Сопротивление. Роман Алексея Осадчука

Глава 19

Увы, охоту на неизвестный отряд диверсантов пришлось отменить в ту же ночь, когда Аксель, командир верфольфов, принес мне новости о пропаже двух отрядов оборотней. Всему виной сильный ливень, начавшийся в середине ночи.

Вайра еще неделю назад предупреждала, что погода должна со дня на день испортиться, вот это в конечном итоге и произошло. Причем в самый неподходящий момент. Впрочем, как всегда.

По словам первородных, такая погода должна была продержаться больше недели. По тракту моей маленькой армии в такой грязи еще можно было ползти. А вот по тайным горным тропам, по которым волчьи разведотряды привыкли передвигаться и по которым я хотел идти сам во главе небольшого подразделения, в такую непогоду лучше не ходить. Там в подобном месиве один неверный шаг, и тебя собирают по частям с камней.

За себя лично, как за Хельгу и Аэлиру, которые должны были отправиться со мной, я был полностью спокоен. А вот пятерку вервольфов, пусть и опытных, подвергать риску не хотелось.

В общем, несмотря на то, что руки чесались проверить, кто там решил поиграть со мной в охотника и добычу, пришлось следовать первоначальному плану — довести всю свою разношерстную армию до Гондервилля.

Кроме того, я справедливо рассудил, что вражеский отряд тоже на время ливней затихарится где-нибудь.

Город, несмотря на непогоду, встретил нас шумно и откровенно облегченно, люди увидели маркграфские знамена, а потом — и меня верхом на Шторме во главе пусть и небольшой, но все-таки армии. Горожане открыто улыбались, выкрикивали здравницы, махали сосновыми веточками и подбрасывали шапки вверх. Для них это означало одно: война уже рядом, но и защита тоже рядом.

Праздник тоже устроили, благо дождь уже не лил сплошным потоком. На площади перед ратушей уже стояли жаровни, местные трактирщики выкатили бочки, запекли что-то мясное для простых солдат.

Столичные маги, присоединившиеся ко мне, взирали на все это озадаченными взглядами. Кажется, в их глазах, благодаря гондервильцам, я заработал дополнительные баллы. Меня явно встречали не под принуждением, а откровенно радуясь.

Отчаянные, кстати, слегка прибалдели от такого радушного приема. Обычно к ним относились как к отребью, а тут встречают как элиту армии.

Но сюрпризы для них еще не закончились. У дверей ратуши, помимо представителей местной власти, нас встречал Гастон Лафор со своими офицерами. Его массивная фигура заметно выделялась на фоне остальных. При виде уже легендарного капитана те отчаянные, которые вошли в город, а не остались у его стен возводить лагерь, дружно заорали, гремя оружием и доспехами.

В общем, встреча получилась радостная, как и само празднование.

А дальше началась рутина.

Я встречался с так называемыми отцами города, вникал в отчеты, проверял, сколько продовольствия и вооружения уже смогли запасти на складах, ходил по мастерским и торговым рядам.

Изучал результаты проверок, в которых шла речь об укреплениях стен, о состоянии ворот, о слабых местах, о количестве горожан, которых можно поднять в ополчение, а также кого из беженцев, которых было довольно много, неплохо бы привлечь к обороне города.

Параллельно приходилось разруливать конфликты между горожанами, уточнять маршруты обозов, договариваться с купцами о срочных поставках и так далее и тому подобное. Правда, положа руку на сердце, мое участие во всех этих делах носило, скорее, характер некого усилителя. То есть все и так неплохо функционировало, просто при моем появлении скорость всех процессов заметно возрастала.

Но даже так меня очень радовало то, что я видел. Гондервиль, без сомнения, превратился в один из важнейших узлов сопротивления на пути аталийской армии.

Занимаясь делами, я ни на минуту не забывал о том, что, как только закончится дождь и немного просохнут тропы, нас ждет охота. Неизветный отряд диверсантов меня серьезно беспокоил. Именно поэтому я приказал увеличить численность отрядов патрулирующих главные тракты, а также увеличить их личные составы. Кроме того, я временно запретил отправлять лазутчиков из первородных вглубь территории подконтрольной аталийцам.

Я не знал точно, что за отряд действует практически в нашем тылу, но предположения и догадки у меня были. В первую очередь я грешил на кларонцев. Они уже отправляли лазутчиков как в Гондервиль, так и в мою марку. Плюс нападение кровососов на внуков Якоба Седого.

Памятуя о так называемых изгнанных, я именно поэтому не хотел рисковать жизнями эфирель, которые были основой моей крылатой почтовой службы.

Еще один вариант, помимо кларонцев, — аталийцы. Золотой лев, тактик и стратег, он мог спокойно собрать отряд или несколько отрядов из страйкеров, чтобы те охотились на моих вервольфов. Может быть, один из таких отрядов и зашел так глубоко на север Бергонии. Единственное, что меня смущало в этой версии, это странная волшба, с помощью которой этот отряд маскировал свои следы. Подозреваю, что здесь явно не обошлось без одаренного, который обладает магией леса. Кто-то из истинных, или, что более правдоподобно, из первородных.

Если бы речь шла о ледяных, которые спокойно использовали тех же душеловов, это другое дело, но, зная «любовь» багряных к первородным, а Золотой лев наверняка их бы и нанял, у меня были сомнения.

В общем, я почти был уверен, что мы имеем дело с магами короля Ольгерда. А это значит — я должен лично решить эту проблему. Заодно проверю, что они могут противопоставить магии аурингов.

В дороге от Брезмона до Гондервиля во время длительных привалов мы с Хельгой возобновили погружения в изнанку. Свободных часов было немного, так что приходилось выкраивать по несколько часов на выходы.

Погружения были короткими и осторожными. В основном старались держаться подальше от Излома и мест, где можно было наткнуться на тварей Бездны. Сосредоточились на охоте на привычных жрунов и визгунов.

Но и руку на пульсе держали. Периодически устраивали вылазки на разведку. И то, что мы видели, нам не нравилось. Излом потихоньку увеличивался, как и поток темных обитателей.

Но имелись и другие новости. В одном из таких рейдов мы увидели, как на тварь Бездны, что слишком отдалилась от Излома, напала стая из нескольких крупных поглотителей при поддержке мелких падальщиков. Им, конечно, досталось, но они смогли справиться с пришельцем. Мы с Хельгой посчитали эту новость полезной и положительной. Выходило, что Изнанка сама постепенно уничтожает парзитов-вторженцев.

За последнее время я наладил отношения с призрачным лисом. Совместная охота и рейды к Излому нас постепенно сплотили. Он уже приближался ко мне на растояние вытянутой руки, а однажды у нас с ним даже произошел контакт. Лис позволил прикоснуться к его голове, при этом сам обнюхал меня.

Тактильный контакт с существом, которое большую часть времени выглядит полупрозрачной тенью, трудно описать.

Это напоминало ощущение от очень плотного, тугого тумана, в котором все же есть форма и скрытая сила. Под рукой чувствовалась не шерсть и не кожа, а упругая оболочка, в которой пульсировала энергия. Лис позволил к себе прикоснуться, не отдернулся, не исчез. Наоборот, будто сам замер, оценивая меня.

Наши ауры соприкоснулись, и я понял, что произошло то, о чем меня предупреждала Инэс. Лис признал меня, и мы отныне стали семьей.

Хех… Надо было видеть лицо Хельги. Она и так, находясь в Изнанке, постоянно осматривалась в надежде на то, что появится еще один такой призрачный зверь. Но, увы, кроме лиса никого больше не было.

Мы с Хельгой пришли к выводу, что, пока он крутится возле нас, ни один другой призрачный зверь не осмелится к нам приблизиться. Похоже, для того чтобы подружиться с призрачным стражем, Хельге придется погружаться в Изнанку без меня. И еще неизвестно сработает ли это. Инес ясно дала понять, что такие вот компаньоны — это огромная редкость.

Кстати, после того контакта в фигурке лиса что-то изменилось. Сначала я списал это на усталость. Несколько раз, уже вернувшись, я ловил себя на странном ощущении: когда пальцы обхватывали теплый камень, иногда мне мерещился слабый ритм. Как будто в глубине миниатюрного тела билось крошечное сердце.

Сперва я проигнорировал это. Подумал, что показалось. Но чем чаще мы выходили в Изнанку, чем активнее мы охотились вместе с лисом, тем отчетливее становилось это ощущение.

В какой-то момент я перестал убеждать себя, что это игра воображения. Фигурка действительно отзывалась на мои прикосновения. Внутри нее жила сила, которая постепенно просыпалась.

Меня это одновременно успокаивало и тревожило. С одной стороны, это означало, что связь с призрачным зверем усиливается. Но с другой — я прекрасно понимал, что если это существо вдруг прорвется в этот мир, мне будет сложно контролировать его. Что я буду делать, начни он охотиться, например, на моих первородных и других одаренных?

Я ведь не его хозяин, и он не мой пес. Поэтому я каждый день с замиранием сердца наблюдал за процессом, происходящим в этой маленькой фигурке, которая, казалось, постепенно наполнялась потусторонней жизнью изнанки. При этом я активно участвовал в этом процессе.

Сейчас я сидел в маленьком подвальном помещении моего дома в Гондервиле.

Обычный побеленный камень, низкий потолок, деревянная дверь, простая лавка у стены и коврик на полу, чтобы не сидеть на холодном камне.

Я скрестил ноги, выровнял дыхание и привычным движением достал фигурку лиса.

Камень был чуть шершавый и теплый. Я положил его на раскрытую ладонь, второй накрыл сверху, как будто пытался защитить маленькое существо от внешнего мира.

Закрыл глаза.

Немного пригасил внешнее восприятие, прислушался к себе, к тонким вибрациям золотой маны, к еле уловимым нитям, тянущимся куда-то далеко.

Пульс проявился почти сразу. Не такой, как у человека. Ровный, глубокий, редкий. Я не пытался форсировать процесс. Просто дышал и слушал, позволяя этому ритму накладываться на собственный пульс. Где-то в глубине сознания на секунду мелькнула знакомая тень. Узкие глаза, внимательный взгляд, чуть дернулись воображаемые уши.

«Я тебя слышу», — мысленно сказал я.

Ответа не последовало. Но сердце фигурки не исчезло, не погасло. Оно продолжило биться, спокойно и уверенно.

Я выдохнул, чуть разжал дрожащие от волнения пальцы. На меня все также смотрел каменный лис, приготовившийся к атаке.

Я тяжело вздохнул. Пора возвращаться в обычный мир, где меня ждали вполне земные проблемы.

Поднимаясь по ступеням, я услышал, как наверху хлопнула дверь. Послышались разговоры, а спустя несколько мгновений рядом со мной материлизовалась встревоженная Селина.

— Что там? — спросил я.

— Это Аксель, — ответила она. — С плохими новостями.

Я хмыкнул и, покачав головой, продолжил подниматься. Как-то так вышло, что у этого вервольфа получается приносить лишь худые вести.

Аксель ждал меня в каминном зале и выглядел он еще хуже, чем при нашей последней встрече. Волосы прилипли к вискам, на плаще мокрые пятна, на сапогах грязь. Лицо было мрачным и осунувшимся.

Наши взгляды встретились. В его глазах я прочитал страх и мольбу. Хм, неожиданно.

Я молча кивнул на стул, но он остался стоять. Похоже, даже не заметил моего жеста.

— Говори, — сказал я.

Он сглотнул.

— Молодняк, — тяжело выдохнул Аксель. — Те, что ждали вашего приезда и готовились к преображению. Они ушли на юг. Сами. Захотели доказать, что достойны стаи. Решили найти тех, кто убивает наши дозоры. Без приказа. Без старших.

По моей спине прокатилась холодная волна. Похоже, придется вести отряд в непогоду.

Где-то в окрестностях Сапфировой цитадели…

Лес дышал ночной сыростью, пахло мокрой землей, свежей хвоей и кровью только что разделанного кабана. У небольшого костра сидела группа молодых вервольфов — тех, кто еще не успел пройти свое первое полное Преображение, но уже считал себя воинами.

Глаза юных обооротней горели охотничьим азартом и предвкушением скорой схватки. Они смеялись, шутили, толкали друг друга.

Кабан жарился прямо на рогатине. Шкворчало сало, капало в огонь, и пламя каждый раз вспыхивало чуть выше, окрашивая лица рыжим светом.

Они ели руками, рвали полусырое мясо слегка трансформировавшимися зубами, подзадоривали друг друга и уже видели себя героями, которые вернутся домой с головами убитых врагов.

— Скуксился, — фыркнул самый крупный из них, плечистый светловолосый вервольф по имени Хальвар. Он ткнул локтем соседа и кивнул на самого младшего. — Гляньте, Эйнар опять в землю уставился. Это что за морда такая кислая? Ты же сам рвался идти!

Несколько оборотней прыснули, кто-то хохотнул громче остальных.

Самый младший, Эйнар, худощавый, темноволосый, с серыми быстрыми глазами сидел чуть в стороне, поджав ноги и грея ладони у костра. Переход был сложным. Несколько раз он чуть было не сорвался в пропасть. Но его вовремя подхватывал кто-то из товарищей. Эйнар, которого за глаза все в стае называли слабаком, устал, промок и выдохся. Мясо, которое он держал, давно остыло, но он так и не сделал ни одного укуса.

Первоначальная замечательная идея отправиться на охоту за неизвестным врагом, уничтожившим два отряда старших, чтобы доказать, что он не слабак и не слюнтяй, теперь казалась Эйнару не такой уж и удачной.

Он вспомнил, как долго выпрашивал Хальвара взять его с собой, и поморщился. Какой же идиот! Сейчас сидел бы у горячего очага в доме отца и наслаждался бы теплом.

Весь последний день Эйнар как будто ощущал на себе посторонний взгляд. Злой и кровожадный. Будто за ним по пятам двигался хищник, подбирая удобный момент, чтобы напасть.

Эйнар все время прислушивался. Принюхивался. Косился в темноту меж стволов. Но хищник почему-то не атаковал.

— Я… просто думаю, — буркнул он, не поднимая взгляда.

— Думает он! — широкоплечий Хальвар оскалился. — Ты слишком много думаешь последнее время. Уж не жалеешь ли ты, что отправился с нами на охоту? Может, зря я тебя послушал и взял с собой?

Эйнар вздрогнул. Поднял голову и активно ей замотал. Не хватало ему еще, помимо прочего, потерять благосклонность их лидера. Эйнар, конечно, знал почему на самом деле Хальвар так добр к нему, как, собственно, и все присутствующие. Анта, младшая сестра-красавица Эйнара, вот истинная причина благосклонности и дружелюбия Хальвара. Он уже давно увивается за Антой, но та не спешит отвечать ему взаимностью. Вот потому здоровяк и решил сперва подружиться с ее старшим братцем-слюнтяем.

— Вот и хорошо, — выпятив широкую грудь, рыкнул Хальвар. — Найдем этих трусов, и их головы принесем самому аурингу. Вот увидишь, он скажет, что никогда не видел такого славного Преображения!

Молодой оборотень вскинул руки, будто держал невидимую добычу. Остальные одобрительно загудели.

— Старшие ушли и не вернулись, — тихо сказал Эйнар, будто сам себе. — Два отряда. Они были опытнее… сильнее.

И тут же вжал голову в плечи, пожалев о том, что не смог сдержать язык за зубами.

— И что? — тотчас огрызнулся Хальвар. — Значит, удача не была на их стороне!

Он клацнул зубами, громко, резко.

Несколько ребят захохотали, кто-то сделал вид, что хватает кого-то за горло.

Но Эйнар не смеялся. Он снова вдохнул воздух, глубоко, настороженно. Что-то было не так. Невидимый хищник, шедший за ним по пятам, вернулся?

Ветер еле заметно пошевелил ветви деревьев. Потащил дым костра вправо.

И вдруг вместе с этим принес… чужой запах. Холодный. Посторонний. Настоящий!

Запах, от которого шерсть на загривке Эйнара тут же встала дыбом.

Молодой оборотень резко поднял голову.

— Тихо… — прошептал он, но никто из спутников не услышал его, их смех перекрыл все звуки.

Эйнар, дрожа всем телом, уже понимал, что нужно было вскочить. Сказать что-то громче. Предупредить остальных.

Он только начал распрямляться, когда краем глаза уловил движение. Это была тень. Полупрозрачная. Размытая. Быстрая, как молния, и тихая, как падающая пушинка.

Эйнар лишь успел выпучить глаза и приглушенно выдохнуть:

— Хальв…

А в следующее мгновение мир исчез, и Эйнара поглотила ледяная тьма…