Синяя трава

Глава 4 (День четвёртый)

Ночь прошла не слишком удачно в том смысле, что все шалаши протекали, а из двух пришлось эвакуироваться. Зато обошлось без пожаров, и население с утра и без понуканий вдвое увеличило толщину крыш травяными снопами. Сбор грибов отложили на сутки в надежде, что те успеют подрасти, а пока дамы собирали фундук, малину и шиповник. Медики сильно беспокоились о витаминах. Сушеная растительность, если её не нагревать, должна дать достаточно витаминаС. Для детей и беременных женщин необходим витаминD. Так что теперь вся печень крупной рыбы шла на фармацевтические нужды.

Чуть освободившись от управленческих проблем, Рокотов вытащил из кислотных растворов будущую рукавицу, которую вчера совместно с Алтуфьевым пытался обработать, и тщательно промыл в воде. Затем отнёс полуфабрикат метрологу.

– Смотри, Пётр, что получилось! Годится?

– Пока заготовки мокрые – трудно сказать что-то определённое, но должно быть лучше, чем просто сырая шкура. Ещё несколько человек с интересом рассматривали полуфабрикат. Физик рассказал о том, как провели обработку сырья. Одна из женщин – нивхов облизала мездру.

– Зачем ты лижешь шкуру? – спросили её.

– Если изделие плохо отмыли от кислоты, то это можно определить на вкус. Надежнее такую проверку делать после просушки кожи. Как дальше обрабатывать будете?

– Хотели в мочу сунуть на сутки.

– А она сколько времени отстоялась?

– Сутки примерно.

– Нужно бы ещё подождать пару дней, чтобы протухла, но можно и такую использовать. Для кожи без меха можно больше ничего не делать.

– А в чём разница?

– Разница в том, что без соли мех вылезет. По-хорошему, шкуру ещё прокоптить нужно и смазать чем-то.

Овощехранилище на сорок тонн предполагало сто пятьдесят квадратных метров по площади. Рита хотела сделать пятиметровой ширины траншею вдоль по склону холма и перекрыть её брёвнами из лиственницы, а затем засыпать глиной. Пол должен иметь небольшой уклон, как у холма, но потолок следовало сделать ровным, дабы брёвна перекрытия лежали устойчиво. Строить циклопическое сооружение с колоссальным объёмом земляных работ не хотелось, поэтому француженка остановилась на строительстве трёх хранилищ, но, соответственно, меньшего размера. Незнание русского языка огорчало, однако строить сетевые графики оптимизации распределения персонала это не мешало, тем более что заготовкой брёвен мадам не занималась, а лишь сообщала Рокотову потребность по срокам. Грунт приходилось рыхлить металлическими уголками, а выбирать деревянными лопатами. На этом неприятном деле занято оказалось тридцать мужчин, а двадцать женщин помогали выносить грунт.

Песчано-гравийную смесь и сланец под фундамент зданий рабочие таскали плетёными носилками. Примерная потребность по рабочей силе на подушку под фундамент составляла пятьдесят шесть человеко-дней, а на сам каменный фундамент вдвое больше. Вот эти самые пятьдесят шесть человек сейчас и трудились над первым бараком, а вчерашние землекопы взялись за второй барак.

С обожженным кирпичом дело пока с места не двигалось, поэтому пришлось сделать заказ на саман, которым занимались в основном женщины.

Самой неприятной проблемой оставалась кровля. Архитектор, помня о приоритете сроков, хотела по максимуму использовать обшивку лайнера. И вроде бы ни Рокотов, ни бортинженер не возражали.

Путтер, однако, услышав такую идею за обедом, буквально взвыл от бешенства:

– Да вы рехнулись что ли совсем?! Может, тогда уже сразу попрыгаем с обрыва в реку? А что? Зачем ждать, когда местные продырявят нам животы??? Ежу понятно, что обшивка должна вся уйти на доспехи!!! Ну, можно на инструмент ещё. Эй, – Ицхак окликнул Буданова. – Ты слышал?! Они хотят пустить обшивку самолета на крыши, а нашу шкуру подставить под стрелы дикарей!

– Конечно, на доспехи, – согласился офицер.

– А почему вы рассуждаете так, как будто на этой планете есть какая-то разумная жизнь? – вступил в разговор Алтуфьев. – Вы же понимаете, что вероятность такого расклада ничтожно мала. Подумайте, сколько тысячелетий земля просуществовала без людей, и как мал по сравнению с этим промежуток времени, когда на земле живут люди.

– Ты это дикарю будешь рассказывать, который тебя копьем ковырнет, Эйнштейн! – рявкнул офицер. – А ты Коля, о чем думаешь вообще?! – обратился он к Рокотову. – Хочешь, чтобы нас на костре пожарили?

– И причём здесь вообще вероятность, если этот мир неотличим от нашего? – спросил Путтер. – Ты же видишь, что здесь животные все и растения те же, что и на Земле сейчас! Вполне возможно, и люди есть! Аргумент имел успех у публики. Его тут же поддержало ещё несколько человек, согласившихся, что обшивку пока стоит поберечь. Лучше перебдеть, чем умыться кровью.

– Ладно, ладно, спокойно, ребята, – ответил Рокотов. – Пока зарезервируем обшивку на доспехи, – и тут же добавил по-английски. – Рита, обшивку на кровлю использовать нельзя.

– Почему? Ей объяснили почему. Американец, услышав разговор про обшивку, не замедлил вставить и свое мнение:

– Обшивку надо пустить на монеты! Он повторил это несколько раз, прежде чем Путтер сунул ему в нос фигу, а Володарский предложил отправить «свои буржуйские замашки обратно в Америку».

– Вы думаете, хорошо жить сможете без монет? – кричал Хэнк. – Да с теми же дикарями торговать! И между собой тоже. От подделки защита будет сто процентов, потому что алюминия больше нет нигде!

– Сильно прижмет – пластмассовые сделаем, – ответил Ицхак и скрутил очередную фигу.

Встал вопрос – а что тогда следует использовать на кровлю? Самым простым решением была рогозовая кровля. Но офицеры, уже закусив удила, не на шутку готовились к войне и требовали делать крыши каменными, чтобы их было труднее поджечь при нападении. Отсутствие нужных специалистов ни Буданова, ни Володарского ни в чём не убедило. В конце концов, удалось сойтись на том, что пока кровли будут рогозовыми, а со временем их заменят на что-то огнестойкое, тем более что оставалась надежда получить черепицу. Рита так и не поняла, кого считали вероятным противником, но усвоила, что предстоит строить ещё и кремль.

Обсуждая проблему крыш, офицеры так возбудились, что впредь решили контролировать всё строительство и использование деталей самолёта. Вспоминали историю фортификации и оружия. В результате измордовали как Риту, так и Путтера.

Через некоторое время Илья Буданов вспомнил, что нужно бы сделать порох и ракеты на керосиновом ходу. Аркадий идеей ракет проникся, но предложил разработку бактериологического оружия типа банальной оспы. Дело кончилось тем, что Галия, как главный медик и санитар, пожаловалась Рокотову с требованием унять придурков. Николай офицеров придурками не признал, но ещё раз напомнил обоим, что геноцид пока в их задачи не входит, а с местными, если найдутся, нужно дружить.

– Лариса, пойдем, поможешь мне поговорить с людьми, – позвал Хэнк жену.

– Опять о твоем отъезде?

– Да. Чем больше человек удастся уговорить, тем лучше.

Он обратился к стоящим поблизости людям с предложением сплавиться южнее. Они его не поняли, но уже знали, с каким вопросом последние два дня ко всем обращается американец, и только ответили «нет!».

– Хэнк, не надо нам никуда сплавляться. Мы не знаем, что там, не знаем даже все ли время река будет течь на юг.

– А здесь ты, конечно, все знаешь!

– Но видишь же, что большинство людей остается здесь. Вместе жить безопаснее.

– Я не собираюсь зимовать здесь в минус пятьдесят!

– Да не будет здесь минус пятьдесят! Сказали же, минус тридцать.

– Да хоть минус двадцать.

– Ты не понимаешь…. Большинство людей не видит в такой зимовке ничего страшного, а ты в их глазах выглядишь ненормальным. Не буду ничего переводить! Я тебе предлагала учить русский язык, а ты так и не выучил.

– Я собирался! Кто же знал, что так получится?

– Ну, вот, теперь в разговорах и учи.

Хэнк снова нашел Рокотова и предложил ему, если не хочется оставлять самолет, разобрать его и частями сплавить с собой. Американец пытался поговорить на эту же тему с бортинженером. Но поддержки у руководства не нашел. А между тем, заинтересованные люди подходили к нему сами и просили иметь в виду, что они готовы. Анри уговорил шестерых белых французов, среди которых было четверо мужчин, женщина и девочка. Согласились поехать четверо русских, тех самых, которые продвигали идею о том, что это все наказание за грехи. Только Марьяна наотрез отказывалась ехать, так как боялась, что ее семена не приживутся в неизвестном новом климате, а она их «что, зря тащила»?

Американец покусывал нижнюю губу и твердил, что народу пока набирается очень мало.

– Парни, вы как относитесь к тому, чтобы сплавиться южнее? – обратился Хэнк к литовцам.

– Алджис, переведи, что он говорит, – попросили трое литовцев единственного своего товарища, который нормально знал английский язык. – Про сплавиться?

– Да, – подтвердил Алджис и обратился к амриканцу. – А зачем?

– Если переберемся на юг достаточно далеко, можно будет добывать продукты круглый год, а не запасаться на зиму и бояться все потерять. Вы понимаете, что если зимой еда пропадет – все, нам конец!

– Почему она должна пропасть?

– Да какие-нибудь крысы все съедят! Или протухнет рыба. Кто там проверял, насколько надежны хранилища? Подумайте, ребята!

– Рыбу и зимой ловить можно. А крысы…. Здесь не Америка. Крысы есть, конечно, но в умеренных количествах. В общем, не знаю. Подумать надо.

– Давайте, думайте. Чем больше мы тянем, тем меньше времени у нас остается.

– Ну, сильно не переживай о времени. Выплывешь на пару дней позже, просто проплывешь на несколько километров меньше.

Через пару часов после обеда Гарик провел тренировочную переправу на плотах. Пока взяли только один трап-плот из тех, которые имелись в самолете на случай экстренной эвакуации. К плоту был привязан трос длиной в пятьдесят метров, но ширина реки составляла свыше трехсот метров и о том, чтобы привязать плот к берегу речь не шла. Не хватило бы даже суммарной длины всех имеющихся веревок.

На плот погрузилось двенадцать человек. Сикорский уже успел изготовить шесть весел. Захватили с собой и два длинных шеста, чтобы можно было отталкиваться от дна в районе берега. Линаса и Алджиса попросили, на всякий случай, сопровождать плот на байдарке.

Гарик раздал всем переправляющимся спасательные жилеты, разбил людей на пары и рассадил в два ряда вдоль бортов. Хэнк и Анри сидели первыми в правом ряду, один позади другого. Они были на плоту единственными из тех, кто собирался сплавляться. Впрочем, оставалась надежда, что в ближайшие дни будут еще такие тренировки, и у всех будет возможность попробовать себя в качестве гребцов.

– Грести будем строго в направлении от берега, – сказал пилот. – На течение не обращаем внимания. На сколько снесет – на столько снесет. Возле каждого борта – шесть человек, то есть три пары. Сначала весло у переднего. Получается, что одновременно работает шесть гребцов, три у правого борта и три у левого. Работать надо синхронно и желательно с одинаковой силой. По моей команде «иии раз» все делают гребок. Дальше. Если плот развернуло, то гребут только два диагональных гребца. И тогда моя команда звучит «первая иии раз» или «вторая иии раз», – и Гарик объяснил какие гребцы входят в первую диагональ, а какие – во вторую. – И, наконец, по моей команде «замена», отдаем весло напарнику. Передачу делайте аккуратно, чтобы потом не пришлось вылавливать эти дрова!

Люди, которые не сидели на веслах, оттолкнулись шестами от берега. Сразу почувствовали, как течение несет их вниз. Если работать синхронно еще получалось, то грести с одинаковой силой не получалось совсем. Гребцам из первой диагонали приходилось постоянно выравнивать плот. Но, по крайней мере, вверх дном не перевернулись, и даже за борт никто не выпал.

Противоположного берега достигли через двадцать минут. За это время плот снесло течением более чем на километр, и люди за трос потащили его обратно, против течения. Все вымотались особенно те, кто оказался в первой диагонали. Зато за двадцать минут борьбы с течением Гарик успел оценить возможности гребцов и на обратную дорогу перераспределил людей по-другому. Назад добрались уже быстрее.

– Всем спасибо! С разминкой справились неплохо. В следующий раз попробуем сходить с грузом, – подвёл итог пилот.

– Этот Хэнк мне уже все уши прожужжал своим отплытием, – пожаловался Рокотов бортинженеру.

– Да, сегодня пытался литовцев уговорить.

– Что?! Макс, нельзя отпускать литовцев, у них же хренова туча снаряжения, нам без них туго придется. Николай побежал к литовцам.

– Ребята, вы что собрались плыть, искать себе хорошее место?

– Думаем пока.

– А вы не боитесь убиться, пока плыть будете? Линас пожал плечами:

– Все равно собирались сплавляться.

Когда командир ушел, туристы продолжили обсуждение.

– А что-то мне кажется уже, что идея неплоха, – сказал Алджис.

– Ну, так-то да, – согласился Линас. – Посмотрим хоть, что там на юге. Не все же время на месте сидеть. А то наши планы на отдых накрылись. Вернее, как – с рыбалкой здесь все нормально. Но вот со сплавами и с водкой пока грустно.

– Мы могли бы, конечно, сплавать на неделю и так, – заметил Йонас. – А потом вернуться пешком. Но в одну-то сторону даже проще.

– Хорошо, – согласился Кристионас. – Но девушки здесь практически все русские. И аргумент Хэнка, что где-то там, возможно, теплее вряд ли для них сильно важен. Так что, если мы не хотим там на несколько лет зависнуть практически одними мужиками, надо позвать кого-то с собой, чтобы они именно с нами захотели поехать. Или еще какие-то аргументы привести.

– Крис, ты откуда такой дальновидный? – спросил Алджис. – Кто научил тебя думать на несколько лет вперед?

– Не знаю.

– А мне вон та нравится, – тихо сказал Линас и едва заметно кивнул в нужном направлении.

– Лола?

– Да.

– Почему?

– Потому что она летела на самолете одна, здесь не успела друзей завести. Видишь, все время вроде и ходит с другими женщинами, работает, но как-то в сторонке, а с ней и не пытаются особо болтать. То есть пока что ей здесь терять хотя бы некого. Еще, раз она необщительная, ей в нашей маленькой группе будет комфортнее, чем здесь, в большом племени. Хорошие шансы, что она поедет.

– Один дальновидный, другой, оказывается, внимательный, – сказал Алджис. – Столько лет вас знаю, а вы меня все удивляете, ребята.

– Подожди, подожди! – перебил Йонас. – Тебе нравится Лола тем, что есть шанс утащить ее с собой?

– Да. Только вы не говорите ей, хорошо? – попросил Линас и пошел налаживать отношения с Лолой.

Ближе к вечеру человек двадцать вновь собрались на совещание. Мягкая светлая порода, которую поначалу приняли за известняк, похоже оказалась просто мелом. А для строительства Рите хотелось иметь известь.

– Кто-нибудь знает, как выглядит известняк? Рита считает, что если мел есть, то и известняк должен быть рядом, – обратился к собравшимся Рокотов.

– Тот, что я видел на заводе, сильно походило по структуре на наш мел, но цвет был какой-то желто-зелёный, – отозвался Алтуфьев.

– Понятно…. Значит, так всех и сориентируем. Но известь – пока не самое нужное. Металлические наконечники на дротики, как я понял, изготавливаются вполне успешно. Мне, по крайней мере, удалось сделать быстро. А вот с инструментом – беда. Хуже всего дело обстоит с топорами и пилами. Из-за этого страдает не только строительство. Мы даже исследовательскую экспедицию на несколько дней отправить не можем. Да и наблюдательный пункт нужно жильём оборудовать. Какие-то идеи есть? Отозвался Максим:

– С пилой всё просто, но долго. Берём любую металлическую полосу, протачиваем зубья, разводим и затачиваем. Подходящие заготовки найти можно.

– Принято. Сегодня и займись! Штук двадцать заготовок пока хватит. Дальше….

– Погоди! – прервал командира Максим: – Сикорский хотел рубанок сделать, так я ему уже выдал четыре заготовки под лезвия разной ширины. Найдутся железяки и для зубил. Это для обработки камня и раскалывания брёвен на доски.

– Хорошо. Теперь топоры, – продолжил Николай: – Как их делать? Ответом было задумчивое молчание. Наконец, влез с предложение Путтер:

– Давайте пока на топоры плюнем! Рубить дерево можно чем-то вроде мачете. В самом грубом варианте к металлической полосе приделываем ручку и затачиваем лезвие. …Или это меч получится? Тоже неплохо. Володарский подпрыгнул:

– Да, да, меч делай! И каждому кинжал с лезвием сантиметров на сорок надо!

– Это до зимы подождёт, – отозвался Рокотов. Любопытно, четвёртый день высадки, а руководящая роль командира экипажа никем пока не оспаривалось.

– Пока, стало быть, за неимением лучшего, принимаем предложение Ицхака. Ещё есть что обсудить? Оказалось, что есть. Рита хотела получить кирки и более качественные, а лучше металлические, лопаты. Удовлетворительного решения не нашлось. Наконец, слово взяла Галия:

– Наш поселок цивилизуется. Траву и дерн уже уничтожили, комаров стало меньше. И дорожка вдоль шалашей превратилась в грязную кашу, вчерашний дождь все размыл. Нужно сделать дорогу. Например, насыпать песка или камней. И люди у нас все время сидят на мокрой траве, обедают. Многие уже простыли. Пока все не заболели, надо сделать столы, какие-то сиденья и крышу над ними. Женщина слегка задумалась и продолжила:

– Рукавицы нужны всем рабочим, в том числе и женщинам – собирательницам.

– Над рукавицами мы работаем, но не хватает сырья. С дорожками ситуация разрешима, а вот со столовой…. Лев, что скажешь? – обратился предводитель к столяру.

– Досок нет. И делать их пока нечем.

– Максим, доски есть чем заменить, хотя бы временно? – поинтересовался Николай у бортинженера.

– Можем попытаться использовать полы салона и багажных отсеков. Их же пустить на крышу. Правда, полы дырявые, но сверху можно набросать травы.

– Ладно. А ты, Лев, загляни сам в самолёт на разборку – может быть что-то получше придумаешь!

– У меня есть объявление, – поднялся Буданов. – Мы с Аркадием считаем необходимым вплотную заняться физическим развитием потенциальных бойцов, гонцов и всех прочих. Поэтому в ближайшие дни будем проводить спортивные состязания для выявления наиболее способных и подготовленных. А потом оборудуем тренировочные площадки и организуем тренировки.

– Разве у нас есть на это время? Сейчас нужно сосредоточиться на подготовке жилья и заготовке продуктов.

– Ага, с вертела дикарям потом будешь вещать, сколько у тебя было времени на подготовку к войне! Для планирования возможных боевых действий в ближайшее время нам нужно знать сильнейших. А для укрепления племени в долгосрочной перспективе необходимы систематические занятия по военной подготовке.

– Ладно, сколько-то времени придется выкраивать, тем более, что дело нужное, – ответил Рокотов. – И какие состязания вы собрались проводить?

– В первую очередь, это бег и прыжки в длину, причем в самодельной обуви! И по навыкам обращения с оружием – метание копий, дротиков, стрельба из лука. Проводить будем в день по состязанию.

Вечером Линг пошла умыться к ручью. В темноте ничего не было видно, но она услышала тонкие всхлипывания за камнем.

– Кто это? – спросила Линг.

– Лариса.

– Ты плачешь что ли?

– Да. Хэнк хочет сплавиться вниз по реке. А я не хочу! Я боюсь, понимаешь? Это, по-моему, все равно, что на смерть идти. Что он упрямый такой?! Ладно бы я одна считала это безумием, ну, так ему все здесь сказали, и Рокотов сказал. А он…

Мне-то это за что? А, знаешь… Может, пусть себе один плывет, а я тут останусь?… Ну, а вы как? Собираетесь?

– Не знаю, я еще не спрашивала своих, – вздохнула китаянка.

– И не спрашивай. Если много народу не наберется, он здесь останется.

Лариса впервые приехала в Америку после второго курса ХГПУ, по студенческой программе Work and Travel. Работала в Нью-Йорке официанткой и к концу стажировки из английского выучила, главным образом, блюда из меню. Несмотря на языковой барьер, в Америке понравилось. Лариса приезжала по программе и в последующие два года. Затем она закончила факультет специальной педагогики и психологии. Больше возможности ездить по программе Work and Travel не было, и она стала искать другие варианты. Хотела поступить в магистратуру по своей специальности. Даже неплохо выучила английский, сдала языковой тест и другие необходимые экзамены.

Но если поступить в некоторые университеты у нее еще получилось, то стипендию ни одна программа не предоставила. А оплатить обучение самостоятельно Лариса была не в силах.

Через два года она кое-как скопила на полугодовые курсы английского в Хьюстоне и уже намеревалась остаться в США нелегально. Но делать этого не пришлось, потому что она встретила Хэнка.

Хэнк родился и вырос в небольшом городке на техасском берегу Мексиканского залива. После школы он поступил в университет в Эль-Пасо и там увлекся археологией и историей Мексики. Затем ему пришлось несколько лет работать на погашение кредита за учебу, а позднее Хэнк окончил магистратуру там же, в Эль-Пасо. Вскоре Хэнка вновь потянуло поближе к морю, и он нашел себе работу в музее археологии в Хьюстоне. Начиная с третьего курса, во время учебы и работы, Хэнк старался не упускать ни одной возможности принять участие в археологической экспедиции в Южную Америку, а особенно в Мексику.

Когда ему было тридцать, он продолжал спокойно работать в Хьюстоне и жить на съёмной квартире в многоквартирном доме. У украинки, которая снимала квартиру напротив, начались финансовые трудности, и она решила временно пустить к себе соседку. Русская девушка, которая приехала на шестимесячные курсы английского, прекрасно подходила на роль временной соседки.

Так Хэнк познакомился с Ларисой. Ему показалось странным, что девушка приехала на курсы английского, ведь она итак неплохо владела языком. Но она ему понравилась, и роман закрутился быстро. Через три месяца она уже почти полностью переехала к нему, а вскоре после окончания ее курсов они поженились. Свадьбу играли в Америке, а сейчас впервые летели в гости к родителям Ларисы.

Женщина понимала, что если бы она не уехала в Америку, то они бы не летели на этом самолете, и ни она, ни Хэнк не попали бы на эту дикую планету. Родители бы сейчас не сходили с ума от горя. Четвертый день… Наверное, их надежда еще не умерла. Однако нельзя предусмотреть все, и если уж они оказались на этой планете, надо учиться на ней жить. Женщина считала, что безопаснее в данный момент – остаться в поселке, со всеми. Но ее муж считал иначе, и она понятия не имела, как его можно переубедить.

Ицхак никогда не интересовался ни чисто спортивным, ни охотничьим оружием. Теперь вот мучился от осознания того факта, что любой дикарь в луках понимает больше него. Это было обидно. И совсем плохо, что среди пассажиров никто не увлекался стрельбой из лука. Конечно, как выглядит лук на картинке в учебнике истории или на спортивных соревнованиях, механик видел, но вживую – ни разу. Даже в музее.

С утра оружейник сходил с лесорубами в лес и спилил десяток подходящих, по его мнению, берёзок. Из них на месте напилил пятнадцать заготовок и до самого обеда таскал их в лагерь. Здравый смысл подсказывал, что большой лук нужно поставить на землю, чтобы не оттягивал левую руку, и уже с такого положения будет удобно стрелять. Понятно, что в таком варианте середина лука должна быть на уровне глаз, но тогда у высокого лучника инструмент мог достигать четырёх метров в высоту. Соответственно, столько же нужно тетивы, а её в наличии всего шесть метров. Приходится играть тем, что есть, хотя Путтер уже держал в уме тормозные торсики с самолёта. Получалось, что на два обещаных больших лука можно потратить примерно по два метра троса. Еще сто двадцать сантиметров пойдёт на маленький лук, а оставшиеся восемьдесят хотелось пустить на арбалет.

Одним лишь ножом, а топоры были всё время заняты, из ствола десятисантиметрового диаметра, умелец сделал полубрус. Затем убрал пару сантиметров с середины изделия с тем, чтобы эту палку было удобно держать левой рукой. Получилась выемка в два сантиметра. Углём красиво нарисовал дуги к концам бревна и ножом же удалил лишнее дерево. Пока строгал, всё всё на свете проклял – берёза очень плотное дерево. Правда, представив, что по правильному пришлось бы обрабатывать сухой лес, немного успокоился. Теперь у него был кривой брусок восемь на четыре сантиметра. Пружинить восьмисантиметровый кусок дерева не хотел. Пришлось, оставив центральную часть неизменной, по остальной длинне снять ещё пару сантиметров, а на самых концах даже больше. Теперь лук можно было слегка согнуть. Ещё час и два столика от кресел ушли на установку зажимов для тетивы. Потом минут десять шлифовал ручку. В первом приближении изделие готово.

Как тянуть тетиву? В голове вертелось два врианта – до середины груди или до уха. Сил не хватило, но спущеная тетива больно ударила по левой руке. Ицхак сразу вспомнил, что лучники одевали кожаный наруч. Помаявшись, согнул над огнём кусок пластика, который вполне заменил кожу. Но оставалась проблема с правой рукой – трос больно врезался в пальцы. Уже несколько человек с интересом смотрели на мучения стрелка. Наконец, Аркадий не выдержал:

– Знаешь, Ицхак, а ведь лук натягивают большим пальцем, а не средним и указательным. А на палец специальное кольцо одевают.

– Чего раньше молчал? Я же спрашивал, кто стрелять умеет!

– Дык, я и не умею. В книжках читал. А ещё ты хвостом стрелы отобьёшь себе большой палец на левой руке. Правильный боец должен рукавицу одевать.

– Понял. Рукавицы я с Рокотова стребую, а вот как быть с кольцом? Ладно, пока просто прицеплю на трос рукоятку, чтобы удобно было тянуть двумя пальцами. За кольцами сами к ювелиру идите!

– А почему палка почти прямая? Мне кажется, что изгиб должен быть больше.

– Дерево сырое. Мы трос снимать пока не будем, вот палка и загнётся по мере высыхания. И тетива слегка растянется.

– Понял. Рукавицы у Никалая я сам возьму, а спуск доделай!

Вскоре первый лук был готов, а офицерам удалось найти четверых кандидатов в лучники, у которых хватило сил пользоваться изделием. Сейчас бойцы с энтузиазмом пытались попасть по мишени. Мастер отдыхал с чувством исполненного на сегодня долгом.

– Ицхак, – побеспокоил его Володарский, – Ты можешь следующий лук послабее сделать? Эти ребята, похоже, не скоро в мишень попадут, а у нас, возможно, есть талантливые лучники, но им не одолеть игрушку такой мощности. А у тех орлов, что сейчас тренируются, руки под дубину заточены.

– Понял я уже. И этот ослабить можно.

– Этот пока оставь как есть.