Часть II: Грешники. Глава 8

Та зима, казалось, длилась бесконечно долго, но как-то незаметно оборвалась. Помню, как в очередной раз покинув город, я обнаружил, что белое покрывало, сковавшее мир на четыре с лишним месяца, вдруг исчезло. Остались только жалкие кучки талого снега, которые то тут, то там бросались в глаза на фоне черной земли. Это было так неожиданно, словно я и не думал, что весна когда-нибудь наступит. Было еще холодно, и солнце, обманчиво яркое, ничуть не грело, но все же, настроение мое в тот день почему-то было очень радужным и оптимистичным. И, может мне, конечно, показалось, но точно такой же подъем я заметил во всех членах нашей команды.

Спустя еще несколько вылазок, я поменял свое мнение об этом времени года. Джулия очень любила весну, и рассказывала о ней, как о каком-то особом, волшебном времени возрождения. Для нее это многое значило и символизировало. Я же не проникся ее чувствами. Грязь, холод и абсолютная серость – вот что я видел в весне. Да, конечно, с каждым днем становилось все теплее, но по мне, так зима с ее лютым морозом, пургой и метелью, была намного красочнее и приятнее глазу. И лишь тот факт, что за весной последует лето, время расцвета, которое я так ждал, заставлял меня чуть лучше взглянуть на этот период.

Но еще до наступления лета случилось одно событие, о котором мне почему-то захотелось вспомнить. И в принципе-то, это событие ничего не изменило, а лишь утвердило в правильности моей жизни. Можно было бы упомянуть о нем лишь вскользь, и пары слов хватило бы, чтоб описать случившееся. Но все же, почему-то я считаю нужным рассказать о нем подробно.

Все начиналось как обычно. Мы с Джимом направлялись в бар, надеясь скоротать еще один вечер внутри стен родного города. За прошедшие полгода, что мы знакомы, мы обошли чуть ли не все достойные и недостойные заведения Филина, и особенно отметили для себя три места. Одним из них был бар, в котором Джим учил меня старинной игре под названием бильярд. Вторым ночной клуб, в котором раз в неделю устраивали показательные бои без правил, а временами очень привлекательные девушки исполняли виртуозные танцы, попутно полностью лишаясь одежды – и даже не могу сказать, которое из этих представлений собирало большую публику. Ну, а третье место было моим любимым – клуб под названием "Звериный оскал". Это было крупное и достаточное людное заведение, что, однако, не составляло проблем. Клуб представлял собой один огромный зал, большую часть которого занимал танцпол, и в ночное время находились сотни желающих потрясти конечностями под ненавязчивую электронную музыку. Вдоль одной из стен клуба тянулась длинная стойка бара, за которой всегда толпились люди. На первый взгляд не такое уж это и хорошее место. Но меня в нем радовали не танцы или толпы народу. С двух сторон зала располагались ниши, а в них стояли небольшие столики, окруженные удобными кожаными диванами. Музыка там звучала лишь фоном, а тусклый синеватый свет ламп давал глазам отдых. Клуб предлагал своим посетителям огромный выбор крепких напитков и расслабляющих препаратов, и можно было, расположившись на одном из тех диванчиков, полностью отдаваться наслаждениям, эйфории и самопознанию.

Именно в этот клуб мы отправились тем вечером. Еще один забавный поворот судьбы, приведший меня в нужное место в нужное время.

Все начиналось как обычно. Пробившись сквозь толпу танцующих, мы заказали себе выпить и отыскали свободный стол. Затем нам принесли еще, и Джим уже приметил двух девушек, с которыми планировал провести ночь. В тот вечер я не был настроен на подобные забавы и потому не принимал участия в их обольщении. Стакан мой опустел, и я направился к стойке за добавкой. И там я повстречал ее. Хотя, если сказать точнее, она повстречала меня. Я был уже у бара, когда кто-то одернул меня за рукав. Я обернулся и увидел... Джулию.

Как-то не сразу ко мне пришло осознание случившегося, так неожиданно произошла эта встреча. Она стояла предо мной, облаченная в длинное черное платье. Ее рыжие волосы стали сильно короче и теперь овалом обрамляли лицо, но в остальном она ничуть не изменилась с момента нашего последнего свидания, около девяти месяцев назад.

– Клайд? – удивленно произнесла она и улыбнулась, убедившись, что не ошиблась. – Это, правда, ты? Я думала, что обозналась.

Еще раньше, чем я успел ответить, она обвила мою шею руками, прижавшись к груди, совсем как прежде, словно и не было этих месяцев разлуки, и не виделись мы только пару дней. Я тоже обнял ее, но как-то неестественно, машинально, и, похоже, она это почувствовала, потому так быстро подалась назад.

Я так и не знал, что сказать. Да что там, я даже не знал, что думать. Вот она, та самая девушка, из-за которой все так поменялось в моей жизни. Вот она, та, что причинила мне столько боли, та, которую я так любил... и на этом моменте мои мысли упирались в стену. Любовь… Как-то иначе раньше это слово и образ Джулии воспринимались у меня в голове. Я сам не мог понять, что ощущал в ту минуту.

– Ты как? – спросила она, ничего от меня не ожидая. – Я искала тебя, но ты, как сквозь землю провалился.

– Может, отойдем туда, где тише? – предложил я и указал в сторону столиков.

Джулия кивнула, и мы направились искать место.

Устроившись на одном из диванчиков, совсем недалеко от места, за которым остался Джим, я не дал ей снова задать свой вопрос, сказав:

– Не знал, что ты вернулась. Как поездка?

Она улыбнулась в ответ и опустила взгляд. Я знал эту улыбку, означающую разочарование. Значит, что-то пошло не так.

– Я вернулась еще в начале весны, – ответила Джулия, спустя пару секунд. – И лучше бы вообще не уезжала.

– А в чем дело? – удивился я, совершенно не ожидая от нее подобных слов.

Джулия всегда возвращалась из своих экспедиций с багажом эмоций, которые выливались на меня водопадом последующие несколько дней. Но никогда я не слышал от нее разочарования на эту тему. Только не на эту тему.

– Горизонт... – сказала она, и немного помолчав, словно подбирая слова, продолжила, – такой отвратительный город.

"Видимо, так и есть", – подумалось мне. – "Раз все об этом говорят".

– Там столько грязи. Я думала раньше, что Филин скучен и пуст. Но побывав в Горизонте, поняла, насколько сильно люблю наш город. У них там нет даже нормальной власти, представляешь? Все делят группировки, так называемые клубы, и многие из них постоянно враждуют друг с другом. Там каждый носит оружие, и никто не может чувствовать себя в безопасности. Это ужасно, так жить.

– А как же архивы? Вы же за этим ездили, верно?

– Да, но оказалось, что не такие уж они и крупные, как мы думали. Конечно, попадалось кое-что интересное, но понимаешь, когда каждую ночь ты слышишь выстрелы за окном, а каждый день, куда бы не пошла, ловишь на себе взгляды местных, не упускающие тебя из виду, становится уже не до архивов. Сложно было сосредоточиться на работе. Знаешь, Клайд, я поняла, что дома всегда лучше.

– Да, наверное, – кивнул я, думая в ту минуту совершенно о другом.

Я все никак не мог разобраться в себе, понять, что чувствую и чем хочу закончить эту встречу. Мне одновременно хотелось и не хотелось рассказать ей обо всем, что со мной произошло, и я просто не понимал, как эти противоречия уживаются в моей голове и чем они вызваны.

– Ну, а ты-то как, Клайд? – спросила она, воспользовавшись паузой. – После возвращения я хотела повидать тебя, но оказалось, что ты больше не работаешь в заводской зоне.

– Да, – кивнул я. – Я немного сменил род деятельности.

– И чем занимаешься? Живешь теперь тоже в другом месте? – В ее глазах я заметил так знакомые мне огоньки интереса. Боже, насколько же хорошо я знал эту девушку.

– Нужно было сменить обстановку, – уклонился я от первого ее вопроса, сам не понимая почему. – Хотелось чего-то нового.

Лишь взглянув в ее глаза, я понял: она отлично осознает, что все это из-за нее. Но я не понимал, почему уклоняюсь и не говорю ей, что стал теперь охотником, что уже множество раз побывал снаружи, ведь, именно ради нее я все это затеял. А может, и нет. Может, она была лишь катализатором к действию, но решение стать охотником я принял только потому, что хотел совсем иной жизни? На этом я окончательно запутался и знал, что она видит мое смятение, ведь, и Джулия знала меня не хуже.

– И ты оборвал все свои связи, исчез, и никто не может тебя найти? Роджер очень волнуется о тебе, Клайд.

– Ну, если увидишь его, передай, что со мной все в порядке. – Улыбнулся я в ответ.

– А сам ты, как я понимаю, этого делать не собираешься? – она, и правда, была заинтересована, что отчасти мне очень льстило, ведь, заинтриговать саму Джулию, могли только те, кто умер уже сотни лет назад. – Я думала, что вы друзья.

– У Роджа и без меня друзей хватает.

– У тебя, я так понимаю, тоже, если ты так легко отказываешься от них?

– Это было совсем нелегко.

– Тогда зачем ты это сделал?

– Ты сказала, что нужно двигаться дальше, помнишь? – спросил я и тут же пожалел, что поднял эту тему. – Ну, вот и я это понял.

– Ну, так и куда же ты сейчас движешься?

Я вздохнул и, решившись, ответил Джулии прямо:

– Я стал охотником.

А вот такого ее взгляда я не видел никогда прежде. Кажется, она попросту не поверила моим словам, но просто не стала переспрашивать. Вместо этого она удивленно смотрела мне в глаза, пытаясь понять, какую игру я затеял. И я решил развеять ее сомнения.

– Вот, смотри, – я оголил левое плечо и показал ей татуировку в виде креста. – Команда называется Грешниками.

Вот теперь, кажется, поверила. Похоже, ей была знакома группа Пастыря, что неудивительно, ведь, ученые часто пользуются услугами охотников, особенно историки и биологи. А в Филине выбор невелик.

– Но... как? – спросила она удивленно.

– Это долгая история. Им нужен был водитель, я оказался под рукой.

– Но ты же никогда не бывал за стеной прежде, Клайд? Ты никогда и не хотел там побывать.

– Все меняется с течением времени.

Она уставилась в стол, похоже, пытаясь осознать услышанное. Да, именно такой реакции я и ожидал. Я удивил ее, я сделал то, чего она никак не могла предвидеть, а значит, что ее мнение обо мне было ошибочным. Но только вот не чувствовал я торжества. Более того, я ощутил некий дискомфорт от затянувшегося молчания. Не так я представлял себе эту встречу тогда, когда еще помнил о Джулии и желал увидеть ее вновь. Совсем не те эмоции и ощущения, что были прежде. Все не так, как должно бы быть. И вроде, не так уж много времени прошло. Но я остро ощущал перемены в себе.

– И давно ты с ними? – спросила Джулия, снова подняв глаза, радость и интерес в которых сменила холодная серьезность.

– Уже полгода.

– И никто об этом не знает? Ты никому не сказал?

– Никому.

– Но Клайд, как ты мог так поступить? – в ее голосе появилось что-то, что вдруг начало меня раздражать. Так неприятно, поучительно и осуждающе прозвучали ее слова, что я ощутил себя нашкодившим мальчишкой.

– Так было проще, – постарался объяснить я. – Не думаю, что без меня кому-то стало хуже. Мне же сейчас намного лучше, чем было.

– Неужели тебе нравится эта работа?

– Более чем, – не колеблясь, ответил я. – Сейчас, побывав за стеной, я понимаю, что вряд ли уже сменю ее когда-нибудь.

– Но это же ребячество, Клайд! – вдруг сказала она, и эти слова поразили меня словно нож.

Я даже не нашел, что ответить, дав ей продолжить тираду:

– Охотники – самоубийцы. Люди без смысла жизни, жестокие и хладнокровные.

– С чего ты это взяла?

– Мы работали с ними много раз, я знаю о чем говорю. Ты не такой.

И это ее утверждение вдруг взорвалось во мне бурей эмоций. «Ребячество?!» – вскричало мое сознание, – «Да какое право она имеет, появившись сейчас, после всего, что сделала, говорить мне что-то о том, чем я занимаюсь, лишь ребячество?!»

Но я постарался сдержать все эти мысли при себе, высказав предположение:

– Может, ты просто плохо меня знаешь? Может, ты ошибалась?

– Нет, Клайд, это ты ошибаешься. Я не знаю, чего ты сейчас себе придумал, но ты не охотник.

– Ну, здесь факты против тебя, Джул, – усмехнулся я, еще надеясь завершить разговор миром, хотя, все труднее становилось сдерживать нарастающий гнев.

Видимо, это и было причиной моего нежелания рассказывать ей о своем новом занятии. Великолепно зная Джулию, я словно подсознательно предвидел эту реакцию. Я предвидел ее осуждения и хотел избежать ссоры. И вот теперь корил себя в том, что рассказал ей правду, ведь может, в ее глазах это, действительно, выглядело ребячеством? Я был никем, и всего за полгода стал охотником, так бывает далеко не с каждым. А может быть, ее реакция вызвана лишь обидой? Она-то считала, что я такой же, как и прочие жители города, и лишь она особенная, тонкая натура, достойная жить в другом мире. И вот теперь я тоже попал в этот мир, и ей никак не хотелось с этим мириться.

– Я знаю тебя, – продолжала Джулия, как всегда уверенная в том, что говорит. – Я думала о тебе все это время. О нас.

– Да? И что же ты надумала?

– Не уверена, что стоит говорить об этом сейчас. Скажу лишь, что я, правда, рада тебя видеть. Я ждала этой встречи, и очень волновалась о тебе. А теперь уже по-настоящему боюсь. Охота – работа для тех, кому нечего терять.

– А, по-твоему, мне есть что терять?

– Клайд, то, что случилось между нами... – она запнулась на секунду и быстро продолжила. – Наша разлука – это не конец жизни и не повод всё гробить.

И это было последней каплей. Может, она и права в чем-то, но мне уже было плевать. Алкоголь и всплывшие забытые было обиды не позволили больше трезво мыслить, выпустив, как дикого зверя, на свободу гнев.

– Вот значит, как?! – рявкнул я в ответ. – Ты все сводишь к себе и своей персоне? Этого следовало ожидать, ведь, так было всегда.

Она хотела ответить, попытаться успокоить меня, но я прервал ее, не дав ничего сказать:

– Знаешь что? Ты права. Все изменилось из-за тебя. Но теперь это уже неважно. И я могу лишь сказать тебе: «Спасибо». Спасибо за то, что указала мне нужное направление! Спасибо, что заставила что-то поменять, показала, насколько пуста и глупа жизнь в этом городе! Ты была права, у каждого свой путь, и ты помогла мне найти его. Вот только больше мне от тебя ничего не нужно, милая.

– Клайд, прошу, не говори так, – на ее глаза навернулись слезы.

– Почему нет? Ты, ведь, хочешь правды? Так вот она, правда. Я не тот, кем ты меня считала. Но и ты не та, кем считал тебя я.

Она плакала, но ее слезы только разжигали во мне еще большую злобу. Злобу на все, что между нами было. Я ненавидел ее в тот момент. Все ушло. Ушла любовь, ушли страдания, но гнев, он никогда не покидал меня, и сейчас у меня появился шанс сказать ей в лицо все то, что я думал, и что так долго терзало мне душу.

– Ты думала, что вернешься, а я тебя жду? Все тот же, все там же? Так ты хотела?!

– Я просто хотела вернуться и все, – почти шепотом говорила она сквозь слезы. – Вернуться домой. И надеялась, что тут меня ждут, понимаешь? Мне было это нужно. Я не знала, что будет, когда я вернусь, но мне очень хотелось вновь оказаться в родном городе и увидеть тебя.

Не могу сказать, что эти слова не тронули меня. Но все же, гнев был сильнее жалости и сострадания. Гнев был сильнее всего. Я сидел напротив Джулии, глядя на ее слезы и борясь со своим внутренним зверем, которого уже невозможно было загнать обратно в клетку.

– Ну, вот ты и увидела, – сказал я, разведя руками. – Что теперь? Что будем делать дальше? Вернемся к тому, что было, словно ничего и не случилось? Может, ты так и сможешь, но я нет. Ты не знаешь, как мне было больно тогда? – последние слова словно сами сорвались с губ против моей воли.

Я не хотел, чтобы она меня жалела, не хотел, чтобы знала, что я чувствовал после ее ухода. Хотя, кого я обманывал? Конечно, она все прекрасно знала и без слов.

– Прошу, Клайд, пожалуйста, прости меня за все. Я не хотела причинять тебе боль. Просто, я словно попала в тюрьму. Я должна была освободиться, подумать, переосмыслить свою жизнь.

– Так вот, и я тоже подумал и переосмыслил свою жизнь. Что тебе не нравится?

– Клайд, охота – не игра. Нужна подготовка, нужны умения. Я не знаю, как ты выживал все это время, но все может измениться, понимаешь? – она уже не плакала, она рыдала, и я никогда не видел Джулию такой прежде.

– Хватит говорить так, будто ты все знаешь и можешь судить обо всем на свете!

– Я не хочу, чтобы ты погиб!

– Если я и погибну там, за стеной, то это будет мой выбор. Мой, понимаешь?! И если ты винишь себя в том, кем я стал, то можешь быть спокойна. Ты ни в чем не виновата. Я тот, кто я есть, и мне по нраву такая жизнь. Я нашел в ней самого себя, понял, наконец, на что способен и чего стою.

– Я не хочу потерять тебя! Ты что, не можешь этого понять?! – закричала она сквозь слезы и закрыла ладонями лицо.

И все вдруг оборвалось. На смену буре пришел штиль. Я выплеснул все, и стало так спокойно. Вот для чего нужна была эта встреча. Сказать все, что хотелось сказать, все, что накипело в груди, и освободить душу. И гнев ушел. Я сидел рядом с ней, понимая, что больше всего на свете хочу уйти, оставить ее и больше никогда не видеть. Злости и обиды уже не было, просто говорить нам стало не о чем.

– Кажется, ты уже потеряла, – сказал я спокойно. – А я потерял тебя. У нас был шанс, Джул. Мы его упустили.

Она подняла на меня глаза, покрасневшие от слез.

– Мы, ведь, имеем право на ошибку.

– А ошибки не было. Но только я не сразу это понял. А ты поняла. Ты была права, Джул. Права во всем. Мы, и правда, разные, и теперь наши пути разошлись.

Я старался не сталкиваться с ней взглядами, не хотел смотреть ей в глаза.

– Что тебя так изменило?

– Не знаю, – искренне ответил я. – Может, ничего. Может, я всегда был таким, просто, нужно было снять скорлупу?

И на этом разговор был окончен. Зависло молчание. Я сидел, глядя в зал, на танцующих людей, которым было глубоко плевать на все наши душевные терзания. А она вытирала слезы и... может, тоже раздумывала о том, как закончить этот разговор. В итоге я просто сказал то, что нужно было сказать:

– Я тоже рад видеть тебя, Джул, но, кажется, мы сейчас не готовы о чем-либо говорить. Прости, что все так получилось. – Я поднялся.

– Удачи тебе, Клайд, – сказала она, не поднимая на меня глаз.

– И тебе.

Я пошел прочь, как когда-то уходила она. А в груди вдруг что-то заныло, и стало так мерзко, так противно от всего это разговора. Мне было стыдно за свой гнев, за то, что выплеснул все это на нее. И было ощущение грязи и отвращения, не к ней или себе, а к самой ситуации. И зачем мы только встретились, зачем вскрыли лишь недавно зажившую рану? Было так противно осознавать, что она плакала, и я был тому причиной. А ведь, меньше года назад я так ее боготворил, я столько бы отдал за эту встречу. Нас столько связывало, нам так хорошо было вместе, сколько планов и надежд. И как грязно в итоге это закончилось. К горлу подступил ком тошноты, и я, не сворачивая, прошел в туалет.

Плеснув на лицо холодную воду, я оперся руками о раковину и стал всматриваться в собственное отражение в зеркале. Я пытался понять, насколько сильно изменился, но не видел перемен в отражении. На меня смотрел все тот же Клайд, которого я видел и год назад. Но что-то, ведь, изменилось, и неужели только внутри? Ощущение отвращения и грязи не покидало, и неожиданно нахлынуло острое желание напиться вдрызг, как напивался, когда она ушла, так, чтобы не помнить ничего о сегодняшнем дне.

За спиной моего отражения появилось обеспокоенное и заметно захмелевшее лицо Джима.

– Ты куда пропал, приятель? – спросил он, когда я обернулся. – Выглядишь дерьмово.

Я ухмыльнулся в ответ:

– Да, тут встретил старого друга.

– Я видел, как ты болтал с той рыженькой. Решил не мешать, – он внимательно оглядел меня, слегка покачнулся и очень серьезно спросил:

– Ты в порядке, дружище?

– Да. Просто... – я запнулся, не зная, чем продолжить фразу. Мне не хотелось ни с кем говорить о произошедшем.

– Понимаю, – кивнул Джим, словно услышал все несказанное мной. – Мы с тобой люди удачи, дружище. Сегодня плохо, завтра будет хорошо. Пойдем, я познакомлю тебя с девчонками, и они быстро заставят забыть обо всем.

– Я бы лучше просто напился.

– Так в чем проблема? Пошлем их к черту и напьемся! – на его лице вновь просияла свойственная Джиму улыбка, слегка отдающая нотками неадекватности и безумия. – Ты только знай, братишка, если что, я всегда с тобой. Мы же команда, черт возьми.

Он обнял меня за плечи и повел к столу. А я весь этот недолгий путь размышлял о том, какой же он особенный человек. Ведь, я точно знал, что он все понял, он знал, кто такая Джулия по моим рассказам и, несомненно, догадался, кем была "та рыженькая". Но он не стал ни о чем спрашивать, и не захотел лезть ко мне в душу. Он просто сделал то лучшее, что мог – напоил меня до беспамятства.

И последняя мысль, которую я запомнил в своей голове в тот вечер, была о том, что Джулия ошибалась насчет охотников. Да, может, всем другим они и кажутся жестокими безумцами, которым не о чем жалеть и нечего терять, но я увидел их жизнь изнутри. Они такие же, как и все прочие люди, просто, не всем хотят это показывать. Ведь, разве может простой человек сражаться с тварями и побеждать? Кто же поверит в них, если они будут такими же, как и все? Нет, нужно поддерживать статус сверхчеловека, которому не знакомы ни любовь, ни жалость, ни страх.

Еще несколько дней после того вечера ощущение тоски и грязи не отпускало меня, и лишь новая вылазка за стену вернула меня в строй.

Как я и сказал, не таким уж и важным было это событие. Но оно показало, что хоть, Джулия и стала причиной таких немыслимых перемен в моей жизни, выбор я сделал верный. Она осталась в прошлом, а охота стала настоящим, но я был все тем же самым Клайдом. Я доказывал не ей, я доказывал сам себе, и доказал, что способен на большее. И как бы это ни было печально, порою нам нужен подобный пинок, чтобы в поисках спасения от боли, найти ту дорогу, которая расширит горизонты возможного, покажет, кто ты есть на самом деле, и изменит жизнь навсегда.

Загрузка...