Шпионка против герцога

Глава 13

Церемония представления артефакта всем претенденткам началась с потрясающе неприятного события. Эвиана и Анселма подрались. Да не просто так Эвиана кинулась на Анселму с кулаками, угрожая то ли подбить ей глаз, то ли разбить нос кузине, и лишить ее возможности проявить себя с помощью хорошенького личика. Поводом для внезапной ссоры стала не только зависть ко внешности, но и старые обиды, давно затаившиеся в черном сердце Эвианы. А еще та явно узнала, что Анселма искала встреч со мной, это еще больше раззадорило злодейку.

- Предательница! Гадина! Низкая, грязная девка! – кричала та, не замолкая, кидаясь на Анселму.

Все присутствующие, замерев от шока, наблюдали за ужасной сценой, когда Эвиана с особенно сильным бешенством бросилась на кузину с намерением вцепиться ей в волосы. Анселма успела в последний момент парировать нападение, схватив Эвиану за запястье. Их налитые кровью взгляды встретились, и я увидела в глазах каждой чистую ненависть.

- Тварь! – визжала Анселма. – Отпусти меня немедленно!

- Я научу тебя верности! – орала Эвиана. – Неблагодарная предательница! Я тебе покажу, я тебя заставлю!

Никто не осмеливался вмешаться. Даже я. Особенно я.

Внезапно герцогиня Дальгор глубоко и порывисто вздохнула, быстро поднялась со стула и подошла к дерущимся. Близко к ним приближаться она не стала, просто подала сигнал озадаченным стражникам, чтобы негодниц скрутили и оттащили одну от другой.

Как только это было сделано, воцарилась мертвая тишина. Девушки не брыкались, не бранились и вообще ничего не говорили, только злобно косились друг на друга и шмыгали разбитыми носами. Между тем герцогиня молчать не собиралась – она заговорила громко, выразительно, царственно.

- Неанита Фельнер и неанита Штенцель, вы только что продемонстрировали вопиющее неуважение к герцогскому роду Дальгор и другим претенденткам. Не знаю, что побудило вас вести себя столь отвратительно, но не собираюсь оставить это безобразие безнаказанным!

И она дала знак стражникам, чтобы драчуний отпустили

В зале послышался ропот. Кто-то громко шептал, что сейчас она не может наказать северянок сильнее, чем меня или Мирьям, иначе будет совсем нечестно. Анселма хныкала и всхлипывала, закрыв расцарапанное лицо дрожащими ладонями, а Эвиана упрямо бубнила про «отвратительную аранийскую девку», которая сеет раздор между ними с кузиной.

- Эвиана Фельнер и Анселма Штенцель, - продолжала герцогиня, - вам придется отказаться от своей глупой ссоры и не позорить ваши благородные семейства. Либо же Фрине придется исключить вас обеих из отбора. По моему приказу.

- Но мы же… - Анселма прижала руки к груди, ее глаза блестели одновременно от ненависти и стыда. – Мы же лучшие…

Эвиана кинула на герцогиню злобный взгляд.

- Да, верно, - холодно ответила Ирэна. – Но вам необходимо понять, что кроме вас здесь находится много достойных девушек. Вы должны продемонстрировать умение прощать, - холодно продолжала она, глядя на них сверху вниз. Только так вы сможете вернуть честь своим домам.

Скрипнув зубами, Эвиана бросила на Анселму взгляд, полный лютой ненависти. Та лишь скривила губы и с угрюмым видом отвернулась.

- Неаниты, - громко объявила герцогиня, - я жду от вас извинений друг перед другом! Это ваш единственный шанс для исправления. В противном случае последствия будут непредсказуемыми.

Эвиана посмотрела на Анселму с презрением, та же явно колебалась, но гордость не позволяла ей сделать первый шаг к примирению. Наконец герцогиня нарушила тишину тяжелым голосом, похожим по холоду на зимний ветер.

- Вы тратите бесценное время и испытываете мое ангельское терпение, вместо того, чтобы защитить свое достоинство, - произнесла она, и в этих словах звучала неподдельная угроза.

Стиснув зубы, Эвиана выдохнула и, явно собравшись с силами, произнесла:

- Я… извиняюсь, Анселма.

Эти слова звучали тяжело и натянуто, произнесенные через силу. Глаза Анселмы налились слезами обиды, но она сумела унять гнев гораздо быстрее.

- Я тоже виновата, - прошептала она, опуская взгляд. – Прости меня, Эвиана.

В глазах герцогини мелькнуло одобрение.

Но я не верила в раскаяние этих девиц. Слишком темными были их взгляды, обращенные друг к другу, слишком много в них было горькой ненависти, и только время покажет, смогли ли они действительно простить друг друга. От этого зависело то, чьей подругой будет называться Анселма: моей или Эвианы. Другой подруги у меня не было, а одиночкам суждено выбыть из отбора.

Поэтому мне тоже предстоит плести интриги.

Нашептать пару нужных слов, быть рядом в необходимый момент, утешить, подсказать…

Да, я собиралась заменить Анселме Эвиану, и чем быстрее, тем лучше. Надежда, что они вскоре снова подерутся, вспыхнула в моем сердце, это заставило меня слегка улыбнуться и испытать слабое счастье. Но при этом нельзя забывать о притязаниях на графа Винтера. Это означало одно.

Надо сосредоточить на себе внимание Анселмы и герцога Виктора Дальгора. Последний интересуется мной, пожелал, чтобы я стала двойным шпионом… что же, я примерю на себя эту роль.

Несколько шагов в сторону, осмысленные взгляды – и вот я появлюсь в нужное время в нужном месте. Вдохновленная этой мыслью, я направилась к столу, за которым собрались участницы отбора. Заметила насмешливый взгляд Эвианы, но понимала, что ее затаенный страх остаться в тени придаст мне силы.

Вскоре мне предстоит сыграть свою роль, и намекнуть Анселме о том, как высоко о ней мнение герцога. Конечно, это ложь, но для меня полезная. Ведь только искусство манипуляции поможет мне выжить.

И я была готова к игре.

К северному замку подступал сочельник зимнего праздника. Ветер завывал в ущельях унося с собой последние листья, вращаясь в танце снежинок, придавая ландшафту таинственное очарование. Огни, зажженные на бастионах крепости, сияли словно звезды, отражаясь в замерзшем озере неподалеку от замка. Все вокруг напоминало сказку, оживавшую в самые волшебные ночи года.

Гости собирались у ворот, одетые в теплые одежды, украшенные мехом и вышивкой. Их песни и смех перекрывали даже свист зимнего ветра. В воздухе витал аромат пряных угощений – глинтвейн и имбирные пряники, которые готовили в ожидании праздника. Каждый час приближал нас к тожеству, которое обещало стать незабываемым, полным чудес и неожиданных встреч.

Величественные двери замка распахнулись перед гостями – вассалами, их семьями и свитами. Так было заведено в Фиаламе, что сочельник проводят с вассалом, а само Новозимье уже встречают в кругу семьи. Но и в Фиаламе, и в Арании зимние праздники всегда приносили с собой надежду и веру, что даже в самые холодные и страшные времена сердца способны согреваться теплом и любовью.

С утра в замке царили приятные хлопоты. К нам пришла маленькая Грета и помогала наряжать зимнюю ель, специально срубленную в герцогском лесу и еще покрытую блестящим инеем. Глаза девочки сияли от радости, видимо, ее нечасто выпускали к гостям или поиграть с подругами. Мать у малютки строгая, у брата ледяное сердце, так что мне даже ее немного жаль.

Одна из плененных араниек, красавица Ава, морщила свой милый носик и фыркала с манерами принцессы:

- Фи, какая безвкусица! Северные фиаламцы – настоящие дикари.

Эвиана посмотрела на нее одновременно с интересом и обидой. С одной стороны, ей такое замечание явно не понравилось, с другой же девушка явно нашла себе подругу по сплетням и недовольству.

- И как же украшают дома в аранийских домах, позвольте узнать? – фыркнула она, поджав пухлые губки.

- О, - Ава загадочно улыбнулась, - мы делаем еловые венки и вплетаем в них яркие ленты. Красный шелк…

- Красный шелк, - продолжала она, со знающим видом, - и золотые шарики, которые сверкают при свете свечей, придают дому атмосферу тепла и уюта, вы не понимаете, что такое настоящая роскошь!

Эвиана закусила губу явно, явно подавляя желание ответить, но любопытство было сильнее.

В это время Грета, все еще полная радости, забежала к нам, неся с собой холодные, пахнущие снегом, крупные шишки.

- Смотрите, какие красивые! – воскликнула она, положив находку на стол. – Мы можем использовать их для украшений! Госпожа Одет, - девочка с улыбкой посмотрела на меня, - присоединяйтесь к нам!

Я скованно улыбнулась.

Терпеть не могу Эвиану, но Ава из тех же аранийских земель, что и я, и Грета, которая очень хорошо ко мне относилась после того, как спасла, стали причиной моего согласия.

Я медленно подошла к ним, размышляя о вариантах украшений. Грета с воодушевлением объясняла, как можно использовать шишки для создания гирлянд, а Эвиана, скрестив руки на груди, наблюдала за процессом с легким пренебрежением. Но в глазах Греты светился энтузиазм, и я не могла остаться равнодушной к ее радости.

- Может быть, добавим немного краски? – предложила я, надеясь, что это хоть немного развлечет Аву.

Она подняла брови, но в глазах мелькнула искорка интереса.

- Красный и золотой, как в Арании? — усмехнулась Ава.

Эвиана же, наконец, перевела дух и, налив в чашку немного горячего глинтвейна, придвинулась к нам.

Цвета герба аранийской короны – опасная затея, даже для пленниц. Я с опаской посмотрела на Эвиану: неужели она будет провоцировать?

- Давайте просто украсим так, как нравится каждой? – предложила она, в кои-то времена без сарказма, иронии, насмешек.

Я улыбнулась, чувствуя, как атмосфера постепенно наполняется ощущением тепла и дружбы, которое так необходимо в этот особенный вечер.

Но скоро наше милое и уютное времяпрепровождение грубо нарушили. Послышались громкие топающие шаги – в комнату вошел сам Ганс Винтер, этот распущенный мерзавец, угрожавший мне страшными карами. Замерев, я расправила плечи и взглянула на него с вызовом, однако он не заметил моего взгляда. Его сопровождал Виктор Дальгор, и они говорили о чем-то важном.

- Господин герцог, я настаиваю, чтобы на время нашего общего празднования сочельника этих девиц отправили под замок!

- О чем ты? – прохладно и с недоумением спросил Виктор. – Каких девиц? Почему?

- Аранийских, прошу прощения за недоговорку. Они опасны.

И тут мерзавец мстительно посмотрел на меня. Замечательно… Только отвадила Эвиану пакостить, так теперь и этот готов глумиться над моими чувствами.

Я сделала шаг вперёд, собираясь высказать протест, но Эвиана, заметив мой порыв, крепко схватила меня за руку. Ава, застыв напротив, выглядела неподвижной, ее лицо выражало недоумение, а не злость.

- Для кого опасны, господин граф? – спросил он со скучающим видом.

- Для всех нас, Ваше Сиятельство. Разве не очевидно, что они могут всех нас поубивать из чувства мести? – заметив явное сомнение на лице Виктора, он добавил вскользь: - смею вас уверить, другие вассалы считают точно так же. Пять аранийских женщин – потенциальная опасность для наших жизней. Вы, как хозяин, должны…

У Виктора резко изменилось выражение лица.

- Так и быть, - ответил он с досадой. – Эти девушки будут заперты в гостевых покоях северного крыла. К их услугам будут предоставлены слуги и охрана. Я все сказал.

Я вспыхнула.

Пока остальные аранийки молча переваривали услышанное, я не собиралась мириться с такой несправедливостью. Во мне бушевал гнев!

Я сжала кулаки, стараясь подавить огненные чувства. Ава обернулась ко мне, и в ее выразительных глазах я увидела благодарность. И я шагнула вперёд, решительно произнесла:

- Подождите, Виктор. Мы не представляем опасности. Мы всего лишь женщины, как и любая из других участниц отбора! Я не позволю вам унижать нас только потому, что господин Винтер… невзлюбил нас по собственным причинам.

Ганс усмехнулся, наслаждаясь моими эмоциями, но я не собиралась успокаиваться. Виктор, хотя и колебался, тоже выглядел недоуменным из-за моего дерзкого выступления.

Замерев, я ожидала ответа Виктора, почувствовав, как воздух в комнате стал густым от напряжения. Несколько полных сочувствия взглядов обратились ко мне, и я знала, что сейчас все зависит от моей храбрости.

Взгляд герцога Дальгора был ледяным, выражение его лица – непроницаемым, я смотрела на него и никак не могла понять, что он замыслил. Сердце бешено колотилось в груди, то ли от страха, то ли от праведного гнева. В любом случае я больше не могла закрывать глаза на происходящее и притворяться, что ничего не вижу.

- Вы не можете запереть… - начала, было я.

Но Виктор к пущей радости Ганса небрежно махнул рукой.

- Не говорите мне, чего я могу и чего я не могу делать, неанита Тиль. Только мне выбирать между вассалами и участницами отбора. Да и я запираю не всех. Не забывайте, что девицы, за которых вы заступаетесь, являются врагами Фиалама.

Я шагнула к нему, заглянула в голубые льдистые глаза, и спросила, не удержавшись:

- А я тоже ваш враг, господин герцог?

Он внимательно посмотрел на меня и долго колебался, это было видно по его нахмуренным светлым бровям и сомнению в глазах. Только негодяй Винтер успешно вклинился между нами, бесцеремонно отодвинул меня плечом и преданно заглянул в глаза своего сюзерена.

- Герцог, кого вы слушаете? У аранийки всегда найдется ответ на любой приказ.

Виктор Дальгор все еще колебался, на его лице отразилось смятение. Но вскоре он собрался с мыслями и прямо посмотрел на Винтера – холодным, напряженным взглядом.

- Я привык слушать разумные доводы, а не внимать пустым чувствам, - сказал он, и его глаза вновь встретились с моими. – Не забывайте, что у меня есть свои интересы. Я не стану подчиняться прихоти аранийки, если речь идет о сохранности моей жизни.

Слова герцога заставили меня замереть. Напряжение в комнате нарастало. Возможно, Виктор бы принял мою сторону, не попадись я несколько раз на досадных мелочах, прямо указывающие на то, что являюсь ведьмой и шпионкой. И вот, наконец Виктор глубоко вздохнул, принимая окончательное решение.

- Сударыня Тиль, я прошу вас проявить благоразумие и пройти вместе с вашими подругами в гостевые покои северного крыла. К вам будут приставлены слуги и охрана, - его тон стал из холодного почти умоляющим. – Только на одну ночь.

- Что будет, если я откажусь? – скрестила руки на груди.

- Вас отведут туда силой.

- Господин герцог! – не успела я отвернуться, как Винтер чуть ли не заплясал от восторга. – Вы сделали все правильно! Эти женщины опасны! Одна из них уже напала на меня…

Но Дальгор не слушал и молча ушел прочь. Проводив взглядом его поникшую фигуру, я предположила, что ему не нравится собственное решение и неприятен собственный приказ. Но как бы то ни было, все уже сделано и отдано. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как попрощаться с Гретой и уйти из гостиной в северное крыло.

Так я снова очутилась взаперти. А со мной – Ава, Северина, Майке, Герда, Каролина, и даже моя бедная Лоиз, хоть она и не участница отбора. Для нас выделили десятерых стражей, которые будут бесцельно ходить у дверей покоев и ворчать то на нас, то на господ, устроивших им такой скучный сочельник.

Сквозь окна в северном крыле пробивался тусклый свет, падая на стены и пол, расчерчивая их серо-желтыми полосами. Я взглянула на девушек, и увидела, что они тоже страдают от замешательства и страха. Ава, обычно веселая и непоседливая, теперь сидела с опущенной головой, а Северина пыталась выдавить из себя улыбку, хотя ее глаза выдавали тревогу.

Мы все понимали, что оказались на грани чего-то опасного, и пока ничего не могли с этим поделать.

- Одного не пойму, - звонко произнесла Майке, - почему вассал дает указания сюзерену? Что эти фиаламские герцоги вообще тут решают?

- Важно не это, - я вздохнула и потерла холодной ладонью пылающий лоб. – Драться с охраной мы не сможем, через такие маленькие окна не сбежим, через стену не перепрыгнем. Даже с помощью магии.

- Ваша правда, госпожа, - вздохнула, поникнув, Северина.

- Поэтому придется смириться и провести сочельник Новозимья так, как нам захочется.

- Мне хочется посмотреть, как эти животные напиваются, чтобы потом перерезать им глотки! – выпалила молчавшая до этого Герда. – Видит Творец, пока этот негодяй Винтер не озвучил свои прихоти, у меня даже мысли такой не возникало!

Я глубоко вздохнула.

- Предлагаю нам всем успокоиться и чем-нибудь заняться. Злостью делу не помочь.

Лоиз посмотрела на меня с удивлением – обычно я не была настолько спокойной и рассудительной. Но то ли страх перед разоблачением удерживал мои порывы, то ли сам этот замок действовал на меня как-то иначе… А пока я пошарила по ящикам столов и отыскала колоду потрепанных гадальных карт. Как они здесь вообще оказались? Первые ли мы, кого запирают на целую ночь?

И мы начали готовиться к гаданию. Зажгли свечи, сели вокруг стола.

Молча глядя на тени танцующих свечей, я ощутила нарастающую тревогу. Казалось, карты сами шептали о будущем, полном опасностей и непредсказуемости. Я первая взяла в руку колоду и тщательно перемешала ее, обдумывая, что именно следует спросить у высших сил. Моя рука дрогнула, когда я положила первую карту на стол – это был Маг, символ, вызывающий и благословляющий, но в то же время таящий в себе хитрость.

Герда с нетерпением прищурилась.

- Что значит этот знак? – спросила она с любопытством.

Я слышала, как дыхание остальных участниц гадания затихло, все были увлечены моментом.

- Маг может указывать на манипуляции и силы, которые воздействуют на власть имущих, – произнесла я, внезапно вспомнив о Викторе, господине этого замка.

- Вы про графа Винтера? – Северина прервала наш разговор. – А если он действительно готовит что-то ужасное?

- Какая разница, - кинула Майке, и небрежно махнула рукой. – Нам живыми отсюда не выбраться, а что будет с Дальгором, волновать нас не должно.

Внезапно комнату начал наполнять серый густой туман. Именно он, не дым, как я подумала вначале. Нигде не тянуло гарью, и ни единого запаха я не почувствовала, зато в комнату вторгся ужасный холод, словно кто-то распахнул настежь окно.

Туман окутывал нас, словно невидимая рука, стремясь погасить наш последний источник тепла. Я почувствовала, как дрожь пробежала по телу, и, выкрикнув «достаточно!», попыталась убрать карты. Но руки не слушались, и я положила на стол вторую карту.

С нее на нас смотрело чудовище, зловещее создание с яркими глазами.

- Луна… - прошептала я то ли название карты, то ли свое настоящее имя. – Символ тайны и иллюзий.

Стало очень тихо. Лишь бездушный стук часовых стрелок напоминал о неумолимости времени.

Между тем туман разрастался, и скоро я перестала видеть других девушек.

Напрасно я кричала до хрипоты, напрасно металась из стороны в сторону, пытаясь ухватить за руку или за край одежды хоть кого-то! Слышала только такой же отчаянный крик, полный ужаса и боли, а потом все резко стихло.

Я осталась одна в пустой комнате, где медленно развеивался серый туман.