Шайтан Иван 3

Глава 29

Штаб Отдельного Кавказского корпуса. Тифлис.

Полковник Штукин сидел у себя в кабинете и принимал подполковника Генадия (Генриха) фон Мангера прибывшего из Петербурга. Разговаривая с подполковником, он ни как не мог избавиться от чувства досады возникшего у него после получения приказа из инспекторского департамента военного министерства, об увольнении штабс-капитана Иванова с военной службы. Дуэль означенная в приказе не оставляла двусмысленности по поводу его судьбы. Петербург равнодушно перемолол очередного провинциального прожектёра, пытавшегося пробиться на самый верх. Наивного мечтателя, каким был и он, после окончания Академии Генерального штаба. Вся его, хорошо продуманная комбинация рушилась, когда до её конца осталось совсем немного. Он смотрел на подполковника фон Мангера, который спокойно и четко докладывал ему о своем плане организации и обучения будущего батальона. Типичный остзейский немец, худощавый, в хорошо пошитом мундире с рыбьими бесцветными глазами, холодными и не выразительными. Поймав момент, когда Мангер остановился, что бы перевести дыхание, он спросил его.

— Генадий Карлович, вы сами бывали в горах?

— Так точно, господин полковник, самого детства бывал в Альпах, в Швейцарии. У нашей семьи есть небольшое поместье в тех местах. Часто охотился и просто совершал походы.

— Замечательно. Вы ознакомились со штатами батальона?

— Так точно.

— Квартировать будете под Эриваном. Получите предписание и соответствующие документы дающее вам право на набор солдат в батальон из частей и формирований Кавказского корпуса и Кавказской линии. Желаю вам успеха, Генадий Карлович, к 20 июня батальон должен быть сформирован. Да, дополнение, господин подполковник, штаты сокращены до трехсот человек.

— Но почему?

— Командир корпуса сократил, мотивируя нехваткой солдат в частях. Некоторые воинские формирования, которые планировалось передать вам, в батальон, оказались необходимы в других местах.

Полковник вспомнил вчерашний разговор у командира корпуса. Генерал Галлер разговаривал с ним, в присутствии атамана кавказского казачьего войска, который сидел с нахмуренным и недовольным лицом.

— Мирослав Титович, вы, как ответственный за формирование горного егерского батальона должны знать, что планируемый вами перевод отдельной пластунской сотни не возможен.

— Но почему, ваше высокопревосходительство?

— Потому, господин полковник, атаман доказал мне, что данное формирование не является частью корпуса, а входит в состав Казачьего войска и подчиняется ему только в военных вопросах. Но участие её в летней компании не обсуждается.- Галлер строго посмотрел на Колосова — и атаман заверил меня, что состав сотни будет увеличен до двухсот пятидесяти казаков.- опять внимательный взгляд на атамана, не терпящий возражения.

Наконец мы подъезжали к Пятигорску. Больше месяца в пути, холод, дожди, непролазная грязь в некоторых местах. Передвигались не особенно быстро, бойцы старались везти меня с осторожностью. В Москве пробыли три дня, забрали Тихона и всё, что он успел сделать за время моего отпуска и тронулись в путь. Через две недели рана моя почти зажила. Бойцы успокоились и перестали чрезмерно опекать меня.

Переосмыслив всё, что со мной произошло в Петербурге, я наконец понял, мне чертовски повезло. Андрей был прав. Без поддержки тех, у кого есть власть и связи, меня бы просто стёрли в порошок. В лучшем случае, граф Вержановской искромсал бы меня, как какого-нибудь жалкого дурачка.

Но вышло ровно наоборот.

И теперь я знал наверняка, мне этого не простят. Раньше или позже, но обязательно будут мстить.

Поначалу я даже обрадовался, что уезжаю домой, на Кавказ. Будто бы это могло что-то изменить.

Боже… Какой же я был наивный.

Нет. Я не просто наивный. Я законченный лох. Конь педальный. Дерево дубовое. Называй как угодно — и будешь прав.

По прибытии в Пятигорск привёл себя в порядок и отправился в штаб линии, навестить Шувалова. С самого моего появления в штабе, мне не понравилось тщательно скрываемый интерес офицеров штаба встречающихся мне по дороге к кабинету.

— А, Пётр Алексеевич, наконец то прибыли. А то, признаться заждались мы вас.- встретил меня озабоченный подполковник. Пойдемте к генералу Мазурову. Он просил явиться к нему по прибытию вас, дорогой есаул.

— Я так понимаю, слухи о моих приключениях дошли до вас?

— Несомненно, дошли, да ещё какие. Красиво оформленные. Вы теперь очень известная персона среди офицеров Кавказа.

Когда адъютант генерала увидел нас, он сразу поспешил в кабинет и минуту спустя пригласил войти.

Генерал Мазуров стоял строгий и официальный. Адъютант, который обычно сразу покидал кабинет, остался стоять вытянувшейся по стойке смирно.

— Господин Иванов, прошу вас ознакомиться с приказом.- его голос звучал сухо и отстраненно. Мазуров протянул мне лист бумаги с гербовой печатью военного министерства, исписанного красивым почерком с завитушками и чёрточками. Я читал приказ и не мог понять того, что написано, буквы не складывались в слова. Прекратив бесполезные попытки, вернул бумагу.

— Во исполнения приказа, прошу вас снять военный мундир офицера и впредь не сметь использовать его. В противном случае вы будете наказаны в установленном, для этого случая, порядке. Остальные документы по поводу вашего увольнения получите в канцелярии. Больше вас не задерживаю. Прощайте. Я вышел из кабинета в сопровождении Шувалова. Механически совершая все положенные действия. В голове звенящая пустота и абсолютное отсутствие мыслей, как будто их вымели веником. Пришел в себя, когда мы с Шуваловым оказались на улице.

— Пётр Алексеевич, очнитесь — дернул меня за рукав подполковник.

— А, что? Не беспокойтесь я в полном порядке, Александр Константинович. Пожалуй я пойду, спасибо вам за участие.

— Как пойду? Петр Алексеевич, вам сейчас надлежит явиться к Атаману. Вы, что не слышали, что я вам сказал?

— Зачем?

— Генерал Колосов приказал явиться к нему.

— Он не может мне приказывать.

— То есть как не может? — удивился Шувалов.

— Потому, как я, есть лицо штатское и могу плевать на приказы воинских начальников с колокольни и других вершин человеческого сознания. Так что прощайте, Александр Константинович.

— Действительно, я как-то не подумал. Николай Леонидович настоятельно просил вас посетить его. Ему есть, что сказать вам, очень важное. Поверьте мне, Пётр Алексеевич.

— Хорошо, пойдёмте.

Холодная волна окатила меня, моментально приведя в чувство и вернув в реальность. Ощутил холодное спокойствие и ясность ума. Шувалов, заметил во мне столь стремительные перемены, молча следовал за мной.

— Здравствуйте, Николай Леонидович, пришёл по вашей просьбе. Вы хотели что-то сказать мне?

Произнёс я твёрдым, вежливым тоном.

— Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Как лицу штатскому, приказывать не могу. Все формальности соблюдены? — он посмотрел на Шувалова, который кивнул.- Прошу вас, Пётр Алексеевич, поведать обо всём, что произошло с вами в Петербурге. Поверьте не ради праздного любопытства.

Я подробно рассказал о произошедшей дуэли и всех случившихся обстоятельствах, не называя имен. Только графа Вержановского и других, кто был причастен к прошедшей дуэли. Колосов и Шувалов внимательно выслушали меня и периодически обменивались взглядами. Наступило молчание после того, как я закончил свой рассказ.

— Генерал Вишневский, поляк — сделал не сложный вывод Шувалов. — Да, Пётр Алексеевич, вы нажили себе большую неприятность в лице семейства графов Вержановских. Увольнение вас с военной службы дело их рук. Не удивлюсь тому, что император ничего не знает об этом деле. Они нанесли вам максимальный урон, который смогли организовать. Я конечно не силен во всех интригах высшего света, но судя по тому размаху их действий, насолили вы им изрядно. Они побоялись идти дальше, вы все-таки Георгиевский кавалер и герой Барактайского дела. Судя по наказанию, которое вам определил император и зная его отношения к дуэлям. Он отнесся к вам с пониманием и снисходительно, что очень не понравилось польской диаспоре.- Провел анализ событий Шувалов.

— У меня нет оснований не верить вам, Пётр Алексеевич. Хочу сразу передать вам послание генерала Мазурова. Он не сомневается в вашей порядочности, но, как начальник линии он обязан выполнить приказ, поэтому вынужден провести все формальные действия связанные с ним и доложить об исполнении.

— А как отнеслись Соловьёв и Дорожный? — спросил я.

— Как положено командирам в данном случае. Рапорт о том, что мундир и другие казённые вещи у вас изъяли, о чем и доложили. Рапорт лежит у меня, осталось только поставить число. Формальности соблюдены и вы уволены со службы.

— Оперативно вы работаете, на опережение — усмехнулся я.

— Пётр Алексеевич, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете и приму ваше решение, если вы откажитесь от моего предложение. Но прекрасно помню ваше высказывание, «Императоры приходят и уходят, а мы остаёмся служить в этой заднице», хорошо, кстати сказано. — улыбнулся генерал.

Я предлагаю вам поступить на службу в Кавказское казачье войско, на должность командира отдельной пластунской сотни в звании есаула, что приравнивается, по табели о рангах, к пехотному капитану. Смог удивить.- рассмеялся Атаман глядя на моё не понимающее лицо.

— Дорожный, Соловьёв и господин подполковник, нашли столь изящный выход из сложившейся ситуации. Вы подаёте прошение о принятии вас на службу, я зачисляю вас в реестр Казачьего войска и вы становитесь полноценным командиром сотни, в звании есаула. Возвращаетесь к себе в Пластуновку и продолжаете командовать сотней, готовя её к летней компании.

Я узревший, как сгорели все мои начинания и планы, увидел птицу Феникс, возрождающуюся из пепла.

— Ну как, Пётр Алексеевич, согласны? — спросил Колосов, напряжённо ожидающий моего ответа. Я, быстро взвесив все за и против, кивнул.

— Согласен!

И генерал и Шувалов облегчённо вздохнули.

— Не будем откладывать в долгий ящик. Вот бумага и перо, пишите прошение.- категорично заявил атаман.

— Я быстро написал прошение и генерал вызвав адъютанта приказал ему оформить приказ о зачислении, присвоении и назначении.

— Вот и славно, мы не сомневались в вас, Пётр Алексеевич. Теперь о деле.- с ходу взял меня в оборот атаман. — Вам необходимо принять, дополнительно, ещё восемьдесят молодых казаков, собранных с полков линии. Подготовить, обучить, снарядить их к 20 июня. Не спорьте, есаул. Это основное условие, которое поставил генерал Геллер в обмен на полную самостоятельность сотни в остальных вопросах. Участие сотни под вашим командованием, в летней компании, не обсуждается. Горный егерский батальон формируется из солдат Кавказского корпуса. Назначен командир батальона, ответственный за формирование батальона, полковник Штукин. Остальное вам доведет подполковник Соловьев. Подробно, во всех деталях. — он посмотрел на него и увидев утвердительный кивок закончил.- Всё, господа, идите и работайте. Есаул, подготовьте требование на средства необходимые вам для увеличения личного состава сотни. Мы вышли с подполковником и переместились в его кабинет, стали работать. Я более подробно посвятил его в детали моего пребывая в Петербурге. Послушал все расклады, которые сложились у нас. Отметив про себя, что генерал Геллер отнеся с пониманием ко мне, но тоже был вынужден соблюсти все формальности моего увольнения. О трудном положении, полковника Штукина, который по большому счёту не является моим открытым врагом. Просто он хотел создать себе преференции за счёт меня. Совет Мазурова сидеть у себя и заниматься делом, особо не светится ни где. Необходимо, что бы все заинтересованные лица успокоились тем фактом, что им удалось сломать мне карьеру и всю мою никчемную жизнь.

Пережив за эти два дня массу ощущений диаметрально разных по восприятию, я, выжатый, как лимон, отправился на базу.

Была бурная встреча в Семеновке. Меня поздравили с успешным выползанием из казалось бы безвыходной ситуации. Обретением нового статуса сотни и новым званием. Дорожный, не скрывая, завидовал моему Георгиевскому кресту и Анне с мечами, несмотря на все мои призывы бороться с этой нехорошей чертой. Когда мы остались вдвоём, Соловьёв поблагодарил меня за помощь его семье. И сын, и мать отписались ему о бравом есауле, который служит под его началом. Наконец я, в сопровождении Паши и Аслана, пробыл на базу.