Шпионка против герцога

Глава 18

Виктор Дальгор

Проклятая аранийка запала мне в душу!

Ее нежное белое лицо и голубые глаза не давали мне покоя, а когда я смотрел на ее розовые пухлые губы, мое сердце учащенно колотилось – с каждым разом все чаще. Но при этом я никак не мог показать этого, мне надо было оставаться суровым и холодным герцогом северного края.

Каждый раз, когда я встречал ее взгляд, в моем сердце разгорался запретный огонь. Она была не просто девушкой, а загадкой, окруженной аурой невидимой силы. Никто из моих людей бы не понял, насколько сильно эта аранийка вторглась в привычный мне мир. Я, герцог Талнора, всегда руководствовался расчетом и холодностью мыслей, но ее присутствие искушало меня мечтать о невозможном.

В те вечера, когда мы сидели за длинным столом в зале, наполненном светом свечей, я ловил себя на мысли, что хочу слышать ее смех, видеть, как на ее лице расцветает улыбка. Я знал, что наше общество осудит меня, если кто-то узнает о моем желании прервать отбор и взять ее к себе в жены, не дожидаясь решения артефакта. Это было бы безумием! Но как можно противостоять тому, что становится частью тебя?

С каждым днем мое терпение истощалось, и в моем сердце ранила тихая, но настойчивая тоска. Я мечтал о дне, когда смогу снять маску холодного герцога и стать тем, кто способен любить. Однако тень моих обязанностей не позволяла мне отступить. Я стоял на краю бездны, и каждый шаг ближе к ней мог обернуться катастрофой.

Даже то горькое знание, что она – ведьма и шпионка – не позволило мне причинить ей вред.

Вернее, сначала я догадывался об этом. А потом завертелся круговорот опасных событий и стало слишком поздно. Знал ли я, что безумный вассал Винтер задумал бунт намного раньше начала отбора? Он хотел отобрать всех девушек и использовать каждую в своих целях или дело касалось только араниек?

Переломным для меня моментом стал тот вечер, когда красавица ускользнула с бала и случайно спасла оставленную няней Грету, мою сестру. Ах, до чего же я тогда был наивен и весел! Но даже выпив вина, я сохранил привычную строгость, чтобы не выдать перед ней своих истинных чувств.

- Сударыня Одет Тиль? Что вы здесь делаете?

Она всегда забавно реагировала, слыша это имя. Не отдергивалась резко, но выражение лица девушки неумолимо менялось. Так называемая Одет всегда лгала, и звали ее совсем иначе. Неужели не сомневалась, что я никогда не узнаю об этом?

- Я ускользнула с пира, господин герцог. Хотела незаметно уйти, но…

- Из-за того, что граф Винтер докучал вам своим непрошеным вниманием?

Этот мерзавец уже тогда сумел встать между нами.

Но о его намерениях я тогда еще не имел ни малейшего понятия, поэтому искренне считал, что все зло в аранийских шпионках, которых притащили ко мне в замок пограничники. Позволив им участвовать в отборе, я поступил, как последний глупец, ведь это как раз и входило в планы Винтера. Заговор…

- Да, граф Винтер не знает меры, - сказала она, пряча взгляд.

В ее синих глазах мелькнула тень страха, и это меня насторожило. Я сделал шаг ближе, ощущая, как магнетизм, исходящий от нее, тянет меня в бесконечность.

- Вы спасли мою сестру, - я постарался улыбнуться, но у меня ничего не получилось. – Я в долгу перед вами.

Она подняла голову и встретила мой взгляд. В этот миг вся холодность герцога исчезла, оставив лишь странное чувство… привязанности. Я понял, что теперь мне нужно не только защищать ее, но и раскрыть правду о Винтере. Мой замок стал полем боя не только за сердце аранийки, но и за будущее всего северного края.

Вокруг мерцал свет факелов, создавая атмосферу тайны, а я осознал, что не могу больше врать себе.

Несмотря на все чувства, я должен помнить о долге и остановить ее. Род Дальгоров давно бы исчез, если бы его представители жили одними чувствами и никогда не проявляли твердость. Одет Тиль… Эта маска была лишь красивой оберткой, за которой скрывалась настоящая сущность ведьмы. Она знает больше, чем показывает.

Какие письма она отправляла на родину?

Могла ли упоминать в них про положение военных дел в Талноре?

И если да, то от кого получала эти сведения?

Признаться, я дал участницам отбора слишком много свободы. Но дозволить писать домой одним и запретить другим чревато бунтом, подавлять который у моих солдат нет времени.

И вот сейчас, когда я вернул ретивую беглянку в талнорский замок, она просто спала у меня на руках. Нежная, беззащитная, прекрасная… Я спас ее от ужасной участи, но сейчас она была в моей власти, я мог сделать с ней все, что угодно.

Сглотнув, я отогнал от себя эти злые мысли.

- Герцог! – ко мне подбежали лакеи и еще какие-то слуги, чьих лиц я не разглядел в полумраке. – Вы в порядке? Вам требуется помощь?

- Отнесите участницу отбора в ее покои, - коротко распорядился я, и осторожно передал одному из них Одет. – Приставьте к ней служанку, окажите девушке помощь. Самое главное – она всегда должна находиться под наблюдением.

Нет, не Одет. Луну Талман. Тяжело было думать об ее настоящем имени, еще тяжелее отвести взгляд от милого, безмятежного лица.

- Будет исполнено, господин!

И девушку немедленно унесли. Я долго смотрел им вслед, затем выдохнул и провел по лицу рукой, пытаясь прийти в себя. Пошел к стражникам и велел усилить караул, запереть наглухо ворота, никого не выпускать из замка.

- А впускать гостей, герцог?

- Только моих вассалов и гонцов от короля, - отрезал я грубее, чем следовало. – У нас чрезвычайное положение.

- Но господин герцог…

- Что? – спросил устало, смерив солдат тяжелым взглядом.

- Скоро должны приехать родственники девушек, того требуют правила отбора…

- Отбор… - я скривился, понимая, что начинаю ненавидеть это слово. – В этот раз правила изменятся, и очень скоро.

Внутри меня разгорелись противоречия. С одной стороны, долг перед родом Дальгор и памятью предков требовал жесткости и безжалостности, с другой – нежность Одет, заставляла сердце сжиматься от преступной страсти. Я понимал, что, если не остановлю ее, она может стать виновницей ухудшения военного положения дел в Талноре. Но как можно было думать о долге, когда рядом была она, такая милая и прекрасная?

В этот момент мне пришло в голову, что можно использовать ее беззащитность в своих целях. Ведь Одет не просто рядовая шпионка, за ней стоит некто сильный. Надо выяснить, о чем они переписываются с дядей, и кто в свою очередь управляет уже им. Как только она оправится после потрясений, я строго допрошу ее, едва ли это сильно навредит шпионке. Я не собираюсь упускать свой шанс спасти Талнор.

Тем временем, в глубине замка послышались голоса. Стражники и слуги переговаривались, и я знал, что настало время действовать. После допроса я вызову своих вассалов – всех, кроме Винтера и начну планировать, как использовать полученные сведения для защиты и укрепления своего положения.

Виктор Дальгор

- Она очнулась?

- Да, господин.

- Что-то говорила?

- Звала какую-то Лоиз.

Сжав губы, я покачал головой. Бедняжка все еще не может привыкнуть к тому, что ее верной камеристки больше нет рядом, но ей придется с этим смириться. Я кивнул служанке и сделал шаг вперед, давая понять, что собираюсь войти в покои, где лежала шпионка Одет. Мать говорила, что ее зовут Луна, но насколько это верно, мне только предстояло узнать.

Тихо приоткрыв дверь, я решительно шагнул внутрь. Комната была полутемной, лишь слабый свет проникал сквозь занавески. Одет или Луна лежала на кровати бледная, с закрытыми глазами. Если она и очнулась, то опять впала в беспамятство. Воздух вокруг стал тяжелым от ожидания и напряжения, которые мне предстояло развеять.

Я подошел ближе и присел на край кровати, всмотрелся в ее лицо. Даже в бессознательном состоянии она выглядела благородно, с достоинством, которое меня удивляло. Внезапно она пошевелила губами, и я уловил еле слышные слова:

- Лоиз… спаси…

Внутри меня что-то замерло. Лоиз, судя по всему, тоже непростая штучка.

- Луна, - позвал я, и сжал ее ладонь.

Обманщица медленно открыла глаза и посмотрела на меня затуманенным взором.

- Ты в безопасности, - а вот теперь лгал я.

Она явно осознала, что происходит, ее взгляд стал более ясным. Тонкие пальцы сжали мою ладонь, и сердце забилось быстрее. Не знаю, где сейчас блуждали ее мысли, но я не мог позволить ей ускользнуть обратно, во тьму забытья. Девушка приподнялась на локтях и пытливо заглянула мне в лицо – в ее чистых синих глазах не было ни капли страха. Только отчаянная решимость.

Вот и все. Надо начать допрос.

- Тебя зовут Луна Талман, - сказал я, не спрашивая, но утверждая. – Ты – шпионка из Арании.

- Вы верите вашей дражайшей матушке? – красивые губы дрогнули в насмешливой улыбке.

- Кто тебя прислал сюда?

- Этого я вам не скажу.

- Скажешь, - сказал я скорее с сожалением, нежели с кровожадным торжеством. – Мне или дознавателю с палачом, но говорить придется. Только тебе решать, с кем лучше быть откровенной.

Она потупила взгляд, не решаясь говорить.

Тишина в комнате стала невыносимой. Я понимал, что душу девушки сейчас раздирают противоречивые чувства, и мне нужно было это использовать. Луна не могла не понимать, что сейчас ее дальнейшая судьба полностью зависит от ее решений и ответов, но чего-то боялась.

- Я дам тебе время, - сказал я мягко, - но помни: чем дольше ты молчишь, тем меньше твои шансы на спасение. Тебе что-то угрожает на родине?

Ожидая ее положительного ответа, я никак не мог предполагать, что она посмотрит мне в глаза и слабо прошепчет:

- Нет…

- Лжешь, - ответил я спокойно.

- Я честна, - прошептала она.

Но я заметил, как дрогнули ее губы, и это лишь подтвердило мои подозрения.

Вместо того, чтобы настаивать и давить на нее, я вытащил из-за пазухи стопку писем, перехваченных у гонца, которого я же и отпустил, чтобы следить за ним, и небрежно бросил их на одеяло. Пухлые конверты рассыпались по постели, Луна вздрогнула и отодвинулась.

- Послания для дядюшки Штефана, - сказал я негромко. – Могу зачитать вслух любое.

- Читайте, - с трудом проговорила она.

- Упрямая маленькая ведьма. Неужели тебе так не терпится попасть к палачу?

- Мне не терпится вернуться домой, - проговорила она спокойно. – Там мой дом и мой народ.

- Ну уж нет. Теперь я тебя никуда не отпущу, - твердо произнес я. – И не только тебя. Никто не выедет из замка, пока не пройдет Совет Пятерых. Скоро здесь будут вассалы, и они решат, как долго будет длиться отбор, и кто в итоге достоин стать моей невестой.

Луна сжала кулаки с бессильной злости, в ясных глазах плескалось беспокойство. Неужели она действительно считает, что я позволю сбежать шпионке, пока не выведаю ее секретов?

- Твой народ, - повторил я не без сарказма. – Они ведь знают, что ты живешь в фиаламском замке? Ты стала для них чужой, когда поехала из Арании в Фиалам. Придется выбирать сторону, Луна Талман.

Она растерянно посмотрела на меня, явно сбитая с толку, и я почти был готов поверить в свою победу. Мои чувства к ней становились сильнее с каждой минутой, и я точно не собирался отступать.

Тем временем девушка усмехнулась и взяла одно из писем, надорвала конверт и вытащила белую бумагу.

- Дядя Штефан, - начала она нараспев, - сегодня в Талноре ужасная ледяная погода, и мы не можем пойти на прогулку. Зато в зимнем саду растут очень красивые цветы. Некоторые привезли сюда из самого Донгмина, представляешь? У местного садовника много работы.

Я оторопело замолк, оглушенный ее словами.

Посмотрел в довольное лицо смеющейся шпионки и схватился за остальные письма. Беспорядочно рвал конверты и читал простые фразы о скучноватой повседневности участниц отбора, и не понимал одного – каким образом она сумела изменить текст писем и подбросить их в мой кабинет? Мое лицо пылало от напряжения, по лбу пополз холодный пот.

- А ты не так проста, какой кажешься, - заметил я с кислым видом, возвращая письма на место.

- Или наоборот очень проста, - она лукаво улыбнулась. – Вы можете называть меня как угодно, но я не стану от этого больше шпионкой. Отправляясь сюда, я вынуждена была подчиняться условиям дяди, иначе бы мне пришлось остаться дома.

Но эти хитрые слова меня не смутили. Встав на ноги, я задумчиво посмотрел на нее – веселую, озорную, смеющуюся. Что-то безнадежно упустил, упиваясь мнимой победой, вот только что? Теперь оставалось только выложить последний козырь, не зная точно, поможет ли он.

- Скоро сюда приедут родственники участниц, - сказал я почти ласково, глядя ей в глаза. – В том числе и благородный Штефан Талман. Мы встретим его со всеми подобающими почестями.

Виктор Дальгор

Вассалы ехали ко мне недолго. Кронборг, Ольсен и Ниссен, недавно разъехавшиеся по домам, вновь направлялись в мой замок. В детской поместья Винтер тихо лежал осиротевший младенец, к которому больше никогда не подойдут ни мать, ни отец. Но сейчас мои мысли были далеки от этой печали. Бунт еще не был подавлен окончательно.

Ганс сумел собрать всех недовольных и замышлял использовать против меня участниц отбора невест. Я убил Ганса, но его приспешники остались живы. Теперь предстояло выяснить, есть ли среди оставшихся вассалов такие, кто мог бы поддержать мятежников, и какова их реальная сила. Опасность все еще витала в воздухе, мрачные предчувствия сжимали сердце, пока я готовился к встрече, в которой был вынужден разгадывать, кто из них верен и честен, а кто – изменник.

Я собрал вассалов в большом зале замка, где высокие окна пропускали тусклый свет, а тени от свечей плясали по каменным стенам. Лица собравшихся отражали напряжение: некоторые прятали свои намерения за масками дружелюбия, другие, наоборот, явно выказывали свое недовольство. Отто Кронборг, с его острым взглядом и угрюмым выражением лица, сразу привлек мое внимание. Он всегда был хитрым игроком в политике, и в его глазах сверкали недобрые искры.

Фридрих Ольсен, напротив, выглядел решительным. Я знал, что он не был сторонником бунта, но его лояльность у меня всегда вызывала вопросы. Рейнер Ниссен же сидел между ними, и, казалось, собирался остаться в стороне, если начнется беда.

- Господин герцог, мы прибыли по вашему приказу, но мы не видим четвертого вассала.

- Все верно. Самому старшему Винтеру сейчас пять лет, а младший недавно родился.

- Что за шутки? – недовольно рыкнул Кронборг. – Где Ганс?

- Неано Ганс Винтер попытался поднять восстание в Талноре и был убит лично мной, - проговорил холодно, понимая, что каждый неверный шаг может обернуться против меня.

В зале повисло ледяное, осуждающее молчание.

Кронборг с удивлением поднял брови, его глаза расширились от неожиданности. Он обвел взглядом остальных, и я заметил, как Ниссен потирал подбородок с задумчивым видом. Фридрих, напротив, оставался невозмутимым, хотя я знал, что его мысли кипят и рвутся наружу.

- Вы, должно быть, шутите, герцог! – снова возмутился Кронборг, его голос резко нарушил тишину. – Ганс был одним из нас. Его смерть может вызвать гнев короля!

- Да, но вы должны понимать, что нам не нужен заговор, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие. – Живой Ганс возглавил бы бунт, и одному Творцу известно, сколько бы бед нам это принесло.

Зал снова наполнился глухой тишиной, каждый из вассалов, казалось, вслушался в мои слова, взвешивая последствия. Я знал, что в такой момент давить на них не стоило, мне необходимо было возглавить их, а не стать врагом.

Наконец Ниссен заговорил:

- Возможно, нам стоит обсудить, что делать дальше… Мы не можем позволить себе растянуть время, бунт может набрать силу в любой момент. Возможно, стоит укрепить наши позиции…

Кронборг приподнял бровь, скрестил руки на груди, в его взгляде читались недоумение и недовольство. Он не собирался просто отказаться от своих амбиций.

- А если мы предложим мятежникам союз? Их жизнь станет легче с нашей поддержкой, а у нас появится возможность укрепить свою власть.

- Будет не лишним, - поддакнул Ольсен.

- Но, - Рейнер посмотрел на меня с хищным прищуром, - в замке болтают всякое. Например, что вы убили Винтера из-за женщины.

Я почувствовал, как внутри крепнет лед. С трудом сдержал дыхание, стараясь не выдать своего беспокойства. Кронборг и Ольсен переглянулись, словно обсуждая, стоит ли продолжать эту тему. Рейнер продолжал смотреть на меня вопросительно, и я знал, что должен действовать.

- Неправда, - произнес я уверенно, стараясь вернуть контроль над ситуацией. – Всего лишь жалкие сплетни. Убийство Ганса было необходимо для сохранения порядка. Никто не должен подвергать сомнению мои действия, иначе все мы окажемся в заведомо проигрышной ситуации.

Кронборг толкнул локтем Ольсена и, наклонившись чуть ближе, начал рассказывать о плане, который мог бы изменить ход событий. Я заметил, как Ниссен, казалось, колебался между поддержкой и сомнением. Но напряженная атмосфера сейчас беспокоила меня сильнее, чем потенциальный мятеж.

- Если кто-то из вас считает, что подобные слухи могут мне навредить, вы ошибаетесь, - продолжил я, повысив голос. – Мы должны объединить наши силы и подавить восстание раз и навсегда. Лишь тогда сможем сохранить свои головы на плечах.

Все еще скептически настроенный Кронборг хрипло уточнил:

- И что вы предлагаете, господин герцог?

- Для начала вооружиться. Если мятежники рискнут напасть, дать им достойный отпор. Самое главное, - я обвел собравшихся колючим и хищным взглядом, - мне важно знать, что ни один из вас не имеет к ним отношения. Поэтому под наблюдением моих людей вы отправитесь в северный гарнизон – прямо отсюда. Без заезда домой.

В зале наступила тишина, нарушаемая только скрипом чьих-то зубов и яростного стука пальцами по столу. Мое волнение постепенно сменялось решимостью, а Ниссен смотрел на меня одобрительно, готовый поддержать мой план.

Кронборг еще раз посмотрел на меня с вызовом, но что-то в его взгляде изменилось. Возможно, он понял, что ставить под сомнение мою власть сейчас было бы опрометчиво.

Остальные хмуро переглянулись и промолчали, согласные с моим решением. Но я так и не знал, как поступать, если о смерти Винтера узнает король и решит принять меры… Последствия могут оказаться плачевными, но сейчас надо сосредоточиться на наиболее насущной проблеме.

В самом худшем случае ничто не помешает мне повторить дерзость Винтера и выступить против короля.