Шайтан Иван 4

Глава 22

Полковник Лукьянов развернулся на всю ширь своих полномочий, которых у него хватало. После допроса Ганича, когда он получил обещание полковника смягчить его приговор, открылся весь замысел готовящегося восстания. Его руководители ставили перед собой грандиозные задачи. Хотя при более тщательном анализе было понятно, что те, кто стоял за ними, изначально понимали обреченность на поражение всего мероприятия.

Поздно вечером полковник после насыщенного дня спросил.

— Есаул, почему вы решили, что готовящееся выступление не так опасно, как мы думаем?

— Я не говорил, что оно не опасно. Любой заговор может вылиться в не управляемый бунт. Отчасти восстание на это рассчитанно. Оно может быть искрой к костру массовых беспорядков. Масштабы и финансирование не то. Больше надежды на нашу российскую безалаберность, неорганизованность, неповоротливость и продажность чиновничества. Вы сами прекрасно знаете об этом. Остаётся надежда на оперативность и умение жандармского корпуса. К большому сожалению, вы единственная организация, которая, пока, может что-то сделать. То что мы делаем, это устранение последствий, нужно заниматься устранением причин. Я говорил прежде, нужно разделить панов и крестьян. Дать крестьянам небольшие уступки и примерно наказать панов за не выполнение распоряжений царя батюшки, учитывая отношение панов к своим холопам результат будет. Единственно нужно контролировать выполнение чиновничеством указаний по этому поводу. А то получиться: ' Хотели как лучше, а получилось как всегда'.

Полковник рассмеялся, когда до него дошёл смысл сказанного мною. Воистину слова товарища Черномырдина останутся в веках. Успокоившись Лукьянов смотрел на меня и в его взгляде читались заинтересованность, одобрение и понимание.

— То же самое происходит на Кавказе, только у нас не стесняются. Воруют не скрываясь. Скоро бравировать будут этим. Эх, Лев Юрьевич, ещё один извечный русский вопрос: Что делать?

Я закончил свой монолог со скорбным лицом полным трагизма. После паузы полковник вздохнул.

— Спасибо, Пётр Алексеевич за отлично проделанную работу. Я доложу своему начальству о вас. Думаю не надо отчаиваться, будем делать своё дело и ещё чуть больше. Результаты будут. Вы со своими людьми можете вернуться к месту вашей стоянки. Через пару дней планирую ехать в Петербург. Вы поедите со мной, ваша жена у графа Васильева.

— Нет, господин полковник, мне запрещено появляться в Петербурге.

— Думаю мы решим эту проблему. — улыбнулся Лукьянов. На следующий день я с бойцами ушёл на хутор Мослака. Тихон с Ильёй занимались починкой фургонов и перековкой некоторых лошадей. Счастливый хозяин не мог нарадоваться двум лопатам и инструментарию проданным Тихоном.

— Эх, Тихон, оставайся, озолотишься с твоим умением — уговаривал его Мослак. Тихон только посмеивался. Бойцы готовились к дороге домой. Решил ехать в Петербург с заездом в Москву. Неизвестно, как полковник решит мою проблему с запретом императора. Потом будем думать. Вечером послышался лай собак и шум во дворе.

— Командир, жандарм прискакал тебя просит.

В комнату вошёл жандарм с красным обветренным лицом.

— Господин. — он растерялся не видя на моей полёвке знаков различия.

— Есаул — подсказал я.

— Господин есаул, рядовой Симонов, сегодня с корнетом поехали арестовывать пана в село Здобицу. Господин корнет пошли в дом, а потом там раздались выстрелы. Из всех щелей по нам стали стрелять. Только я смог уйти, так как сидел на лошади.

— А про нас откуда знаешь?

— Так, господин корнет сказывал, что тут особая часть стоит, вот я и сюда значится.

— Москаль, далеко от сюда?

— Верст пять по дороге.

— Сколько там бутовщиков?

— Не знаю, ваше благородие. — смутился жандарм.

— Паша объявляй тревогу, только оружие по полной, выступаем конно. Мослак, есть другая дорога к селу.

— Есть такая, чуть длиннее. С другой стороны в село ведёт.

— Собирайся, поведёшь нас. — Сказал я Мослаку.

— Даже не думай — осадил отец Янека.

— Что за деревня?

— Дворов тридцать, пан Войницкий, хозяин, в гусарах служил. Усадьба с самого краю стоит. В обход пойдём, как раз на неё выйдем. — рассказывал Мослак, пока мы стояли на крыльце. Аслан подвёл Черныша и коня для Мослака.

— Остановимся за треть версты от деревни.

До деревни добрались за два часа. Мослак вывел нас к усадьбе. Как прежде спешились за двести метров до объекта. Дальше своим ходом. Бойцы шли в колонне.

— Все темные дела совершаются ночью — эта мысль засела в голове. Разведка ушла вперёд. Переждав немного, двинулись следом. Осип со своими прошёл в обход окружая усадьбу. Стали медленно сходиться. Из темноты вынырнул Костя.

— Языка взяли. Нет пана, час назад ушёл с десятком холопов в лес. Говорит за границу собрался.

— И как их взять, на ночь глядя? — чертыхнулся я.

— Так, давайте, пан офицер, к волчьему оврагу поедем. Они пешком, а мы немного проедем и по речке к оврагу выйдем. Речка замерзла, думаю конного выдержит. По-всякому раньше выйдем.

— Пробуем, если всё получится, Мослак, премию получишь, коня.

— Торопиться надо, пан офицер. — Засуетился Мослак.

Мы проехали с полкилометра и свернули в лес. Речка действительно замерзла и мы осторожно, с интервалом между всадниками, вышли к нужному месту.

Лошадей отвели в сторону и сели в засаду.

— Есть другая дорога?

— Есть конечно, только сейчас трудно по ней идти. Лес густой. Ему же быстрее уйти надо, а эта дорога самая удобная. Так всё и оказалось. Через пол часа на нас вышли беглецы. Девять человек. Когда я окликнул их, они присели от неожиданности. На предложение сдаться категорически отказались. В течение десяти минут все были ликвидированы, так толком и не поняв, кто их отстреливал. Бойцы соорудили факелы и стали стаскивать всех в одно место. Тщательно всех осмотрели Эркен сложил все трофеи в сумку.

— Делайте волокуши, в деревню повезём.

Двое бойцов с лопатками пошли рубить молодые деревца.

К деревне вернулись через три часа. Подъехали к усадьбе и сложили трупы в ряд. Я отослал Мослака, чтобы его не видели с нами. Мало ли как получится. Мослак согласился и ускакал к себе. Савва с Эркеном и разведкой Кости обыскали весь хозяйский дом. Прислуга, молодая и пожилая женщины, с испугом сидели обнявшись в углу. Я не спеша обошёл дом. Большая комната и три маленькие. Задержался в комнате похожей на кабинет. Простенький секретер. Вошёл Эркен.

— Ничего нет, так по мелочи. Это с пана сняли.

Небольшая кожаная сумка. Мешочек с монетами. Вытащил горсть, золото, попадались и французские монеты, австрийские талеры, русские и польские. Во втором серебро, он был побольше. Не много ювелирных изделий. Четыре банковских векселя на предъявителя, австрийского банка, на общую сумму тысячу двести талеров.

— Усадьбу проверили?

— Да, командир. Жандармов нашли, в сарае, восемь человек. Корнету в лицо стреляли.

— Ладно, жандарма позови.

Я сидел за столом в большой комнате.

— Звали, ваше благородие? — вошёл Симонов.

— Ваши все?

— Так точно, все, окромя меня. — Нахмурился он и вздохну. — Корнет и месяца не прослужил.

Серый рассвет рассеял темноту и со двора раздались завывания и причитания. Вышел из дома. У трупов беглецов собралась кучка сельчан. К крыльцу подошёл пожилой мужчина.

— Дозвольте забрать тело сына, пан офицер.

— Нет, после того, как следователь приедет и осмотрит, заберёшь.

— Не по христиански поступаешь, пан офицер. — тихо проговорил он.

— А жандармов убивать и стрелять им в лицо, это по христиански? — психанул я. — Уйди, мужик, не доводи до греха. Потом заберёшь тело, никому оно не нужно.

Он опустил голову и отошёл к кучке сельчан. Близко подходить они опасались глядя на моих бойцов в необычном обмундировании. Четверо охраняли трупы молча глядя на сельчан. После полудня приехал ротмистр и полковник со взводом сопровождения. Следователь осмотрел тела всех погибших.

— Корнета жалко, молодой совсем.— сокрушался ротмистр. — Специально в лицо выстрелил, сволочь.

— Вон, сволочь лежит.— сдержано пояснил я.

— Как вы успели, есаул? — спросил полковник.

— Единственный выживший к нам прискакал. Мы сразу отреагировали. Еле успели перехватить, к границе шёл. Местный помог.

— Основных фигурантов арестовали, дальше будет заниматься местная жандармерия. В Варшаве идут аресты, надеюсь нам удалось обезглавить верхушку заговорщиков. Завтра можем отправляться в Петербург.

— Господин полковник, мне хотелось бы прежде побывать в Москве и отправить бойцов домой. После этого я прибуду в Петербург.

— Хорошо, поедем через Москву.

Петербург. Кабинет шефа корпуса жандармов Бенкендорфа.

Генерал Бенкендорф в последнюю неделю находился в постоянном напряжении из-за польского вопроса, который неожиданно вырос в серьёзную проблему. Он ждал генерала Дубельта с докладом.

— Разрешите, ваше высокопревосходительство?

— Да, Леонтий Васильевич, докладывайте — Бенкендорф проявлял явные признаки нетерпения.

— В настоящий момент нам удалось провести тайные аресты наиболее активных и опасных фигурантов в Варшаве, Познани и других городах. Из показаний арестованных следует, что шла активная подготовка к восстанию. К счастью нам удалось нейтрализовать основную часть руководства. Мы добились понимания со стороны Министерства внутренних дел и полицейского департамента Пруссии и жандармерии Австрии. Они поделились информацией о польских эмигрантских обществах и группировках, основная деятельность которых направленна на борьбу с Российской империей. Франция, как и ожидалось, проигнорировала все наши запросы о сотрудничестве. В Петербурге мы установили круглосуточный надзор за всеми подозрительными элементами.

— Что полковник Лукьянов?

— Со дня на день ждём сведения от него. Последняя депеша, он прибыл в Брожелец с группой Иванова и приступил к выполнению операции. Жандармское управление в Царстве Польском приведено в готовность. Туда дополнительно направлены два дивизиона конной жандармерии, в наиболее проблемных районах приведены в готовность армейские части.

— Как только поступят новые сведения известить меня немедля. — недовольно сказал шеф.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

Бенкендорф сидел за столом и думал над сложившейся ситуацией. Выступление отрядов собранных Землянским, должны были стать той самой искрой от которой вспыхнет восстание и очень важна вовремя проведённая операция по его устранению.

— Смог ли полковник затушить эту искру?

Этот вопрос продолжал мучить генерала. Докладывать императору пока не чего.

Через день, мы выступили в Москву. Я расплатился с Мослаком трофейной лошадью и польским золотом. Наша колонна бодро двигалась по дороге. Полковник Лукьянов уставший за эти дни, мирно спал среди вещей в фургоне. Я успел выспаться и поэтому размышлял над вопросом с кем поделиться моей разработкой Хайбулы. Мне нужна помощь сил, которые смогут поддержать меня и не позволят слить или затереть мою скромную персону. Реализация этого плана открывает такие горизонты, от которых захватывало дух. Это не принимая во внимание того, что какие милости прольются на исполнителя. Проделать всю работу мне конечно позволят, а вот воспользоваться её результатами уже маловероятно. После всех за и против, пришёл к выводу, что единственно кому можно довериться, это начальнику третьего отделения генералу Бенкендорфу. Как его называли за глаза, тень императора. Реальная и объективная сила в империи, которая может на что-то повлиять.

— Если меня специально привлекли к операции в Польше, вытащили с Кавказа и прислали целого, полковника из центрального аппарата, значит обо мне известно на самом высшем уровне. Ну, ещё бы. После всех моих дел в Петербурге и ещё женитьба на Екатерине, в любом случае привлек внимание жандармов центрального аппарата по приказу императора. Это не предположение, а свершившийся факт и, следовательно, меня изучили полностью, со всех сторон. Сочли вполне лояльным и все мои действия одобрены. Получается я могу смело просить поддержки на самом высоком уровне.

Сознание мое успокоилось, после того, как я нашел решение своей проблемы.

— Вас, что-то беспокоит, Пётр Алексеевич? — сказал Лукьянов не открывая глаз.

— А, что заметно? — Усмехнулся я.

— Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. То, что вы сделали для спокойствия империи, неоценимо. Поверьте, Александр Христофорович, умеет ценить достойных людей. Вам в любом случае предстоит встреча с ним, можете смело просить у него награды, в пределах его возможностей, разумеется. — улыбнулся Лукьянов.