Сказки Малышки Жюли

Вечер четырнадцатый. Девочка и осень

Едва только сумерки окутали своими тёплыми лапами «Приют», Малышка Жю, как и обещала днём, снова пришла к девочкам, чтобы порадовать их какой-нибудь историей.

— Ну, как теперь ваше настроение? — спросила она, входя в палату.

— Замечательно!

Малышка улыбнулась. Ещё бы! Чашка горячего какао по её особому рецепту всегда способствовала улучшению настроения и борьбе с унынием. Как ни упрашивали Помощники раскрыть тайну рецепта, Жюли лишь таинственно улыбалась, но никому секрет не открывала. Вот и сегодня, когда Люк рассказал, что у девочек началась дождливая хандра, Помощница тут же приготовила им вкуснейшее какао, зная наверняка, что к вечеру от их тоски не останется и следа. Так и вышло.

— А ты нам сказку ещё обещала… — напомнила Сова.

— Да-да, я помню, но… Даже не знаю, про что вам рассказать, — задумалась Помощница.

— Мы вот о чём подумали, Жю, — Кло, утопая в хорошо взбитой подушке, как в мягком облачке. — Ты рассказываешь нам сказки о тех, кому Доктор Тондресс помог, правильно?

Жюли кивнула.

— Но ведь он и нам тоже помог, — подхватила Сова.

— Вы хотите, чтобы я рассказывала сказки о вас самих? — поразилась Помощница, и девочки кивнули. — Ну что ж… Раз вы все согласны… Джулай, ты не будешь возражать, если я начну с твоей истории? — спросила она.

Девочка снова кивнула, а её щёки стали пунцовыми. Малышка Жю начала рассказывать.

В «Приюте Доктора» вот уже много месяцев не было подопечных: с тех самых пор, как последний — Этьен — вернулся домой. Док по-прежнему отправлялся в странствия и брал с собой кого-нибудь из нас. В этот раз с ним улетела Элен, а все остальные Помощники скучали в «Приюте»: Патрик перечитал всю библиотеку и вывел несколько новых сортов цветов, Брюно и Гару затеяли ремонт и побелили все стены, а мы с Люком частенько отправлялись выгуливать пегасов на Нектарные Луга.

И вот, наконец, Доктор и Элен вернулись, и все мы, обрадованные их возвращением, собрались в гостиной.

— Ну что, друзья мои, совсем вы тут без дел завяли? — улыбнулся Док, потирая ладони. — В таком случае, у меня есть для вас новость: я отправляюсь в путь, меня опять кто-то зовёт.

— Док, ты же только что вернулся! — воскликнул Брюно.

— Ну и что? — удивленно вскинул бровь тот. — Наша работа не терпит отлагательств, пора бы уже понять это! — Док надел шляпу и растворился в воздухе.

— В доме осталась хоть одна стена, которую вы не покрасили? — тоскливо спросил Патрик у Гару, но тот покачал головой. Пат вздохнул. — Жаль. Покрасить, разве что, потолок?

Он ушёл первым, а следом разбрелись и другие Помощники.

А Доктор тем временем уже прибыл в небольшой городок. Как сотни других провинциальных городов, он состоял из центра, разрезанного поперёк железной дорогой, и небольших посёлков, примыкавших к сердцу города буквально со всех сторон. В одном из таких посёлков и жила семья Джулай.

Следовало бы начать с того, что Джулай ненавидела осень. Она любила солнце, а тучи закрывали его; она обожала гулять с друзьями, но дождь загонял всех домой. Поздняя осень и вовсе навевала на неё упадническое настроение: листья давно опали, и деревья стояли голыми, птицы улетели на зиму в теплые края, небо до самого горизонта было затянуто низкими серыми тучами, моросил мелкий противный дождь.

По вечерам Джулай сидела в своей комнате, укутавшись в теплый плед, и смотрела фотографии: этим летом они всей семьёй ездили на море. Вот папа гоняется за младшей сестрёнкой, которая никак не желает вылезать из воды и хохочет, не даваясь в руки отцу; вот мама отдыхает на песке и поедает мороженое — она заметила, что старшая дочка фотографирует её, и повернула голову, улыбнувшись в объектив. У неё такие смешные усы от мороженого!

А вот всех их вместе сфотографировал прохожий: они стояли на набережной — загорелые, отдохнувшие и счастливые, — а за их спинами до самого горизонта, куда только хватало взгляда, раскинулось бескрайнее синее-синее море. Джулай даже заулыбалась, погрузившись в воспоминания. Но, взглянув на пейзаж за окном, снова помрачнела: на сером небе не было ни единого голубого кусочка. Хоть бы снег поскорее выпал, что ли, и скрыл всю эту грязь и серость.

Она и сама вроде бы понимала, как глупо злиться на плохую погоду и бояться её наступления, но вот поделать с собой ничего не могла. Приближение осени было для неё сродни пытке: сырым воздухом было сложно дышать, и ей всё мерещилось, будто тучи, нависающие над городком, вот-вот рухнут прямо на голову. Мысль, что придётся идти в школу через лесок, посаженный по обеим сторонам железной дороги, была сродни пытке: осенний лес, особенно по вечерам, казался ей непроходимым лабиринтом, в недрах которого обитают чудища — а кто же ещё так скрежещет и воет, когда дует ветер?

Джулай не помнила, откуда вообще возник этот страх, наверное, он был с ней всю жизнь. В самые холодные и дождливые осенние дни доходило до того, что Джулай наотрез отказывалась выходить из дома, и дело частенько заканчивалось скандалом: родители не разрешали дочери прогуливать школу из-за каких-то капризов, а у неё подкашивались ноги и сдавливало грудь от одной мысли, что придётся идти через лесопосадку под этими тучами и мерзким моросящим дождем. В ответ на отговорки ей говорили надевать капюшон, чтобы укрыться от дождя и ветра, а Джулай отрезáла все капюшоны, какие только были на её одежде, за что, конечно, её не хвалили.

И вот одним ноябрьским субботним утром Джулай проснулась в отличном настроении: накануне по радио она услышала, что будет прояснение, и на все выходные в её небольшом городке установится солнечная погода.

— Солнце! Ура! Солнышко! — радовалась девочка, едва открыв глаза: наконец-то сегодня она может безбоязненно выйти на улицу и погулять с друзьями.

Но когда она, на всякий случай прищурившись, чтобы солнце не ослепило, распахнула шторы, чтобы посмотреть на чистое небо, то увидела вместо него всё те же тяжёлые низкие тучи.

— Этого не может быть! — едва не заплакала она. — Нет, пожалуйста, только не дождь! — девочка в бессилии опустилась на пол прямо в пижаме, а потом в отчаянии принялась разбрасывать вещи по комнате: на пол полетели книги, фотографии в рамках, одежда. Только когда разбился горшок с её любимым фикусом, Джулай остановилась, тяжело дыша. — Не знаю, есть ли кто-то, кто там заведует всей это погодой, но, молю, хоть немного солнца! — прошептала она.

По её щекам текли слёзы, а дождь, будто издеваясь, пошёл ещё сильнее.

— Мне нужно успокоиться, выпить чаю и… убрать весь этот беспорядок, пока не вернулась мама! — чуть успокоившись, она отправилась на кухню, волоча за собой плед.

Когда Джулай вернулась в комнату, держа в руках кружку с горячим чаем, то чуть было не выронила её: у окна стоял незнакомый высокий мужчина, лицо которого скрывала тень шляпы.

— Кто вы такой? Как вы сюда попали? Что вам здесь нужно? — атаковала его вопросами Джулай.

Мужчина не ответил, а только широко улыбнулся.

— Чему вы улыбаетесь? — подозрительно спросила девочка.

— А как же мне не улыбаться? Ведь на улице такая прекрасная погода: ясное небо, светит солнышко! — приятным голосом сказал незнакомец, продолжая улыбаться.

Его улыбка была искренней и обезоруживающей: Джулай напрочь позабыла о мелькнувшей минуту назад мысли, что надо бы позвонить в полицию и рассказать, что в их дом влез вор. Напротив, теперь она была совершенно уверена, что незнакомец не причинит ей зла.

— Вы издеваетесь надо мной! — с огромным усилием ей удалось взять себя в руки. — На небе сплошные тучи.

— Разве? — мужчина повернулся к окну и закачал головой. — Ай-ай-ай! Безобразие какое! Никогда нельзя верить прогнозам! Ну, ничего, сейчас мы всё поправим! Подойди-ка ко мне, — незнакомец обернулся и посмотрел на Джулай.

«Словно кот мурлычет!» — подумала она, но подошла.

— Смотри-ка! — мужчина сделал несколько движений рукой, словно что-то стирал, и отступил на пару шагов, предоставляя девочке любоваться результатами его трудов.

Джулай с удивлением и восхищением смотрела, как под его рукой исчезают тучи, будто стёртые волшебным ластиком. Небо стало сияюще-синим, будто его только что помыли с шампунем, лучи солнца проникли в комнату, ласково коснулись щёк и запутались в волосах Джулай.

— Кто вы? Волшебник? — вновь спросила она незнакомца.

— Меня зовут Доктор Тондресс, — ответил он.

— Доктор Тондресс? — удивилась девочка. — Какое странное имя! Может, я просто ещё сплю, а вы мне снитесь?

Тот, кто назвался Доктором Тондрессом, весело и заразительно расхохотался:

— Нет, моя дорогая, ты не спишь, и я не твой сон. Я здесь, потому что ты позвала меня.

— Когда это? — призадумалась Джулай. — Как я могла вас позвать, если только сейчас узнала о вашем существовании?

— А кто тут просил немного солнца? У, как там, заведующего всей этой погодой? — Доктор хитро улыбнулся и поставил свой чемоданчик на табурет. Джулай же была готова поклясться, что небольшой коричневый со светлой ручкой, медными уголками и защёлками чемоданчик появился в руках Доктора Тондресса не более секунды назад.

— Вы, значит, и есть этот заведующий?

— Почти! — усмехнулся Док. — Я, как ты правильно заметила, волшебник, и если для того, чтобы помочь человеку, понадобится всего лишь разогнать тучи, я смогу и это. А ты у нас противница осени, так? — спросил он, откидывая крышку чемодана.

Джулай кивнула и зябко закуталась в плед.

— А как же утверждение, что у природы нет плохой погоды? Не согласна с ним?

— Не согласна! — упрямо подтвердила она. — Вот в дожде ничего хорошего нет. Он и есть плохая погода. Весной и летом — ещё куда ни шло, надо землю поливать, чтобы росли деревья и цветы, а осенью? Бестолковое литьё воды. Только тоска от него одна и эта… как её… депрессия, вот.

— Ты права, дитя, весной и летом, когда жарко, дождь поит землю, но и осенью без него не обойтись: упавшие листья от сырости гниют и становятся удобрением для растений и отличным местом зимовки для насекомых. Осенью природа возвращает в землю воду, которая испарилась за лето, и деревья с её помощью готовятся к долгому зимнему сну.

Джулай поморщилась: эти слова она слышала сотни тысяч раз от родителей и учителей. Ах, если бы слова могли прогнать тучи!

— К тому же, когда ещё, как не осенью, можно увидеть такое буйство красок? — продолжил Доктор Тондресс. — Мне кажется, что деревья — те ещё модники, только и думают, как бы перещеголять друг друга, и одеваются кто во что горазд: берёза вся в золоте стоит, осина к золоту багрянец добавляет, а некоторые и вовсе все три цвета в себе смешают: один листок красный, другой жёлтый, третий зелёный. Светофор, а не дерево! Это только ёлки да сосны консерваторы на этом природном показе мод: зимой и летом одним цветом!

Джулай слушала голос Доктора, смотрела в окно, и перед её мысленным взором проплывали деревья, одетые в свои осенние наряды. Они дружелюбно махали девочке своими ветвями, дарили самые красивые листья, увлекали за собой в хоровод. Да, сейчас, когда Доктор Тондресс был рядом, осень не казалась ей такой уж страшной.

— Ну что ж… Это всё наносное, а теперь, с твоего позволения, я хотел бы выяснить основную причину твоей ненависти к старушке-осени и страха перед ней. Ты не возражаешь?

— А для чего это нужно? А это обязательно? — заволновалась Джулай, и Доктор поспешил её успокоить.

— Если ты хочешь перестать бояться, мы должны узнать, в чём кроется корень твоего страха. Больно не будет, но, возможно, придётся пережить несколько не самых радостных мгновений. Если будет совсем страшно, только скажи, хорошо?

Девочка почувствовала, как предательски задрожали руки, но, стиснув зубы, кивнула. Доктор Тондресс пригласил Джулай сесть на стул и, сев напротив, коснулся ладонью её лба. Едва он только сделал это, как она провалилась то ли в сон, то ли в видение, то ли в воспоминание.

Доктор увидел, как однажды вся семья Джулай отправилась то ли за грибами, то ли за клюквой — сама Джулай тогда была совсем малюткой, а её сестрички даже не было на свете. Они вошли в лес, который начинался сразу за окраиной посёлка, и случилось так, что маленькая девочка, заинтересовавшись упавшими шишками и яркими ягодами, отпустила мамину руку, отошла за пригорок и… потерялась.

Она бродила по лесу, думая, что вот-вот увидит знакомую красную куртку папы или жёлтый мамин дождевик, но на самом деле уходила всё глубже в чащу. Она не слышала, как родители звали её — под туго завязанный капюшончик почти не проникали звуки, — устав, она садилась прямо на землю или на корягу, а потом шла дальше. Быстро стемнело, тёплый комбинезон и курточка уже почти не справлялись с усиливающимся холодом. К горлу подкатывали слёзы, хотелось закричать, но голос отказывался повиноваться, страх усиливался с каждым её шагом.

Вскоре стемнело окончательно. Разыгравшийся ветер шумел где-то вверху, и огромные деревья вокруг маленькой Джулай раскачивались, словно в безумной пляске, скрипели, стонали и завывали, как сотня самых страшных чудовищ, которых только способно представить детское воображение. Закричав, что есть мочи, она побежала, и тени погнались за ней. Девочка упала, споткнувшись о кочку, и тьма сомкнулась над ней.

Задыхаясь от вновь пережитого ужаса, Джулай замахала руками.

— Нет! Нет! Хватит, пожалуйста, хватит!

Она вскочила, но силы оставили её, и девочка упала без чувств. Не успей Доктор Тондресс подхватить, она точно ударилась бы головой о деревянный угол стула.

— Её страхи оказались куда более сильными, чем я предполагал, — пробормотал он, успев увидеть, что только благодаря какому-то высшему провидению девочка не пропала на болотах, не замёрзла в ту ночь и была найдена уже на следующее утро. Родители забрали её домой, девочка вскоре оправилась от пережитого и забыла о произошедшем, но страх перед мрачной осенью и холодом с тех пор остался с ней.

Подхватив девочку на руки, Доктор выпрямился и в ту же секунду исчез из комнаты вместе с Джулай. В комнате снова потемнело — тучи заволокли небо, скрывая за собой солнце.

— И Джулай оказалась здесь? — спросила Помощницу Дракошка.

— Конечно. Она была первой из вас, кого Доктор перенёс в «Приют», — ответила Жюли. — И сейчас она почти справилась со своим страхом. Однако, уже поздно, вам пора спать! Добрых снов! — и Жюли, выключив свет, вышла из палаты.