Школяр

Глава 9 Часть 1

…Урока по тактике ведения магических поединков или, как его обычно называли лицеисты, ТМП, я ждал с нетерпением, ибо изнывал от желания увидеть личность, о которой Раиса Александровна говорила с глубочайшим уважением. Поэтому при появлении Мстислава Рогволдовича на пороге его же кабинета на миг замешкался. Впрочем, встал далеко не последним, влился в хор общего приветствия и продолжил изучать Земляка в ранге Архимаг.

Выглядел семидесятитрехлетний Гаранин от силы на сорок-сорок пять, при росте под два метра весил порядка ста тридцати килограммов, а двигался на зависть любому молодому Воздушнику. Но это было неудивительно, ведь он, отставной пластун, вышедший в отставку с должности командира отдельной бригады особого назначения, заработал ранг в реальных войнах и приграничных конфликтах, за долгую и насыщенную жизнь провел более двух тысяч поединков, в львиной доле из которых, кстати, кошмарил иностранных «коллег», проиграл всего чуть более тридцати, продолжал тренироваться и, по слухам, изредка выполнял отнюдь не мирные задания Тайного Приказа!

Что интересно, аурой, которая у Архимага должна была быть воистину чудовищной, не давил от слова «вообще», что просто кричало о высочайшем уровне контроля Силы. Но лично мне хватило и тяжеленного взгляда из-под надбровных дуг, упрямо выдвинутого вперед подбородка, увенчанного седой бородкой, лысого черепа и одежды темных тонов.

Пока я разглядывал преподавателя, он подошел к кафедре, оперся на нее локтем и без какой-либо раскачки начал урок:

— Итак, сегодня я хочу разобрать вчерашнюю дуэль между Елизаветой Тимофеевной Калитиной, к сожалению, еще не успевшей восстановиться и поэтому отсутствующей в классе, и Лютобором Игоревичем Дерябиным. На первый взгляд, победа вашей одноклассницы была неминуема: она — дворянка, с раннего детства тренирующаяся под руководством опытнейших пестунов, полноценный маг, инициировавшийся в сентябре, и Огневичка, на этом этапе развития прогрессирующая не в пример быстрее магов Земли, а ее противник — «всего-навсего» простолюдин и недавно пробудившийся Земляк. Вот вы и повелись, сделав ставки на очевидный исход и сделали немного состоятельнее госпожу Зыбину, больше известную по прозвищу Суккуба, меня, господина Дерябина и его личную помощницу. Впрочем, это — дело десятое: мне хотелось бы услышать ваш разбор причин столь сокрушительного поражения Елизаветы Тимофеевны. Кто хочет начать?

Желающих, как ни странно, было предостаточно, и Гаранин сделал выбор сам, подняв на ноги княжича Васильчикова. То ли потому, что тот, как и как и Калитина, был Огневиком, то ли как бойца, пережившего аналогичную «трагедию».

Ярослав Федорович, не простивший мне фактического поражения, не нашел ничего умнее, чем заявить, что я являюсь простолюдином только де-юре, а на самом деле всю сознательную жизнь тренируюсь под руководством одной из лучших поединщиц Империи!

Архимаг изумленно выгнул бровь, понял, что княжич искренне верит в этот бред, и насмешливо фыркнул:

— Забавная точка зрения. Но права на жизнь не имеет: судя по технике, продемонстрированной в двух поединках, Лютобор Игоревич занимается под началом Суккубы от силы месяца три, а базу ему ставил довольно неплохой пластун с соответствующей профессиональной деформацией психики. Кстати, ставил не один год и, на мой взгляд, преуспел: ваш одноклассник не тратит время на надувание щек и самолюбование, а работает почти как в реальном бою, то есть, исключительно на результат, лишь изредка ломая себя об колено, дабы ненароком не убить вас, пока-еще-не-противников.

Класс, естественно, возмущенно зароптал, но Мстислав Рогволдович недовольно нахмурился, и этого хватило.

— Кто может описать ошибки, допущенные Елизаветой Тимофеевной?

После этого вопроса над партами снова взметнулся лес рук, и Гаранин выбрал другую «счастливицу» — Евгению Евдокимову.

Поднявшись на ноги, Ледышка зачем-то сообщила, что пересматривала запись боя несколько раз, потом попросила разрешения вывести ее на большой экран, залила файл в систему, включила воспроизведение и фантастически бездарно разобрала первые сорок секунд дуэли! Нет, на первый взгляд, все ее объяснения звучали толково, но описывали происходившее в записи, как любила выражаться матушка, в стиле «Если бы да кабы…». За что была прервана и усажена на место. А вот мнение Виктории Ждановой, поднятой на ноги после нее, и порадовало, и рассмешило. Как минимум, Гаранина и меня:

— Лизка — дура: готовясь к этому бою, нацепила полупрозрачный верх в расчете на то, что Дерябин не сможет не пялиться на просвечивающие соски, что подарит ей тактическое преимущество. Против кого-нибудь другого этот способ, быть может и сработал бы, но Лютобор Игоревич — Земляк, то есть, с раннего детства привык к не в пример более объемным формам, вот эти прыщики даже не замечал. В результате ни одна контратака, рассчитанная на потерю темпа из-за рассеивания внимания, не прошла…

— Несколько грубовато, но толково! — пряча улыбку, заявил Архимаг, похвалил девчонку за то, что она увидела самое главное, поставил ей десятку и оглядел класс очень тяжелым взглядом: — В каждом из ваших родов есть «великие теоретики», специализирующиеся на изучении магии. Некоторые их разработки действительно работают в реальных боях, но каждую из них надо применять исключительно в тех ситуациях, на которые она и рассчитана. Скажу больше: связками, НЕ вбитыми в подсознание, можно пользоваться ТОЛЬКО на тренировках. А на дуэлях и, тем более, в схватках не на жизнь, а на смерть, необходимо работать на том, что выполняется на уровне рефлексов!

Для того, чтобы не показаться голословным, он вывел на экран запись моего боя с княжичем Засекиным и показал в замедленном режиме момент моего падения:

— Как видите, Лютобор Игоревич не ожидал этого броска, тем не менее, первое правильное движение сделал еще в воздухе и, тем самым, переломил заведомо проигрышную ситуацию в свою пользу.

Потом уделил несколько минут другой системной ошибке Калитиной — попыткам «жечь» меня заклинаниями Огня. Вернее, фактически высмеял это решение:

— Да, она уже маг. Но маг НАЧИНАЮЩИЙ! Поэтому ее заклинания не жгут, а греют. Да, моментами достаточно сильно, но делать на это основную ставку — форменный идиотизм!

Тут поднял руку Павел Крашенинников и спросил, почему Гаранин разбирает ошибки моих противников, а о моих даже не заикнулся.

— А с чего мне о них заикаться? — непритворно удивился тот. — Насколько я знаю, вы объявили Дерябину войну и, вроде как, собираетесь доказать, что не в пример достойнее, умнее и сильнее. Вот и доказывайте. САМИ, а не за счет меня! Впрочем, одну его ошибку я все-таки озвучу:

— Лютобор Игоревич, на вашем месте я бы дрался не каждый день, а значительно реже: да, ваша глубокоуважаемая тетушка не жалеет средств на хороших целителей, но так называемое аурное ослабление, появляющееся после экстремальных исцелений серьезных травм, деньги не убирают…

…После завершения урока, подарившего мне очень много материала для раздумий, я взял из рук подсуетившейся Валентины питательный коктейль, быстренько уговорил, поблагодарил «вернейшую помощницу» за заботу и, выполняя настоятельное требование организма, отправился в туалет.

Пока шел по коридору, чувствовал себя кинозвездой — как минимум трое из пятерых лицеистов или лицеисток, попадавшихся на пути, узнавали меня в лицо и провожали взглядами. Будь последние хоть более-менее теплыми я, быть может, и порадовался, но абсолютное большинство представителей дворянского сословия видело во мне охамевшего выскочку и реагировало не самым приятным образом. Приходилось держать лицо и мысленно радоваться тому, что в этом нелегком деле я поднаторел еще во время жизни родовом поместье Рарогов.

Замятина привычно притормозила у последнего окна перед дверями со всем известными буквами и уставилась на улицу, по которой сильнейший ветер гонял облетевшую листву. Ну, а я прошел еще метров десять, свернул под фотоэлемент, шагнул в помещение, в котором, при желании, можно было поместить все наши покои в особняке батюшки, автоматически запечатлел в памяти количество «посетителей» и их взаимное расположение, послушался проснувшейся паранойи и направился не к писсуарам, а к дальней кабинке. Благо, над ручкой двери зеленело информационное «пятно», значит, она была свободна.

Не успел закрыться на замок, расстегнуть пиджак и потянуться к ремню, как перед глазами появилось сообщение «любимой тетушки», и я в него с удовольствием вчитался:

«Да, он хорош и как преподаватель, и как маг, и как боец. Но как человек, извини за прямоту, дерьмо. Но это — тема для довольно долгого и не очень приятного разговора, а в данный момент я расслабляюсь в сауне и не хочу ни расстраиваться, ни злиться. В общем, будем считать, что ваше знакомство прошло неплохо, и продолжим жить привычной жизнью. Кстати, приехать к трем я не смогу — в город за какой-то надобностью прилетел батюшка, и мне придется с ним пересечься. Тем не менее, к началу дуэли буду в зале, так что можешь на меня рассчитывать. На этом пока все. Люблю, целую и… горжусь!»

Последнее слово в заключении заставило улыбнуться: последние два дня Зыбина по какой-то причине так или иначе вворачивала еще чуть ли не в каждое сообщение, вероятнее всего, считая, что оно меня подбадривает.

Заставить себя отправить ей анимированное сердечко не смог и в этот раз, подсознательно ассоциируя его либо с матушкой, либо с будущей женой. Поэтому выбрал забавную движущуюся картинку, на которой мелкий, но мускулистый гномик волок роскошный букет в полтора раза выше себя,

потом спотыкался, падал на колено и, с трудом удержав равновесие, протягивал цветы очаровательной и грудастой гномихе. Пока тыкал в сенсор отправки, представлял реакцию Раисы Александровны на такой ответ. А потом услышал треск проламываемой дверцы, почувствовал сильнейший удар в спину и, чудом успев выставить руки перед собой, влетел в стену.

Шаг вправо сделал на одних рефлексах. В самом начале разворота краем глаза заметил подозрительное мерцание, приближающееся сзади, и начал приседать с одновременным отведением левой ноги назад и толчком правой руки в вертикальную «опору». Успел, можно сказать, впритык: короткий, тонкий, но вполне себе боевой ледяной шип мага в ранге новика второго-третьего уровня поцарапал кожу на виске, воткнулся в стену и рассыпался сверкающими осколками. А вот остановить разгоняющийся локоть я не успел, и он впоролся в ледяную броню, «порадовав» вспышкой боли. Впрочем, рука оказалась почти там, где требовалось, и я этим, конечно же, воспользовался — подбил вверх правую верхнюю конечность незнакомого парня года на два постарше, в которой, кстати, уже начал формироваться второй шип, самой обыкновенной подсечкой «стопа в стопу» выбил «переднюю» ногу и помог голове агрессора совместиться с ближним краем унитаза.

Как ни странно, броня выдержала, хоть и существенно ослабела, а унитаз — нет. Но останавливаться я не собирался, так что вбил голову старшеклассника в самый острый из торчащих осколков санитарно-технического приспособления для удаления продуктов дефекации и мочеиспускания. На всякий случай чуть довернув в горизонталь. И пусть за время этой возни заработал как минимум первую степень обморожения ладоней, зато мой «шип» пробил ледяную броню и обе щеки, походя вырвал несколько зубов и, что самое главное, до смерти напугал и этого урода, и его группу поддержки!

Мысль о том, что сообщение «любимой тетушки» прилетело очень уж вовремя и позволило встретить атаку с застегнутыми штанами, я задвинул куда подальше чуть ли не раньше, чем она появилась, придавил шею своей жертвы коленом, дабы не дергалась, с достоинством выпрямил спину и презрительно уставился на троицу ошарашенных аристократов:

— Интересно, а вы вообще понимаете смысл слова «благородный», или сословная спесь застит не только глаза, но и мозги? Нападать на учащегося заведомо младше себя, да еще со спины и в туалете — это не только подло, но и смешно: вы, по факту, признались САМИ СЕБЕ, что боитесь честной дуэли! Черт, я отказываюсь понимать, как вас приняли в лицей, созданный для воспитания символов все того же благородства, верности отчизне и так далее. Вы омерзительны, господа. И, окажись на вашем месте любой уважающий себя дворянин, покончил бы жизнь самоубийством, дабы не позорить своей низостью вереницу достойных предков!

— Ты-ты-ты… — заклинило рыжеволосого Огневика, с большим трудом оторвавшего взгляд от окровавленного осколка унитаза, торчащего из щеки друга.

— Мде… — поморщился я, сделал небольшую паузу и вздохнул: — Для начала не «ты», а «вы», ибо мы друг другу не представлены, далее… Хотя о чем это я? Эти знания — для истинно благородных…

— Убью!!! — взвыл он, рванулся ко мне с кулаками, окутавшимися жаром,

зевнул все ту же подсечку и с небольшой помощью с моей стороны воткнулся все в тот же сантехнический «шип»! Только не щекой, а серединой нижней челюсти!

— Определенно, у вас что-то с головой… — вырубив взвывшего парня ударом в затылок, буркнул я и уставился на двух оставшихся «героев»: — Поломать и вас, или вы все-таки задумаетесь о наиболее вероятных последствиях столь серьезного нарушения правил внутреннего распорядка нашего учебного заведения?

В этот момент в туалет ввалилось еще четверо лицеистов где-то на год постарше меня, растерянно изучили диспозицию и полюбопытствовали, что тут, собственно, произошло.

— Два этих патологических труса не нашли в себе даже толики мужества, чтобы вызвать меня, еще не инициировавшегося младшеклассника, на дуэль, так что подстерегли в туалете, выбили дверь кабинки, в которой я уединился, и попробовали ударить в спину… — объяснил я, намеренно выделив «жертв» в отдельную категорию. — Но что-то, как водится, пошло не так, и герои прилегли отдохнуть на пострадавший унитаз. А я расстроился. Ибо очередной раз разуверился в благородстве отдельных представителей благородного сословия!

Парнишка, задавший нам вопрос, пошел красными пятнами, но счел, что возражать мне в данный момент не стоит, ибо это автоматом причислит его к тем, кто уже потерял лицо. Вот и дистанцировался от обеих сторон конфликта, выдав фразу, которую можно было трактовать и так, и эдак:

— Да уж, ситуация еще та…

Я почти не расстроился — бесстрастно пожал плечами, деловито зашел в соседнюю кабинку, под приглушенный гомон этой четверки через силу сделал свои дела, затем помыл руки и прогулочным шагом отправился «сдаваться» Замятиной. Ибо пострадавшие ладони горели огнем, а терпеть боль без особой нужды я не видел смысла.

К сожалению, одним заклинанием целительница не обошлась и возилась со мной порядка получаса. Потом заявила, что для полноценного исцеления обморожений ей потребуется не менее пяти часов, а значит, ни о какой дуэли не может быть и речи, нанесла на пострадавшие места биогель и лишь после этого разрешила отправиться на давно начавшийся урок.

Я поблагодарил ее за помощь, краем глаза оглядел внушительную толпу лицеистов, отиравшихся неподалеку, слез с подоконника и направился к лифтам. А где-то минут через пять-шесть, переступив через порог кабинета физики, попал в цепкие лапки проректора, невесть почему дожидавшегося меня именно там.

Задавать дурацкие вопросы он, слава богу, не стал — посетовал на то, что в лицее еще случаются подобные ЧП, затем строго-настрого запретил драться на дуэлях до следующего понедельника, и объяснил возмутившемуся было Темникову мотивы этого решения. К слову, довольно жестко:

— Михаил Владимирович, полчаса назад два особо тупых недоросля из десятого класса напали на Лютобора Игоревича в туалете. Неожиданно, со спины и используя магию. Он их поломал, но в процессе получил довольно серьезные обморожения, что, на мой взгляд, является достаточно веской причиной для переноса вашей с ним дуэли на несколько дней. Впрочем если вы сочтете эти травмы мелочью и продолжите настаивать, то я лично сожгу вам ладони до такого же состояния и выпущу на арену без лечения…