Системный Кузнец III

Глава 6

Его обычно смеющиеся глаза смотрели серьёзно и, как показалось, с явным подозрением. Свен сидел напротив, положив локти на стол, и слегка наклонился в мою сторону, выглядел как следователь на допросе. А я ощущал себя мышью, которую рыжий кот загнал в угол. Заставил взять себя в руки, сделал глубокий вдох и медленный выдох.

— Борг ко мне приходил, — сказал плотник строго, не сводя с меня глаз. — Рассказал всякое.

Напряжение возросло ещё сильнее, в голове судорожно закрутились варианты. Рассказал что? Про Брика? Или Ориан ему что-то нашептал про странную реакцию Камня? Или что⁈ Что, чёрт подери, происходит⁈

— И? — сказал я осторожно, пытаясь сохранить спокойствие.

Мужик молчал, просто смотрел.

— Мастер Свен, — не выдержал, — уж от вас-то не ожидал. Что вы всё вокруг да около ходите? Говорите прямо. Что случилось? Вы меня в чём-то подозреваете? Что я не так сделал? — Говорил шёпотом, но терпение было на исходе. — А про Борга… так этот старый хрыч ударил моего работника! А до этого он этого мальчишку послал за мной шпионить! Так что неудивительно, что старик теперь бесится и плетёт всякое! Он мне вообще-то ещё слитки стали должен, я как раз собирался пойти с ним разговаривать!

Говорил, не скрывая раздражения.

Мужчина нахмурился ещё сильнее и закусил губу, рыжие усы зашевелились. Плотник медленно отвёл взгляд от моего лица и посмотрел вниз, на лежащий на столе нож, который ему принёс. Долго смотрел на него, словно видел впервые.

Я краем глаза окинул взором таверну. Несколько человек всё ещё следили за нашим разговором, буравя взглядами. Другие, кажется, потеряли интерес. Фрида, наливая очередную кружку мутного пива Финну, бросила на меня напряжённый взгляд.

— Ладно. Прав ты, парень. Не к чему темнить, — плотник наконец выдохнул. — Просто… завелся малость. Я ж опасаюсь всякого непонятного. Мне важно, чтоб человек был простой, как доска струганая. А тут всё разом навалилось.

Свен говорил, не глядя на меня, вертя в руках нож.

— Скажу как есть, — рыжий понизил голос до шёпота. — Молва про тебя пошла, Кай. Нехорошая. Будто ты там, в шахте, в падучей бился. Что в тебя не то дух злой вселился, не то ещё какая хворь нечистая. Бают, светился ты. — А утром Борг припёрся и велел, значит, мне с тобой дел не иметь. А не то…

Мужчина замолчал, пальцы нервно сжались на рукояти ножа.

— А не то что, мастер Свен⁈ — я не на шутку взволновался, стараясь говорить как можно тише, почти шипя. — Какого чёрта он позволяет себе вам — уважаемому мастеру, который даже не зависит от их проклятой руды — диктовать какие-то условия⁈

Мастер Свен тяжело вздохнул, наконец поднял глаза, и в них появилась мягкость, смешанная с усталостью.

— Эх, Кай… Не знаешь ты этих людей, — сказал мужчина просто, с такой интонацией, будто объяснял ребёнку, почему нельзя дразнить медведя. — Мне-то на их руду плевать, но мастерская-то моя — деревянная, а дерево горит хорошо. И детки мои по этим улицам бегают. А беда… она, знаешь ли, всякая случается. Если эти люди захотят, от меня и моей семьи и щепок не останется. И никто в Оплоте и рта не раскроет.

«Вот же скотина старая,» — пронеслось у меня в голове при мысле о Борге. Значит, всё-таки растрепали. Работники домниц? Те, кто видел меня, валяющегося в грязи после пересыщения Огненной Ци? Или сам Тарк, не выдержав допроса? Слухи наверняка дошли и до Торгрима и, конечно, этот старый паук тут же всё сопоставил: светился — значит, не просто так, значит, со мной что-то происходит — наверняка понял про Огненную энергию.

Не на шутку встревожился всеми этими новостями.

— Мастер Свен, послушайте, — наклонился ещё ближе. — То, что обо мне говорят, — это неправда. Нет у меня никакой одержимости.

— Да⁈ А откуда ты тогда всё это взял, а⁈ — впервые за всё время Свен вышел из себя. Мужик говорил не со злостью, а с нетерпением, как человек, которого долго водили за нос. — И про мехи эти! Штука-то мудрёная! Я ж помню, к нам два лета назад столичные мастера приезжали, у братьев ставили! А тут вдруг ты, сопляк, и лепишь так складно… Сразу смекнул, что дело нечисто, да смолчал — думал, парень ты с головой. А теперь, как этот стервятник ко мне припёрся да про нечисть твою заговорил… Кай. Скажи, откуда в тебе это?

Рыжий говорил шёпотом, но его глаза горели.

Не ожидал такого прямого допроса, оказавшись на перекрёстке. Взять и открыть всю правду? Про себя, про другой мир? Полнейшее безумие — мужик решит, что я и вправду одержим. Продолжать отчаянно врать? Может больше не поверить.

Или сказать полуправду. Открыться Свену хотя бы в одном — про Систему и переселение души — ни слова. Но вот про Огненную Ци, про то, что я практик — мог сказать. Йорн ведь уже тоже знает, это должно было хотя бы частично усыпить его скепсис.

Я тяжело вздохнул, посмотрел плотнику прямо в глаза, пытаясь передать всю искренность. Сглотнул вязкую слюну.

— Хорошо, мастер Свен. Скажу вам. — Шептал, едва шевеля губами. — Но только не здесь. Давайте отойдём, не хочу, чтобы кто-то ненароком услышал.

Мужчина повёл глазами, окинув таверну цепким взглядом, и кивнул. Молча встал и направился к выходу. Я — следом, чувствуя на спине любопытные, а в некоторых случаях и откровенно презрительные взгляды. «Одинокий щенок, возомнивший себя кузнецом». Пусть думают, сейчас не до них.

Мы молча шли по улице. Видел, что Свен направляется к себе в мастерскую, и просто семенил за ним. Эмоции Кая — страх быть разоблачённым, стыд — вдруг нахлынули, заставляя чувствовать себя нашкодившим пацаном. Постарался смахнуть с себя наваждение, но тут накатила волна еще большей тревоги — показалось, вся деревня, взгляды прохожих — это взгляды толпы, смотрящей на человека, которого ведут на плаху.

Вдруг вспомнил, что в плотницкой мастерской находятся подмастерья, и решил изменить план.

— Мастер Свен, — нагнал его коренастую фигуру. — Пойдёмте лучше в кузню. Там поспокойнее будет.

Мужчина, не говоря ни слова, обернулся, кивнул и направился через дорогу.

Сперва сам заглянул в свою мастерскую — Ульфа там не было, — а затем пропустил плотника вперёд. Тот вошёл, остановился посреди пустого помещения и тяжело вздохнул. Я закрыл за нами дверь.

Подойдя к горну, встал возле каменной кладки, чувствуя спиной остаточное тепло. Обернулся к мужику, Свен молчал, ожидая.

— Мастер Свен, — слова давались крайне тяжело. — То, что про меня говорят… что светился… Это не одержимость. Глупости это всё.

Тот молчал, лицо было непроницаемо.

— В шахте со мной работал паренёк, он увидел. И, по всей видимости, распустил этот слух. Наверное, не специально — может, его к себе Торгрим позвал, вот он под давлением и проговорился. Это были просто его домыслы… А я… — запнулся, подбирая правильные слова. Свен смотрел на меня строго, но внимательно, не перебивая. — Я практикую.

Сказал это и замолчал, глядя мужику в глаза.

— Огненную Ци, — добавил медленно, делая после каждого слова небольшую паузу, чтобы оно впечаталось в сознание рыжего. — Поэтому и светился. Вдыхал энергию от домницы и… перестарался. Так, что чуть и не помер там. Чудом спасся. Йорн тоже уже знает. Он видел, как я практиковал здесь, в кузне. Так что…

Я откашлялся, стараясь выглядеть убедительным, но в голове роился ворох мыслей. Поверит ли он? Какие вопросы задаст? Ведь то, что сказал, порождало ещё больше вопросов.

Свен глядел хмуро и под тяжёлым взглядом было чертовски не по себе.

— Уж не знаю, как так получилось… — заговорил, стараясь, чтобы голос звучал по-мальчишески неуверенно. — Практиковать начал… совершенно случайно. Когда… — нужно было придумать что-то убедительное, чёрт возьми! — … когда мама умерла. Мне было так плохо, так одиноко… я так хотел стать сильным, как отец…

Я замер. Отец… да!

— Отец мне когда-то рассказывал про «дыхание жизни». Говорил, что сила Ци есть везде, и нужно просто научиться её впускать в себя — вот и стал пробовать. Сидел у себя в лачуге, у очага, и просто дышал. Сперва ничего не получалось. А потом… потом я что-то почувствовал, и пошли изменения постепенно. Заметил, что соображать стал лучше, запоминать. И как будто… интерес появился ко всему: и как кузня устроена, и как мастер работает, и как ты, мастер Свен, дерево чувствуешь.

Замолчал и опустил голову, старательно изображая провинившегося ребёнка, который вовремя не рассказал о чём-то важном авторитетному взрослому. Но внутри, если честно, кипел от злости от того, что приходится разыгрывать грёбаный спектакль.

Мужчина долго молчал. Я не видел его глаз, только слышал, как тот дышит. А затем — услышал шаги. Плотник подошёл ближе и остановился рядом. Большая рука опустилась на плечо.

— Ладно, парень. Не буравь взглядом свои ботинки. Так только рабы безродные делают, а у тебя, между прочим, целая кузня под рукой. — Голос стал мягче. — Ты не серчай, что я на тебя насел, как коршун… Заставил выкручиваться. Я ж плотник простой — всего нового да чудного сторонюсь. Даже когда ты с этими мехами своими припёрся, сперва струхнул. Думал — не сдюжу, на смех поднимут.

Мужик слегка сжал моё плечо, и в простом жесте оказалось больше поддержки, чем в словах.

Я поднял глаза.

— Вы струхнули? Но вы же с таким интересом взялись за чертёж…

— Это так, для вида, сам то внутри весь перепугался — мужчина криво усмехнулся. — Тоже, как-никак, человек. Обычный. Не практик, как ты.

Свен опустился на табурет, сцепив руки в замок, большие пальцы нервно перебирали друг друга.

— А Камнежорам-то что от тебя нужно? — задал рыжий вопрос тихо и прямо. — Боишься, к себе на службу подпрягут?

— Опасаюсь, — честно признался. — Потому и молчу. Я в кузне хочу работать, а не в их тёмных дырах камни искать, уж не знаю зачем им понадобился ещё, раз шпионить за мной приказали.

Мужчина крепко задумался, задумчиво почесав густую рыжую бороду. Затем расцепил руки и махнул, как бы отгоняя плохие мысли.

— Ладно, поверю тебе на слово, парень. Уж не знаю отчего, но глянулся ты мне. Есть в тебе жилка правильная. Глядишь, и вправду выйдет из толк. — Плотник наклонился и понизил голос. — Вот только прошу тебя, как старый уже почти мужик. Что бы там ни было, какая б в тебе силушка ни проснулась — человеком оставайся. Делай дела с головой, да с чистым сердцем. И с Боргом — так же. Не потому тебя прошу, что этих камнегрызов боюсь — да и поэтому, конечно, тоже, — но не в том суть. Тебе с ними рядом жить — приди да поговори по-людски. Смекаешь, что к чему — не всё ему выкладывай, хитри, но дорогу к нему найди. Другой тропки у тебя здесь, в Оплоте, всё одно нет. С Боргом не грызись, он, крыса старая, сожрёт тебя, и сам не заметишь, как на улице окажешься. А Гуннара-то рядом нет, заступиться некому. Усёк?

Мужчина взглянул внимательно и по-отечески.

Конечно, тот был прав — нельзя ссориться с рудознадцами и поддаваться глупой гордыне, которая начала распирать оттого, что появилась кузня, оттого, что начал управлять огнём. Это только начало — предстоял огромный путь и чтобы я мог идти по нему, нужно быть бдительным, а главное — умным.

Нужно полностью совладать с эмоциональными реакциями Кая — с отчаянным желанием быть похожим на отца, с детской жаждой отомстить всем за то, как с ними обошлись после смерти Арвальда. Нужно думать взрослой головой. Несмотря на бурлящую огненную стихию, к делам подходить с холодным рассудком. И, чёрт возьми, сколько раз уже это понимал, но снова и снова, против воли, возвращался к мальчишеской сути, что застряла в голове, как осколок.

— Спасибо, мастер Свен. Спасибо, что доверились мне. Я понял, — сказал тихо. — Я постараюсь последовать вашему совету.

Кивнул ему. Просто, по-деревенски, но со всем уважением. Плотник на моей стороне, но у него семья и дело всей его жизни. И мужику незачем рисковать всем из-за мальца, которого тот, по сути, едва знает.

— Хорошо, Кай. Это очень хорошо, — рыжий кивнул в ответ. — Поговори с Боргом, а потом — ко мне. Тебе нужно, чтоб Клан дал тебе вольную на твоё ремесло здесь, в Оплоте. Ты ещё поймёшь, как тут всё вертится. Клан-то… это первая сила в наших краях. Может, и посильнее самого барона будет. Нельзя с такими людьми на ножах быть, как бы душа ни просила.

— Да. Я не стану, мастер Свен. Не стану, — сказал просто.

Плотник кивнул ещё раз, уже по-свойски, по-дружески, а затем, не говоря больше ни слова, встал, вышел из кузни и через дорогу направился в свою мастерскую — в царство запаха стружки и дерева, которое он любил больше всего на свете.

Мужчина не прикрыл дверь. В тёмное помещение ворвалась косая полоса яркого солнечного света. В ней, как шальные искры в открытом космосе, закружились и затанцевали миллиарды пылинок — угольных, древесных, металлических.

Стоял и смотрел на это зрелище, не думая ни о чём — разум опустел, погрузившись в состояние бездумного созерцания.

Это важный разговор и крайне своевременный. Уж не знаю, каких бы дров я мог наломать, ворвись на эмоциях к этому старому ястребу, Боргу. Огненная Ци иногда ведёт себя совершенно бесконтрольно, откликаясь на ярость, пробуждаясь для того, чтобы вершить «справедливость». Вот только эта справедливость — слепа и горяча, и может породить ещё большее количество бед, чем было до неё.

Нужно действовать мудрее — помимо силы развивать спокойствие, терпеливость и холодный расчёт.

Словно под тяжестью мыслей, ноги сами собой подогнулись, и я опустился на корточки, продолжая, как заворожённый, смотреть на тихий танец пыли и света. Прохладный ветерок с улицы приятно обдувал лицо. Впечатления от разговора всё ещё заполняли моё существо.

Значит, кто-то проговорился. Шахтёры, видевшие припадок? Или Тарк?

Мальчишку винить нельзя — тот до чёртиков боится и уважает Торгрима. Наверняка стоило главе Клана лишь посмотреть каменным взглядом, как тот, дрожа, выдал всё подчистую. А сейчас, наверное, сидит где-нибудь в тёмном углу и жалеет, проклиная слабость.

Вздохнул и медленно поднялся на ноги. Что случилось, то случилось — нужно действовать исходя из той ситуации, которая есть на данный момент. Всё очень просто.

Борг. Нужно идти к нему и быть почтительным, как бы ни хотелось вести себя иначе.

Или нет?

Знаете, бывает такое странное ощущение перед важным событием. Ты не знаешь, как именно всё сложится, не знаешь, как поведёт себя человек, к которому идёшь. Но ты как бы настраиваешь себя внутренне. Готовишься к любому исходу, программируя на то, что бы ни случилось, отреагируешь правильно, и всё закончится благополучно.

Именно в таком состоянии я и вышел из кузни, направляясь в сторону дома наместника рудознадцев.

Солнце медленно клонилось к закату, и его багровые лучи заливали деревню, играя на соломенных крышах домов, на усталых лицах людей, занятых своими делами, на потёртых кожаных доспехах ополченцев. Но я почти не видел этого, мыслями был уже там, в каменном доме наместника.

Внутри что-то само по себе начало работать — мозг, как сложный механизм, перебирал разные варианты. Как начну разговор? Что скажу, если тот начнёт угрожать? А если предложит сделку? А если просто выгонит? Будто внутри рисовалась огромная карта всевозможных путей и развилок между ними.

И все эти пути, какими бы извилистыми ни были, в итоге вели к одному — мне позволят вести дела в Оплоте. Не знал, как именно к этому приду, но был абсолютно уверен — это непременно сбудется.

Подошёл к окованной железом дубовой двери «конторы» Клана рудознадцев. Сделал один глубокий и медленный вдох, наполняя лёгкие холодным вечерним воздухом. Толкнул дверь внутрь.