Сильная кровь: выбор истинной (СИ)

Глава 3. "Зазеркалье"

Первой мыслью, всплывшей в сознании, было: «Почему так холодно?». Собственно, от этого она и проснулась, а еще от жуткой боли, распирающей голову. Висок саднило, видимо, от удара об лед. Анна с трудом открыла глаза и удивилась густой темноте, наполнявшей помещение. Внутрь не просачивался не только свет, но и никакие звуки, характерные для города. Ни шум машин, ни хлопанье дверей или гул бытовой техники. «Какая-то странная тишина, словно в подвале нахожусь».

Немного спустя глаза начали привыкать к темноте. Оказалось, здесь она была не одна. На странных поставленных в два ряда кроватях спали люди. До носа добрался запах затхлого пота и человеческих испражнений.

"Что это за палата такая? Или это КПЗ? Меня что, в милицию забрали? Ну, да, документов же с собой не было, вот и поместили вместе с гражданами без определенного места жительства. Стоп! Так телефон же при мне был…" Анна инстинктивно потянулась к карману джинсов, но нащупала лишь какой-то балахон до самых щиколоток и полное отсутствие нижнего белья. "Да что вообще происходит?". Она осторожно села. Ступни коснулись земли. В груди неприятно екнуло. Даже в камере не могло быть такого пола. В дальнем углу женщина разглядела темное пятно дверного проема и направилась к нему.

Деревянная дверь оказалась запертой. Анна постучала, сначала осторожно, не желая разбудить собравшуюся здесь компанию, но с той стороны никто не ответил. "Откройте, пожалуйста!" — уже громче крикнула Анна. За спиной грязно выругались. Зато за дверью послышались тяжелые шаги, а в щель у самых ног просочился свет. Раздалось шарканье тяжелого засова и с уродливого, покрытого шрамами лица на Анну посмотрели два темных звериных зрачка.

— Чего хочешь, малка? — существо поднесло факел ближе к женщине.

Анна отпрянула, в горле перехватило.

— Выпустите меня, — единственное, что она смогла сказать, выйдя из оцепенения.

Существо недовольно оскалилось, обнажив торчащие из-под нижней губы грязные клыки.

— Иди спать. Завтра много работы.

Дверь без церемоний захлопнули, а Анна продолжала стоять в темноте, осмысливая произошедшее. Она уже видела подобных существ — на экране телевизора. Коренастые и жилистые, с безобразными лицами, клыками и когтями на закопченных грязью пальцах — так изображали в фильмах орков. Разум метался, пытаясь найти всему какое-то объяснение, пока женщина машинально возвращалась в сторону своей лежанки.

"Почему он назвал меня малкой? Что это за слово такое? Наверное, от удара головой у меня начались галлюцинации. Возможно, я вообще в коме. Или меня разыгрывают. Усну и все пройдет", — с этой мыслью Анна легла и через какое-то время провалилась в сон.

Лицо и грудь окатило холодной водой. Анна вскочила, не понимая, что происходит, в ответ в голове отдалось пронизывающей болью. Какие-то женщины в длинных грязных платьях, стоя в стороне, ехидно улыбались. Пожалуй, ее ровесницы, но с гнилыми зубами, оттого больше походившие на старух, явно были довольны проделанной стоящим рядом орком работой.

— Умойся, малка. Хозяин ждет, — зашипело на нее существо и вышло.

— Что означает "малка"? — обратилась она к ухмыляющейся парочке.

— Хорошо же тебя вчера, видать, о камень приложило, раз забыла кто ты теперь есть. Рабыня, а по-ихнему — малка, — ответила одна из них, собираясь уходить.

— Этого всего просто не может быть, — прошептала Анна, утирая лицо руками.

Однако мокрое платье и пульсирующая боль в голове говорили об обратном. Только сейчас она смогла разглядеть во что одета. Бледно-бирюзовая полупрозрачная мягкая ткань свободно обволакивала ее до самых пят. Талию перехватывал золотистый тонкий шнур замысловатого плетения. Ее наряд слишком выделял ее из замызганного окружения и при отсутствии исподнего почти ничего не скрывал.

Анна огляделась. Каменные стены барака без окон, сколоченные из нестроганых досок топчаны, устеленные каким попало тряпьем, земляной пол. Люди устало брели к выходу — мужчины и женщины селились под одной крышей. Какой-то мальчишка-подросток в это же время делал свои дела в стоящую в стороне емкость, вонь от которой просто не могла выветриться из замкнутой коробки.

"Куда я попала? Это другой мир? Параллельная реальность?", — вертелось у нее в голове. — "Моя дочь, муж — они же там места не находят". От того, что она, возможно, никогда больше их не увидит, накатило отчаяние. «Да нет же, это — просто игры больного разума, которые закончатся, когда лечение подействует и я приду в себя. Рано или поздно. А пока остается лишь поддаться течению этой странной иллюзии».

Анна направилась к выходу. С непривычки в глаза ударил яркий дневной свет. Каменистая долина с редкой порослью простиралась меж иссушенных природой лысых холмов. Мужчины, покрытые с головы до ног серой пылью, в деревянных тачках вывозили из карьера груды какой-то породы. В стороне у огромной насыпи каменного крошева копошились женщины и дети. Они выискивали что-то, протирая находки ладонями и подставляя их свету, ненужное летело в сторону, а ценное складывалось ими в большие металлические чаши. Меж рабами сновали орки, то тут, то там слышались окрики и свист хлыста.

По другую сторону от входа в карьер располагались крепкие, с окнами, в отличие от рабочих бараков, постройки, в которых, по-видимому, и жили эти жуткие твари. За ними на небольшой возвышенности стояли несколько малых и большой шатер, выделяющийся среди других ярко-красным пологом. Для галлюцинации все выглядело слишком реалистично.

Неожиданно на плечо легла тяжелая когтистая ладонь, грубо толкнувшая ее вперед.

— Не медли, малка. Или снова захотела на цепь?

Анна обернулась к говорившему и не смогла скрыть отвращения, взглянув на изрытую шрамами орочью морду. Это не укрылось от надсмотрщика. Схватив за шею, он притянул ее к своему обезображенному лицу:

— Что, не нравлюсь тебе? Вы, человеческие женщины, брезгуете нами, словно мы мерзкие черви. Только ваши мужи не смогли защитить вас и сейчас копаются в грязи, как бродячие псы в мусорной куче. Так чем мы хуже них? Мы теперь ваши хозяева, малка. Будешь делать, что говорю, и, может, я буду ласков к тебе, когда ты надоешь ему, — орк кивнул в сторону шатра, а потом провел раздвоенным на конце языком по лицу женщины, оставив зловонный след.

Анна зажмурилась, пытаясь вырваться из цепких лап. Но орк лишь довольно оскалился, видя ее беспомощность. Наконец, поняв, что ее больше не держат, она открыла глаза. Снующие мимо мужчины с брезгливостью косились на нее. Совсем забыв, что платье почти ничего не скрывает, она прикрыла руками что смогла, и зашагала за орком.

В ступни больно впивались усыпавшие здесь все мелкие камушки. Медленно, но верно они приближались к шатру. И вряд ли там ее ждало что-то хорошее. Сердце бешено колотилось, когда края полога раздвинулись и ее втолкнули в полумрак.

Внутри шатер оказался гораздо просторнее, чем выглядел снаружи. Пол устилали огромные шкуры неизвестных Анне животных. Вдоль стен за столиками, уставленными широкими блюдами с грудами мяса и выпивкой, сидели орки. Насколько можно было рассмотреть в освещаемой лампадами полутьме, они были более высокого положения, чем те, что караулили рабочих. Все крупные и породистые, с массивными перстнями и металлическими браслетами на руках, даже лица их были, пусть и не красивы, но не так уродливы.

Общество орков разбавляли человеческие женщины. Почти нагие, они сидели рядом, следя, чтобы бокалы воинов не пустели, или просто давая себя лапать. Анна отметила, что в основном спросом здесь пользовались упитанные девушки. Худенькие и совсем юные испуганной стайкой ютились в стороне вокруг большой чаши с едой попроще. Какая-то старуха, видимо, не в первый раз, наполняла опустевшую миску одной из них, на которую та смотрела с нескрываемым отвращением. "Их тут что, откармливают?".

Напротив входа на широкой софе в окружении женщин-орков развалился огромных размеров воин. Груда его мускулов уже начала обрастать жирком, но даже несмотря на это было понятно, что одним ударом своего огромного кулака он выбьет душу из любого, сидящего здесь. На пару голов выше остальных и гораздо массивнее в кости, орк по-хозяйски принимал ласки своих дев, отправляя в рот большие куски мяса. Заметив Анну, он пальцем поманил ее подойти ближе.

— Так, как я зовусь, малка? — протяжно произнес он.

Анна не понимала, какого ответа от нее ждут. Она копалась в мозгу, надеясь, что всплывет хоть какое-то имя, но ничего не могла вспомнить.

— Мои воины так и не выбили из тебя упрямство или ты повредилась умом, что испытываешь мое терпение? Как я зовусь? — орк подался вперед, угрожающе глядя на женщину.

— Хозяин, — тихо произнесла она, боясь, что ответ может оказаться неверным.

Орк довольно откинулся на подушки.

— Что ж, тяжелый труд пошел тебе на пользу. Будешь покорной — получишь работу по силам, когда твоя плоть более не будет меня волновать. Моим женам нужна послушная прислуга. Иди. Тебя подготовят к вечеру, — орк сделал знак и пара худеньких девушек из напуганной стайки подошли к Анне, утягивая ее за собой.

— Куда мы идем? — спросила она у своих провожатых, когда они вышли наружу.

— В женские покои, — ответила та, что выглядела постарше. — Мы омоем тебя и украсим для господина. От тебя пахнет, как у козы под хвостом, а хозяин любит… — тут она осеклась, не желая сболтнуть лишнего.

— Что он любит? — Анна остановилась, показывая, что не сдвинется с места, пока не получит ответ.

Девушка замялась, а потом подошла вплотную и, притянув ее за руку, прошептала:

— Он любит пробовать своих наложниц на вкус.

Анна вопросительно посмотрела на нее, не до конца понимая, что та имела в виду. В голове забегали мысли одна хуже другой: "Он что, садист? Будет кусать меня, чтобы получить удовольствие, или что?".

— Ему нравится облизывать женщину перед тем, как… — девушка многозначительно опустила глаза и до Анны, наконец-то, дошло, через что ей предстоит пройти. От представленного к горлу подкатывала тошнота. Она пока не знала, что ей делать, но ложиться под эту мерзкую тварь она не собиралась, даже в своем поврежденном ударом воображении.

Прислужницы ввели ее в шатер, который стоял неподалеку. Внутри пространство было поделено тканевыми перегородками, образуя что-то вроде отдельных комнат.

— Здесь живут наложницы, — произнесла провожатая.

Она отодвинула одну из занавесей и пропустила Анну вперед. В помещении стояло несколько деревянных ванн для купания и два огромных чана с водой. Под одним из них, потрескивая, тлели угли. На столике в стороне лежала груда чистых холстов для обтирания и стояли какие-то глиняные бутыли. Девушки наполнили емкость и скомандовали Анне раздеваться.

Что бы ни ждало ее сегодня вечером, от купания женщина решила не отказываться. Однако, приятная процедура для Анны превратилась в настоящую экзекуцию. Прислужницы ловко орудовали мочалками, до болезненности натирая кожу. Вся растительность с тела была удалена бритвой, больше похожей на обычный кухонный нож, ногти коротко подстрижены, а ступни обработаны. Когда же, наконец, она вышла из ванной, девушки начали старательно натирать ее ароматными маслами, не пропуская ни сантиметра кожи. Набрав в руку очередную его порцию, старшая без стеснения полезла было Анне в пах, но женщина быстро перехватила ее руку.

— Не нужно, я не собираюсь раздвигать перед ним ноги, — произнесла она, глядя девушке в глаза.

— Не знаю, что у тебя в голове, но, если мы плохо сделаем свою работу, нас накажут, — она приподняла подол, обнажив колени, сплошь заплывшие гематомами. — Ночь на камнях после того, как недостаточно протопила комнату одной из его жен.

— До мяса не бьют и голодом не морят — не хотят портить товар, — тихо заговорила та, что помладше.

— Вас продают? — недоуменно спросила Анна. — Сколько вам лет?

— Мне тринадцать исполнилось, а Райе скоро восемнадцать. Она входит в зрелость, — девушка потупила глаза.

— Они и вас заставляют ублажать их?

— Зрелые девушки уже могут лечь с их мужами. Но до того не трогают. Не созревшие малки могут не вынести возлежания с орками. А мы для них — ценный товар, за нас хорошо платят на рынках южных земель, — здесь лицо меньшой оживилось. — Некоторым везет, их покупают в прислугу или для работы в садах.

Подумав, Анна убрала руку, позволив Райе делать свое дело. В конце концов, пересилить стыд для нее было легче, чем взять на себя ответственность за чью-то жизнь.

Обернув в холст, девушки повели ее в следующую комнату. Здесь стояла небольшая, но чистая кровать, столик с дамскими принадлежностями, стул и настоящее, в человеческий рост зеркало. В порыве женщина подступила к нему и замерла от удивления. Все это время ее не отпускала мысль, как она выглядит, ведь единственное, что удалось рассмотреть, был цвет спадающих по плечам темно-русых волос.

С зеркальной поверхности на Анну смотрела ее молодая копия: прямой аккуратный нос, мягкий изгиб бровей над зелеными глазами, высокие скулы и лоб, средней полноты губы. Ее нельзя было назвать красавицей с кукольным лицом, но приятные черты и спокойный прямой взор источали какую-то магнетическую притягательность. Анна скинула с себя холст — тело тоже ее, пусть и худовато по здешним меркам, зато кожа гладкая и молодая, отливающая легким золотом после втертых в нее масел. Только вот теперь молодость играет с ней злую шутку, притягивая ненужное внимание. Лучше бы ей работать вместе с теми несчастными в карьере, чем быть куклой в угоду местным воинам.

Пока Анна разглядывала себя, девушки поднесли ей белое платье из ткани, похожей на тонкий муслин. Без рукавов, с кроем по типу греческого хитона, ловкие девичьи пальчики красиво распределяли складки, перехватив их под грудью украшенным вышивкой плотным тканевым ремешком. Женщину усадили напротив зеркала и начали укладывать волосы. Сложная прическа с вплетенными бусинами и укрепленная похожими на спицы шпильками с перламутровыми ракушками на концах создала образ красивый, но непривычный для прежней жизни.

Взор Анны то изучал свое отражение, то хаотично бродил по комнате и зеркальной раме со сложным орнаментом из геометрических фигур и ломаных линий. У самого ее основания среди затейливых зигзагов Анна заметила какую-то надпись. Она пригляделась и по спине поползли мурашки. Точно такие же символы были изображены вокруг янтаря на подаренном старушкой зеркальце. Только на этот раз попались и не знакомые ей.

— Что там написано? — обратилась она к заканчивающим работу девушкам.

Старшая присмотрелась.

— Какой-то из старых языков. Мой дед служил в библиотеке при храме. Иногда я забегала к нему — любила рассматривать страницы с картинками. Мне попадались похожие символы. Но это были очень древние книги о сотворении мира, о том, что находится вне его. Дедушка когда-то умел читать на этом языке, но потом многое забыл. Он рассказывал, что, кроме нашего, есть и другие миры, более древние или молодые. А раз зеркала — это двери в них, скорее всего, тут написан путь. То есть, место, куда ты попадешь, засмотревшись на свое отражение.

В горле у Анны пересохло. С каждым словом Райи ее словно окатывало ледяным холодом. "Неужели все, что сейчас со мной происходит — и есть реальность?".

— Через зеркало можно попасть в другой мир? — схватилась она за мысль.

Девушка посмотрела на нее, как на дуру.

— Ты, видимо, действительно лишилась рассудка, когда ударилась головой. Все об этом знают. Потому маленьким детям и не разрешают брать в руки зеркала, чтобы они не закружились неизвестно куда. Ну, или из рамы вынимают ритуальный камень. Кстати, здесь камня нет. Наверное, убрали, чтобы малки не удумали сбежать.

"Закружились? А ведь я вертелась на месте перед тем, как упала. Как там бабушка говорила? Надо что-то покрутить и зеркальце покажет мне, какой я могла бы стать, если бы захотела". Анна вспомнила, как засмотрелась тогда на свое отражение, какой тоской кольнуло от понимания, что молодость не вернуть. Она в тот момент не просто хотела, а отчаянно желала стать прежней.

— И, что же, все зеркала у вас делают с камнями?

— Что значит "у вас"? — Райя подозрительно посмотрела на Анну. — Малка, ты и впрямь странная. Сделать зеркало без камня — навлечь на себя беды на всю жизнь. Никто на такое не решится. Камень может извлечь только его хозяин, но он после этого всегда должен быть при нем. Обычно его вставляют в кулон и носят на шее.

— И кто же хозяин у этого зеркала? — с замиранием спросила женщина.

— Наверное, какая-то из жен господина купила. Мужам они ни к чему.

Райя обошла Анну, оценивая проделанную работу.

— Мы закончили. Сиди здесь и жди. На кровать не ложись — растреплешься. И еще, — она замялась, раздумывая, стоит ли говорить. — Бежать не советую. Тебя поймают и жестоко накажут. В лучшем случае отдадут в солдатскую казарму, в худшем…

— Кому-то это удавалось? — Анна вопросительно посмотрела на девушку.

— Ты словно не слышишь меня! — возмутилась та. — Они пустят псов по твоему следу, и, если после их зубов ты выживешь, тебя будут пользовать все в перерывах между работой в грязи и мыслями о еде. — Райя немного успокоилась. — Хозяин быстро теряет интерес к новым малкам. Зато потом станешь жить в сытости и тепле.

Девушка вышла, а Анна уставилась на сомкнувшийся за ней белый полог, осмысливая услышанное. Перспектива побега теперь не казалась ей столь привлекательной. Да и куда бежать? Кто знает, что ждет ее за пределами этого лагеря, какие дикие твари там обитают. Может, стоит смириться и ложиться каждый вечер в постель с хозяином, пока тому не надоест, а потом работать за тарелку каши, терпя издевки его жен? И так до старости, если тут до нее вообще доживают. И как только она станет бесполезной, ее вышвырнут в чисто поле или вообще скормят собакам.

Выход остается только один — зеркало. Что, если попытаться добыть камень и ускользнуть в другой мир? Хуже место вряд ли найдешь. К тому же есть шанс попасть в свой! Сердце Анны забилось в предвкушении.

Неожиданно край полога отодвинулся и за ним показалась дородная женщина с подносом. Она поставила его на дамский столик.

— Велено тебя накормить.

Только сейчас Анна осознала, что не знает, когда в последний раз ела. На широком блюде лежали куски мяса, овощи, лепешки, стояла пиала с каким-то напитком. От насыщенных запахов рот быстро наполнился слюной.

— Хорошо подкрепись, — обратилась к ней вошедшая. — Сегодня тебе понадобится много сил. Негоже, чтобы ты была вялая и плохо угодила господину.

— Говорите о нем, словно он ваш благодетель, — констатировала Анна.

— Уж тебе ли жаловаться! — всплеснула руками толстуха. — Не в грязи, как другие, возишься. Постель у тебя чистая да мягкая, ешь вволю, одевают богато. А чем ты это заслужила? Только тем, что лицо смазливое да кожа гладкая, молодая. Ты ешь да господину служи хорошо. Порадуешь его — он и к нам милостив будет. Хоть день да без кнута поживем, — поначалу вспылившая, женщина как-то нерадостно вздохнула.

— Значит, все-таки суров, — тихо произнесла Анна.

— Да уж всяко лучше, чем к темному колдуну попасть. Никто еще от него не воротился.

— Колдуну?

— Али не слыхала? С восточных земель он, из-за гор. Дружбу с хозяином водит. Ну, как дружбу… Господин наш хоть и силен, и войско у него большое, а и он темному не перечит. Все лучше миром дела порешать али сторговаться. Хрусталь-то горный — то ж он для него добывает да выменивает.

— И зачем ему тот хрусталь?

— А я почем знаю? Да уж наверняка колдовство свое темное чинить. Такая силища в его руках — ни одно королевство не устояло. По землям что мор идет. Чего не коснется — все в его власти оказывается.

— Что же он господина твоего не трогает?

— А почто ему эти земли — пустынные да не родящие живого? Один камень кругом. Чего ж за них кровь эльфийскую лить?

— Колдун тот — эльф?

— Ну, эльф, эльф. Ты ешь давай, остыло уже все, поди. Заболтала меня! Еще кнута отхвачу. Да уж и придут за тобой скоро.

Хорошо приправленное специями мясо таяло во рту. Кто б подумал, что у этого дикого и грубого народа такие кулинарные пристрастия. Когда еще покормят, было неизвестно, потому есть нужно было плотно, даже несмотря на то, что плохие мысли пытались отбить всякий аппетит. Чем закончится сегодняшний вечер Анна не знала. Единственное, что она для себя твердо решила — выжить. Говорят, ради этого человек готов принять и перетерпеть почти все. Остается надеяться, что выдержки у нее хватит. Главное — выиграть время, чтобы найти камень от зеркала, и попытаться вернуться домой.

То, что день близится к концу, она поняла по тишине, просачивающейся снаружи внутрь. Больше не было слышно окриков солдат и возни прислуги, да и в помещении стало будто бы прохладнее. За перегородкой послышались шаги и в комнате вновь появилась Райя.

— Пойдем, малка. Хозяин ждет.

Тяжелый полог опустился за спиной женщины и она зябко поежилась. Дневную жару с приходом темноты сменил ледяной, как в погребе, воздух. В такт шагам изо рта вырывался легкий пар. Как Анна ни старалась унять бешеный стук сердца, ничего не получалось. Чем больше она твердила себе, что надо потерпеть, тем сильнее на нее накатывала паника. За хороводом мыслей не заметила, как перед носом возник вход в шатер.

— Покои господина. Помни, что я тебе говорила. Что бы ни случилось, будь послушной, — напутствовала ее девушка и легонько подтолкнула внутрь.

Полутьма была наполнена тяжелым ароматом дымящихся благовоний и вина. Помещение внутри, кроме размеров, мало чем отличалось от главного шатра — те же шкуры, устилающие пол, подвешенные к опорам лампады и заставленный едой столик. Но главным, что сразу бросилось в глаза, была огромных размеров кровать. Свет от догорающих в металлических чашах углей играл на теле развалившегося на ней хозяина, делая эту груду мускулов еще более устрашающей. Кожаные доспехи больше не скрывали ни уже поплывший, покрытый липкой испариной, живот, ни огромный шрам от ожога, изуродовавший всю правую сторону груди, где на месте соска осталось лишь впаянное в плоть огнем металлическое кольцо. Мужскую наготу прикрывал небольшой накинутый на бедра кусок ткани.

Орк неспешно встал и лоскут соскользнул к его ногам, открывая перед Анной нечеловеческих размеров орган. Теперь она поняла, почему не все малки могли пережить совокупление. Вряд ли сможет и она, либо останется покалеченной, сейчас женщина это отчетливо осознала. Только помощи ждать неоткуда и умолять о пощаде вряд ли стоит. Предательская дрожь начала настойчиво разливаться по телу.

Хозяин подошел и изучающе медленно обошел Анну. Легко надорвав ткань, он скинул с плеч верх платья. Затем наклонился и медленно, словно специально растягивая пытку, провел языком от ее живота по груди, остановившись на плече.

Анна закрыла глаза, желая, чтобы это все поскорее закончилось. Но хозяин, похоже, только входил во вкус. Встав на колени, он задрал подол и, уткнувшись мордой в пах женщины, шумно втянул ее запах. Бедра инстинктивно отстранились назад, ускользая от грубой чужеродной силы. Почувствовав сопротивление, орк прижал ее плотнее и, прикусив клыками живот, утробно зарычал. От внезапной боли Анна едва не потеряла равновесие, а из глаз брызнули слезы.

— Пожалуйста… Пожалуйста… Мне больно…

Орк разжал клыки и начал зализывать небольшие закровоточившие ранки.

— Не дергайся, малка, и больно не будет.

Его рука полезла к ней между ног, а язык стал спускаться куда не следовало. Пытаясь защититься, Анна прикрыла низ ладонями и крепко сжала бедра, но все ее усилия сметались напором хозяина, лишь подогревая его азарт.

— Твой аромат будет во мне желание, какое я не испытывал ни с одной из дев, — протянул орк, вновь вдохнув ее запах.

Забыв, что обещала себе перетерпеть, она начала открыто сопротивляться, но получила очередной укус. Орк лишь игрался с ней, слегка погрузив клыки в плоть, а она взвыла от боли и из глаз с новой силой потекли слезы.

— Пожалуйста, отпустите меня. Я не хочу… Я отработаю, — взмолилась Анна.

— Не хочешь? — прорычал орк. — Так и не одумалась? Тебе же хуже, — он взвалил женщину на плечо и, поднеся к кровати, скинул на ее край. Перевернув вниз животом, он задрал ей платье и прижался бедрами к ягодицам. Ужас накрыл Анну. Попытки вырваться ни к чему не приводили.

— Никуда ты не уйдешь, прошипел ей на ухо орк, притянув одной рукой за волосы и по-звериному прикусив за холку.

Новая волна боли накрыла женщину. Пытаясь избавиться от клыков, она отпихивала руками его морду, била пальцами по лицу, но сделать что-то, когда хищник у тебя за спиной, было невозможно. Истязания и борьба уже оставили ее без сил, когда затуманенный слезами взор остановился на выпавшей из прически на простыню шпильке. Оперевшись на локоть, Анна сгребла ее в кулак и, замахнувшись себе за голову, вонзила в чужую плоть.

Тишину лагеря огласил хриплый орочий вопль. Почувствовав, что ее больше не держат, Анна вынырнула из-под мучителя и, перекатившись на другу сторону кровати, сползла на пол. Меж огромных пальцев, прикрывающих глаз орка, торчал наконечник шпильки с ракушкой, тонкой дорожкой сочилась кровь, стекая по локтю на пол. Когда первый шок от боли прошел, орк схватился за украшение и, рыча, медленно вытянул его из глазницы. Скомкав тряпку, которая до этого прикрывала его наготу, он прижал ее к ране и угрожающе направился в сторону женщины.

Осознание того, что она наделала, сменилось мыслью: "Бежать!". Словно ее подстегнули, Анна вскочила на ноги и метнулась в сторону выхода, прямиком попав в цепкие объятья стражи. В проходе уже столпились солдаты. Жены хозяина, просочившись внутрь, обступили его, стараясь понять, насколько опасна рана. "Позовите лекаря!" — раздалось в толпе. Женщины бросали взгляды то на Анну, то на окровавленное лицо мужа, не веря, что малке не просто оказалось по силам такое сотворить, но что она вообще осмелилась причинить ему вред.

— Я выпущу из тебя кишки! — закричала одна из них, подскочив и выхватив из-за пояса одного из стражников нож. Металлическое острие больно уперлось Анне в живот.

— Назад! — скомандовал орк и его жена нехотя отступила.

— Эта малка заслуживает смерти за то, что сделала, — промолвила она, склонив голову перед подошедшим к ним господином. — Мы лишали жизни и за меньшее. Чем эта девка лучше остальных?

Хозяин покосился в ее сторону и женщина замолчала.

— Может, мне и правда стоит казнить тебя, как советует моя жена? — он взял руку Анны и, поглаживая кожу, засмотрелся на тонкую женскую кисть. — Такие нежные маленькие пальчики оказались опаснее когтей дикого зверя. Может, отрубить их? Как думаешь, это будет справедливым наказанием? — он вопросительно посмотрел на Анну, наслаждаясь наполнявшим ее лицо ужасом. Вытянув из растрепавшейся прически шпильку, он с интересом стал разглядывать украшение: — В твоих руках эта безделушка стала настоящим оружием, — орк угрожающе медленно провел острием заколки мимо глаз женщины и, сунув ее под нос жене, прорычал: — Избавьтесь от этого!

Хозяин развернулся и направился к кровати. Огромная фигура, восседавшая на ложе, грозно смотрела на Анну, не предвещая ничего хорошего.

— Раз мое общество тебе не по вкусу, остаток жизни проведешь с теми, чьи повадки больше подходят для такой дикарки, как ты. К псам ее! Они научат тебя смирению.

По тому, как довольно осклабились его жены, Анна поняла, что смерть была бы для нее сейчас не самым плохим вариантом.