Шайтан Иван 4

Глава 11

Неделей ранее. Тифлис. Кабинет начальника жандармского управления Кавказского округа полковника Баровича Ю. Г.

— Господин ротмистр, как вы могли допустить поездку Великого князя так близко к границе. Вы понимаете чем могла закончиться подобная авантюра.- полковник не кричал, голос его был сухим и официальным, но от этого ещё более колючим и неприятным. Ротмистр стоял по стойке смирно и не отводил глаз с полковника.

— От вас, Максим Сергеевич, ни как не ожидал.

Половник вздохнул с досадой, перейдя на доверительный тон, обычный для их общения.

— Я не ищу оправданий, Юрий Германович.- ответил ротмистр, почувствовавший, что официальная часть разговора закончилось.

— Оставалось только связать его высочество.

С другой стороны, нет худа без добра. Как выразился есаул Иванов: «Хотел понюхать дерьма вблизи, вот пусть и хлебает полной ложкой.» Я с ним полностью согласен.

— Даже так, — усмехнулся Барович.- Ваши впечатления об Иванове, Максим Сергеевич? Садитесь, хватит изображать тупого служаку. — с недовольством проворчал полковник.

— Трудно выразить двумя словами. Умен, харизматичен, пользуется абсолютным авторитетом у своих подчинённых. Вы знаете Юрий Германович, казаки сложный народ, но Иванова считают своим, настоящим казаком. Уровень дисциплины в сотне высочайший. Не тупой, вбитый мордобоем и палками, а осознанный. Первый бой с пятью сотнями конных башибузуков. Никогда не видел подобного. Больше двух сотен убитых и ни одного с нашей стороны. И бой егерского батальона, который потерял более половины. Их нельзя сравнивать. Мне кажется Иванов разгромил бы и эту тысячу, с минимальными потерями. А ночная атака на лагерь турок. Полторы тысячи человек, разгромлены и бежали. У Иванова несколько раненых. Как такое возможно? — не на шутку разошёлся ротмистр.

— Кажется, Максим Сергеевич, Иванов и вас очаровал — улыбнулся полковник.

— Можете смеяться, Юрий Германович, но общаясь с есаулом, ловил себя на мысли, что мне хочется, что бы он стал моим другом. Или считал меня таковым.- признался Булавин.

— Помните, Лермонтова, из гусар, поставленного под негласный надзор. Молодое дарование со скверным характером, который общался с Пушкиным и Радищевым. Сам, как и князь приехал и напросился на службу к есаулу. Говорят Атаман чуть не всыпал ему горячих, так он его достал. Ни чего, отлично служит хорунжим у князя Долгорукого в сотне. Прекрасно показал себя в боях, представлен к ордену Анны 4 степени. А сам князь, это же совершенно другой человек. И это всё заслуга есаула. Как у него получается? Не знаю, но факт на лицо. Его отдельная сотня лучшее формирование на всей линии.

— Хорошо, Максим Сергеевич, пожалуйста подробно, в докладной, опишите всё, что рассказали мне и напишите свои выводы по есаулу Иванову. Напомню вам, что это просьба генерала Бенкендорфа, тщательно отслеживать и постараться оградить Иванова от излишнего давления со стороны военного чиновничества. При необходимости оказать поддержку, не афишируя нашего участия. Когда вы намерены отправиться к себе, в Пятигорск?

— Завтра, утром, господин полковник.

— Прекрасно, держите меня в курсе всего, что связано с есаулом. До свидания, Максим Сергеевич.

После обеда у Ашота, мы с его человеком отправились к нам на постоялый двор. По тревоге собрал всех и ознакомив с делом отправил Савву с Эркеном наблюдать за нашими фигурантами. Они должны были отслеживать их и в случае изменения обстановки поставить меня в известность. Я же стал обдумывать наши дальнейшие действия.

К часам девяти на постоялый двор прикатил Эркен с молодым мужчиной. Видимо коляска принадлежала ему.

— Ваше благородие, разрешите доложить. Вот, общался больше часа с нашими знакомыми. Доставлен согласно вашему приказу.- доложился официально Эркен.

— Позвольте, по какому праву вы задерживаете меня. Меня ждут больные. — стал возмущаться задержанный.

— Есаул Иванов, командир отдельной сотни. Представьтесь.

— Жданович Николай Иванович, доктор, занимаюсь частной практикой. Постойте, — как-то странно посмотрел на меня доктор. — Не вы ли, тот сотник, который врачевал раненых после боя в Баракайской долине?

— А вы с какой целью интересуетесь? — Ответил я по-еврейски.

— Как с какой, это же вы показали свой метод лечения раненых. Мне рассказал об этом фельдшер, который был с вами. Весьма интересно — оживился доктор удобно устраиваясь на табурете.

— Вы знаете, господин есаул, ваша метода весьма эффективна, волшебный раствор применяемый мной, очень неплохо показал себя, обработка раны очищенным хлебным вином, тоже весьма хороша. А обработка рук вином, простая процедура, а сколько пользы! Нет, вы просто обязаны осветить свои труды и ознакомить с ними коллег.

Я просто растерялся от такого напора.

— Остановитесь, Николай Иванович. Мы обязательно обсудим медицинские вопросы, но после того, как вы ответите на мои вопросы.

— Хорошо, что вас интересует? Надеюсь это важно, раз вы задержали меня.

— Николай Иванович, вы поляк?

Жданович усмехнулся.

— Нет, ополяченный литвин, католик. Сослан на восемь лет поселения, как неблагонадежный. Окончил Петербургский университет, медицинский факультет. После работал в Варшаве, в госпитале Святой Валентины, состоял в кружке молодых патриотов Польши. Дворянин, но ничего не имею за спиной. Наше маленькое поместье забрали за долги, родственников нет, не женат, двадцать восемь лет. В настоящее время практикую в Пятигорске и при необходимости выезжаю в станицы и поселения. Вас что-то еще интересует?

Его тон был сухим, равнодушным, как будто он повторял его в сотый раз.

— Политикой не интересуюсь, переболел, знаете ли. Осознал, что Великая Польша, глупость несусветная. Дай, что-либо полякам, они сами все развалят со своим гонором и спесью.

— Тогда зачем вы были на встрече с купцами? —

Спросил я. Жданович заметно смутился.

— У меня не хватает средств для работы. Пан Хмелевский выделил мне пятьдесят рублей, серебром и попросил отвезти пару писем в две станицы, где отбывают ссылку другие поляки и передать им некоторые суммы.

— Так. А куда они собрались ехать?

— Я не знаю?

— Ну, что же, готов ответить на ваши вопросы.

Жданович не завалил, а утопил меня своими вопросами, каждый раз подчеркивая их важность. Единственно, когда он отвлёкся, увидев мою мазь. Он нюхал, тёр между пальцев, даже на вкус пробовал.

— И какова эффективность?

— Заметно снижает воспаление и осложнения, ускоряет заживление ран.

— Простите, есаул, а откуда у вас столь глубокие познания в медицине?

— Долгое общение со знающими людьми в народной медицине. Анализ, переработка полученных знаний и некоторое развитие методик касающихся боевых ранений.

— Весьма толковое развитие. Не думали уйти в медицину.

— Нет, это не моё. Изучал, как важную необходимость в моей службе.

— Жаль, очень жаль. Позвольте мне записать некоторые ваши методы?

— Только у меня к вам просьба задержаться на некоторое время.

— Что ж, извольте, если это так необходимо.- с неохотой согласился доктор.

— Замечательно. Не хотите посмотреть мой набор скорой помощи? Аслан, принеси мою сумку.

— А это что за жидкость? А это что за раствор?..

Я подробно отвечал на вопросы доктора, уже смирившись с неизбежным.

— Да, читал о применении настойки йода и о том, что он вызывает сильные ожоги кожи. Я к сожалению не могу себе позволить купить эти кристаллы.

Мы беседовали до позднего вечера, пока я, сославшись на неотложные дела, не удалился в другую комнату, поручив Аслану присматривать за Ждановичем. Тот произвел впечатление человека, искренне увлечённого своим делом. В его глазах горел тот самый огонёк, который бывает только у тех, кто нашёл своё призвание.

Вернулся Савва, которого сменил Эркен.

Удалось узнать, что наши подопечные завтра утром выезжают в сторону Грозной. Они наняли возчика. Решили брать их утром, в верстах трёх от города, под видом казацкого патруля.

Мы ожидали уже час, когда появилась добротная телега с высокими бортами. Возчик похоже зажиточный крестьянин и двое пассажиров. Один типичный турок, а второй европеец. Оба добротно одеты, сидели в телеге и настороженно следили за нами.

— Стой, патруль, кто такие и куда направляемся? — Выступил Паша, — документ есть?

— А как же, — спокойно ответил крестьянин и полез за пазуху.

— Захват — крикнул я. Савва и Эркен, с лошадей прыгнули на не ожидавших нападения двух шпионов. Паша уложил лицом в землю ошеломлённого возчика. Отреагировать успел поляк, который откинулся и попытался выхватить нож, но получил сильный удар по голове и отключился.

— Савва, осторожней надо, он живой нужен.- Поморщился я, продолжая сидеть на Черныше контролируя окружающее пространство. Пленных связали, заткнули кляпы и повернули телегу в сторону молодого лесочка и кустарника. Отъехали метров пятьсот от дороги и остановились для проведения допроса. Эркен тщательно обыскал телегу и вещи задержанных.

— Что там интересного? — равнодушно спросил я.

— Вот, командир.

Эркен положил передо мной два кожаных пояса. Я посмотрел содержимое, турецкие золотые лиры и наши червонцы. Судя по весу, получится солидная сумма. Два свёртка с ассигнациями, приблизительно тысяч тридцать, не меньше. Развернул первую бумагу: Мехти Гуломов, купец из Владикавказа. Вторая –мещанин из Астрахани, Александр Пижманов. Бумаги подтверждены Пятигорским жандармским отделением.

— Занятно получается. Видимо, сидели и ждали документы, — думал я, рассматривая их. Совсем не разбираюсь в делопроизводстве таких паспортов.

— Придётся отдать их ротмистру Булавину. Что тогда делать с деньгами? Сдавать их жандармам… Ой, как не хочется.

Пленные сидели спокойно, без видимых признаков беспокойства. Возчика Паша отвел подальше и наказал сидеть тихо до особого распоряжения. Я кивнул Савве — он вытащил кляпы. Поляк долго отплевывался и спокойно сказал.

— По какому праву вы захватили нас? Или это простое ограбление? Впрочем, ничего удивительного, казаки всегда промышляли разбоем. Нас будут искать, поверьте. Во всём разберутся, вас найдут и накажут. Единственное, что могу предложить, вы отпускаете нас, возвращаете наши вещи, мы даём каждому по двадцать рублей золотом и забываем о недоразумении. Поверьте, в жандармерии есть люди, которые знают нас и то, куда мы едем. В случае если мы не прибудем в означенное число, нас начнут искать.

— Звучит всё складно и пугающе правдиво. Создаётся впечатление, что они состоят на службе у жандармов. А может, действительно состоят? Да, задачка…

Я видел, как Савва и Эркен с интересом наблюдали за моими действиями.

— Намекаете на то, что состоите на службе в жандармском корпусе? Можете чем-то подтвердить сей факт?

— В этом нет необходимости, господин казак. Вам всё объяснят в своё время, — поляк презрительно сплюнул.

В глазах турка мелькнула надежда.

— Замечательно. То, что меня ожидает, мы выяснили, пан Хмелевский.

Пан вздрогнул, явно не ожидал такого поворота.

— Теперь я расскажу, что ожидает вас. В любом случае вы всё расскажете и умрёте. Мы прикопаем вас, никто не узнает, что с вами случилось.

— Тогда зачем мне рассказывать, если вы всё равно убьёте меня? — мрачно ответил Хмелевский.

— Умереть можно по-разному. Вы просто не представляете, насколько разнообразен мир пыток и сколько существует способов причинить человеку боль.

Я внимательно следил за реакцией обоих. Пока они не верили, что я всерьёз намерен пытать.

— Начнём, пожалуй, с вас, уважаемый Мехти. Вы всё равно мало что знаете. Зато глядя на вас, пан Хмелевский потеряет иллюзию, что я блефую.

Турок побледнел, но держался из последних сил. Я кивнул Паше. Тот достал нож, провернул его в пальцах и подошёл к Мехти.

— Начнём с ушей.

Паша снял с него папаху и оттянул правое ухо. Мехти, белый как полотно, моментально взмок от пота.

— Стоп! Ты что, балбес, собрался разом отрезать ухо? Ни в коем случае! Постепенно, не спеша.

— Слушаюсь, ваше благородие.

Паша снова оттянул ухо и сделал надрез — с пол сантиметра, ничего страшного. Заживёт, даже незаметно будет. Но кровь уже текла.

— Нет, стойте! Во имя Всевышнего, остановитесь! Я всё скажу! Мы должны были…

Мехти заторопился, выкладывая всё, что знал. Если коротко, они должны были встретиться со ссыльными поляками, снабдить их деньгами, чтобы те закупили оружие и лошадей. В назначенное время ссыльные поселенцы должны были уйти в селение Амахи, по пути нападая на мелкие воинские команды и мирное население. Планировалось собрать около семидесяти человек. Впоследствии им обещали эмиграцию во Францию после года службы в рядах повстанцев, в качестве инструкторов. Многие из этих поляков в прошлом служили в армии, в лёгкой кавалерии.

Хмелевский должен был связаться с тремя поляками, служившими в гарнизоне крепости Грозной. Они должны были взорвать пороховые склады. А деньги, которые вёз Хмелевский, предназначались именно им.

— Хорошо, уважаемый Мехти, ты предстанешь перед всевышним в целом виде. Теперь с вами, пан Хмелевский.- Я кивнул Эркену.

— Отрежь пану Хмелевскому указательный и средний палец на правой руке, чтобы он не мог стрелять даже на том свете.

Эркен бесцеремонно повалил пан на живот и, придавив коленом, стал выкручивать пальцы.

— Что вы творите звери, сволочи, пся крева, ругательства сменились воем.

— Стой Эркен.

Он слез с пана, приподнял его и хорошенько встряхнув усадил у телеги.

— Скоты, варвары.— всхлипывая гундосил Хмелевский.

— А ну заткнись, педрила европейская, или тебе напомнить, что вы творили с русскими во время восстания, будешь скулить попробуешь на своей шкура.

— Не можно убивать их, ваше благородие, в жандармерию лучше сдать, вдруг они от туда.

Сыграл Савва завершающий акт спектакля под названием допрос. Как бы спрашивая разрешение на окончание.

— Ладно, уговорил, грузи их, поехали в Пятигорск.