Школяр

Глава 12 Часть 2

…Настроение, «стараниями» матушки поднявшееся в заоблачную высь, кроме всего прочего, ударило еще и в голову. Нет, особой дичи я, кажется, не творил. И ни разу не забыл о необходимости поддерживать «почти изжитый, но моментами все-таки прорывающийся говорок». Но щедро делился с Раисой Александровной запредельным счастьем, не препятствовал ей отвечать тем же, получал невероятное наслаждение как от шуточных пикировок, так и от уютного молчания, позволял трепать себя по волосам и последние три захода в парилку грелся, уложив затылок на предплечье «любимой тетушки», закрыв глаза и млея от ее рассказов о проделках юности. Ей, судя по всему, было так же хорошо, как и мне, поэтому «баиньки» мы отправились только с третьей попытки, то есть, не в половину первого, как изначально собирались, не в час, а без двадцати два.

На свой этаж поднялись без проволочек, а там у «тетушки» внезапно испортилось настроение. Причем настолько сильно, что я затащил ее к себе в гостиную и потребовал колоться.

Женщина немного поколебалась, затем решительно подошла к бару, налила себе грамм двести какой-то почти бесцветной дряни и хлопнула для храбрости. Вернувшись ко мне на диван, села, откинулась на спинку, закрыла глаза и мрачно вздохнула:

— Последние несколько дней я пытаюсь придумать хоть какой-нибудь способ тебя усыновить, не лишив достойного будущего и не подставив свой род…

Тут я похолодел, а она и не думала замолкать:

— К сожалению, все варианты, которые за это время пришли мне в голову, гарантированно накроются медным тазом на одном и том же: ни Император, ни князья не поверят в то, что это желание появилось во мне из искренней и абсолютно чистой любви, а не из расчета! Более того, они не поверят в мои настоящие мотивы даже в том случае, если я пройду проверку у менталистов — решат, что мне кто-то поставил очень высокоранговый блок, а значит, наш род вложил в обман Волконских большие деньги и, по определению, виновен!!!

Не знаю, как, но я чувствовал терзавшую ее боль, как свою, поэтому неожиданно для самого себя пододвинулся к Раисе Александровне поближе, прижал ее голову к себе и начал гладить по голове, как в далеком детстве гладил матушку. «Тетушка» сочла это нормальным. Мало того, внезапно легла так, чтобы ее голова оказалась у меня на коленях, дождалась очередного прикосновения к волосам и продолжила жаловаться:

— Вчера я почти три часа разговаривала с батюшкой. Вернее, на пару с ним искала хоть какой-нибудь, даже самые безумные варианты усыновления. Увы, без толку. Потом папе кто-то позвонил, и он взял пару суток на раздумья. Но это не радует. Вообще. Ведь мы перебрали абсолютно все возможности, включая мой выход из рода!!!

Услышав последнюю фразу и ужаснувшись, я вдруг вспомнил все, что она для меня сделала, начиная от покупки линз и заканчивая прилюдным избиением Темниковых, затем сообразил, что «тетушка» балансирует на грани нервного срыва, нервно облизал губы и задал наводящий вопрос. Вернее, начал его задавать:

— Теть Рай, а вам…

— Рая. И на «ты», ладно? — взмолилась она. — Слово «тетя» и обращения на «вы» от тебя вымораживают душу!

Я кивнул, сообразил, что она этого не увидела, и начал делиться своими соображениями, навеянными то ли эйфорией, вызванной известием о том, что матушка жива, то ли расслаблением в сауне. При этом намеренно выделял интонацией самые важные слова и словосочетания:

— Рая, ты рвешь себе сердце абсолютно зря! Посуди сама: усыновление дает статус, а не чувства. А мои чувства у тебя уже есть. И их никто никогда не отнимет, кем бы ты мне официально ни приходилась!

Тут Раиса Александровна затаила дыхание, торопливо открыла глаза, в уголках которых стояли слезы, и поймала мой взгляд. А я продолжил бредить:

— Называть тебя матушкой я не буду — это по ряду причин будет рвать душу уже мне. Впрочем, это не должно тебя обижать. Ведь в самом идеальном варианте будущего я бы предпочел согласиться на усыновление Александром Всеволодовичем, чтобы считать тебя не мамой, а старшей сестрой, ибо с детства мечтаю о сестричке. Ну, а в реальном настоящем… скажу так: я люблю тебя почти так же сильно, как женщину, подарившую мне жизнь, счастлив, что наши жизненные пути пересеклись, и клянусь Даром, что откажусь от любых предложений Императора и Великих Князей в том случае, если к их договорам не будет прилагаться разрешение свободного общения с тобой!

Не успел я договорить, как окружающий мир «поплыл», и я оказался сжат в костедробительных объятиях Раисы Александровны. Пока я отходил от первого взбрыка окружающего пространства, стены сорвались со своих мест и закрутились вокруг меня, а потолок стал значительно ближе. А пируэте на втором-третьем счастливая «танцовщица» перестала валять дурака, посадила меня на стол и расплылась в радостной улыбке:

— Братик, говоришь?!

— Ага!

— Принимается! Ну, твари, держитесь…

…Откровенно говоря, провожая новоявленную «сестренку» в ее покои, я мрачно думал, что замучаюсь засыпать. Ага, как бы не так — стоило вернуться в покои, добраться до кровати и коснуться щекой подушки, как… наступило утро понедельника. Выбираться из-под одеяла не было никакого желания, но я себя заставил. Хотя нет, не так: я вдруг вспомнил, что начудил, схватился за голову и отправился в ванную. Принимать Очень Холодный Душ.

Он меня, конечно, взбодрил, но прошлое не изменил. Так что минуте на пятой столь своеобразных водных процедур я перестал над собой издеваться, добавил горячей воды, закрыл глаза и принялся анализировать произошедшее. С причинами, из-за которых мне отключило тормоза, разобрался достаточно быстро. А потом в памяти всплыл и основной мотив этого безумия — целый ряд воспоминаний детства, в котором матушка грустно рассказывала мне-ребенку о том, как мечтала родить мне сестренку. Темненькую, глазастенькую и невероятно добрую. Чтобы мне было кого защищать, а у нее, в свою очередь, появилась надежная опора.

«Ну вот, брата у меня больше нет, зато появилась сестренка. Причем без помощи матушки…» — мрачно подумал я, попробовал представить реакцию последней на «прибавление в семействе», не преуспел и… понял, что рву себе душу впустую. Ведь все необходимые слова, включая клятву Даром, уже прозвучали, отменять принятые решения поздно, а значит, надо жить дальше. Причем в выбранном направлении и, как сказал бы Славка, по возможности с огоньком.

Как вскоре выяснилось, к согласию с самим собой я пришел вовремя — буквально через пять-семь минут, выйдя из своих покоев в коридор, я уткнулся взглядом в Зыбину, понуро дожидавшуюся в коридоре моего появления. Для того, чтобы разобраться в наиболее вероятных причинах ее депрессии, хватило одного взгляда, и я «зажег». В лучших традициях привычек сводного брата — притворно нахмурился, сжал кулаки и грозно огляделся по сторонам. А когда «понял», что в поле зрения нет ни одного «подозрительного лица», уставился в потухшие глаза Землянички:

— Рая, сестренка, кто тебя обидел?!

— Лют, я…

— Ты меня больше не любишь? Или любишь, но не согласна с ролью старшей сестры?! — затараторил я.

— Мы вчера как-то уж очень сильно расслабились…

— …и, вроде бы, нашли прекрасный способ обойтись без официальных мероприятий, способных испортить нам жизнь! — уже не дурачась, продолжил я. А потом нахмурился: — Не скажи, что сегодня утром он тебе разонравился?

— Ты хочешь сказать, что…

— Рая, я не сказал ни слова неправды, и хрен кому удастся меня от тебя оторвать! — рыкнул я и не прогадал: услышав слово «хрен», «тетушка» поняла, что я протягиваю ей руку помощи, и радостно в нее вцепилась:

— Братик, как тебе не стыдно употреблять такие слова?!

— Стыдно… — притворно застрадал я, уткнулся лбом в ее грудину и уже через миг оказался в объятиях:

— Спасибо, Лют. Мне не хватало именно этого…

— Тогда теперь, когда «это» у тебя уже появилось, предлагаю задвинуть куда подальше ВСЕ переживания и отправиться на тренировку.

— Предложение отличное! — вздохнула она. — Но полноценно заниматься мне сегодня нельзя. По физиологическим причинам. По этим же причинам я позавчера… хм… излишне эмоционально излагала свою желания батюшке, так что его не мешало бы успокоить. Желательно прямо сейчас. Ибо наверняка переживает.

— Тогда…

— Тогда я с ним переговорю из своих покоев, а потом прибегу в зал. И составлю тебе компанию…

…Ближе к концу пробежки по дорожке мне прилетело сообщение из одного слова: «СПАСИБО!» Кинув взгляд в поле «Отправитель», я убедился в том, что не ошибся с догадками и очередной раз отметил, что Александр Всеволодович — личность, которой не чуждо чувство благодарности. А потом в зал ворвалась счастливая Земляничка, и в нем стало шумно.

Нет, тренироваться она не мешала. Наоборот — толково страховала там, где это требовалось, помогала убирать шероховатости в технике и менять веса. Но эмоции, которыми при этом фонтанировала, моментами кружили голову и подталкивали к очередным глупостям. Впрочем, я держался. То есть, веселил «сестренку» так, как мог, но без перегибов. И все равно попал — получив море удовольствия во время тренировки, она ввалилась в процедурную Валентины минут через десять после нас, села в уголке и, как я понял, «всю дорогу» проверяла качество массажа!

Кстати, выводы сделала более чем адекватные — когда целительница закончила со мной возиться и заботливо накрыла подогретой простыней, искренне похвалила:

— Старалась. От всей души. Причем явно не для того, чтобы впечатлить меня. Я в восторге, и с меня премия…

Следующий вывод, озвученный буквально через пять-шесть секунд после этого, тоже зацепил. Но уже в другом ключе:

— Плевать на премию? Замятина, я тебя не узнаю! Надеюсь, эти перемены не из-за типа его Дара? О-о-о, да твой взгляд говорит сам за себя! Поэтому… прости: я рада, что ты изменилась именно в эту сторону. Честно…

И ведь не соврала, изменив отношение к моей «вернейшей помощнице» от вежливо-нейтрального до теплого. Естественно, с поправкой на не особо мягкий характер. В результате завтрак прошел приятнее некуда и помог мне окончательно примириться со сделанным. А потом мы спустились в гараж, и «старшая сестренка», полюбовавшись моими машинами, спросила, на какой я поеду в лицей.

— Если честно, то все никак не решу… — признался я. — С одной стороны, «Шквал» — твой подарок. А с другой…

— Ха!!! — обрадованно выдохнула она, сообразив, куда я клоню, и мягко притянула меня к себе. — Для принятия правильного решения тебе не хватает информации: Темников оплатил заказ по спецификации, сделанной мною. Так что эти «Искорки» изначально собирались под нас! Дальше объяснять?

Я отрицательно помотал головой, завел двигатель с ключ-карты и задал уточняющий вопрос. Хотя уже догадывался, каким будет ответ:

— Значит, ты приедешь на мою дуэль на ней же?

— Конечно! — заулыбалась Суккуба. — Мы же должны как следует отжечь!

…Всю дорогу до лицея Валентина наслаждалась скоростью и буйным нравом новой машины. Причем молча. А после того, как та в привычном режиме «вплыла» на законное место, и я заглушил двигатель, поймала мой взгляд и как-то странно улыбнулась:

— Стыдно признаться, но я ревную к тому, что ваши отношения с Раисой Александровной перешли на новый уровень, и она настолько счастлива. Я… понимаю, что зависть — не лучшее чувство, и обязательно ее изживу. Но на это потребуется какое-то время. Поэтому не делайте скоропалительных выводов, ладно? Ведь я все еще меняюсь. В нужном ВАМ ключе. И не остановлюсь!

— Хорошо, с выводами торопиться не буду… — покладисто согласился я. Хотя, откровенно говоря, удивился. Причем не столько самому признанию, сколько внутренней готовности взрослой молодой женщины открываться передо мной, подростком, настолько сильно. Потом мысленно сказал себе, что чужая душа — потемки, и решил внести свою лепту в процесс изменения характера целительницы: — Но один совет все-таки дам: не относись к Раисе Александровне, как к сопернице: внимание, которое я уделяю ей и тебе, по определению разное.

Замятина кивнула и сказала, что разумом это понимает, а сердцем пока еще нет. Развивать эту тему дальше мне было не по нутру, так что я взял с пародии на заднее сидение свою куртку, сдвинул свое кресло назад, оделся, натянул вязаную шапку и немного подождал «помощницу», занимавшуюся тем же. Когда она облачилась в премиленький ярко-красный пуховичок, дал команду выбираться из машины и даже показал пример. А потом встрял. То есть, оказался в перекрестии пары десятков взглядов лицеистов, оказавшихся поблизости, и услышал шквал приветствий, комплиментов новой машине и однотипных вопросов.

Такой вспышки любви от заносчивых аристократов я не ожидал, но с честью вышел из ситуации. Ну, или сделал все, чтобы не потерять лицо:

— Всем доброго утра. Спасибо, машинка действительно достойная. И нет, это не новый «боевой» болид Суккубы, а одна из двух наших новых машин для городских покатушек.

После этого ответа народ загомонил, но я полностью услышал только слова старшекурсника, стоящего ближе всего:

— Как я и говорил, оставлять «боевой» болид без присмотра на обычной стоянке никто не будет!

— Верно! — согласился я. — Набежит слишком много желающих в нем покопаться. А оно нам надо?

— Неа! — хохотнул он и очень вежливо попросил перечислить «хотя бы» основные характеристики этой «Искорки».

Я посмотрел на часы, пришел к выводу, что особо не спешу, и выполнил просьбу. А потом слева от этого парня нарисовалась на редкость «утонченная» Ледышка в дорогущей шубе, «эротично» облизала губки, которые могли быть и пополнее, мило улыбнулась и заворковала.

Аккурат в том самом тембре, который, по мнению «старшей сестрички», легче всего отключал соображалку наивным мальчишкам вроде меня:

— Лютобор Игоревич, скажите, пожалуйста, почему в инфоблоке вашего МДР нет никакой статистической информации о личных достижениях в автоспорте? Я любуюсь вашими коронными въездами на стоянку уже пару недель и понимаю, что эта часть демонстрируемой техники вождения — лишь верхушка огромного айсберга!

«Переигрывает, однако…» — с уверенностью высококлассного эксперта подумал я, потом понял, что сам такой же, и развел руками:

— Мне, по определению, трудно быть объективным в оценке размеров собственного айсберга, но размеры соседнего настолько впечатляют, причем каждый божий день, что хвастаться своими достижениями не хочется от слова «вообще»!

— С одной стороны — предельно логично… — согласно проворковала все та же «красотка» и стрельнула в меня настолько горячим взглядом, что без «прививок» Раисы Александровны я бы, наверное, поплыл. А так задумался о том, личная это инициатива или чей-то заказ.

Тем временем пауза, взятая для пущего эффекта следующей фразы, закончилась, и Ледышка перешла к «основному блюду»:

— А с другой — нет: вы забыли учесть возраст. А это — самое главное!

— Позволю себе с вами не согласиться… — вежливо возразил я и, судя по вспышке удивления в глазах девушки, опять порвал ей шаблоны, относящиеся к понятию «простолюдин». — Во-первых, Суккуба гоняет с двенадцати лет, и это уже не оспорить. Во-вторых, гордиться временем, показанным в заездах по пустым трассам, могут только особо самовлюбленные личности, а я к их числу, слава богу, не отношусь. И, в-третьих, не вижу смысла хвастаться хоть чем-нибудь: те, кому я интересен, как личность, разберутся с плюсами сами, а мнение остальных меня не колышет.

— Не понял?! — внезапно набычился черноволосый парень лет семнадцати в дорогущей шубе из меха рыси. — Тебе плевать на наше мнение?!

— Для начала не «тебе», а «вам»! — поймав его взгляд, рыкнул я. — Ибо мы друг другу не представлены. — Далее, да, мне плевать на ваше мнение точно так же, как вам плевать на мое. И после-…

— Ну все, смерд, ты дофилософствовался! — довольно осклабился он и сформировал в правой руке скромненький ледяной шип. — Я вызываю тебя на поединок по крайним правилам!

— Поцарапаете машину — выверну наизнанку… — холодно процедил я, скорее почувствовал, чем увидел, что он начал доворачивать кисть в сторону капота «Искорки», и отпустил тормоза…