Системный Кузнец III

Глава 18

Объяснений у меня не было, да и сам вопрос вызывал не желание изворачиваться, а лишь недоумение. Раздражение поднялось густой волной от самых стоп.

— Вы серьёзно хотите СЕЙЧАС об этом поговорить⁈ — спросил жёстко, кивая в сторону почерневших статуй, которыми была усеяна не только площадь, но и, по всей видимости, вся деревня.

Ориан поджал бледные губы.

— Вопрос может остаться без ответа, — сказал он тихо. — Это ничего не поменяет. Освободиться из-под оков Ци Вечного Сна может только практик. Причём… далеко не каждый.

Голос мужчины не был привычно низким и властным, а стал тонким, как тихий ветер, что бьётся о скалу и не знает, куда дуть дальше. Ориан тяжело вздохнул и сам окинул взглядом место побоища, теперь мёртвое и безжизненное.

Я тем временем отчаянно пытался думать. Что будет дальше? Мужчина всё понял — донесёт об этом Торгриму, барону — кому угодно. Но, чёрт возьми, разве в этой ситуации всё это так важно⁈ Деревня практически уничтожена. Сколько их там, тех, кого разорвали твари до того, как он вмешался? Сколько тех, кто уже никогда не проснётся от этого «сна»? Что делать с этими застывшими существами?

Вопросов была масса. И такое отстранённое поведение алхимика, который, судя по всему, потратил кучу сил, жутко злило.

Облачко пара вырвалось из его побледневших губ. Мужик смотрел куда-то вдаль, в пустоту.

— Прекрасно, правда?

Я замер.

— Что?

— Красиво.

Недоумённо смотрел на него, хмуря брови, пытаясь понять, кто стоит передо мной. Что это за человек? Или не человек вовсе?

И тут вспомнил, как сам, буквально за несколько мгновений до сна, стоял перед лицом смерти и видел в ужасе странную красоту.

Медленно опустил взгляд на пятно белого снега под ногами.

Как ни крути… а всё-таки он спас тех, кто ещё жив — да, страшной ценой, но если бы не алхимик, погибли бы точно все. Внезапно раздражение отступило, сменившись тяжёлой усталостью.

— Что делать дальше? — спросил тише и спокойнее, всё ещё не глядя на Ориана, а лишь на сапоги, стоящие в снегу.

Мужик долго молчал. Я поднял на него взгляд — тот всё смотрел куда-то в сторону. Лицо было измождённым, почти прозрачным.

— Нужно… — он запнулся, собираясь с силами. — Нужно уничтожить их.

«Надеюсь, он говорит про падальщиков,» — пронеслось в голове. Ну а про кого же ещё, чёрт его дери.

— Как?

Ориан резко повернул голову и посмотрел на меня серыми глазами.

— Это будет долгая ночь, мальчик.

Что тот имел в виду? Убить всех, поодиночке? Ходить и колоть гвизармой каждую застывшую тварь, пока те пребывают в стазисе?

— Вы хотите, чтобы я это сделал? Уничтожил каждую тварь? — В моём голосе прозвучало недоумение. — Разве нет способа…

— Проще? — алхимик криво улыбнулся.

Мне почему-то стало стыдно за вопрос. Думать сейчас о том, как облегчить себе жизнь — эгоистично. Когда все эти люди стоят под снегом с чёрными лицами, пребывая в глубоком небытии, когда многие из них уже никогда не вернутся, а другие лежат разорванными на улицах и, наверняка, в своих домах.

«Домах…»

— Скажите, мастер Ориан. Все? Все люди сейчас… в этом состоянии? Даже те, кто был дома?

Он кивнул. Едва заметно, но этого было достаточно.

— «Проще»… — продолжил мужик, возвращаясь к моему вопросу. — Я мог бы помочь тебе, но…

Голос Ориана был таким слабым, будто из него ушли все силы. Он едва стоял на ногах.

— Ясно, — я тоже кивнул, скорее самому себе.

Бросил взгляд на гвизарму, одиноко лежащую в кровавом снегу.

— Значит, уничтожить всех.

— Да. Каждую.

Я медленно пошёл к оружию и поднял его — древко было мокрым и холодным, но этот холод совсем не проникал в меня. Стоял под снегом в тонкой рубахе, но мне было так же тепло, как если бы сидел у раскалённого горна. «Внутреннее пламя».

Поднял гвизарму на уровень груди и несколько раз качнул вверх-вниз. Ощущения совершенно иные — оружие, до этого казавшееся увесистым, теперь было почти невесомым, лежало в руках как естественное продолжение тела.

— Скоро начнёт светать, — сказал я без цели, глядя на чёрное небо, которое и вправду начало сереть где-то далеко. — Сколько у меня есть времени? Долго они так простоят?

— Они простоят столько, сколько смогу их держать, — ответил Ориан, не поворачивая головы.

Посмотрел на него. Как он это делает? Мужчина ведь здесь, стоит и разговаривает со мной. Неужели делает это прямо сейчас? Поддерживает чудовищное заклятие? Поэтому так бледен? Что это за способность?

— Тогда вам лучше поберечь силы, — сказал твёрдо.

Конечно, я не мог доверять алхимику полностью, но сейчас приходилось это делать — не было другого выхода. Посмотрел во тьму, на медленно танцующие в тишине снежинки — может, кто-то явится? Йорн? Другие охотники? Кто-то, кто поможет.

Мне нужна Ци — сила, чтобы сделать то, что нужно — перебить гвизармой тысячи этих тварей.

Ещё раз бросил взгляд на мужика.

— Идите в дом, мастер Ориан.

— Да, — тихо произнёс мужчина.

Увидел, как тот качнулся, а затем с видимым усилием развернулся, побрёл к себе и скрылся в тени.

Тут же подул порывистый ветер, что мгновенно разметал снег по площади, засыпав глаза. Я прищурился и, не оглядываясь больше на мёртвую площадь, направился в кузню. Нужно подышать огнём хотя бы немного, чтобы быть готовым к самой долгой ночи в жизни.

Шёл по скрипучему снегу, оставляя позади застывшие фигуры боевых товарищей. Смотрел вперёд, на блестящие панцири падальщиков, и думал лишь об одном: как долго Ориан сможет их держать? День? Час? Минуту? Ясно одно — нужно спешить, иначе всё пойдёт насмарку.

Впереди, насколько хватало глаз, простиралась затвердевшая масса существ — ни одного живого места, ни одного прохода. Вся улица забита жуками.

Остановился, выдохнул облако пара, крепче сжав древко гвизармы. Горячая ненависть поднялась из глубины души при виде тварей, для которых наша жизнь не стоила ничего. «Твари». Сам не заметил, как сжал челюсти до скрипа зубов. Хотелось прямо сейчас броситься на них и начать кромсать и уничтожать, но взрывной силы не было — без Ци я слаб.

Судорожно огляделся, всматриваясь в хитиновый океан, ища хоть какую-то прореху — её нет.

Остаётся одно.

Подошёл к первому ряду существ. Посмотрел вдаль — туда, где улица уходила вниз. Самого спуска не видно, до него ещё предстояло добраться. Сосредоточился, глядя себе под ноги, как атлет перед решающим прыжком, и, чёрт возьми, кривая улыбка сама собой появилась на лице — по огромным и скользким жукам бегать ещё не приходилось.

Сделал два быстрых шага и прыгнул.

Приземлился на панцирь одной из тварей — тот был холодным, гладким и скользким как мокрый лёд, но я удержался. Сделал ещё шаг, наступив на морду, и тут же оттолкнулся, прыгая на следующую. Балансировал на чёрном хитине, избегая падения, и чувствовал, что координация и ловкость заметно выросли, но чтобы двигаться ещё быстрее, не хватало энергии.

Ещё прыжок. Тварь подо мной поехала куда-то вниз, и я чуть не рухнул в груду жуков, но успел переставить ногу на соседнее существо. Дальше пошло чуть легче — бежал, прыгая с панциря на панцирь.

Когда добрался до начала спуска, картина ужаснула — улица, уходящая вниз, была заполнена падальщиками не полностью — ряды сужались и заканчивались где-то через метров пятьдесят, но их было неисчислимое количество — не говоря ещё о тех, что разбрелись по деревне.

Скользнул вниз по панцирям, будто съезжая по ледяной горке. Нога провалилась, и я увяз между двумя склизкими телами, рухнув и едва не сломав древко гвизармы о панцирь. Тут же вспомнил, из какого оно материала — Железный Ясень — ему это не грозит.

Поднялся и, пробираясь по телам, через несколько минут добрался до того места, где существа начали редеть. Прыгнул на снег и, оббегая последних застывших жуков, побежал. Скорость была обычной, но всяко лучше, чем идти.

А затем, сквозь пелену падающего снега, внизу улицы, увидел нечто.

Сердце чуть не застыло, как всё вокруг.

Посреди улицы, в ореоле тусклого лунного света, стояло огромное, в два раза крупнее обычного падальщика, существо — панцирь не чёрный, а пепельно-серый, и весь он, от головы до хвоста, утыкан шипами. На голове шевелились на ветру два длинных усика, которые подрагивали, словно улавливая что-то в воздухе.

Тварь стояла на задних лапах, воздев к небу бронированную морду, словно выло на луну — не просто жук, а командир — король роя.

Невольно замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, подбираясь к существу. Даже сейчас, когда застыло, очевидно — оно другое — умнее. Читалось это в позе — в каком-то ритуальном воззвании к небу, и в силе, которую сразу почувствовал.

Понимал, что нельзя отвлекаться — нужно бежать в кузню, разжигать горн, восстанавливать Ци. Но вид захватил и ужаснул. Сколько таких? А может, есть ещё крупнее и умнее? Что это за чума? Как её вообще можно уничтожить?

Подошёл вплотную к телу твари — серый панцирь твёрдый, как гранит, но поверхность не гладкая. По ней, как по коре дерева, шла шершавая сетка трещин, практически острая на ощупь, и из сетки росли шипы.

Игольчатые шипы покрывали лапы и спину, но самые страшные на голове и вдоль хребта. Те были другими — зазубренные, похожие на осколки, росли вкривь и вкось, образуя корону. На острых гранях застыли капли тёмной жидкости, которая не замерзала на морозе.

Будто загипнотизированный, смотрел на это нечто.

«Так, Дима, возвращайся!» — жёстко скомандовал себе.

Оторвал взгляд от твари. Справа, чуть ниже по улице, виднелся проём моей кузни. Слева, на снегу, лежало несколько оглоданных тел.

Почему-то вспомнил про Финна — мужик так и не появился. «Он же был практиком,» — мелькнула мысль. — «Ступень у него была точно выше моей. Значит, если тот жив — может освободиться от „сна“ и помочь…» Я выдохнул — лучше не думать, а делать.

Бегом рванул в мастерскую. Забежал в пахнущий металлом мрак, бросил гвизарму у порога. Не теряя больше ни секунды, принялся за розжиг — наспех раздул огонь в горне мехами, раскалив до предела — угли заплясали, выхватывая из темноты стены, инструменты и наковальню.

Встал в Стойку Тысячелетнего Вулкана перед обжигающим горном.

Энергия Ци клубилась вокруг, порождаемая огнём. Чувствовал, как пламя каким-то образом преобразует обычную, разлитую в мире энергию в огненную, которую я усваивал лучше всего.

Дышал, впитывал всем телом, теперь по-настоящему почувствовал — огонь был моей стихией. В его присутствии чувствовал себя не просто хорошо, а правильно, будто вернулся домой. Мог бы стоять так очень долго.

Ци охотно втягивалась в тело, скользила по каналам в живот без всяких усилий, будто всегда хотела туда прийти, а мне оставалось лишь не мешать и дышать.

«Огненный котёл» внутри увеличивался — начал гореть сильным огнём, переливаясь оранжевым, как рассветное солнце. Ноги тоже раскалились до предела — ощущал, как от самой земли тянется другая могучая стихия.

В кузне стало не просто тепло, а жарко, как в парилке. Пот стекал ручьями, но это приятное ощущение, будто вся скверна — холод «сна», липкий страх, грязь битвы — выходила из организма, очищая его.

Стоял так какое-то время, потеряв счёт минутам, пока не ощутил, что полон до краёв. Энергия как лава в жерле вулкана, готовая извергнуться наружу.

Открыл глаза. Сделал несколько глубоких вдохов и вышел из стойки. Взгляд упал на флакон с маслом, что стоял на верстаке — понадобится. Взял небольшой кожаный мешочек, перевязал на поясе и опустил туда стеклянный сосуд.

Затем развернулся, схватил древко гвизармы и шагнул наружу.

Несколько тварей, застывших в неестественных позах, были совсем рядом — у дома Свена. Только подумал о том, что нужно поскорее их прикончить, как тело взорвалось.

Отреагировало раньше, чем успел отдать приказ. Взрывное ускорение — мир смазался. И вот, несмотря на то, что до существ было метров семь, я уже стоял рядом с ними — не прошло и секунды.

Ударил, пронзив плоть ближайшей твари гвизармой. Существо на долю секунды дёрнулось, будто выпадая из сна, издало удивлённый писк и тут же скукожилось, превращаясь в чёрный комок, похожий на сгоревшее яблоко.

Не думая ни секунды, тут же пронзил ещё одну, а затем двинулся туда, где была основная масса.

Меня несло — уничтожал существ на пути, одного за другим. Твари пищали и высыхали под ударами зачарованного оружия. Я не останавливался — ловил себя на мысли, что не понимаю, как это делаю, как можно на таком взрывном ускорении вообще ориентироваться в пространстве и бить точно туда, куда нужно, но тело делало всё само, будто всегда это умело.

И вот уже рядом с «командиром» — с шипастым королём чёртового роя. Подлетел к его боку и, не сбавляя скорости, на полном ходу врезал крюком гвизармы точно в то место, которое жук оставил открытым, когда застыл.

Раздался хлюпающий звук.

Тварь дёрнулась и издала вой с треском, пребывая в агонии дольше собратьев. Её трясло секунды три, не меньше, а затем панцирь, морда и даже острые иглы начали сворачиваться, будто дряхлели, старея на тысячи лет за секунду.

Оно рухнуло на землю, почернев и высохнув, оставляя на отражающем свет луны снегу горстку серого пепла.

Остальные падальщики так и не шелохнулись. Была слабая надежда, что, как в сказках, убьёшь короля — умрёт и вся армия, но этого не произошло. Значит, нужно продолжать — просто делать дело.

Снова ускорился. Снег под ногами от взрывного рывка мгновенно растаял, и из-под сапог брызнула не снежная пыль, а вода.

Вонзил гвизарму в тварь, затем в следующую. Тело само находило идеальные движения: развороты корпуса, скручивания, резкие приседания, чтобы достать до самого главного — уязвимого места внизу живота. Твари пробуждались на долю секунды и тут же гибли.

Двигался стремительно, разбрасывая рывками и застывшие тела, и комья грязной земли, не успевая думать. Перед взором была лишь следующая цель, и тело само рвалось к ней. Наверное, со стороны выглядел как волчок, или вихрь, или как сама огненная стихия.

Теперь понимал — не просто так 3-я ступень служила барьером. Между второй и третьей лежала огромная пропасть — в скорости, в ловкости, в силе, в самом боевом инстинкте. Вполне возможно, что тот же Киан — молодой охотник, был на четвёртой, максимум на пятой ступени.

Продолжая истреблять окаменевших падальщиков, начал чувствовать, что теряю координацию — тело, опьянённое силой, переставало слушаться. В очередной раз ускорившись в рывке, потерял равновесие — гвизарма вонзилась не в брюхо, а соскользнула, с лязгом ударив по панцирю.

Металл взвизгнул, брызнули искры — наконечник отскочил, и от отдачи отбросило на пару метров назад. Спиной врезался в груду твёрдых тел и с силой ударился головой.

Перед глазами потемнело — не сразу понял, что случилось.

Лежал на хитиновых панцирях, пытаясь прийти в себя — чувствовал, как запас Ци заметно уменьшился, а та энергия, что ещё разливалась по телу, стала неуправляемой. Я так опьянел от новой скорости, что забыл обо о дыхании и контроле.

Лежал на двух твёрдых спинах и тяжело дышал. Затем с усилием поднялся — голова ещё кружилась. Снег падал на кожу рук и шеи, тут же с шипением тая. От меня всё ещё исходил лёгкий пар.

«Спокойно… Спокойно, Дима…»

Руки едва заметно подрагивали. Кажется, переборщил — нельзя терять контроль, нужно направлять энергию осознанно.

Увидел падальщика, о которого разбился мой удар. Поднялся на ноги, подошёл, затем прицелился и с силой вонзил наконечник под брюхо. Существо дёрнулось, а потом снова застыло. Ничего не произошло — не скукожилось, как раньше.

Провернул внутри крюк гвизармы, пытаясь распотрошить существо, но безрезультатно. Вытащил наконечник, поднёс ближе к себе — металл почернел, покрыт слоем чёрной слизи. В тусклом свете луны видно плохо, но я протёр пальцем то место, где Ориан вытравил рунный знак и ощутил под пальцем просто металл — нет вибрации. Руны пусты, масло закончилось.

«Неплохо,» — подумал я. Штук тридцать-сорок точно уничтожил, плюс неизвестно сколько пало от гвизарм ополченцев.

Прикинул в уме: одна капля — один заряд. Должно хватить. Достал из мешочка на поясе флакон с маслом и тонкую стеклянную палочку, руки всё ещё дрожали. Заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но тут услышал шаги, что доносились со стороны узкой улочки — чавкающие и неровные.

Замер и обернул голову, вглядываясь во тьму. Слабый ветер шевелил сухие кустарники у тёмного сруба, и там, в проёме между домами, медленно двигалась фигура человека.