

Но, несмотря на все это, овражник, ненавидевший воду, продолжал плыть по реке. Ему все время казалось, что если он попытается выбраться на берег, призрачное чудовище, призванное аурингом из Изнанки, настигнет его.

Когда удалось нащупать дно, овражник, обликом похожий на мокрую глиняную куклу, потащил госпожу на берег. Дождь резал кожу, ветер хлестал по голым плечам, но он преодолевал шаг за шагом, пока под ногами не оказалась твердая земля.

Исповедница была тяжелой, как каменная статуя. Она не издавала ни звука. Лишь слабое, едва различимое биение маны в ее теле говорило, что она еще цепляется за жизнь, маны, которой делился с ней сам овражник. Все это время он вливал в энергосистему госпожи капельки своей силы, чтобы поддерживать в ней искру жизни.

Овражник осторожно уложил ее под нависший корень старой ивы. Сам упал рядом, дрожа так сильно, что зубы стучали друг о друга.

Он взглянул на нее и невольно охнул.

Левой руки не было: рваный, обожженный золотой маной обрубок, был застывшим напоминанием о чудовище, сожравшем конечность.

А еще лицо… Вернее, уже часть лица… Его невозможно было узнать: от виска через щеку и до линии челюсти шел глубокий неровный след удара когтей. Кровь смешивалась с дождем, стекая по шее госпожи. Грудь располосована так, что виднелись осколки костей.

Но она дышала. Она все еще жива…

Овражник ползал вокруг Исповедницы, как побитая собака, при этом постоянно проверяя, нет ли рядом опасности. Водил носом, принюхиваясь к сырому воздуху. Но врагов поблизости не было. Неужели им удалось сбежать от гнева ауринга?

Овражник несколько раз поднес руки к лицу, обрубку руки и груди госпожи, делясь с ней своей маной, которой остались крохи.

— Г-госпожа… — едва слышно пискнул он. — Я оставлю вас ненадолго. Нужно найти подходящее место, где я смогу вас подлечить…

Веки Исповедницы дрогнули. Она издала хриплый и едва слышный стон.

Овражник расценил эти звуки как положительный ответ и пополз вверх по склону. Там, наверху ощущалось биение лесной жизни. Он был голоден. Ему нужно было набраться сил как для себя, так и для госпожи.

Еще день назад, когда ему удалось вытащить из глубины тело Исповедницы, первым желанием овражника было выпить остатки ее силы. Но он сдержался. В его голове созрел план.

Раз уж он собрался идти к могущественному сангвальду, лучше он придет к нему вместе с госпожой, которая, несмотря на поражение от ауринга, все еще является одной из сильнейших магов на континенте.