Скорость. Назад в СССР 2

Глава 23

В ночь перед побегом он оставил записку, что берет всю вину на себя, уходит по важным делам и просит не наказывать педагогов.

На этот раз он рванул в праздник на День Победы 9 мая. Генка учел свои прошлые ошибки и сбежал на рассвете, задолго до общего подъема.

Он сел на первую электричку и когда его хватились он был уже далеко.

Все это Генка не собирался никому рассказывать. Как-то один бич научил его золотому правилу: чем меньше другие о тебе знают, тем лучше ты спишь. Если коротко, то «меньше знают — лучше спишь».

Поэтому он не особо открывал миру душу.

Да, когда надо, он рассказывал про мать, уехавшую с хахалем в Сочи, но только потому что заметил, что люди немедленно смягчаются по отношению к нему.

Могут покормить или дать денег на дорогу. Отпустить, если поймали для сдачи в детдом. Стремиться в Сочи намного лучше, чем говорить, что она умерла. Когда люди слышали, что Генкина мать умерла, ему, конечно, сочувствовали. Но и только.

Мать в Сочи была как бы причиной и целью одновременно. Люди охотнее помогают, когда видели, что у Генки есть цель. Умершая мать — это тупик.

Это прямая дорога обратно в детдом или приемно-распределительный центр для несовершеннолетних. Никто не хотел брать на себя ответственность за Генку, кроме сотрудников советских органов опеки.

Еще Генка понял, что можно выстраивать длительные отношения. Это намного выгоднее, чем один раз обчистить. Ведь могут поймать, набить морду и ментам сдать.

А если грамотно дружить, то можно обращаться за помощью снова и снова.

Именно поэтому Генка сейчас сидел за рулем гоночных Жигулей на автобазе Академии Наук.

Я и не подозревал, что Генка может вот так запросто строить свои витиеватые детские «схемы», манипулировать историей своей жизни и использовать других людей в своих целях.

Тащить его на квартиру к Комбинатору я не хотел. Хотя, если моя задумка не сработает, то мне придется так поступить.

Дело в том, что в школу бы я его быстро не устроил и он болтался бы целыми днями.

В лучшем случае в комнате, а худшем пропадал бы на улице, пока я работаю и готовлюсь к гонкам. Я уже понял, что быстро уговорить его вернуться в детдом у меня не выйдет.

А я был убежден, что он мог остаться там только, если отправиться туда добровольно.

— Пригляди за ним, мне нужно кое кому позвонить, — сказал я Артуру и направился к выходу.

Коллега кивнул.

— Ты куда? — спросил меня с встревоженным взглядом Генка, когда я проходил мимо машины.

— Нужно позвонить одному человеку.

— Я с тобой, — Генка попробовал вылезти из машины.

— Сиди. Не переживай, я не сдам тебя ни ментам, ни в детдом.

Потом я подумал и добавил:

— По крайней мере до тех пор, пока ты ведешь себя прилично и слушаешься.

— Поклянись! — он смотрел на меня пытливыми глазами, нахмурив брови.

Я положил руку на сердце.

— Клянусь. Побудь с Артуром, я скоро вернусь.

Сказал я как можно более спокойным голосом, зная, что дети считывают интонации намного лучше чем взрослые.

Моя клятва подействовала на Генку успокаивающе. Он снова откинулся на спинку водительского сидения и начал играть за рулем в свои пацанские игры.

Добравшись до ближайшего телефона автомата, я порылся в записной книжке и набрал цифры номер на диске.

— Алло? — ответил женской голос на том конце провода

— Марго привет, это Саша Каменев, с автобазы Академии Наук.

— А, будущий чемпион, молодой гонщик, подающий особые надежды. Помню тебя. Как там твой коллега с звучной фамилией?

— Коллега?

— Да, коллега, Андропов.

— А, нормально. Его выгнали из команды.

— Вот как.

— Да.

— И кто же теперь ваш главный гонщик, или как это там у вас называется?

— Выходит, что теперь главный гонщик у нас я.

— Поздравляю с быстрым продвижением по служебной лестнице. Я сразу почувствовала, что у тебя сильная хватка.

— Спасибо. Мне нужна твоя помощь.

Я рассказал, ей про Генку. Наверняка с ее связями она могла бы поучаствовать в его судьбе и помочь устроить его куда-нибудь, где Генка чувствовал себя хорошо. Мне было важно, чтобы он сам принял такое решение.

— Он сейчас рядом с тобой и все слышит?

— Нет, он у нас в гараже с нашим автослесарем.

— Каменев, ты просишь, чтобы он пожил у меня и я его уговорила «сдаться» в детдом?

— Ну что-то типа того.

— Ты понимаешь, что со мной не расплатишься, Санечка?

Я чувствовал, как она улыбается в трубку.

— Понимаю.

— Хорошо, вези его ко мне.

— Мы точно не в детдом и не в ментуру едем? — спросил Генка сидя рядом со мной на сидении в вагоне метро.

— Точно, я же тебе поклялся или ты думаешь, что я своим словом не дорожу.

— Ну кто тебя знает…

Я потрепал его по волосам.

— Ты же пришел просить помощи?

— Пришел…

— Вот и доверяй мне, мы едем к моей подруге. Побудешь с ней. Пока я не могу взять тебя к себе. Но ты сможешь приходить в гараж в любое время после уроков.

— Она что, учительница?

— Нет, но очень хороший человек и поэтесса.

Марго открыла дверь и пропустила нас в квартиру. Я немного переживал за встречу, все-таки первое впечатление всегда играет важную роль. Но все прошло хорошо.

Я не знаю, как это работает, но некоторые люди имеют дар абсолютного убеждения детей. Даже таких «прожженных», как Генка.

Они умеют с первых же секунд получить безграничный кредит доверия без всяких сюсюканий и заигрываний.

Марго была как раз из таких. Она провела нас в одну из комнат и объявила Генке:

— Значит так, юноша. Некоторое время ты поживешь со мной. Это твоя комната. Правила простые: не ломать, не врать, не воровать, не предавать. Трогать и смотреть можешь, что угодно. Но выносить вещи, предметы за пределы или переставлять внутри квартиры нельзя.

Генка внимательно слушал ее с серьезным видом.

— Все, что найдешь в холодильнике или на кухне можешь есть. Но только за кухонным столом. Тебе придется соблюдать правила личной гигиены, мыться и чистить зубы каждый день. Свою комнату придется содержать в порядке. Здесь нельзя устраивать бордель. Мы будем с тобой, гулять, играть и учиться. Я не жду, что ты будешь относиться ко мне, как к матери, но неуважительного отношения к себе не потерплю. Любое однократное нарушение правил и т снова окажешься на вокзале, без возможности вернуться. Правила понятны?

Генка немного помедлил с ответом, он обдумывал услышанное. Жизнь научила его не бросаться на первое предложенное. Ведь это могло оказаться ловушкой.

— А что такое бордель? — спросил мальчишка, у которого это слово скорее ассоциировалось с каким-то напитком типа киселя, нежели с беспорядком или публичным домом.

— Знаешь кто такие проститутки? — спросила его Марго.

Меня удивило спокойствие, с которым она говорила об этом с Генкой, тот озадаченно кивнул в ответ.

Я как-то читал книгу в которой главный герой рассказывал, как рос подкидышем в британском публичном доме. У него были определенные трудности, но в целом детство было счастливым.

Я скорее не стал бы сочувствовать ребенку, живущему в борделе, а позавидовал бы. Ведь это интересный жизненный опыт.

Главный герой книги рассуждал так: лучше быть подкидышем в этом мире, не знать ни отца, ни матери. Чем жить с пьянчугам, заставляющими тебе рботать на шахте с семи лет, отдавать им гроши, заработанные тяжким трудом и оставаться при этом благодарным.

Жить, чтобы потом в лучшем случае стать таким же пьянчугой, а в худшем погибнуть под завалами в шахте и быть забытым через месяц.

Если ты родился на пролетарском дне, то в борделе, ты сможешь сделать себя таким, как ты хочешь, злым без оглядки или добрым. И как бы не звучало противоречиво — свободным.

Свободным от предрассудков, страха перед противоположным полом. Ведь страх для человека это как ручной тормоз в автомобиле, пока не отпустишь, не поедешь и будешь вечно стоять на месте и ржаветь.

— Знаю, — как-то по взрослому взглянул на Марго Генка, отвечая на ее вопрос.

Я и не сомневался в том, что он уже успел познакомиться с этим неприглядным явлением вокзальной изнанки, где определенная категория женщин зарабатывала себе таким образом на жизнь.

— Бордель — это дом в котором жили и работали проститутки до революции. Там всегда царил беспорядок. Нам такого не нужно. Ты не ответил, правила понятны? Устраивают?

— Понятны. Устраивают.

— Хорошо, тогда — добро пожаловать. Меня зовут Марго, вон там я тебе подобрала одежду. Это от племянника осталось. Бери ее и отправляйся в ванную комнату. Свою скидывай и оставляй прямо на полу я ее постираю. Конечно, пока новая одежда будет великовата, но мы сходим в Детский Мир и купим тебе что-нибудь на первое время.

— Ладно, — Генка начал ей доверять.

— Попрощайся с Сашей. Он уезжает.

Генка подошел ко мне сначала протянул руку, а после рукопожатия обхватил меня руками и прижался.

— Ты же еще приедешь? — он посмотрел снизу вверх в мои глаза.

— Конечно. Вот тебе мой телефон. Звони по вечерам.

— Ладно, — Генка легко согласился. С ворохом новой одежды он вприпрыхку поскакал в сторону санзула. Мальчик чувствовал себя в своей тарелке.

— А теперь уезжай, — Марго стала меня выпроваживать, — еще чего доброго передумает.

— Ладно, ладно. Я завтра позвоню, поинтересуюсь как он?

— Звони ближе к вечеру.

— А у тебя прям педагогический талант.

— Я тебе уже по телефону сказала, что ты простыми комплиментами не отделаешься.

Я ехал обратно в гараж помогать Артуру менять сцепление в прекрасном настроении.

Было бы здорово, если Марго начнет опекать парня, или вообще усыновит.

Вдруг они сойдутся характерами. Если она до тридцати пяти не вышла замуж, то с каждым годом шансы будут уменьшаться.

Старые девы становятся негодными партнершами. Им сложно подстраиваться под мужчину, устоявшиеся привычки и мировоззрение сложно сломать.

Повинуясь нереализованному материнскому инстинкту, они бросаются в крайности. Или окружают мужчину постоянным неусыпным навязчивым вниманием, и в конце концов он не выдерживает и сбегает.

Или наоборот — постоянными требованиями соответствовать ее личным представлением о «правильном» мужчине. Итог в тот же, мужики ретируются.

Марго могла бы пустить свой внутренний потенциал на воспитание Генки. Судя по всему у нее могло бы хорошо получиться.

Пока Марго с ним занималась, я решил что попробую сам навести справки об его семье.

Но только во всем этом присутствовала ложка «дегтя». Тот самый внутренний голос из будущего твердил, чтобы я был осторожен, опасался Марго. И, что все идет слишком гладко.

Я не стал обращать на него внимания и, возможно, зря.

Потому что добравшись до нашего гоночного бокса, я услышал возбужденные голоса и звуки потасовки.

Ворота были приоткрыты, двое рослых мужчин прямо на улице избивали Артура. Сначала мне показалось, что это люди Махарадзе, но подбежав ближе я увидел, что ошибаюсь.

Артур пытался безуспешно отбиваться гаечным ключом, но мужики легко уворачивалась. А потом поочередно с чувством, с толком, с расстановкой месили кулаками Артура по корпусу.

Я их раньше никогда не видел. Скорее всего они были славянами или прибалтами.

В отличии от членов банды Махарадзе, они вели себя, как настоящие профессионалы, никаких эмоций, угрожающих выкриков и бешеных глаз на выкате.

Били холодно, Артур падал, потом ему давали встать и снова вгоняли крепкие кулаки то в печень, то в ребра, то в солнечное сплетение.

«Не бьют по лицу, чтобы не оставалось следов», — догадался я.

Да кто они такие и что им надо, черт их побери!

Меньше всего они были похожи на бандитов. На ментов они тоже совсем не походили.

По их выплавке, широченным плечам и мускулистым фигурам я бы мог предположить, что они военные. Какой-нибудь спецназ или десантники.

Я поискал глазами рядом с боксом какое-нибудь подходящее оружие и ничего кроме шестидесяти сантиметрового обрезка полдюймовой водопроводной трубы не обнаружил.

Я быстро зашел к ним с тыла и окликнул, держа трубу в руке.

— Э, алло! Ну-ка отошли от него!

Я себя не узнал. Возглас получился громким, и как мне показалось грозным.

Об нападавших на нашего авто слесаря, оглянулся на меня, а потом совершенно не сговариваясь друг с другом разделились.

Один пошел в мою сторону, второй равнодушно отвернулся продолжил с Артурчиком.

Видимо, у них были заранее распределены роли.

Артур к этому времени встал с колен и сильно раскачиваясь пытался замахнуться на нападавшего.

Но тут же получил очередной удар в солнечное сплетение и рухнул на колени, а потом на четвереньки.

Выпавший из его рук гаечный ключ жалобно звякнул об асфальт.

— Чего вам, надо? Зачем вы здесь?

Я попытался вывести своего противника на разговор, но тот мне ничего не ответил, а просто шел на меня с холодным безразличным взглядом.

Он был похож на бездушного убийцу.

И в том момент я мог поклясться, что увидел в зрачках этого человека отражения лиц десятков его жертв разного возраста, пола, расы и национальности.

Он пару раз дернулся в мою сторону провоцируя меня на защитные действия. Но я нутром почувствовал, что этого делать не нужно.

Дистанция все еще была велика, а он наверняка рассчитывал мои действия для того, чтобы одним контр приемом выбить кусок трубы у меня из рук.

Нет я на это не поведусь, дружок. Он видимо разгадал мои мысли, потому что тут же сделал большой подскок, попытавшись приблизиться.

Но я тоже умел в некотором роде читать мысли противников, все таки занятия боксом прекрасно способствовали этому.

На тренировках, спаррингах и соревнованиях боксеры только и делают, что пытаются предугадать следующие движения и местоположение тела противника в пространстве.

Потому я одновременно с его прыжком стремительно ушел в сторону и атаковал его.

И-и-и-и Раз!

Мужик даже не сумел понять, а тем более увидеть, как именно я заехал ему концом трубы по локтю. Мой отскок и удар были одним молниеносным движением.

Рука противника тут же выпрямилась и повисла вдоль тела. Похоже что я попал в нерв и он на время потерял способность управлять ею.

Но он будто ничего не почувствовал, потому что он в следующую секунду отправил своей здоровой рукой нижний боковой в мою сторону.

Его удар пришелся в печень. Я защитился согнутой рукой, но все равно это было очень больно, мне показалось, что из моих глаз брызнули золотистые искры.

От таких ударов люди помимо своей воли опускаются на одно колено.

Но я каким-то чудом удержался на ногах, сумел крутанутся вокруг своей оси и из-за спины нанес противнику еще один удар, на этот раз в незащищенную челюсть.

Труба гулко отозвалась вибрацией в мой кисти. Мне показалось, что я сломал ему челюсть.

Противник был похож на биоробота. Его голова резко качнулась в сторону по инерции от моего удара. Зрачки его на мгновение затуманились.

Но через пару секунд, он все так же хладнокровно сфокусировал свой взгляд и двинулся на меня.

Я прицелился и ударил его туда же еще раз. Мой второй удар мог бы свалить коня, я уже не церемонился, осознав, что ли бы мы их, либо они нас.

Но противник среагировал. Сначала поймал трубу здоровой рукой, в потом вырвал ее у меня, резко дернув вниз.

Мы опасно сблизились. У меня оставался последний шанс я отклонился, делая обманный замах рукой, а потом со всей силы на которую был способен ударил его лбом в лицо, перенеся вес тела с задней ноги на переднюю.

Мой удар, пришелся прямо в нос и был такой силы, что противник пятился назад пару шагов, а потом опрокинулся на спину.

Он попытался было приподняться на локтях, но я подскочил и дал ему кулаком в нос еще раз.

Тот просто отключился. Я поискал глазами свой обрезок трубы.

Краем глаза я среагировал на движение. Второй «солдат удачи» с силой оттолкнул ботинком Артура в бок и побежал в мою сторону.