Скорость. Назад в СССР 2

Глава 5

Я прекрасно понимал, что если я действительно хочу добиться каких-то серьезных результатов, то мы с Сашей внутри команды можем быть кем угодно: экипажем, отдельными гонщиками, механиками, слесарями и так далее.

Единственное, кем мы не можем быть в нашей автогоночной команде — парой. Эх, где мои семнадцать лет.

Я хочу стать лучшим гонщиком в Союзе.

Первым делом, первым делом — самолёты. Ну а девушки, а девушки — потом.

Трубецкой попросил съездить к Николаю домой, его уже выписали после операции. По его словам врачи сделали невозможное.

У него остались проблемы с ногами, но заработали руки. Существовала вероятность того, что он сможет восстановиться, если будет работать над собой.

Все члены команды уже побывали у него дома, кроме меня и Нины. Его бывшая подруга и наш командный талисман ни разу не навестила его и не позвонила ему после аварии.

— Будет неплохо, если вы с Сашей навестите его, — он полез в карман и достал портмоне, — вот возьми. Купите ему фруктов или тотик. Но не в коем случае не алкоголь. И вас вас умоляю проявите твердость в этом вопросе. Как бы он ни просил, как бы ни пытался манипулировать не поддавайтесь.

— Не нужно денег, Игорь Николаевич, не настаивайте я не возьму. Мы сам купим фруктов, если Саша согласиться пойти со мной.

Князь приподнял бровь и мягко улыбнулся.

— Надеюсь, что между вами нет серьезных разногласий. Если понадобится моя помощь и весь мой опыт, то я к твоим услугам.

— Спасибо Игорь Николаевич, я непременно воспользуюсь.

С момента нашей последней встречи с Сашей прошла неделя. Когда я позвонил ей и рассказал о просьбе Трубецкого, то она согласилась без долгих уговоров, как ни в чем не бывало.

— Хорошо, Каменев, без вопросов. Где и когда встречаемся?

Крепкий орешек. С характером и чувством собственного достоинства. Конечно меня влекло к ней. Я успел тысячи раз вспомнить о том, что между нами произошло и о том, что могло произойти.

Но все же ни о чем не жалел. Я счет поцелуй в лифте ошибкой.

Когда я провожал ее домой мы многом говорили. У нас с ней было много общего, выяснилось, что кроме машин и автогонок, нам нравятся одни и те же книги, похожая музыка, одни и те же фильмы.

Я ловил себя мысли, что мы очень похожи. А минус на минус рано или поздно дает плюс. Впрочем, я не загадывал и не возводил невидимых стен.

Делай что должно и будь, что будет!

Мы договорились с ней на завтра после работы встретится у ближайшего к квартире Соменок метро Юго-Западная.

Она приехала легкая и все такая же притягательная. На этот раз она была в простой белой футболке, в джинсах и белых кроссовках.

Мы поздоровались, как старые друзья.

— Слушай, Саш, я должен у тебя попросить прощения.

Но девушка не дала мне продолжить

— Перестань, все нормально. Тебе не за что просить прощения. Если хочешь чтобы сегодняшняя встреча прошла нормально, то завязывай с объяснениями.

— Хорошо.

Мы обсудили последние новости в гараже.

На ближайшие выходные у нас была назначена первая тренировка на треке.

Из новостей у нас были купленные почти по магазинной цене карбюраторы Вебер.

Еще Трубецкой нашел гонщика из Ижевска, который должен был вскоре приехать к нам на беседу в Москву.

Саша была в прекрасном настроении, когда мы поднялись к Соменко в квартиру.

По предварительной договоренности с Трубецким сначала мы позвонили в дверь к соседке, которая жила напротив. Это была одинокая пенсионерка, взявшаяся присматривать и опекать Николая в первое время.

Насколько я понял, делала она это не бесплатно, Трубецкой приплачивал ей за услуги сиделки.

Она отворила дверь, услышав, что мы к Коле от Игоря Николаевича.

Она не здороваясь сходу озадачила нас вопросом.

— А ты не та ли самя Нинка? — старуха подозрительно нахмурила брови глядя на Сашу.

— Здравствуйте, бабушка, Александра, можно просто — Саша, — она улыбнулась протянула руку.

Бабка вытерла руки о фартук висевший на груди, но руки пожимать не стала.

— У нас, бабы за ручку не здоровкаются. Вижу, что не Нинка, — бабка вышла в коридор чтобы лучше разглядеть девушку, потом повернулась ко мне и спросила, — твоя, что ли, девка?

Меня начала одбешивать ее бесцеремонноть и я с трудом сдерживая свой гнев ответил без улыбки и заискиваний.

— Не девка, бабуль, а коллега и подруга, мы с Александрой друзья.

— Знаю я эту вашу дружбу. Смотри, чтобы она матери в подоле не принесла.

Меня начала подбешивать ее бесцеремонноть.

Я хотел ее остановить, но Саша, продолжая улыбаться одернула меня за рукав.

— А ты тоже, Сашка, мозги не теряй, — теперь она обращалась к моей спутнице, — такой «друг» — до первого залета. Вдует тебе, а там поминай, как звали. Я дело тебе говорю!

Саша скорчила мне рожицу за ее спиной, когда она открывала ключом дверь квартиры Соменко, означающую: «Понял, съел?»

Я покрутил пальцем у виска, считая, что бабка была явно с отклонениями.

Она по-хозяйски вошла в квартиру и почти криком предупредила Соменко о нашем появлении.

— Никола-а-й! К-о-ля! К тебе пришли. Говорят, сработы от Игоря Николаевича. Ты спишь что-ли? — она выставила вперед оно ухо, пытаясь расслышать ответ.

— Тут я. Кто? — донесся хриплый мужской голос.

— Ну все, обувь снимайте, — она жестом указала на обувницу, — а то тут за вами не домоешься. Там у него тапки есть. Я в магазин пошла, если не вернусь к вашему уходу, ключ под ковриком оставите. И не сорите мне! А то его дружки приходят, срач разводят.

Бабка развернулась и пошла к себе. Мы же разувшись направились в большую комнату квартиры.

— Это мы, добрый день, Коль.

Мне сразу не понравилась атмосфера в жилище Коли и запах перегара. Когда-то уютная квартира быстро приходила в упадок.

Вроде было убрано, а с другой стороны, казалось, что линолеум в коридоре не мыли месяц.

Он был в потемневших пятнах и полосах С него просто смели веником пыль и мусор.

Дверцы книжного и полки шкафа были сломаны, а книги выложены стопкой прямо на пол.

Складывалось ощущение, что кто-то влетел в него в пьяном угаре. Это не мог быть хозяин квартиры. Значит — это кто-то из его гостей, упомянутых старухой-соседкой.

На раазлоенном диване, на свалявшемся постельном белье лежал Соменко. Лицо его было отекшим, как после приличных возлияний спиртного. Он был небрит и выглядел сильно старше своих лет.

Я бы сказал, что он состарился лет на пятнадцать. В руке у него была початая бутылка недорого трехзвездочного коньяка.

— А это ты, ну здорово, — он протянул руку и я пожал ее.

Его язык слегка заплетался и он немного не выговаривал окончания слов.

— Знакомьтесь, это Александра Дзюба. Саша, а это наш гонщик, Николай, — я представил девушку Соменко.

— Да какой там гонщик? Был. Был да весь вышел, — махнул рукой пьяным жестом, — но я уже не переживаю, по хрену мне уже. Ой, простите девушка.

Коля попытался порыться в своей памяти, потом тут же вспомнил ее имя.

— Простите, Саша. Подожди, — он вытянул указательный палец попробовал сфокусировать свой взгляд на девушке, — как ты сказал? Дзюба? Я же твоего папку знал. С девятого автокомбината, он тоже был гонщик…

— С третьего. С Третьего автокомбината.

— Жаль, жаль. Хороший мужик был, — он развел руками в сторону, и немного расплескав коньяк, задрал брови вверх, подался подбородком чуть вперед, — что поделаешь, опасный спорт. Мы все знаем на что идем.

Он откинулся и сделал глоток коньяка.

— Ой, что это я вам не предложил? Коньяк будете? Сань, — теперь Соменко оживился и обратился ко мне, — сходи на кухню, там рюмки в шкафчике.

— Спасибо, за предложение, но как-нибудь в другой раз, ответил я, интуитивно понимая, что Саша тоже не станет пить.

— А девушка?

— Девушка думает, что и вам достаточно на сегодня, — Саша ответила сама за себя, потом спокойно подошла и забрала бутылку из руки Николая.

Она отправилась на кухню и мы оба с Соменко услышали, как она выливает коньяк в раковину.

— Ты что? — хотел было продолжить возмущаться Николай, но на него снизошло благодушие, как это бывает с пьяными людьми, поэтому он беззаботно прокомментировал, — ну и ладно. У меня еще есть. Вон там, подай, Сань.

Его рука, колебаясь, указывала на бар в стенке.

Саша уже вернулась в комнату и вместо меня направилась к бару. Она открыла его и выгребла оттуда целую батарею оставшихся пустых и початых бутылок с алкоголем.

Их ожидала та же участь, что и трехзвездочный коньяк.

— Ой напугали кота селедкой, я сейчас позвоню друзьям, мне еще ящик привезут.

Саша остановилась. Она злилась, в и своем гневе была еще прекраснее.

— Вы себя видели в зеркало, видели кого вы превратились?

— А в кого я превратился? — Коля удивленно поднял брови, посмотрел на Сашу, — Ин вино веритас — истина в вине…

Потом перевел взгляд на меня.

— Что? Всё так плохо?

Я кивнул. Мне не хотелось говорить, человеку который потерял способность самостоятельно передвигаться, резать правду матку, но похоже, что в ближайшее время ему это говорить некому.

Некому, кроме нас, людей из команды Академии Наук ему никто не скажет, что пора остановиться.

— Если честно, то я совсем не ожидал, что ты решишь нырнуть на дно бутылки. Тебе на вид лет пятьдесят или даже больше. Прости, не мое дело, но с алкашкой и вправду стоит завязать.

— Ты что, пришел мне нотации читать? Яйцо курицу не учит! Понял малец?

— Зря вы так, Соменко, — Саша испытала к Николаю, что-то типа презрения.

— Этот малец, между прочим, так надавал лещей Котэ Махарадзе, братцу вашего дружка Давида, что весь ресторан ему чуть ли не стоя аплодировал. Мне ребята рассказали, что он за вас горой вышел перед всей командой кутаисских. А вы его все уколоть пытаетесь. Несмотря на ваш возраст, вам есть чему у него поучиться.

— Давид, мне не дружок, — пробурчал Коля и опустил глаза.

— Да? Надо же. Все? Вы уже закончили ваши с ним делишки на тотализаторе?

— На каком тотализаторе? Ничего не знаю, впервые слышу.

— Ну понятно, — Саша сверкнула молниями, — с меня хватит этого цирка. Я пошла, подожду тебя внизу. Ищите свою истину, ищите. Но вы ее там не найдете!

Саша ушла, громко хлопнув дверью.

Проводив ее взглядом и дождавшись, когда девушка уйдет. Николай глядя в потолок сообщил мне:

— С характером. Не завидую тебе. Хоть и красивая, но она еще у тебя крови попьет. Запомни мои слова.

— Запомню. Про какой тотализатор она говорила?

Теперь он разглядывал мои часы на руке, доставшиеся от деда.

— Понятия не имею, — я понял, что он врал, — ты что, правда вхреначил в рожу Котэ?

— Да, говорят нельзя было.

— Если ты был прав, то можно.

— Как это? Ведь «законника» нельзя пальцем трогать.

— Это он для своей шушеры «законник», а серьезные люди, в местах не столь отдаленных, так не считают. Его не короновали. Он сейчас, скажем так, авторитетный хулиган. Не более того. Так что, в этом плане спи спокойно.

— Коль, мне надо идти. Мы тебе шоколада, апельсинов, буженины и сыра принесли. Саша в холодильник убрала, чтобы не испортилось. Тебе, если что надо — ты говори. Я могу раз в неделю к тебе приезжать. Только бухла не проси. Все равно не привезу.

— Ну спасибо и на этом, — он протянул руку для прощания, — ступай. Хороша девчонка, не упусти.

— Ты не сказал, может нужно что?

И тут я увидел, как по его щеке скатилась слеза.

— Знаешь, что мне надо?

— Что?

— Мне надо чтобы ты этого урода «сделал» по всем статьям на треке, урыл просто! За Нинку, за команду, за Жигуленка, за меня. Ты прости меня. Я как тебя увидел, то сразу понял, что Он — Коля поднял указательный палец к потолку,— тебя ко мне на смену прислал.

Я попробовал его успокоить.

— Коль, да перестань. Ты может еще…

— Не надо, Сань. Я все про себя знаю. Я слишком рано расслабился, пошел легким путем. Вот и результат. Только дай мне слово…

— Какое?

— Не связывайся с этим тотализатором. Никогда. Однажды войдешь — выйти не сможешь. Не дадут.

— Тотализатором?

— Я наврал тебе. Она права. Дочь Дзюбы. Ты приезжай время от времени, я тебе все подробно расскажу. Про подлянки, ходы-выходы. Князь много чего знает про гонки. Но только он человек старой формации, верит в правила, благородство. А какое благородство и правила, если речь идет о тысячах и тысячах.

— Он же сам в тот день отказался от дождевой резины? Еще и наорал на тебя. Мне Артур и Слава рассказывали, что ты уговаривал его «переобуться». Так?

— Так.

— А он даже не соизволил извиниться.

— Да ладно, Саш. Что ты завелась? Сдалось мне его извинение. Особенно, когда он в таком положении.

— Это элементарная порядочность. А он кроме себя любимого никого не жалеет. Стопроцентный эгоист.

— Брось, раньше — да. С ним сложно было. Но сегодня мы с ним нормально поговорили в конце.

— Он конченный человек, поверь мне я таких видела, — убеждала меня Саша когда мы шли обратно к метро.

— Бывают случаи, когда люди вытаскивают себя из пьянства, если им помогать.

— Тут помогай не помогай всё бесполезно. Он сломался. Махнул на себя рукой. Ты же не можешь сидеть с ним все время рядом, кормить с ложечки, караулить, чтобы он не бухал?

— Нет не могу, но ему же нужно где-то брать спиртное.

— Пока у него есть деньги, всегда найдутся «доброжелателатели», которые бухло подгонят. Из «сочувствия». У него же у бедненького трагедия. Ненавижу алкашей! Ненавижу! Если у него нет силы воли остановиться, то он станет никому не нужным ничтожеством. А потом помрет.

Я промолчал и не стал ей возражать, думая о том, что вызвало такую реакцию девушки.

Кажется, я понял. Николай потерял способность передвигаться, но остался жив, в отличии от отца Саши. Она отдала бы все, чтобы ее отец был с ней, даже инвалидом.

А Коля эту жизнь просто прожигал.

Я не могу сказать, что видел большое количество алкоголиков в жизни. Конечно, это бич в стране.

Но не повальный. Дядька с маминой стороны выпивал, но всегда был смирным. Кое-кто из соседей был пьяницей.

Но не так, чтобы пропить все имущество и потерять семью. Наши добрые и терпеливые советские женщины многое прощали своим мужьям.

Для меня почти все люди были братьями. Негодяев единицы. Советский честный алкаш тоже мой брат. Я почему-то казалось, что так думало большинство.

Даже если человек оступился, то все равно общество должно любить его, потому что он просто сошел с пути.

Ему просто нужно протянуть руку помощи.

Он пьет потому что, что-то в его жизни не устроено. Я говорил, что это моя философия.

Отец посмеивался надо мной, говорил, что я «наивная простота» и он посмотрит, как быстро в моей жизни «братья» перекочуют в категорию «негодяи».

— Саш, ты спросила Колю про тотализатор. Можно поинтересоваться, что ты имела ввиду?

— Ты столько лет был любителем гонок, зрителем и не знаешь?

— Нет, не знаю. Я правда был болельщиком но я мало с кем общался. Так что за тотализатор?

— Ты только не особо болтай языком. Если коротко, что это такое подпольное «спортлото», где можно постараться угадать победителя гонки и поставить деньги на тот или иной экипаж.

— И что, можно много денег выиграть?

— Можно, а можно и проиграть очень много денег. Вся эта хрень пришла в автогонки из конных скачек. Ты же знаешь, что на ипподромах ставят на лошадей. Никогда не был на Московском ипподроме?

— Ну да, азартные игры на деньги запрещены и только на ипподроме можно легально ставить на деньги. Поговаривали, что даже Леонид Ильич, ездил на ипподром делал ставки. И всякие мутные личности тоже.

— Именно, поэтому часто ипподроме собирается публики больше, чем на футбольные и хоккейные матчи. Знаешь, доходило до абсурда — ипподром не мог вместить всех желающих посмотреть очередные состязания лошадей.

— Это были игроки?

— Да. Они ставят на лошадей, результат гонок, матчей. У них это называется маза. А есть люди, которые все это организовывают.

— А ты ставила когда-нибудь?

— Нет это не так просто сделать. Они не пускают в свой круг непроверенных людей. Игра и ставки только для своих.

— И Соменко ставил?

— Нет, у него другая роль. Некоторые гонщики попадают в зависимость к организаторам. и они вынуждены плясать под их дудку.

— Это как?

— Каким номером прикажут гонщику приехать, тот подчиняется и финишируют, как приказали.

— А что будет, если он откажется?

Саша помолчала.

— Ничего хорошего. Мой отец отказался.