Сопротивление. Роман Алексея Осадчука

Глава 5

Королевский прием проходил пышно. Он был обставлен так, словно Карл уже одержал победу в войне. В какой именно? Да, собственно, не важно. Сейчас не важно.

Король Вестонии стремился показать всем своим подданым и союзникам, что нападение астландцев и аталийцев он расценивает так, будто бы это всего лишь мелкие набеги на границе его могущественного государства.

Но что самое любопытное и в то же самое время парадоксальное, народ, да и большинство дворян, велись на это шоу. А почему бы не повестись?

Вон сколько в столице вооруженных людей обретается уже который месяц. И их с каждым днем становится все больше и больше. Ну, так по крайней мере виделось простому обывателю, живущему в столице.

И винить его в невежестве — не правильно. Люди устали. Ведь там, где большое количество наемников, там всегда случаются пьяные потасовки и безобразия.

Да, основная часть союзных войск находилась за стенами Эрувиля, но увольнительных никто не отменял, как и выплаты жалований. Бойцам необходимо было периодически сбросить напряжение в городских тавернах и борделях, которые за последние месяцы буквально озолотились, и это даже притом, что некоторые из них периодически превращались в места погромов и боев. Однако уже к завтрашнему дню мастеровые спешно восстанавливали разрушения и места плотских утех ночью готовы были принять новых клиентов.

Но горожане, как и жители окрестных деревень, которым тоже доставалось от щедрот союзных армий, устали. И когда по столице пронеслась весть о нападении астландцев и аталийцев, люди облегченно выдохнули, как бы странно это ни прозвучало. Ведь это значило, что очень скоро вся эта масса вооруженных людей направится на войну.

А прием в королевском дворце был некой отправной точкой. Так, собственно, всегда здесь и происходило перед значимыми походами. Короли собирали всех дворян и устраивали показательные балы, стараясь поразить приглашенных своей пышностью, богатством и блеском.

Пыль в глаза? Для меня, переселенца из другого более развитого мира, несомненно. Тем более, что у меня уже имелись на руках некоторые примерные данные по численности армий противника. И эти данные, даже примерные, меня не радовали.

По сведениям, которыми меня снабжали мои первородные и истинные столичные информаторы, выходило, что Оттон Второй ведет на Вестонию примерно пять легионов, и это не считая дворянского ополчения. Золотой лев выступил с более скромными силами, но недалеко ушел от своего союзника. Четыре легиона плюс дворянская конница и ополчение. А ведь есть еще Ольгерд, король Кларона, и Астрид. Если с первым более или менее все понятно, то как себя поведут северяне пока сложно предположить.

Если брать за основу послание принцессы к Хельге, Астрид намерена выжидать, пока Оттон не завязнет в боях за Эрувиль. И уже потом, когда армия астландцев ослабнет, ударить вместе с легионом Клермона по Оттону. Это самый логичный вариант. Ведь Астрид нужно показать, что ее муж, принц Луи, прибыл, как спаситель Вестонии, а не как захватчик. Но и в схватку раньше времени не лезть, а только снять сливки.

Что же касается разношерстной армии Карла, то здесь все обстоит не самым лучшим образом, но и это понятно. Вестонское войско здорово потрепало в бергонской кампании. Оно, собственно, практически перестало существовать. Так что злость Карла на Клермона вполне объяснима и понятна.

Должен заметить, Карлу все-таки удалось сделать многое. В меру своих сил и возможностей, конечно. Очень помогло появление Верены. Если бы не это, в колоде Карла не было бы козырей.

Сейчас же, благодаря появлению сторонников неожиданно «воскресшей» дочери Конрада Пятого, а также действиям лорда Грея, на Туманных островах у Карла была армия. Сборная солянка из астландских мятежников, островитян-наемников и собранных с миру по сосенке дружин Вестонских дворян. Своей численностью это войско равнялось примерно четырем легионам, которые, скорее всего, отправятся прямиком навстречу армии Оттона. Осталось понять, кто именно встанет во главе этой армии.

Сам Карл? Вряд ли, король не оставит столицу без пригляда. Маршал фон Мансфельд? Астландская часть войска будет под ним — это несомненно, а вот островитяне и вестонцы ему подчиняться не будут. Кто же тогда? Время покажет.

А ведь остается еще армия Золотого льва, с которым придется разбираться уже новым хозяевам Бергонии — дворянам, которым Карл так активно раздавал там земли. Хотя все прекрасно понимают, что одному легиону, собранному графом де Ролленом и тамошнему хлипкому дворянскому ополчению, не устоять против аталийцев.

И тут уже в игру, якобы, должен вступить я. Карл и его советники понимают, что Золотой лев и молодой король Адриан мимо моей марки не пройдут. Им обоим нужен реванш. Причем такой, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что в прошлый раз моя победа была всего лишь случайностью.

А еще они понимают, что я просто так сдаваться не намерен. В мою победу Карл вряд ли верит. Но вот во что он реально верит, так это в то, что мое сопротивление аталийским легионам подарит ему время. Мне известно, что Карл весь последний год вел переписку с Великой степью, прося великого хана отправить в Вестонию один из его туменов. Не знаю, что он обещал правителю степи за такую поддержку, но если дело выгорит, десять тысяч всадников способны кардинально повлиять на ход этой войны.

Только вот как бы этот ход не спровоцировал новые проблемы: степняки — ребята интересные. Сами себе на уме.

От мрачных мыслей меня отвлекли восторженные возгласы сестер Макса, которые ехали сейчас со мной в карете и о чем-то приглушенно переговаривались. Они то и дело поглядывали в окна, за которыми проплывали особняки Новой столицы, высившиеся вдоль главной дороги, ведущей в королевский дворец. Замечая прохожих, которые, завидя мою новую карету, тут же замирали и с открытым от удивления ртом провожали ее восхищенными взглядами, девушки хихикали и весело переговаривались.

И мне их изумление и восторг понятны. Я сам, когда впервые увидел этого монстра, не мог отвести восхищенного взгляда. Мои мастера, собравшие ее по чертежам Урсулы Хуг, видя мою реакцию, только довольно улыбались и понимающе переглядывались.

Врать не буду, в создании чертежа я тоже поучаствовал, особенно это касалось ходовой и салона кареты. Но одно дело видеть это все на бумаге и совсем другое — вживую.

Новая карета была массивнее и шире. А значит — тяжелее и устойчивей. Колеса, рессоры, стекла и другие важные детали были созданы Урсулой Хуг из теневых материалов. Причем все было настолько качественно сделано, что столичным мастерам из моего каретного цеха оставалась только сборка и подгонка.

Первые испытания прошли успешно. Тяжелая карета, запряженная сразу шестеркой мистралов, катилась по загородной дороге мягко и плавно.

Качественная отделка салона, шумоизоляция, шесть мягких сидений — стоило ли говорить, что мое новое средство передвижения произвело фурор на улицах столицы.

Герцогиня дю Белле и сестры Макса, за которыми я заехал перед королевским приемом, некоторое время сидели молча, словно прибитые, разглядывая внутреннее убранство кареты.

Откидывающиеся спинки кресел, поддержка для ног, широкие мягкие подлокотники, система вентиляции и обогрев салона за счет небольшой печки, ремни безопасности, а также выдвижной столик и боковой ящик, где хранились охлажденные бутылки с напитками и фужеры — ни одна из карет этого мира не могла похвастаться таким удобным и роскошным салоном.

Стоит ли описывать восторг сестер, когда я объявил им, что эта карета останется в хозяйстве тетушки. Уже позднее, оставшись наедине с герцогиней, я поведал ей о бронированных стенках, дверях и опускающихся ставнях на окнах, а также двух небольших складных арбалетах с запасом болтов, двух кинжалах и нескольких эликсирах разных видов, спрятанных в тайниках под сидениями.

Жанна дю Белле слушала мой инструктаж молча и внимательно, без возражений и скептических замечаний. В общем, мне нравился ее настрой.

Наконец, наша карета, сопровождаемая эскортом из дюжины всадников, под изумленными взгядами сотен глаз подкатила к парадному входу королевского дворца.

Лакей в новенькой ливрее с гербом де Валье на груди открыл дверцу. Второй его коллега ловко откинул складные ступеньки, и я выбрался наружу.

Вскользь оглядевшись, я встретился взглядам с другими дворянами, которые, как и мы, семьями прибывали на королевский прием.

Мое появление вызвало лишь заинтересованность на их лицах. Одет я был, как всегда, без вызова, но дорого. Правда, Жан-Клод Сильвен, занимавшийся моим гардеробом, не терял надежды и постоянно пытался добавить к моему образу какие-нибудь кружева, ленты и подвески. Эти модные баталии он, конечно, неизменно проигрывал, но по его взгляду было понятно, что мой стилист просто так капитулировать не намерен.

И если со мной все его стилистические идеи с крахом проваливались, то на тетушке герцогине и виконтессах де Грамон Жан-Клод оторвался по полной программе. Особенно его впечатлило количество и качество дорогих тканей, лент, нитей и прочих материалов, которые я привез тете и сестрам. А когда ему продемострировали комлекты драгоценностей, парень сперва даже потерял дар речи. Но ступор продлился недолго, на смену ему пришел профессиональный и творческий азарт, результатом которого были четыре бальных платья, кои иначе, как шедеврами, назвать было трудно.

В общем, реакция всех окружающих на появившихся из изумительной кареты сопровождавших меня дам была соответствующей. Герцогиня дю Белле и ее племянницы своими нарядами и драгоценностями несомненно произвели фурор.

С первого взгляда на блистательный выход в свет сестер Макса было ясно — с сегодняшнего дня у герцогини дю Белле, которая не только выглядела богаче самой королевы, но и, казалось, помолодела лет на десять, прибавится хлопот в выборе достойных партий для виконтесс де Грамон.

На фоне этих четырех красавиц я как-то быстро затерялся. Что меня полностью устраивало. Правда, ненадолго. Вдоволь насмотревшись на моих дам, дворяне обратили внимание и на меня.

Будто прочитав мои мысли, герцогиня дю Белле, идущая со мной под руку, слегка прикрыв низ лица веером, украшенным розовым жемчугом и золотыми нитями, насмешливо произнесла:

— Взгляни на лица этих матрон, мой мальчик. Обрати внимание, как они смотрят на тебя и твоих сестер. Уже сегодня вечером, когда они вернутся в свои дворцы, их мужей ждут серьезные и обстоятельные разговоры о будущем их детей. И я знаю, чем закончатся эти разговоры. Начиная с завтрашнего дня, меня завалят приглашениями на обеды, ужины, завтраки и приемы.

— Слушайте все, владетели и слуги, послы и гости — да будет слышно слово королевской воли! — громогласно объявил своим зычным голосом герольд с королевским гербом на груди.

После его объявления в зале снова повисла тишина. Дворяне, собравшиеся в королевском дворце, приготовились к следующему объявлению королевской воли.

Горящие глаза, слегка напряженные лица — Карл своими указами сегодня удивил многих, вот все и перевозбудились. Не хотят пропустить ни одного слова.

И я их понимаю — сам удивился некоторым решениям Карла.

Чего только стоит торжественное вручение маршальского скипетра герцогу де Гонди, который теперь во главе с дворянским ополчением южан будет охранять границу с Бергонией.

Это назначение, мягко говоря, всколыхнуло местный бомонд. После смерти принца Филиппа герцог де Гонди практически мгновенно потерял былое влияние при дворе.

А вот сам правитель Юга, судя по его каменной физиономии, напротив, был спокоен. Похоже, сюрпризом этот указ Карла для него не был. Да и радости на лице герцога тоже не было заметно. И это вполне объяснимо. Это же какие расходы ждут казну Гонди. Но я так полагаю, без его согласия Карл, даже если бы очень хотел, вряд ли смог бы навязать такую ношу. Здесь решение должно быть обоюдным. И если Гонди согласился, значит, Карл ему что-то пообещал.

Интересно, что? Земли, деньги, титулы? Вряд ли Гонди заинтересовало бы что-то из этого набора. У него у самого этого добра в достатке. Скажем так, герцогу Юга нужно что-то более весомое в качестве поощрения. Единственным его желанием была свадьба дочери и старшего принца, которая стала бы новой ступенью развития рода Гонди.

Только вот у Карла закончились свободные сыновья. Луи уже женат. На днях пришла весть с севера об их с Астрид свадьбе. А Генрих в нынешнем своем статусе более недоступен для Гонди.

Учитывая то, как «синий» принц постоянно оказывается рядом с принцессой Вереной, у Вестонии намечается совершенно иной союз. Особенно после того, как Карл, наконец-то, объявил Генриха своим наследником. Сколько же радости было на лицах всех Онжесов, а также Краонов, присутствовавших сегодня на приеме.

Собственно, именно с этой новости и начался королевский прием, на который я и был приглашен. Правда, новостью это объявление уже, по сути, не было. Всё уже к тому шло. Карл просто поставил жирную точку. Я видел его лицо, когда герольд зачитывал его указ. Король старался сохранять благостное выражение лица, но в его глазах то и дело вспыхивали огоньки раздражения и ярости. Складывалось такое впечатление, что решение признания Генриха наследным принцем было кем-то навязано Карлу. И раз уж такой, как Карл, сдался, значит, доводы были приведены железобетонные.

Но вопрос с Гонди оставался открытым. Если не сыновья Карла, тогда что ему было предложено? Или же — кто? Неужели король пообещал герцогу Юга свою внучку? Вернее, не самому герцогу, а его сыну, маркизу де Гонди, который тоже здесь присутствовал, и был, как всегда, слегка сбит с толку. Я уже давно заметил за ним эту черту еще по Бергонской кампании. Наследник герцога де Гонди был довольно неуверенным в себе человеком. Чего не скажешь о его дочери Бланке, чей пристальный и даже горячий взгляд я периодически ощущал на себе.

Иногда наши взгляды встречались, и тогда Бланка одаривала меня обворожительной и даже многообещающей улыбкой. Чем здорово, к моему удивлению, выводила из себя Валери.

Та, не забывая одаривать молодых и не очень кавалеров, которые вились рядом с ней словно пчелы вокруг цветка, учтивыми улыбками, после каждого взгляда Бланки де Гонди на меня, приглушенно шипела словно змея. Сестре Макса эта партия явно была не по душе.

Как оказалось, эти заигрывания со мной Бланки, как ни странно, не понравилось еще одной молодой особе. Если бы не тетушка-герцогиня, которая в этом плане была поглазастей и поопытней меня, я бы ни за что не обратил на это внимание.

Адель… После каждого нашего с маркизой переглядывания на лицо юной принцессы наползала тень. Она еще по-детски закусывала губу и начинала чаще обмахивать себя веером.

Один раз мне удалось подловить внучку Карла, когда она издалека следила за мной. Мы встретились взглядами, и я изобразил учтивый поклон. На щеках смущенной Адель постепенно начал разливаться густой румянец, который она тут же попыталась скрыть за веером.

Помимо внимания этих двух, я то и дело ощущал на себе грустные взоры Верены, которая постоянно находилась рядом с принцем Генрихом и своими вассалами.

Поговорить нам еще не удалось, но я особо и не рвался. Во-первых, дабы соблюсти учтивость достаточно и приветственных поклонов. Во-вторых, мне казалось, что в свете той истории с укрывательством, чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше. Ну, и в-третьих, — мы уже все друг другу сказали. Каждый из нас выбрал свой путь.

Правда, это не значило, что следом за Вереной, которая, как уже было объявлено, отправится на север страны с армией своих подданых, я не пошлю первородных, чтобы те приглядели за новым аурингом.

Ну и последней персоной, следившей за мной пронзительным и обжигающим взглядом, была Бриджитт. Нет, конечно, она не была в числе приглашенных на сам прием, но она и труппа Бризо были наняты, чтобы снова развлечь короля и его гостей своим выступлением, которое намечалось в саду.

Бриджитт я заметил у небольшой дверцы, ведущей в проход, по которому бегали дворцовые слуги на кухню и обратно в зал. И пусть девушка, которой наверняка каким-то образом удалось уговорить одного из лакеев украдкой поглазеть на гостей и короля, пряталась за тяжелой портьерой, ее энергосистему я срисовал довольно быстро.

— Маркграф де Валье! — зычный голос королевского герольда вывел меня из задумчивости. — Предстаньте перед своим королем!

Откровенно говоря, такой поворот был для меня неожиданностью. В зале повисла тишина. Под пристальным вниманием сотен пар глаз я двинулся в ту сторону, где на своем троне восседал Карл.

Придворные расступились, и я склонился перед королем. Кико, ходивший до этого по залу и отпускавший язвительные комментарии в адрес собравшихся, уже был тут как тут. Словно верный пес он сидел у правого колена Карла.

Королева Беатрис тоже была здесь. Ее трон стоял по левую руку от супруга. Видимо, дабы показать единство королевского семейства в час общей беды, эти двое, мило улыбаясь и негромко разговаривая, изображали чуть ли не влюбленную пару.

Хотя все собравшиеся понимали, что это всего лишь фарс. Но этот фарс был необходим прежде всего для народа. Простому люду почему-то важны такие спектакли. Появляется ощущение некой стабильности и правильности, в которые подданые верят. Народу нужна уверенность в своем короле и его семье особенно во время войны.

Чуть поодаль, в кругу своих вассалов, стоял хитро улыбающийся герцог де Бофремон, которого королевским указом объявили непричастным к гибели принца Филиппа. Видимо, этот указ являлся одним из условий мирного договора, заключенного между королем и королевой. Равно как и провозглашение принца Генриха наследником. Кроме того, Карл объявил, что именно наследному принцу надлежит возглавить сводную армию и выдвинуться на битву с Оттоном Вторым. А сам король оставался в столице.

— А вот и вы, маркграф! — широко улыбнулся король, когда я приблизился и поклонился. — Готовы выслушать и исполнить мою волю?

— Да, ваше величество, — ответил я и выпрямился.

Карл хитро прищурился. В его глазах я заметил искорки веселья.

— Тогда начнем! — произнес король и дал отмашку герольду.