Системный Кузнец III

Глава 20

Чего-чего, а вот помыслить о том, что уничтожение сотен застывших жуков станет для меня рутиной, я никак не мог. Да ещё и делать это с помощью оружия, которое сам же и сковал… Да уж.

Слышал предсмертный писк каждой твари, которую пронзал Киан. Сам колол их, уже чувствуя, как сбивается дыхание. Несмотря на третью ступень «Закалки», был измождён.

Врезав крюком в брюхо очередному падальщику, остановился. Опёрся всем весом на древко гвизармы и просто стоял, пытаясь отдышаться. Пот тёк с градом, было не просто не холодно — стоя посреди заснеженной улицы, чувствовал себя как в стоградусной бане.

«Четыреста двадцать пять,» — проговорил про себя. Именно столько тварей мы уже прикончили.

Киан, кстати говоря, несмотря на рану и жесточайшую усталость, шёл на поправку. Парень не лежал под одеялом, ему не приносили лекарств — охотник методично колол моей гвизармой огромных мокриц, и с каждым убитым врагом, казалось, становился сильнее. Видел, как чёрные вены на его лице и шее становились всё меньше. Кровотечение из раны, судя по всему, прекратилось само собой.

Мы как раз закончили зачищать главную улицу. Небо заметно посерело. Солнца не было видно — если бы не густая пелена облаков, наверняка уже светило бы багрово-розовым, но сейчас всё белым-бело от снега и абсолютно серое вокруг. По улице расползлась лёгкая дымка — морозец. Я его не ощущал, а вот Киан, кажется, немного подмёрз, хотя и уверял, что греется, когда месит этих тварей.

— Киан, — начал, всё ещё опираясь на гвизарму. — Никак не могу взять в толк…

Парень в этот момент загнал гвизарму в брюхо очередному существу, но тварь не запищала и не скукожилась.

— Вот же духи… — прошипел охотник, выдёргивая оружие. — Опять нужно смазывать.

Отчего-то усмехнулся его словам.

Киан, чьё лицо всё ещё было бледным, поднял удивлённый взгляд.

— Ты чего ржёшь?

— Да так… слушай, хотел спросить у тебя, — говорил с трудом, дыхание было тяжёлым и быстрым.

— М-м?

Длинноволосый тоже решил передохнуть — без всякой брезгливости опустился прямо на спину недобитого жука и положил рядом оружие. Парень дышал глубоко, и с каждым выдохом из его груди доносился влажный свист, будто в лёгких дыра. Уже слышал у него этот свист раньше, но парень сказал, чтобы я не беспокоился: «Как только восстановлю Ци, всё пройдёт».

— Как ты так быстро… почти поправился? — спросил с искренним восхищением. — Я же видел, в каком ты был состоянии — кровь хлестала ручьём. А теперь что? Рана… она что, затянулась?

— А… ну да, — парень посмотрел на меня так, будто разговаривал с новичком, которому ещё предстоит сделать много удивительных открытий — так оно, по сути, и было. — У тебя тоже так будет. Да и сейчас, скорее всего, ты восстановишься от любой раны гораздо быстрее, чем «пустые».

— «Пустые»?

— Ну, обычные люди, — махнул рукой в сторону домов. — Те, в ком Ци спит. У нас с тобой она живая. Тело практика — не просто мясо и кости, а сосуд, наполненный энергией — когда сосуд пробит, энергия сама пытается залатать дыру. Понимаешь? Чем больше в тебе Ци, тем быстрее она это делает. Моя Ци Ветра сейчас почти вся ушла на то, чтобы прижечь рану изнутри, поэтому и слаб, даже не смотря на то, что стараюсь вдыхать силу при каждом порыве ветра. Полей-ка своего маслица, — Киан поднялся и, взяв оружие, доковылял до меня.

На площади стоял кисло-гнилостный запах, но я его уже почти не замечал — тот стал фоном. Достал флакон с маслом, стеклянную палочку и привычным движением нанёс каплю на рунический узор его гвизармы.

— Отлично, — облако пара вырвалось из губ молодого охотника, когда руны на мгновение вспыхнули и погасли. Он оглядел перезаряженное оружие. — Слушай, а здорово ты это придумал.

Сначала паренек сказал это с искренней похвалой, а затем в глазах пробежала хитрая искра. Киан сощурился и вперился в меня уставшими, но внимательными глазами.

— Что-то тут нечисто, парень, — улыбнулся одними уголками губ. — Практикуешь — без мастера. Куёшь — без мастера.

Молодой охотник замолчал, делая несколько глубоких вдохов, будто не в силах насытиться кислородом.

— Я не лезу в твои дела — таких и так, поди, много найдётся. Просто… интересуюсь. Расскажешь, как вообще к этому пришёл? Неужто Дар Арвальда раскрылся так поздно? Не слыхал о таком. Рунный Камень обычно не врёт.

В его тоне не было угрозы, лишь любопытство охотника, столкнувшегося с невиданным зверем, но меня всё равно привычно накрыла волна раздражения — не любил эти вопросы, потому что на них приходилось врать.

— Слушай… — начал я.

На мгновение захотелось сказать правду — просто вывалить всё. В своей прошлой жизни врал нечасто, а в этой уже миллион раз прогибался, льстил, лукавил, но другого пути не было — понимал, что это невозможно.

Прикусил язык.

— Так получилось, — сказал наконец, стараясь звучать спокойно. — Ничего особенного. Ци Огня открыл почти случайно. Дар, видимо, всё-таки есть, а Рунные Камни, значит, иногда врут. Теперь это, наверное, все узнают. — Сделал паузу и посмотрел на Киана прямо, стараясь донести главное. — Но я всё равно охотником становиться не собираюсь — не моё это. Драки эти постоянные.

Смотрел на него внимательно, пытаясь понять: уловил ли парень то, что я вкладывал в слова? «Я не хочу говорить на эту тему.»

Киан опустил глаза и кивнул.

— Понимаю, — сказал мне тихо. — Но Йорн всё-таки постарается взять тебя в ученики. Всё ж таки они с Арвальдом… не последние люди друг другу были.

Сам не понял, почему простые слова укололи так больно — попали в незажившую рану Кая. Прежде чем успел подумать, ярость вырвалась наружу:

— И теперь, когда у меня оказалась сила, он вспомнил об этом! А раньше глаза отводил, проходил мимо, как будто я пустое место!

Парень резко поднял на меня взгляд — видимо, понял, что задел что-то болезненное.

— Да… — сказал охотник медленно, подбирая слова. — Нехорошо это вышло. Но… таков Предел. Таков Оплот. Не мы это придумали — так уж люди устроены.

Простые слова подействовали как холодная вода — вдруг осознал, что со мной происходит. Глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться, взять под контроль мальчишеские эмоции.

— Времени у нас может быть мало, — сказал уже ровнее, возвращаясь к делу. — Если алхимик не сможет долго держать… это своё заклятье… — нахмурился. Я ведь до сих пор не знал, что конкретно тот мужик делает, и как долго это продлится. — … твари очнутся и тогда…

— Да, ты прав. Нужно ускориться, — быстро подхватил мою мысль Киан, видимо, тоже решив, что лучше заняться делом, чем вести тяжёлые разговоры. Да и тему сменить явно не мешало. Он крепче схватил смазанную гвизарму и окинул взглядом улицу. — Эта последняя.

Парень кивнул на ту самую тварь, которую не добил.

— Вроде бы, — подтвердил я. — На этой улице.

— Остальные, поди, по дворам разбрелись. Нужно повнимательнее.

— Ага.

Стало как-то неловко. Заставил себя дышать — чувства ещё бушевали где-то в подкорке, и я с усилием гасил их. Нет, нужно сказать хоть слово, чтобы длинноволосый не думал ничего дурного.

— Слушай, Киан.

— А? — спросил молодой охотник, не оборачиваясь.

— Прости, что я тут… вспылил. Ты-то тут при чём.

Парень медленно повернулся и удивлённо посмотрел, а затем просто кивнул, принимая извинения без слов и без вопросов. Тут же напряжённая атмосфера исчезла, сменившись пониманием.

— Ладно, — Киан выдохнул, молча пошёл к последней застывшей твари и с силой вонзил гвизарму ей в брюхо. Та резко, как свинья, взвизгнула, дёрнулась в припадке и тут же скрючилась.

Я тоже огляделся, выбирая, куда идти дальше, и побрёл в сторону более узкой улочки. Работа продолжалась.

Пока в одиночестве продолжал истреблять тварей, накалывая одну за другой и слушая предсмертный писк, заметил, что всё больше думаю, а не просто действую. Мысли сами по себе уводили в размышления о будущем. Что ждёт эту деревню? Как много людей погибло? И неужели те, кто останется в живых, смогут и дальше здесь жить с постоянной угрозой нового нападения?

Одна из тварей застыла прямо на стене лачуги, крепко вцепившись тонкими лапками в выщерблины в глиняном покрытии. Подошёл и осмотрел её так, будто видел впервые — огромная кукла жука. Сбоку, в сочленении панциря, увидел участок мягкой плоти, покрытой чёрными волосками.

«Интересно,» — пронеслось в голове, — «Как оно чувствует? И чувствует ли вообще хоть что-то? Не просто боль, а что-то более осознанное? Привязанность? Страх?»

Никогда раньше не задумывался о том, что чувствуют насекомые. В прошлой жизни это были лишь маленькие, назойливые существа, а теперь это огромная тварь, способная уничтожать деревни.

Поднял гвизарму и впервые осознал, что это существо тоже живое.

Будто смакуя момент, захотелось прочувствовать секунду, когда из него уходит жизнь.

«Я что, совсем спятил? Кукуха поехала после сотен убитых падальщиков?» — кривая улыбка появилась на лице.

Аккуратно просунул остриё гвизармы между стеной и её пузом. Секундная пауза, а затем — рвущее движение вбок.

Хлюп.

Снова тот же писк, будто существо ударили электрошокером, вырывая из пут вечного сна. Лапки судорожно дёрнулись — тварь отсоединилась от стены, рухнула в снег и тут же съёжилась, покрываясь чёрной корочкой.

Опять тишина. Только на другой улочке раздался точно такой же предсмертный визг — Киан делал то же самое.

— Пятьсот восемьдесят, — проговорил вслух, считая и своих, и его.

Каждая смерть была слышна на всю деревню, разносясь эхом. Только гул ветра, наши скрипучие шаги по снегу и обрывающийся визг — больше ничего.

Так продолжалось ещё часа два. Ходил по мёртвой деревне в поисках застывших существ — тех становилось всё меньше. Приходилось прочёсывать местность внимательно, заглядывать в тёмные проулки, поднимать голову, осматривая крыши. Нескольких пришлось уничтожать, забираясь наверх. Запрыгнуть на крышу я, конечно, ещё не мог, но когда попробовал, то с удивлением обнаружил, что подпрыгиваю почти на высоту своей головы. Прислонил гвизарму к стене, зацепился за край крыши, подтянулся и, балансируя на скользкой соломе, достал застывшее существо наконечником.

Проходя мимо одного из домов, увидел в окне, где был прорван бычий пузырь, жуткую картину — внутри, в тёмном углу, сидели, прислонившись друг к другу, мать и маленькая девочка. Девочка уткнулась лицом женщине в плечо, а мать застыла в озирающейся позе, словно до последнего мгновения пыталась защитить ребёнка. На её щеке блестели замёрзшие слёзы, а глаза были чёрными и беспросветными.

Сил уже не оставалось, глаза слипались — эта картина хоть и была ужасной, на удивление, не вызвала сильных чувств — ни страха, ни грусти, только пустоту. Тяжело дышал, прислонившись к хлипкой стене дома — с неё посыпалась глиняная крошка. Просто стоял и смотрел на серое небо. Хлопья снега, падающие в белой мгле, стали такими редкими, что их почти не видно.

Барон.

В этот момент в полной мере понял всю глубину ненависти этих людей к нему. Забрал лучших мужчин, забрал ополченцев и не дал ничего взамен — никакой защиты. Зато стабильно, из года в год, присылал «Грифонов» за данью — забирал лучшее зерно, бычков, шкуры и лучшее оружие. Выкачивал из этой земли всё, оставляя жителей голыми и беззащитными перед лицом Диких Земель.

Где-то вдали раздался очередной предсмертный писк. В отличии от меня, Киан не останавливался — продолжал находить и уничтожать тварей. «Чёрт, и где он их только видит?» Последние несколько минут я просто ходил, и ничего — кажется, уже не осталось ни одного жука.

А, нет.

Отправился вниз к частоколу и пошёл вдоль него. Прошёл уже почти половину деревни, но не обнаружил ни одного застывшего жука, а ведь я здесь ещё не был. Неужели молодой охотник меня опередил? Мы как-то разошлись и даже не договорились о распределении территории, а ведь так было бы правильнее — разбить деревню на сектора, методично зачистить каждый… Я же спасатель — должен был об этом подумать, но голова совсем не варила, всё было как в тумане.

Медленно побрел по деревне сам не понимая куда, уже даже не глядел по сторонам в поисках падальщиков — просто шёл.

Эти твари и эти мёртвые люди… Я то и дело натыкался на растерзанные тела… Конечно, в прошлой жизни, как уже говорил, приходилось видеть многое… но… но…

В этот момент что-то сломалось — сам не понял, как произошло — ноги подогнулись, и рухнули на колени в мокрый снег.

То ли это были чувства Кая, то ли уже и мои тоже — ведь раньше, когда выезжал на вызов, на какой-нибудь грёбаный локальный апокалипсис — это не мой дом, не мои соседи.

Судорожно втянул в себя воздух, дыхание почти остановилось. К глазам подступила горячая влага, горло схватило железными тисками.

Я что… собираюсь сейчас рыдать? О том, что не моё? Я здесь оказался совсем недавно, а вот Кай вырос в этой деревне — знал этих людей, и теперь его дом разорён.

Заставил себя дышать глубоко, пытаясь подавить приступ удушающей боли, что стремилась вырваться наружу… Сжал покрепче мышцы шеи и челюсти — нет, сейчас вообще не время для таких эмоций.

«Соберись, Дима!»

Опустил голову, пытаяся успокоить себя — Ци не осталось, сжечь эмоции нечем, сил катастрофически мало.

И тут послышались лёгкие шаги — поднял голову. Передо мной стоял молодой охотник.

— Ты чего расселся? — Киан ещё бледен, но на лице появилась тень его ироничной ауры достоинства.

Я сглотнул комок боли, который застрял в горле, и, опираясь на древко гвизармы с усилием, поднялся на ноги.

— Всё в порядке, — отрезал, не глядя парню в глаза.

— Да? — с неприкрытым недоверием спросил тот. — Не похоже.

Как назло, ветер стих, и наступила мёртвая тишина. Только наше дыхание, и оно предательски выдавало — слышал, как дрожит мой голос.

— Да.

Кай внутри жаждал, чтобы кто-то разделил с ним боль, но я держал это в узде изо всех сил.

Длинноволосый охотник начал медленно идти в мою сторону — хруст снега под сапогами отдавался в ушах оглушительно громко. «Какого хрена ему надо? Уходи,» — билась в голове мысль.

Парень остановился в двух метрах от меня и замолчал. Я смотрел в растоптанный снег, проклиная охотника за то, что тот не уходит.

«Дима, сейчас что-то происходит. Это сильные эмоции, но они не совсем твои. Ты в этой деревне недавно. Все эти люди… ты их почти не знаешь,» — вбивал себе в голову, пытаясь отстраниться.

— Эй, — окликнул Киан тихо.

Поднимать голову не хотелось. Длинноволосый увидит по глазам как мне хреново, но, с другой стороны… не всё ли равно, в конце концов?

Я вскинул подбородок и бросил на него тяжёлый взгляд. Молодой охотник смотрел на меня печально, без превосходства.

— Мне тоже тоскливо, — сказал парень так же тихо. — Тут нечего прятать. Это… — обвёл взглядом застывшую улицу, — … это наш дом.

Киан сказал это просто и настойчиво. Я смотрел на него, и психика Кая сканировала лицо парня, ища подвох. Правду ли говорит? Не посмеётся ли надо мной, если не выдержу? Но в его взгляде не было насмешки, только горькое понимание.

Я кивнул, а затем попытался что-то сказать. Кай — этот пацан внутри, его мысли и чувства прорывались сквозь завесу взрослой защиты.

— Я… — голос дрогнул. — Я…

«Лучше замолчать, пока не поздно» — так и сделал. Просто стоял и дышал дрожащей диафрагмой.

А затем спросил то, что вертелось на языке:

— Как думаешь… что будет дальше?

Парень помолчал несколько секунд, опустив взгляд.

— Вернутся охотники. Нужно будет… избавиться от тел.

Да уж, я и так понимал, но когда это озвучил кто-то ещё, жестокая реальность стала чуть более чёткой.

— Нужно будет восстанавливаться, — добавил Киан.

— А смысл? — спросил прямо. — Как людям жить в месте, которое находится под постоянной угрозой?

— Я думаю… Йорн больше не уйдёт, — парировал он.

— А кто уничтожит логова? — спросил я внахлёст, ведь это была правда. Если не они, то кто? Так и будут сидеть здесь, в разрушенной деревне, и только отбиваться от атак, пока твари не придут снова?

— Кай… я не знаю, — сказал молодой охотник обессиленно

И вот это уже была правда.

Смотрел на паренька, а тот уже не глядел на меня — видимо, тоже накрыло болью и опустошением.

— Есть ещё твари? — спросил у него, возвращаясь к насущному.

— Я не видел — кажется, всех прикончили.

Стояли молча, глядя то на чёрные зубцы частокола, то на далёкие пики Драконьих Зубов. Тишина давила. В небе вдруг пронзительно засвистел ветер, и где-то высоко-высоко несколько птиц разразились песней. Звук отдалялся и таял… пока снова не осталась одна тишина — тишина мёртвой деревни.

— Славно потрудились, — сказал Киан неожиданно бодро — видимо, взял себя в руки. Снова бросил на меня взгляд, который, несмотря на усталость и бледность, играл знакомым задором.

— Да, спасибо. Один бы я точно не управился, — честно признался ему.

Молодой охотник кивнул, а затем, не говоря больше ни слова, развернулся и молча побрёл по хрустящему снегу в сторону основной улицы. Лёд под его сапогом треснул, и тонкая трещинка разрослась по всей поверхности замёрзшей лужи.

Я подошёл к ней, слушая, как удаляются шаги парня — смотрел на эту ледяную паутину, и вдруг почувствовал, что мы остались одни на всём свете — что никто не придёт, и никому не будет дела до затерянного в снегах разорённого места.

Тогда осознал главную мысль, что всё это время терзала меня, оставаясь на периферии сознания.

«Нужно ли МНЕ оставаться в деревне? В месте, где так сильна память и чувства Кая? Или…»

Поднял голову и бросил взгляд за частокол — не на тёмный лес, и не на грозные горы, а на юг, на ту сторону, что уходила в заснеженную равнину — та дорога вела в Чёрный Замок. Кай знал это — по ней уходили лучшие люди Оплота, уходили и не возвращались. Другие же никогда не видели столицы своими глазами.

Выдохнул облако пара, пока ещё не вполне понимая, что меня ждёт, и что собираюсь делать.

— КАЙ!

Встревоженный оклик Киана вырвал из раздумий.

Нахмурился и тут же поспешил на голос. Когда выбежал на соседнюю улочку, то увидел картину, от которой перехватило дыхание.

Несколько мужчин-ополченцев, что до этого лежали на земле застывшими и почерневшими статуями… шевелились. Хрипели, кашляли, пытались сесть, держась за те места, где у них ещё до этого текла кровь.

Я сглотнул. Ориан не соврал.

Они возвращались — раненые, шокированные, но живые.

— Помогите…

Сдавленный женский голос из соседнего домика.

Тут же дёрнулся в сторону двери — потянул на себя, но та была заперта изнутри. Тогда, не раздумывая, обогнул хижину и наткнулся на то самое дырявое окно, затянутое бычьим пузырём и заглянул внутрь. Сердце отчаянно забилось.

На земляном полу сидела та самая женщина. Смотрела на дочь, крепко вцепившись ей в плечи. Лицо женщины было белым, почти прозрачным, и по нему всё ещё змеились чёрные вены, но взгляд уже прояснился и был полон безумного горя.

Мать хрипела, захлёбываясь рыданиями.

— Помогите… Агнет… доченька… помогите!

Трясла бездыханное тело девочки, и её русая голова безвольно моталась из стороны в сторону. Милое ангельское личико было умиротворённым — совсем не реагировала.

— Духи… духи, верните её… пожалуйста…

Инстинкт спасателя завопил: проверить пульс, дыхание, начать реанимацию, но я знал — это не обычная смерть, а действие той фиолетовой мглы.

Я почти не дышал. Сердце колотилось где-то в горле, а ужас поднимался изнутри, заставляя тело неметь.

Женщина начала озираться по сторонам в слезах, взгляд метался, будто ища помощи у тёмных углов дома. Вдруг она наткнулась на моё лицо в мутной плёнке окна.

Она замерла и перестала дышать — в безумных от горя глазах застыл вопрос: «Ты жив, почему не она?»

Хотелось что-то сказать, но нет слов, которые могли бы помочь.

Я просто молчал, а затем, не в силах выносить взгляд, отвёл глаза и отошёл от окна. Просто встал в тени теперь невидимый для неё, осознавая полное бессилие.

Киан, стоявший поодаль, тоже опустил голову и отвернулся.

В этот момент тишину разорвал властный рёв, прокатившийся по деревне откуда-то со стороны ворот.

— ОТКРЫВАЙ! ИМЕНЕМ БАРОНА ФОН ШТЕЙНА!