Сага о Головастике. Уроки инопланетного мастерства

Сказки

— Хозяева. Есть кто в хате? — вернул меня Пещерыч из грёз, оживив «салат», как я обозвал неестественный зелёный свет на экране включившегося телевизора, да и самого духа как-то незаметно для себя окрестил Пещерычем.

— Кого надо? Если того грамотея, что был здесь вчера, то его уже нет. А я совсем растерянный человечек. Недопонял ничего мозгами своими, окаянными. Может, в поход меня? Авоську с фруктами на дорожку, и на землю? — предложил я новый метод своего воспитания и обучения.

— Значит, наступило время для сказки. Садись. Слушай старшего…

— Бога, — вплёл я словечко, перебив само Провидение.

— Товарища. Друга. Учителя. Про Бога же договор, по-моему, был?.. Ладно. Прощаю. Так готов к сказке, которую я ещё не каждому кандидату на звание Головастика рассказываю? Это не просто сказка, а задание на осмысление устройства вселенной. Готов?

— Куда деваться? Уже неделю сам себя Головастиком почём зря называю и ухо не чешу, что для этого экзамены сдавать надо, — оторопел я от очередной напасти в виде осмысления вселенной.

— Ты это звание носишь по праву. Даже не сомневайся. А то что скромничаешь…

Ладно. После сказки об этом поговорим. Слушаешь? — вздохнул Пещерыч и, не дождавшись от меня отклика, начал притчу: — Жил да был маленький волшебник. Один-одинёшенек жил. Сирота. Он не знал, почему остался один. (Может, он самым первым народился, и поэтому у него ни отца, ни матери не было, кто знает?) В общем, родителей у него не было, или он о них ничегошеньки не помнил.

Зато пищи у него было вдоволь, питья. Не было никаких житейских проблем. Кроме скуки. И так коротал время, и этак. Не знал, чем себя занять.

«Вот бы кто подсказал. Или развеселил?» Думал день за днём. А сам мастеровым оказался, несмотря на то, что сирота. За что бы ни брался, всё у него получалось. Дар такой у него был. Врождённый. Даже неинтересно ему было этаким занудой жить.

Прошло время. Подрос он, и однажды увидел во сне на синем-синем небе яркое созвездие. И прямо во сне представил, что оно вдруг ожило. Проснулся, помечтал немного и придумал себе своё маленькое, но живое, как и он сам. Придумал и сделал.

«Сделаю два созвездия сразу. Чтобы ему одному не скучно было, как мне». Так подумал и смастерил. А чтобы они в воздухе под потолком зря не висели, взял, и в банку их положил. Потом додумался воды в неё налить. Чтобы плавали созвездия в ней, будто по небу.

День прошёл, второй. Догадался сделать из них рыбок. Но всё таких же блестящих, сверкающих. Потом плавать их научил. А затем пошло-поехало. И видеть, и чувствовать, и думать. Всему обучил, и рыбки его быстро учились. Всё делали так… Почти так же, как и он сам.

И стало ему любопытно, о чём же его рыбки думают. Послушал. Непонятно. Придумал им язык, чтобы не только думали, а ещё и разговаривали промеж собой.

Тут всё и случилось. Скуку как рукой сняло. Так разговорились его рыбки-пустобрёхи, что в ушах зазвенело. Пришлось учить их мечтать. Чтобы интересно было их разговоры слушать.

А вот это он напрасно. Погорячился. Закончилась его спокойная жизнь. Как в воду канула.

То одно рыбки захотели, то другое придумали. То о третьем размечтались. А он только успевал их прихоти исполнять. То аквариум им побольше. То еду повкусней. То водоросли, то пузырьки, то камушки. А дальше и вовсе захотели они стать самцом и самкой, и икры наметать, чтобы детки у них появились.

Следом и детям всякое понадобилось. Ни в чём он рыбкам не отказывал. Пришлось не аквариум, а целое море придумывать и создавать. А чтобы они с голоду без его пригляда не умерли, создал то море из особой воды. Чтобы и вода им во всём потакала. И дышать, и кушать давала, и рождать прочие рыбные надобности могла. А рыбки всё воспринимали, как должное.

Потом соседей они захотели, потом друзей. Заселили всё море! А наш волшебник стал реже прислушиваться к рыбьим фантазиям. Забросил это дело. Наскучило. А когда снова прислушался, оказалось, что рыб уже полным-полно. Разных. И красивых, и безобразных. А вот мечтать они почти поголовно разучились. Возможно, потому, что мечты им приелись или перестали сбываться.

«Зачем им тогда разговаривать?» Подумал наш волшебник и отнял у них голоса и мысли. Вот и плавают они после этого немые и глупые. Не мечтают, а только едят, спят, размножаются и… Умирают.

И кто он после этого, волшебник наш? И кто рыбки, которые из сонных грёз были срисованы? С самих звёзд!

Думай, о чём сказка. Но целься чуть вбок. Не в глаз. В бровь.

А если скажешь, что волшебник – это Бог, или что рыбки – это люди, значит, я напрасно тебе эту сказку рассказывал. Время твоё и своё только зря потратил.

— Интересно, конечно, слов нет. Но сам он откуда взялся? Где и в чём жил? Хоть что-то у него было? Дом, одежда, обувь. Или он в таком же разумном море родился, а своих мозгов не хватило об этом понять? — начал я заумные рассуждения.

— Ты скажешь, о чём или о ком сказка, или подождать, пока сообразишь? — принялся допытываться Пещерыч.

— Выбираю океан, — объявил я решение загадки.

— Какой ещё океан? О чём ты? Нет там такого ответа. Подумай хорошенько.

— И думать нечего. Сказка про океан. Вода волшебная в нём. Всё возможное и невозможное в ней рождается. Сам же просил о трёх отрицаниях рассказать. Ничего невозможного нет, стало быть, волшебник наш тоже был кем-то создан. Тоже жил в своём аквариуме. Ведь и еда, и питьё у него было? А откуда? Из его моря. А где его море?

Все моря… Почти все моря раньше одним океаном были. Ведь так? Значит, его море тоже каким-нибудь боком, а к тому волшебному океану приписано. Ничего из ничего не бывает. Что-то или кто-то должен был всё придумать. Или воду аквариумную и умную смастерить, в которой стало всё на свете возможно.

Что, я неправ? Не достоин быть Головастиком?.. И ладно. Давайте про скафандр поговорим, — выдохся я с аргументами своей правоты и перешёл к насущному.

— Ты меня поразил. Ты сейчас такое выдал!.. Такое на экране показал!.. Я сам над этим, знаешь, сколько бьюсь? А тут простой человек. Ребёнок…

— Устами младенца истина глаголет, — вступила в нашу беседу Болидия.

— Во. Про скафандр её сейчас спросим, — обрадовался я новой собеседнице.

— Нет-нет. Пожалуйста, без меня, — начала она отнекиваться.

— И мне перерыв нужен. Переварить… Подумать, — взмолился Пещерыч.

— Разве Богу нужно думать? Кто говорил, что думают только люди? — пересмотрела своё решение Барбария и вступила в наш разговор.

— Это тоже притча. Думают все создания, а знает только Бог! — огрызнулся дух.

— А если думаешь, что знаешь, а на самом деле… — поддержал и я ненаучные разговорчики.

— Если ты думаешь, что знаешь, значит, ты человек. А если знаешь, значит, ты, либо Бог, либо идиот, — высказалась Барбария о своём видении вселенной.

— Думать все должны. И растения, и животные. Люди думать обязаны, а боги обязаны всё знать. Иначе, какие же они боги? — заявил Пещерыч, явно погрустнев.

— Думающие. Думающие боги. Плохо, что ли, быть таким думающим, а не всезнайкой? Мне где-то рассказывали, что в соавторах у Бога все, кому ни лень. В хорошем смысле, — не сдержался я и вступил на скользкую тропку разглагольствований со старшими.

— И снова – истина. Думай, зачем собираешься в последний поход, — поддержала меня Барбария.

— Так вы со мной на землю полетите? — обрадовался я, что Пещерыч станет моим попутчиком.

— Как-нибудь в следующий раз… Всё на сегодня. Я вас оставлю. Обо всём этому парнишке расскажи. Обо всём! Всё, о чём спросит, поведай. Может, не прямо в лоб, но, всё равно, по лбу. Пусть кумекает. Эвон, какую оплеуху мне отвесил. Были бы уши, в них бы точно зазвенело, — невесело рассмеялся Пещерыч и затих.

— Куда это он? Правда, что ли, думать?.. Если ты думаешь, значит, ты создание, а если знаешь, значит, ты создатель? А если ты думаешь, что знаешь, то читай пункт первый?

— Тебе же ясно сказали, — отозвалась Барбария недовольным голосом. — Если ты знаешь, что думаешь, значит, ты человек. А если не знаешь, что думаешь, значит, ты кто-то другой.

— Скучно быть Богом, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— И не говори. Так… Заочно говорить с тобой будем? Или уже найдёшь меня? — спросила моя новая учительница, но я всё пропустил мимо ушей.

— Зачем, вообще, думать? — уплыл я в эти самые думы, чтобы о них подумать.

— Чтобы жить.

— Чтобы быть живым или бессмертным? — унесло меня в синюю даль.

— Когда кто-нибудь научит каждую свою клеточку быть бессмертной, тогда он весь станет бессмертным, но это, как ты говоришь, скучно. Бессмертие человеку быстро надоедает. Относительно быстро.

— А Бог бессмертный? — спросил я, вспомнив, как сам рассказывал о мороке, в котором зрители якобы были богами и возмущались неправильным толкованием их бессмертия.

— По желанию. У тех, конечно, кто настоящий Бог. А у других так и не получается стать настоящим. Чтобы действительно быть бессмертным, нужно не бояться умереть. Нужно обучить этому и всех своих чад. Хотя бы большую их половину.

— А души? Мне кажется, что у людей такие же души, как у богов.

— Составная часть Бога. Дарит свою искру. Встречает вернувшихся целых или не очень целых. Круговорот, по большому счёту. А если ты при божьей жизни был не слишком правильным или злым, кровожадным, кто к тебе вернётся? Подумай, — загадала загадку Болидия.

— Только кровожадные души. Куда тогда остальные деваются? Если к такому творцу не захотят возвращаться? Умирают? — задумался я.

— Бродят призраками по вселенной. Ищут. Надеются. А когда находят то, что искали, тогда и родню кличут. Ха-ха! — рассмеялась Барбария, но как-то не взаправду.

— А сами они не могут собраться в единое душевное войско и стать совершенно новым, другим Богом? — пошёл я на неё войной за такие шуточки.

— А откуда появляются новые боги? Из праведников? Да. Из праведных душ? Снова да. И потом, Главный Закон Бога, он же Главный Закон Вселенной: «Ничего невозможного нет». Или «Нет ничего невозможного». Улавливаешь разницу? Улавливаешь. Поэтому ты Головастик, — перестала смеяться моя экзаменаторша и начала учить, как того требовал Пещерыч.

— Бесконечность? Космическая бесконечность? — ужаснулся я от очередной догадки или чересчур умной мысли. — Нет ничего невозможного нет ничего невозможного нет ничего невозможного… Читай в любом месте, но не меньше нескольких слов? А если не хватило терпения прочитать каких-то три слова, то получится: «Нет». Или: «Нет ничего».

— Тоже, в принципе, будет правильным. Нет ничего, но есть всё. Всё, что ты можешь представить или придумать. Думай. Представляй. Мечтай, и бойся самого себя. И своих мыслей.

— Это как? Думать нельзя, получается? — озадачился я.

— Ты обязан думать. Обязан. Ты же человек. Пока человек. Ха-ха! Так придёшь ко мне, или заставишь старушку к тебе плестись? — напомнила Барбария.

— Вы же сами сквозь материю летаете. Или разучились? И ко мне на замеры мозгов… Или какую-то другую проверку захаживали.

— Какую ещё проверку? Твой разум, как открытая книга. Сам его почитай. Может, узнаешь себя лучше. Всё на этом. Значит, сознаюсь, что насобирала твоих волос, кожных чешуек и прочих фрагментов. Это затем, чтобы познакомить гибридов. «Прото», из которых будет скроен твой костюм для путешествий. Ты же, вроде, знаешь, как он устроен? Хочешь, чтобы он кубиком становился, когда в спячке будет? Так их и попросим.

— А примерка? Или с запасом сошьёте? — вспомнил я кое-что об ателье для пошива одежды.

— С припасом. Тренироваться будешь – сообразишь, что к чему. Так тебе же ещё отражение стряпать придётся. Сам же думал о каких-то признаках, — напомнила Болидия.

— Точно. Это мои миры такие картинки делать умеют. Копии или другие фантазии. Чтобы даже свойства у них были и признаки. Чтобы и верхом на них кататься, и плавать…

— Они и сами перед людьми такими признаками показываются. Ты что, не знал? Думал, что они все такие же, как вы? Как люди? — оглушила меня учительница новым обухом.

— Знал. О том с Кармалией разговаривал, но так до конца не понял, как это на самом деле происходит. Выходит, они огромные и даже горячие, как солнце, а всё равно умные?.. То есть, добрые и способны на всякое ННН. Нет ничего невозможного. А если для тебя есть хоть что-то невозможное, значит, ты не Бог. Или не Мир. Или не Солнце…

— Перекури. Слишком завёлся с поисками истины. А я обмозгую, как знака состряпать, чтобы он тоже твоим родным получился, — сказала собеседница и затихла, бросив меня на растерзание хищным мыслям и догадкам.

* * *

До самого вечера меня никто не окликнул, не позвал на примерку или на учёбу, или на продолжение рассказа. Перестав ломать голову над ужасами и секретами Мироздания, я решил сходить в голографическую пещеру, чтобы побеседовать с Образом насчёт местных достопримечательностей.

Захотел узнать подробности этого незаселённого мира, если он плоский, или грозди миров, если попал в центральный адресатор, он же шлюз, он же первое звено.

Имя мира я уже знал, и звезды тоже, а вот всё остальное – нет. Не было случая спросить. «Сейчас самое время, — решил про себя. — Рассказывают всякое, шутят, а я ни в зуб ногой. Невежливо как-то».

— Лифт, голубчик. Отвези меня в центр управления. К вашему главному ЭВМ или Объекту Раз, — вежливо, без всяких заумностей обратился я к цилиндру.

«Ничего не ответила рыбка. Только хвостиком вильнула и уплыла», — прокомментировал неожиданную молчаливость ступы и её ямщика, когда дверь закрылась, и лифт тронулся с места.

— Надеюсь, везёшь туда, куда нужно, — буркнул шёпотом, не дождавшись голоса из мультика.

Дверь открылась, и я увидел, что оказался там, куда просился.

— Не подождёшь? — спросил у цилиндра, а тот молча уплыл под потолок и исчез в верхнем окошке. — И ладно. Я Александр из мира Скефий, астры Кармалии-Светлидии. Прошу Образ о включении и обучении.

«Эта тоже неразговорчивая», — подумал, когда после ручных молний под потолком проснулся Млечный Путь.

— Как насчёт побеседовать? Нужно кое-что разузнать о вашем мире, — как к давнишней знакомой, обратился к ЭВМ.

— Загрузка дополнений закончена. Могу приступить к работе, — доложила Образ.

— Каких ещё дополнений? Я что, неправильно разговариваю? Восклицаю что-нибудь несуразное? Или междометия? Тогда бы сказали, что критерий не опознан.

— После аудио анализа ваших рассказов, база одного из земных языков дополнена. Теперь могу объясняться более детально и непринуждённо. Назовите критерий общения. Тему беседы или обучения, — доложила ЭВМушка, поумневшая после моих телевизорных сказок.

— А иттить-колотить тоже выучили?.. Ну и ладно. О чём же хотел побеседовать? Ах, да. О вашем мире. Расскажите сначала общие сведения, а потом у меня мешок вопросов будет.

— Возможны ответы на вопросы до вашего уровня допуска. Извольте приступать.

— Изволю. Начните общеобразовательную лекцию об этом мире, солнце, грозди, если она есть, а заполируйте координатами от центра галактики и прочим заумным мусором, — распорядился я об очередном космическом всеобуче.

— Как вы уже знаете, вы находитесь в центральном и единственном адресаторе, он же шлюз, плоского мира Тичарити, звезды Гляциодия-Урания. Местоположение в ветви Персея около тридцати шести тысяч световых лет в пересчёте на земные годы.

— Оба. Попался, кто не кусался. О чём вы? И световые года у нас неправильные? У землян из рукава Ориона? — опешил я, как обычно, с первого же ответа.

— Если ваше образование не позволят понимать элементарные вещи, тогда попросите о кратком курсе астрономии. Из него вы почерпнёте, что каждая планета вращается вокруг своего светила за совершенно индивидуальное время и количество оборотов вокруг своей оси. Извините, но это всего лишь реплика, а не цитата из учебника.

— Мне пока и реплик за глаза. Получается, время везде по-разному идёт?

— Измеряется везде по-разному. Критерии времени не приведены к общему знаменателю. Общегалактического нет и пока не предвидится, ввиду непримиримых разногласий и особенностей мнений представителей населённых миров. Поэтому за цикл принято считать…

— Извините, что перебиваю. Всё, что мне нужно, я понял. Насчёт разницы, времени, и так далее. Теперь расскажите о том, кто же обитал на вашем Тичарити? Что росло на планете? Карту мира тоже можете продемонстрировать. Голографии и прочее, — остановил я непонятные для меня пересуды на темы времени и попросил о более наглядном и понятном.

— Какая-либо разумная жизнь с самого начала не была предусмотрена. Животный мир был минимальным и не играл особой роли, кроме опыления и распространения семян растений.

— Разве можно чью-либо жизнь предусмотреть?

— В этом мире – да. Это планета отшельников. Пришлых отшельников. Из других систем и миров. Путешествуют, изучают миры, а после накопления знаний уединяются.

Извините, уединялись на поверхности геоида для анализа и осмысления.

— Пещерыч говорил, что вы только успеваете угибаться от обломков планет, возвращающихся в мамку-солнце. Получается, вы не плоские?

— Обыкновенных планет, а не детализаций. И кто такой Пещерыч? Новое прозвище Главного Отшельника?

— Главного Отшельника? Не Бога? Не Творца, а отшельника? — растерялся я от нового звания Провидения.

— Он просил именно о таком обращении, но после того, как мир утратил возможность принимать гостей из-за потери способности генерировать избирательную гравитацию, перестал.

— Что такое избирательная гравитация? — попытался я сосредоточиться и ухватился за первый попавшийся термин, который не понял.

— Искусственная гравитация, при которой живут на своих планетах различные ОО – гости или путешественники. Она измерялась и генерировалась для удобства посетителей. И сейчас на нашем астероиде происходит нечто подобное, но сугубо локальное. Например, ваш ГК – гравитационный коэффициент равен 0,92 от номинала Тичарити. В режиме реального времени ваш ТКВ – теневой круг-вектор переключает все грави-репитеры, вмонтированные в палубу и под плодородный слой почвы ковчегов.

В случае встреч различных ТКВ, рассчитывается их среднее арифметическое значение. Всё это предусмотрено для удобства живого общения между представителями всевозможных гравитационных моделей миров.

— ОО – это органические объекты? — уточнил я, трясясь всем телом, готовясь к очной встрече с каким-нибудь нечеловеком разумным.

— Совершенно верно.

— А до моего прибытия здесь кто-нибудь был? Из этих… Из ОО, которые не такие, как я.

— Есть семь гуманоидов обслуживающего персонала с планеты Киплонг. Но с персоналом вы встретиться не можете, по причине их анабиоза – длительного сна.

Следующее пробуждение запланировано на… Чтобы вам было понятно, они проспят ещё тридцать семь теоретических оборотов Тичарити вокруг его оси.

— Почему теоретических? Он что, больше не вращается? — удивился я, но почти всё, о чём вещала, ставшая разговорчивой, Образ понял.

— Планета погибла четвёртой из двенадцати от общего числа. Сегодня на орбитах остаётся пять необитаемых планет и фрагменты от погибших.

— Извините. Поэтому пришёл к вам подучиться. Чтобы кое-что… Хоть что-то понять. А отшельники ваши в пещерах жили или в шалашах? И какие самые большие или самые маленькие ГК у них были?.. Вы их фотографировали? Глянуть можно на них?

— Теперь вы меня извините. Информация о внешнем виде ОО закрыта, а об их ГК могу ответить в общих чертах. Никто из посетителей не был способен превысить ГК равный 1,8. Наша избирательная гравитация хотя и рассчитана на подобные величины, но до такого коэффициента не генерировалась даже в испытательных целях. Максимальный ГК составил 1,38. Прочие минимальные значения ГК не ограничены, но представителей с коэффициентом менее 0,72 у нас не было.

Все наши отшельники проживали на поверхности планеты в жилых модулях-кельях, подобных тем, в которых принято проживать отшельникам. Для достижения наивысшего статуса им приходилось продолжать путешествия в другие миры, более аскетичные и малопригодные для обычной разумной жизни.

— Значит, я тоже отшельник? А про количество видов или родов… Или… О скольких инопланетных ОО вы знаете? Тех, кто вас посещал?

— Триста восемьдесят один вид ОО произвёл моё транзитное включение общепринятым в галактике способом. Сто два вида ОО побывали на планете, а представители шестидесяти семи из них в статусе отшельников. О других транзитных объектах, которые обошлись без моего включения, сообщить что-либо затрудняюсь.

— И такие были? — поразился я, потому что не смог представить, как можно отыскать невидимый символ нужного адреса.

— Сомневаюсь, что они были объектами в том виде, в котором вы их представляете.

— Поподробнее. Не гуманоиды, что ли?

— Некоторых вы называете оборотнями. О существовании прочих не догадываетесь.

— Это что, вы и Болидию оборотнем считаете? Или Природу её? — раззадорился я, представив четыреста видов разумных гуманоидов вхожих на астероиды, но когда вспомнил, что все они запросто могут прибыть на землю, ужаснулся.

— Информация о Болидии закрыта. О прочем могу рассказать. Позволяет ваш допуск. Начать с объектов, которых вы именуете Природой? Или с других – «Передающих»? Точнее, «Дарующих Жизнь».

— Батюшки! Передающая жизнь? Это наша Стихия? А она у Натуры её берёт? И кому передаёт? Блошке ОО-шке, которая получилась? Ну, дела!.. Голова ещё цела.

Продолжайте, пожалуйста, а на мои междометия не обращайте внимания. Ну и укроп! Ё-ошеньки мои кошеньки! Мало того, что оборотень, она ещё и прамамка какая-то. Всего живущего. Не может быть. Или… Всё-всё-всё. Затихаю.

— Планета оборотней Куом, орбита астры Мажентия-Стартиния, созвездие Бакр-Гус. Сведения неполные, отрывочные и противоречивые, несмотря на знакомство данного мира с их представителями, с Барбарией-Болидией и её Природой. К сожалению, имени Природы я вам назвать не смогу.

По легенде на этой планете из великого множества видов существ выжили только один вид разумных и один вид животных. По другой легенде все виды разумных существ стали одним, так как научились сначала мимикрии (менять цвет, форму для подражания или маскировки), затем освоили конвергенцию (эволюционный процесс, приводящий к сходству с другим организмом, несмотря на различие видов).

Якобы то же самое произошло и с животным миром.

Каковой была настоящая, реальная последовательность этих событий, история и легенды умалчивают.

Существует большая вероятность того, что разумные существа скопировали или научились возможностям у животных, применив эти знания в своём дальнейшем развитии.

Уже далее, при заселении других планет, и те, и другие освоили параллельную дивергецию (divergo – «отклоняться»). То есть, способность отклоняться от первоначально близкого облика, признака, что происходит из-за различия условий обитания, гравитации или искусственного, а, возможно, естественного отбора.

Не путайте с адаптивной радиацией – адаптацией к однонаправленным изменениям условий окружающей среды.

Остаётся загадкой «как», но общеизвестно «что». Что в результате неизвестных процессов нечто привело к появлению явлений Природы и их содружества с Дарующими жизнь.

Замечу, что и те, и другие – однополые существа женского рода, способные к размножению не только вегетативным образом.

Цитата: «Тех диких и необузданных метаморфоз, на которые способны самки Природы, невозможно представить. А когда узнаешь, что именно им мы обязаны всем многообразием, и не только животного мира, то обратишься к богам с благодарностью за такой их подарок. За такую благодать». Конец цитаты из книги путешественника и отшельника Ротарика-IV.

Следующая цитата: «А уже человечество переврало свои обрывочные знания и обозвало оборотнями людей способных в полнолуние превращаться в волков и загрызать или ранить других животных, или тех же себе подобных.

Конечно, не исключено, что и такое могло произойти. Но, как вы понимаете, немного по-другому поводу.

Кто знает, может, и сейчас среди нас есть имитаторы внешности человека, а на самом деле заблудшие или мутировавшие волки. А если допустить, что они тоже освоили способность раздваиваться и множат себе подобных бездушных? Ничего не напоминает? Ни на какую тёмную мысль не наводит?» Конец цитаты из рукописного труда отшельника, назвавшегося именем Марав Силирок.

К сожалению, это всё, о чём могу рассказать, согласно вашему уровню допуска. Остальные сведения для вас закрыты.

О чём думал во время той сногсшибательной лекции, я не помню. Рот у меня точно был нараспашку. Хорошо, что в пещере не было насекомых, а то бы меня точно опылили. Или, того хуже, посеяли, как неразумное семечко, куда-нибудь в место, где много… Очень много навоза.

— Спасибо за урок, — выдохнул я, собравшись с силами. — На сегодня с меня довольно. Наелся.

— Вызываю лифт и отключаюсь. Приятного отдыха, — вежливо попрощалась Образ и Млечный Путь исчез.

Цилиндр лифта приземлился, и я, как тот истукан, не говоря ни слова, вошёл внутрь, собираясь всё так же молча проследовать в свою каюту, но не тут-то было.

— Назовите адрес доставки, — на чистом русском заявил, разговорившийся лифт, причём, совсем не мультяшным голосом.

— Ах, это ты. Тоже научился калякать и трепаться? Молодец. Свези меня, голубчик, в тот коридор, где изволю почивать и опустошать морозильник, — фамильярно пожелал я, по-царски озвучив временный домашний адрес.

Лифт закрылся и тронулся с места, а через некоторое время замер и распахнулся. Сначала я долго соображал, почему оказался в простом коридоре, а не в шлюзе, но вовремя вспомнил, что приехал в местную гостиницу и поторопился к своей двери.

— Я в каюту, а не на экскурсию. Спать, а не гулять. Нагулялся уже. Вот-вот голова лопнет, — ругал себя, отпирая локтем дверь, раздеваясь и гася свет в номере космического убежища.

* * *

— Смотри на стену! — командует моё отражение.

— Ты ещё кто такой? — спрашиваю я, осознав, что оказался не один в своём кладезе. — Откуда в моей голове взялся? Тут места только на одного. И потом, кажется, что я сплю…

— Я из твоего будущего, дубина. Смотри на стену. Что видишь? — не успокаивается двойник и склада не покидает.

— Из какого будущего? У меня их много. Я уже в них, как в трёх соснах путаюсь, — огрызаюсь я, но отражение только смеётся.

— Как рассмотришь стену и сделаешь то, что должен, я мигом исчезну. Честное головастое. След только оставлю и исчезну.

— Наследить собрался, гадкий утёнок? — возмущаюсь я беззлобно и начинаю всматриваться в стену кладезя.

Минуту всматриваюсь, вторую. Наконец, замечаю, как перед глазами проявляется дверь с надписью «Не входить! Тёмная комната».

— Что за сюрприз? Сейф, что ли? — спрашиваю недовольным голосом.

— Он самый. Отпирай, и я подкину тебе кое-что. Письмецо из будущего. Сразу же испарюсь. А ты дай слово не читать его до особого времени. Пока не угодишь в переплёт.

— Сейчас всё брошу и… И сам себя обману. А ключи от двери есть? — бурчу своему незваному почтальону.

— Они не нужны. Дверь исчезнет, как только станет ненужной. Но когда понадобится, тоже в неё не суйся. Только в экстренных случаях, как во времена «Узла Параллелей», договорились? — лепечет о чём-то моё будущее, а я дёргаю за дверную ручку и открываю ход к запретным знаниям.

— Это что, коробки с моими воспоминаниями?

— С твоими. И не только с ними. Здесь всё, что ты когда-либо слышал или видел, но на осмысление чего тебе не хватало ума или возраста. Кладу своё послание в эту коробку и исчезаю, — заявляет второй «я» и сразу же выполняет обещание.

Исчезает в ту же секунду.

«Приснилось? Сон во сне? Как такое возможно? Я же сейчас на астероиде мира Тичарити. Точно. Как он мог меня найти, если сам не знаю, в каком времени нахожусь? — думаю я и непроизвольно вскрываю запретный короб. — Стоп-стоп. Что я делаю?»

Но, куда там! Контроль над руками оказывается невозможным, и я, словно под гипнозом читаю лист со своим некаллиграфическим почерком:

«Послание путешественнику во времени!

Парадокс моста, молнии, струны, нерва – всё это один и тот же парадокс, очень похожий на квантовую запутанность. (Может и не парадокс, но мне нравится так называть явление, о котором хочу рассказать).

Представь толстую книгу без обложки. Очень толстую книгу. Представил? Разверни её так, чтобы последний лист соединился с первым. Если смотреть сверху, должно получиться подобие солнышка.

Теперь вообрази, что несколько страниц книги слиплись…

Или давай по-другому. Подумай, что каждая страница раздвоилась своим кончиком, а через некоторое расстояние снова раздвоилась, и так далее. Чем дальше от центра, тем больше раздвоений.

Получается? Хорошо. Всё это параллели. Миры или галактики, или… Обзывай, как хочешь. Во временном континууме этот процесс бесконечный.

Ты про бесконечность не думай. Принцип пойми, и всё на этом. И про время не думай. Как ещё Эйнштейн утверждал: время течёт для всех по-разному. И это правда. Всё пока спрячь в наш долгий ящик, договорились? Продолжим.

Сколько у Кармалии детализаций? Около трёхсот? Представь, что пришлось триста Кармалий слить воедино. Слепить. Нечто наподобие котлеты получится, а не шарика-солнца. И все они друг дружке помогают, являясь одним целым.

Едем дальше.

Она родила тринадцать первенцев и ещё якобы двойняшек? Так? Так. Почему? Неизвестно. Зато известно, что каждый следующий раз она рождала почти двойное количество от предыдущего. Правильно. Точно так же, как наши с тобой страницы раздваивалась. Правильно-правильно.

Если взялась рождать пятый круг, значит, имеет на него достаточно сил.

Нет-нет! Останавливаться нельзя. Если последний круг не будет полным, вся конструкция сломается. Вернее, начнёт ломаться. Закон… Мироздания.

В пятом сейчас корректировка орбит и терраформирование? Там. Аномалии и в первом, и в последнем? Да. Освоит – не освоит, сможет – не сможет. Всё это другие и не столь важные для нас вопросы. Почему? Потому что нельзя нам пользоваться теми аномалиями. Из-за чего? Из-за того, что нет… Вернее, есть… Опять не так.

Велика вероятность промаха. Почти невозможно, не зная реального устройства вселенной, вернуться в своё настоящее.

Страшно? То-то же. Почти. Если ты не Бог. Но Богам не нравится, когда люди используют аномалии в своих корыстных или научных целях. (А может, особый закон у них имеется на этот счёт.)

Они могут намеренно устраивать подобие ротации и забрасывать вредных нарушителей и смутьянов, куда им вздумается. Тогда, конечно, и все остальные, которые ничего не нарушали, тоже переместятся без их ведома куда ни попадя, сохраняя жёсткий баланс “один мир – один индивидуум”.

Всё до этого момента понятно? А теперь и это сломаем.

Не могут Боги перемещать, куда ни попадя. Почему – не знаю, но.

Бывало с тобой, что ты укололся одним местом, а твои нервы “рассказали”, что тремя, пятью, семью местами? Бывало. По глазам вижу. Нажимаешь на одну точку тела, а подёргивается несколько. Это и есть парадокс моста, или молнии, или струны, или нашего с тобой квантового нерва.

Что-то неизвестное пронизывает Мироздание вне зависимости от желаний, времени, аномалий, и так далее. Для чего об этом должен знать отважившийся на путешествие во времени? Для того чтобы быть готовым к тому, что он никогда не вернётся в свою вселенную, в свою галактику, в свой мир. Но.

Некоторые способны отыскать мостик к себе домой и “выжить” (прогнать) оттуда своего двойника. Такие возможности “имеют место быть”. Ну, или “вернуть” того в его родной мир. Правда, это тоже почти невозможно.

Теоретически, конечно, возможно, но практически…

По крайней мере, доказать себе, что всё сделано правильно, невозможно.

Хочешь теперь путешествовать?.. Ах, ты уже путешествуешь?

Не за что.

СК-РО-АР-НАВ-XII»