Шайтан Иван 4

Глава 30

Зимний дворец. Кабинет императора Николая 1.

В этот воскресный вечер Николай вызвал к себе цесаревича. Вопреки обычаю проводить воскресенье в кругу семьи.

— Ознакомься — Николай подвинул толстую папку к Александру, который сидел напротив.

— Это результаты расследования покушения на тебя, вернее на меня.

После долгого молчания Александр произнёс, переворачивая последнюю страницу.

— Прав, Пётр Алексеевич, в высказывании своём: Польша для нас, как чемодан без ручки. Нести неудобно и бросить нельзя.

— Этот Иванов на всё имеет своё мнение — негромко рассмеялся император. — Но ведь всегда прав, шельма.

— Поэтому я просил, ваше величество, его ко мне в свиту. После покушения, я много думал, восстанавливая все события по порядку, и пришёл к выводу, если бы не участие Иванова, то террорист попал бы точно в карету. Охрана растерялась и не знала, что предпринять. И опять он прав: Дерьмо у нас, а не охрана.

Николай нахмурился.– Простите, ваше величество за резкость слов. Казаки хороши, как воины при определённых обстоятельствах, но ни как охрана первых лиц государства нашего.

— Опять мнение Иванова?

— Его, ваше величество.

— И чем его не устраивают казаки конвоя? — с едва заметным раздражением спросил Николай.

— Он настаивает на том, чтобы охрану осуществляли специально обученные люди. Только охрана и ничего более. Казаки могут охранять внешний круг, а в ближней охране, телохранители. Поляки, да и не только они, все те, кому противно правление нашего дома не прекратят попыток покушения на вашу и, следовательно, мою жизнь. Я уверен, ваше величество, вы должны озаботиться более надёжной охраной.

— Хорошо, поручу Бенкендорфу подумать об этом. Твоя просьба, Александр, о переводе подполковника Иванова в твою свиту пока невозможна. Нам необходима его служба на Кавказе.

— Ваше величество, а как вы мыслите наградить полковника?

— Владимиром третьей степени с мечами и пожизненной пенсией в двадцать пять тысяч рублей. — ответил Николай.

— Пожалуй это вызовет множество кривотолков среди чиновничества и генералов. — задумчиво проговорил Александр. Он вдруг понял, этим награждением отец противопоставляет Иванова двору и намеренно делает его «казачьим выскочкой», которого высший свет никогда не примет в свой круг.

Николай следивший за реакцией сына сказал усмехнувшись.

— Да, сын, он будет привязан к трону и потому будет всегда заинтересован в незыблемости нашей династии. Уже, потом, ты должен будешь укрепить его верность и зависимость от короны. Трон должны окружать верные ему люди. Надеюсь я не ошибся в Иванове.

Граф Васильев просит аудиенции. Как мне докладывали, он до сих пор не простил свою внучку Екатерину, проживающую вместе с мужем в доме князя Долгорукого.

— Может подарить ему дом в Петербурге, ваше величество, с производством ремонта за счёт казны? — заинтересовался идеей Александр.

— Возможно, только, как мне сообщил Бенкендорф, подполковник Иванов уехал, чтобы вступить в права владельца имения Юрьевское, которое ему досталось по наследству от его деда, Крамского. Надеюсь он сможет отстоять свои права.

Цесаревич рассмеялся. — На сколько я узнал Иванова. Он чужого не возьмёт, а своего никогда не отдаст!

Я вернулся в Петербург. Коротко поведал Андрею о делах связанных с Юрьевским. Андрей в свою очередь рассказал, что мне назначена торжественная аудиенция на среду, в два часа после полудня. Меня будут награждать, за спасение цесаревича, в присутствии всех значимые персоны государства.

Зимний дворец. Кабинет императора.

— Здравствуйте ваше императорское величество.

Граф Васильев склонился в глубоком придворном поклоне.

— Здравствуйте, Дмитрий Борисович, вы просили аудиенции, у вас что-то произошло?

— Можно сказать и так, ваше величество, я хочу подать к рассмотрению прошение. — Граф подошёл к столу и протянул кожаную папку императору.

Николай раскрыл её и стал знакомиться с содержимым.

Ваше Императорское Величество,

С глубочайшим уважением осмеливаюсь обратиться к Вам с прошением, коего не дерзнул бы вынести на Высочайшее рассмотрение, не будь оно вызвано чувством долга перед Отечеством.

Имею честь ходатайствовать о передаче:

Титула графа Васильева (пожалован роду в 1759 г.)

Имений в Орловской губернии (7 000 душ)

Столичного дома на Английской набережной,

подполковнику Петру Алексеевичу Иванову (ныне потомственному дворянину), с правом наследования старшим в роду.

Единственный мой сын, штабс-капитан Игорь Дмитриевич Васильев погиб в Персидскую компанию, не оставив прямого наследника. Моя внучка, Васильева Екатерина Николаевна, единственная прямая наследница, по сегодняшнему состоянию, находится в законном браке с подполковником Ивановым Петром Алексеевичем.

Нынешний подвиг спасителя цесаревича лишь подтвердил, что в его лице Россия обрела не просто героя, но истинного аристократа духом, каковым и должен быть носитель нашей фамилии.

Род Васильевых, верно служивший трём монархам, не должен угаснуть. Иванов П. А, уже доказавший преданность Престолу, последняя надежда на сохранение нашего славного рода.

Умоляю Ваше Величество, не позволить кануть в лета род, давший России семь георгиевских кавалеров и двух губернаторов. Пусть подполковник Иванов, приняв наш герб («Меч сквозь лавровый венок»), впишет в него новые славные страницы.

С совершенным почтением,

Граф Дмитрий Васильев

Кавалер орденов Святого Равноапостольного Владимира 4 степени, Святого Станислава 2 степени.

Приложения:

Родословная роспись рода Васильевых.

Опись родового имущества.

Нотариальные акты имущественного раздела.

Закончив прочтение император с удивлением посмотрел на графа.

— Дмитрий Борисович, вы действительно обдумали данное решение? Насколько мне известно, ваша сестра просила вашего позволения на передачу титула графа Васильева для одного из своих сыновей?

— Да, ваше величество. В чём я ей отказал.

Моё решение хорошо обдуманно и принято по моему здравому состоянию. Как вам известно, Екатерина должна скоро разрешиться от бремени. Молю всевышнего, чтобы он одарил нас мальчиком. Хочу, чтобы мой славный род продолжили люди достойные во всех отношениях, а не один из бездельников касающегося стороной моего рода. — граф стоял выпрямившись с гордо поднятой головой.

— Хорошо, Дмитрий Борисович, я удовлетворю ваше прошение. Император взял перо и начертал на бумаге.

Прошение удовлетворить, департаменту герольдии внести соответствующие изменения в герб рода Васильевых с добавлением надписи Спасский. С сего дня именовать Иванова П. А., Граф Иванов-Васильев. Ибо лучше новый граф, герой, чем десять старых бездельников.

Николай 1.

Отложив перо и присыпав песком написанное император посмотрел на графа.

— Как себя чувствует Екатерина? — мягко спросил Николай.

— Она счастлива, Ваше величество — улыбнулся граф.

— Значит, Дмитрий Борисович, вы сменили гнев на милость? Многие, в высшем свете, не одобрят ваш поступок.

— Знаю, ваше величество, но так же уверен, что мой род нуждается в свежей, здоровой крови. Глядя на жалких потомков когда-то известных и славных фамилий, погрязших в безделье, распутстве и других непотребствах, не сомневаюсь в правильности своего поступка.

— Что ж, в данном случае склонен согласиться с вами. Слишком много Россия потеряла своих лучших сынов на полях сражений. Ваше присутствие, граф, обязательно на награждении теперь уже вашего наследника.

Зимний дворец. Малый приемный зал.

В зале находилось приличное количество мужчин зрелого и пожилого возраста. В военных и свитских мундиров. Редкие в чиновничьих мундирах. Я стоял в стороне рядом с графом Васильевым и полковником Лукьяновым, который рассказывал мне кто есть кто, указывая на персонажа глазами.

— Это военный министр генерал Чернов, рядом с ним князь Мищерский. Это тот, а этот такой-то. Честно говоря, мне было не интересно, кто есть кто. Я надеялся, что мне не придётся толкаться в этой банке с пауками или по крайней мере общаться с ними не часто. Граф Васильев вежливо раскланивался с некоторыми из толпы медленно двигающейся по кругу. Вышел дворцовый церемониймейстер в богато расшитом кафтане и стукнув жезлом, хорошо поставленный голосом, торжественно произнес. Зал замер и затих.

— Его Императорское Величество Государь Император Николай 1, Самодержец Всероссийский и Его Высочество цесаревич, Великий князь, Александр.

Двери в зал распахнулись, вошёл император одетый в парадный мундир Преображенского полка и цесаревич Александр одетый в мундир атамана всех казачьих войск. Император и цесаревич остановились в центре зала. Полковник Лоренц открыл папку и огласил.

— Войсковой старшина Иванов!

Я строевым шагом подошел к императору.

Божиею Милостию

МЫ, НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ,

ИМПЕРАТОР и САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ,

Царь Польский, Великий Князь Финляндский

и прочая, и прочая, и прочая.

Верноподданному нашему, Войсковому старшине Кавказского казачьего войска, Иванову Петру Алексеевичу, за оказанное исключительное мужество и самоотверженность, коими он, невзирая на явную опасность жизни своей, спас от угрожавшей гибели

Возлюбленного Сына Нашего, ЦЕСАРЕВИЧА и ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ Александра.

Всемилостивейше жалуем Кавалером Императорского Ордена Святого Владимира третьей степени с мечами, с причислением к оному и всеми правами и преимуществами, сему ордену присвоенными.

Пребываем Императорскою Милостью Нашею к вам благосклонны.

На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

«НИКОЛАЙ».

Присвоить чин казачьего полковника с внесением в реестр Кавказского казачьего войска.

Назначить пожизненную пенсию двадцать пять тысяч рублей.

Удовлетворить всеподданнейшее прошение Графа Васильева Дмитрия Борисовича о передачи графского титула с правом наследования старшим в роду, полковнику Иванову Петру Алексеевичу с именованием оного с момента подписания прошения, граф Иванов-Васильев.

По залу прошелестел тихий вздох. Император подошёл ко мне и приняв у Лоренца орден повязал его мне на шею и тихо сказал, чтобы слышал только я.

— Ну, что полковник, унесёшь все мои милости.

Александр улыбался видя моё растерянное лицо. Я был настолько ошеломлен, что не сразу сообразил и со значительным опозданием произнёс.

— Служу трону и отечеству. — хриплым от волнения голосом. Лоренс вручил мне все дипломы и я развернувшись кругом проследовал к графу Васильеву. Император продолжал награждать других представленных. Я, подойдя к Дмитрию Борисовичу, посмотрел на него и тихо прошептал.

— Зачем, Дмитрий Борисович?

— Я так решил, Пётр и не спрашивай меня ни о чём. — Он обнял меня и прижал к себе. Подошёл улыбающийся князь Долгорукий, поздравил меня.

— Неожиданно, Дмитрий Борисович, очень неожиданно. Надеюсь у вас не возникнет непонимания со стороны вашей сестры?

— Моя, сестра, выйдя замуж, не имеет ни какого права и отношения к роду Васильевых. Слава богу я жив и только я, могу решать кому передавать титул и наследство. И полно об этом. Её намерения не правомерны и не основательны. Император, своим подписанием моего прошения, узаконил моё решение. –жёстко ответил граф.

— Вы правы, Дмитрий Борисович, простите, что вторгся в ваше личное.

Я ещё находился в некоторой прострации после произошедшего со мной. Не специально, обратил внимание на Бенкендорфа, Дубельта и полковника Лукьянова стоявших в стороне. Их отделяла незримая черта от остальной массы присутствующих. Бенкендорф смотрел на всех холодно равнодушно, как и Дубельт. Лишь полковник не мог скрыть радость награждения его орденом Св. Владимира четвёртой степени. Явственно чувствовалось то отчуждение, которое испытывает основная часть присутствующих военных и сановников. Некоторые в ответ пытались смотреть с высока не жандармов, но не у всех получалось. Стоило им встретиться с ними взглядами, как они тот час отводили глаза. У них, у всех, есть причина опасаться пристального взгляда этих людей. Мне то пока бояться нечего, но я благоразумно не пялился на них, ища одобрения. Дураку понятно без поддержки Бенкендорфа мне никто не позволил бы так быстро и высоко взлететь и приземлиться так близко к трону. Слишком быстро и высоко. Как известно падать будет больно. Хотя пути обратного для меня нет, только вперёд. Я буквально кожей ощутил себя чужаком среди этих людей. Я не Бенкендорф и не жандарм, поэтому на меня смотрели с безразличием или с пренебрежением, не все, но основная масса.

Я решил приколоться и включил свой тяжёлый, фирменный взгляд. Подействовало, да ещё как. Не даром Савва и Эркен пытались научиться этому приёму, уверяя, что когда я смотрю так, у них начинают мурашки по спине бегать и кровь в жилах замедляет течение. Особенно просел князь Мищерский. Видимо он говорил с военным министром обо мне и они исподволь бросали взгляды в мою сторону. Вот тут я подловил его, как удав кролика. Он смотрел на меня и не мог отвести взгляд. Только после того, как я отвернулся, он отмер и стал шевелиться, непроизвольно двигая плечами. Церемония официально закончилась и мы с графом решили ехать к нему домой. К крыльцу подъехала карета. Аслан соскочил с коня и открыл дверцу. Мой выезд смотрелся солидно. Новая карета, казаки сопровождения с милыми лицами и Аслан, дикий бородатый горец.

— Пётр ты должен уступить мне свою карету, я старый, а у неё такой мягкий ход. И, как мой наследник, ты с Катериной должны обеспечить мне спокойную старость. — рассмеялся граф. — Что, удивил тебя Пётр?

— Ещё как, Дмитрий Борисович. Наверно не стоило этого делать. Я получил в наследство прекрасное поместье, Юрьевское. Мы с Катей уж точно с голоду не умрём. А это, ваше наследство, лишняя головная боль. Ещё другие наследники начнут интриговать. — вздохнул я.

— Толи ещё будет, Петр. Ты просто не представляешь, что сделал император награждением тебя Владимиром третьей степени, да ещё с мечами. Чиновники и военные десятилетиями ждут награждения за выслугу лет, редко кто удостаивается этого ордена ранее, а тут ты. Простолюдин по рождению, выскочка и непонятный во всех отношениях человек. Да ещё я со своим прошением. Честно говоря, я тоже не ожидал столь щедрого награждения со стороны императора. Это ещё они не знают, что тебе покровительствует Бенкендорф. Не зря он скрывает твою связь с жандармами. Ну и император своими действиями противопоставил тебя высшему свету тем самым привязал тебя к трону. Без поддержки его величества тебя просто растопчут. Но сейчас ты в фаворе и в скором времени уедешь на Кавказ, где тебе будет тоже нелегко, но там ты весомая фигура. Ещё раз повторюсь, будь осторожен с Бенкендорфом. Он имеет большое влияние на императора. Как я понимаю, цесаревич явно положил на тебя глаз и хочет приблизить к себе, с запасом на будущее. Если у тебя получиться провести операцию с Хайбулой, хотя бы в половину, то будь уверен, положение твоё станет столь прочным, что уже не каждый решиться соперничать с тобой.

Слушая графа, не переставал удивляться его уму и прозорливости. Как же мне повезло получить в наставники столь опытного человека. Князь Долгорукий, по-видимому, очень уважал графа и пользовался его советами. Наша с графом программа работы с Хайбулой была практически без изменений принята Бенкендорфом и Дубельтом.