Скорость. Назад в СССР 2

Глава 21

— Саш, ты мне очень нравишься. Дело не в машине. Ты можешь ее забрать, я за ночь поменяю сцепление, и забирай. Нет вопросов. Я переживу и найду другую в следующем сезоне. Но в этом случае, мы с тобой не сможем ничего сделать с теми, кто подстроил аварию твоего отца. Ничего не сможем противопоставить Махарадзе, понимаешь?

— Прости меня, я не знаю, что на меня нашло, я повела себя как полная дура. Мне перед Настей неудобно, и перед ребятами,и перед твоей сестрой. Как я теперь князю в глаза посмотрю.

— Пошли я тебя научу.

Я протянул ей руку.

Саша извинилась перед Настей и командой. Ей было стыдно, но все, даже Настя, ее легко простили.

Глупее всех себя чувствовал я, потому что получалось, что конфликт произошел по моей вине, я не успокоил Сашу и не предугадал, ход событий.

— Ты только в следующий раз бей в живот или куда угодно, только не в лицо. Сама понимаешь — живот можно прикрыть, а вот наши с тобой рожицы очень важная часть женского организма, — отшутилась Настя, пожимая руку и обнимаясь с Сашей,

— Договорились, ты тоже.

— А вообще ты клёво смотрелась за рулем. Мне понравилось.

— Не вспоминай, я готова сквозь землю провалиться.

— Да чего уже там, теперь мы подруги. Мир?

— Мир…

— Вот и ладненько, девчонки. Раз у нас с вами мир, то предлагаю сходить в кино или кафе мороженое, — весело предложил Артур.

— Какое кино? Сцепление нужно менять и машину готовить возразил я.

— Такого быстро не найдешь, у нас импортное стоит. Точнее стояло, — Слава сложил руки на груди.

Он уже загнал Сокола в трейлер.

— Ребят извините, что я вас подвела, я понимаю, что каждый выезд на тренировки это целая история. А сцепление, кажется у отца в запчастях осталось.

«Эх, Алесандра, мало тебя в детстве пороли. Если вообще пороли. Хорошо хоть конфликт с Настей исчерпан. Надеюсь, они станут близкими подругами.»

— Тогда надо за ним ехать. Игорь Николаевич, — я обратился к князю, болтающем с моей Таткой, — когда следующая тренировка.

— Боюсь, Александр, что дела у нас обстоят не так радужно. Единственное оставшееся время в графике, практически накануне следующего этапа. Так что следующая — она же крайняя.

— А нельзя с другими трассами договориться? — с надеждой в голосе спросила Саша

— Другие треки заняты. Люди из команд соперников тоже не дураки. Понимают, что им тренироваться нужно. На всех подходящих полигонах и треках все расписано до конца года.

— Даже на ипподромах? — поинтересовался Артур

Старик посмотрел на меня потом на него и грустно улыбнулся.

— Особенно на ипподромах. Да и другое там покрытие, рельеф и рисунок маршрута. На ипподроме надо готовится к ипподромным гонкам. Ладно, что-нибудь придумаем. По коням.

Обратно мы ехали теми же составами, что и на полигон. Когда мы подъезжали к автобазе, я заметил на ступеньках у проходной силуэт сидящего ребенка.

Это был Генка.

— Ну ка тормозни я выйду, это ко мне, — я указал Артуру рукой на мальчишку.

В прошлый раз, когда мы с ним договаривались он так и не пришел, хотя мы его с Серегой ждали.

Я собирался сам на днях заглянуть в Павильон-музей «Траурного поезда В. И. Ленина», чтобы разузнать, как у него дела.

Генка тут же узнал меня и неожиданно бросился на мне на шею обниматься.

— Хорошо, что я тебя нашел, Саш, — сказал мальчуган серьезным тоном, хрипловатым голосом.

— Я тоже рад тебя видеть, где ты был? Почему в прошлый раз не пришел? — спросил я пацана, спуская его на землю.

— Да дела были, — уклончиво ответил сорванец, — я и сейчас к тебе по делу.

— Ну слушаю тебя?

Ворота на проходной распахнулись в этот момент распахнулись и Артур коротко посигналил.

— А поехали к нам в бокс? там все и расскажешь, заодно и посмотришь на гоночную машину.

— Гоночную? Правда? Я думал ты со своим другом врете мне.

— Зачем нам тебе врать? — удивился я, — так едешь или будешь здесь меня ждать? Я не скоро.

— Поехали, — уверенно решил Генка и направился к трейлеру.

Я помог ему взобраться на высокую подножку тягача, а потом и сам сел в кабину вслед за ним.

— Здравствуйте, — неожиданно вежливо поздоровался с моим коллегой беспризорник.

Артур посмотрел на него, а потом протянул руку для рукопожатия.

— Артур.

— Геннадий, — так же серьезно и вежливо представился мой юный приятель. Мальчик гордо задрал нос, я вспомнил его в первый день нашего знакомства. Рядом с нами ехал все тот же настоящий волчонок.

Артур взглянул на меня, поджал губы вверх, мол, серьезный у нас пассажир, врубил пониженную, тронулся и заехал на территорию автобазы.

Я думал, что на проходной нас попросят объяснить, что за ребенок с нами, я даже заготовил короткую речь, про младшего брата.

Но врать не пришлось, о трейлере будто забыли. Вахтер уставился в телевизор, по которому показывали сериал.

— Ух ты, вот это тачка! Прости. Я даже на проходной не поверил, думал ты меня накалываешь.

Генка с восторгом смотрел на желто-черный Жугиль, который мы с Артуром выкатили из трейлера на площадку перед нашим гаражом.

— Ты так и не сказал, зачем мне тебе врать. Есть хочешь?

— Ага, — мальчик инстинктивно погладил свой живот ладошкой, совершая круговые движения, — ни хрена с утра не жрал. Я боялся, что ты меня заманить хочешь, чтобы сдать в детдом.

Проныра. Мы и вправду с Серегой думали завоевать его доверие, чтобы уговорить на возвращение в детдом.

Артур усмехнулся перевел взгляд с меня на Генку, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Ну насчет детского дома не знаю. Ты все-таки у нас особый случай, но жить на вокзале — это совсем не дело. Надо с такой жизнью завязывать. Как считаешь?

— Я как раз к тебе по этому вопросу.

— Давай, излагай. Вот садись. Кефир с печеньем будешь?

— Угум! — он уже взобрался на стул и болтал грязными ногами в сандалиях.

— Погоди, вот там умывальник, возьми мыло и помой руки.

Генка вздохнул и нехотя побрел выполнять мой приказ.

Я достал бутылку кефира и пачку земляничного, которая у нас осталась нераспечатанной с тренировки.

— Все!

Генка показал с двух сторон кисти и вытер руки об себя.

— Так, что там?

— Возьми меня жить к себе. Я тебе обещаю даже в школу ходить.

— Ого парень, да ты с козырей зашел, — Артур развернул стул спинкой к столу и сел с нами, — что, совсем жизнь невмоготу?

— Нельзя мне на вокзал, — промычал Генка запихав себе полный рот печенья, — заказана туда мне дорога.

— Что случилось-то, Ген. Ты толком ничего не объяснил.

— Ну много чего случилось. Во-первых, помнишь Щуку, ты его знаешь, тот, что деньги и приемник отобрал.

— Помню. И?

— Я у него твой приемник обратно подрезал. Они оказывается еще не успели его фартануть. В последний момент засекли и за мной погнались, если поймают — точно прибьют.

— Ну ты и ловкач. Зачем рисковал?

— Ты же знаешь, что они как люди дерьмо, что он, что его дружки.

— Да мне обидно за себя было. Я пацан честный. А выходит, что тебе обворовал по их указке. Вот и захотел исправить ситуацию.

— А где приемник?

— Спрятал в надежном месте. Никто кроме меня не найдет. Ты не переживай, я проверил, все работает. Они даже батарейки поменяли — новые поставили.

— Прямо аттракцион невиданной щедрости! А во-вторых?

— Что во-вторых?

— Ну раз есть во-первых, значит есть и во-вторых.

— Ну да. Забыл. Во-вторых, починили сигнализацию в музее и на окна поставили решетки.На прачке меня ненавидят. Я сирота, идти мне некуда. Теперь еще и жить негде. Возьми меня к себе. Все меня так и норовят обидеть и раздавить. А а тоже человек.

Он посмотрел на меня настолько жалобным взглядом, что Артуру пришлось отвернуться. Показалось, что в глазах у моего коллеги блеснула слеза.

Мне же стало смешно. Этот жалобный взгляд, как у нашкодившего щенка, Генка эксплуатировал где-то только мог. Он уже однажды в музее так смотрел на меня.

— Геннадий, погоди. Как сирота? А мама, которая уехала в Сочи? Какой же ты сирота при живой матери?

— Ну да, это я так для красного словца, возьми меня, Саш, к себе, пожалуйста, — он оглянулся, — я тоже гонщиком буду!

— Видал, Артур. У нас то понос, то золотуха. То ни одного гонщика, то сразу три.

— Это точно. А что у тебя с отцом, Геннадий? — спросил Артур.

— Нет его и все.

— Понятно, а с мамой.

— С матерью мы потерялись, но я ее обязательно отыщу, — он серьезно, как взрослый мужик отвечал на вопросы Артура, потом повернулся к мне, — ну что возьмешь? Я после уроков могу приходить сюда мыть машину, разные поручения выполнять. А можно в ней посидеть за рулем?

— Ну давай.

Я подсадил его и помог залезть в салон через окно. Генка схватился за руль и тут же заурчал, имитирую работу двигателя.

Я же вернулся к Артуру.

— Что будешь с ним делать? В детдом или в милицию парня нужно отдать.

— Нет. Сбежит. Он уже не раз и не два так поступал. У меня есть идея получше.

Государство со времен Ивана Грозного заботилось о детях оставшихся без опеки. Их определяли в сиротские дома.

Потом после революции в детские коммуны.

Некоторым даже удавалось выбиться в люди, как, например, Ивану Антоновичу Ефремову знаменитому ученому биологу, палеонтологу, писателю-фантасту.

Но чаще они оказывались на другой стороне, на изнанке общества, как не менее знаменитый Лёнька Пантелеев. Сделать карьеру мелкого жулика, а потом уйти небытие намного проще, чем вырваться из лап безнадеги и нищеты.

Казалось бы, прошла война, сложные послевоенные годы страна зализала раны и вошла в относительно благополучные восьмидесятые.

Беспризорников не должно было быть по определению, но они существовали. Не так массово, как после Гражданской и Великой Отечественной, но тем не менее были.

Их ряды пополнялись за счет детей, склонных к побегам и бродяжничеству, сбежавших от пьющих и неблагополучных родителей.

Мало кто из этих детей имел шансы прожить нормальную жизнь без посторонней помощи.

Детские дома не были гарантией, но по крайней мере такие люди как: Садальский, Русланова, Губенко, пока малоизвестный Дикуль и множество других влились в жизнь страны и служили примерами, что можно иначе.

Им удавалось избежать трагической судьбы советских «Гаврошей», которых на самое дно засасывала воронка алкоголизма и нищеты.

Войны жиганов и уркаганов со всем оставшимся миром.

Генка жил с со спившейся матерью и старшим братом, который периодически поколачивал Генку. В какой момент, он понял, что предоставлен сам себе.

Никто не заботился о его пропитании, одежде и вообщем-то по большому счету все было до лампочки.

Сначала его это очень стесняло, но соседи время от времен подкармилавали его, еще он научился стрелять мелочь. Поэтому деньги на батон хлеба и бутылку молока у него были всегда.

Генка больше всего на свете любил мультфильмы и путешествия.

Так как мать давно пропила черно-белый телевизор, да и редакции на телеканалах не особо баловала детей мультипликацией в программе передач, показывая мульты дважды в неделю, то ему оставалось только путешествовать.

В свои первые летние каникулы, он садился зайцем на электричку и ездил в соседние поселки и райцентры. Исследовал их вдоль и поперек. Так он постигал бесконечность пространства и личной свободы.

Еще в чужих городках ему было не так стыдно стрелять по пять копеек, потом что там его никто не знал и не мог настучать на него за попрошайничество.

Потом он возвращался домой.

Однажды его постигло сразу две большие неприятности. Когда он стрелял денежку соседнем городке, его заприметили местные мальчишки постарше.

Они «мудро» дождались, когда он насобирает копеек сорок, этого хватало на еду и конфеты, а потом окружили его и потребовали раскошелиться.

Генка отказывался и сопротивлялся, но силы были слишком неравны. В итоге его поколотили и отобрали все деньги.

Вторая беда заключалась в том, что последняя электричка в сторону его дома уходила без пятнадцати шесть, а он опоздал на нее.

Ему пришлось устраиваться на ночлег на вокзале. Но не тут-то было. Вокзал патрулировал милиционер, поглядывая в Генкину сторону. К конце концов он направился к мальчику.

Как только Генка понял, что идут по его душу, то пацаненок тут же бросился наутек.

Ему нужно было подыскать убежище понадежнее и он спрятался в подвале близлежащей пятиэтажки.

Там было тепло, тихо и уютно. Подвал давал чувство безопасности. Генка быстро заснул после пережитых днем потрясений.

Проснулся утром от звука метлы дворника и понял, что пора ехать домой.

Сев в электричку, Генка вдруг заволновался. Мать наверняка его отругает за то, что он не ночевал дома, а брать точно поколотит.

Он уже морально приготовился к экзекуции, но оказалось, что дома никто даже не заметил его отсутствия ночью.

Это перевернуло Генкино мировоззрение. Он теперь мог пропадать и возвращаться домой по нескольку дней.

Лишь однажды мать равнодушно спросила:

— Где был? Деньги есть?

Генка кивнул. Мать приободрилась и подобрела.

— Сынок, сходи купи мне пива опохмелиться и сигарет.

— Но мне не хватит на сигареты и пиво.

— Ладно, тогда только пиво, — ответила она и полезла в пепельницу искать «бычок» пожирнее.

Генка сходил в магазин, купил пива, принес матери и на этот раз свалил из дома на месяц. Лето подходило к концу, а него потерялся счет дням и месяцам.

Он не заметил, как наступил сентрябрь.

Увидев в одно из городков ватаги девчонок в белых фартуках и мальчишек в иссиня чернильных школьных костюмах, он вспомнил, что ему нужно в школу.

Когда он вернулся и долго не мог попасть в квартиру, то ему сказали, что его мать умерла, а брата забрали в интернат.

Он этому не поверил. Как же такому поверишь, мать не могла вот так просто взять и умереть и оставить его без крыши над головой.

Какая никакая, а все же родная мать. Какой никакой, а все же дом, рассуждал Генка, пока сердобольная, но глупая соседка баба Клава не позвала его пообедать.

Она хотела унять его детскую боль поэтому бездумно соврала, когда он спросил, могла ли мать вот так вот взять и умереть.

— Конечно не могла. Ты ешь, ешь. Она с хахалем в Сочи уехала, погуляет и вернется, — сообщила баба Клава подперев рукой подбородок и сидя с Генкой за столом на маленькой кухоньке.

— А мне что делать? — он с надеждой посмотрел на соседку.

— Я не знаю, Генка, не знаю. Поговаривают, что отец твой на автобазе работает. Мать твоя там уборщицей до тебя подвизалась. Пойди спроси у людей. Отец-то твой должен тебя забрать, пока мать на Югах.

Однажды Генка услышал, что его настоящий отец работает директором автобазы. Но когда он пришел с этой новостью к матери, то та сильно разозлилась и даже легонько шлепнула его по губам.

— Чтобы я больше от тебя такого не слышала. Нет у тебя отца и всё! Понял?

Генка кивнул.

Генка больше верил матери чем старухе почти выжившей из ума.

Он понимал, чувствовал, что Клава скорее всего врет или несет чушь про Сочи и отца, ее за глаза так и называли сумасшедшей старухой, но все таки пообедав побежал на автобазу.

Без надежды — что без одежды: и в теплую погоду замерзнешь.

Он простоял весь день у здания дирекции, внимательно вглядываясь в каждого входящего и выходящего мужчину, но никого похожего на своего отца не обнаружил.

Лишь единожды он заметил, как в окне второго этажа качнулся уголок занавески. В щель он увидел глаза человека лет сорока, который почему-то тут же отпрянул назад.

Но это вряд ли был отец Генки, ведь если бы это был отец, то он спустился бы к нему. Но до конца смены к Генке никто так и не подошел. Лишь иногда проходящие женщины смотрели на него с жалостью, а потом отворачивались.

Тогда Генка решил все же доехать до Сочи и проверить слова безумной Клавы о матери с хахалем.

Он развернулся и смело отправился на железнодорожную станцию.