Сага о Головастике. Уроки инопланетного мастерства

Обучение отшельника

— Просыпайтесь, юноша. Мой язык вам знаком?.. Как вы здесь оказались? — зазвучало в ушах неведомой музыкой, а не простым человеческим голосом. — Откуда прибыли? Вечером вас здесь не было.

Сначала показалось, что я всё ещё сплю, и мне снится удачный вариант телепортации, но всё оказалось намного фантастичней и невероятней. Решил не спугнуть забрезживший свет в конце тоннеля, и начал общение с музыкой, не открывая глаз.

— Я вас понимаю, но язык ваш мне неведом. Кто вы? — обратился к собеседнику.

— Значит, вы из грозди Кармальдии. Могу с вами общаться на земном языке, если это удобно.

— Нет-нет. Я всё понимаю. Продолжайте на своём, а я, если позволите, буду отвечать на русском.

— Странно. Впервые встречаю такого молодого землянина, понимающего язык атласаров, — удивился моим способностям неведомый музыкант.

— Куда я телепортировался? Вы отшельник? Я сейчас у вас в гостях? — начал я с прямых вопросов, чтобы быстрей успокоиться или, наоборот, разволноваться до крайности.

— А мне кажется, что это я у вас в гостях. Вон, какую иллюзию вы создали! Любо-дорого посмотреть даже мне. Небывалая, неестественная… Нежизнеспособная, но талантливая. Для вашего возраста – отличное творчество.

Что же вы не открываете глаз? Боитесь, что всё развеется? Правильно боитесь. Здесь ничего этого не было и нет. Ладно, помогу вам, так и быть. Придержу ненадолго ваши художества, слегка приземлив их. Ну, же! Подъём! — раскомандовался собеседник-невидимка.

— Сначала признайтесь, кто вы? Почему разговариваете музыкой? И откуда, по-вашему, я могу знать язык атласаров? — заупрямился я и продолжил дремать.

— Правильных ответов несколько. Вы Бог. Вы один из Первых людей. Вы один из нас. Вы нечто, которое может представить, что мы все существуем в таком виде и общаемся именно таким образом. Что, естественно, возвращает нас обратно к Богу. Выбирайте, что вам больше нравится.

— Ничего. Я не Бог, не Первый человек, и не один из вас. Я же общаюсь на русском? На русском. Я, скорее всего, другое нечто, которое сошло с ума от безысходности или отчаянья, и представило, что с ним всё хорошо закончилось. А вы приснились, как один из вариантов… Этого. Неплохого завершения моего многосерийного фильма ужасов, — выдвинул я встречное предположение и продолжил делать вид, что дремлю.

— Во-первых, вы не спите. Во-вторых, я существовал и до вашего появления. В-третьих, вполне вероятно, что часть земного населения, называющих себя русскими, и есть Первые Люди. Как вам такой пасьянс? — начал умничать мой собеседник.

— Тогда, я проснусь?.. То есть, открою глаза? Ничего же не пропадёт?

— А что такого может пропасть, если здесь ничего до вас не было? Кроме меня, разумеется, и моей временной обители, — успокоил меня новый знакомый и скомандовал: — Вперёд! Фантазируйте! Живите так, как представляете.

Я сдался и проснулся. Открыл глаза, а вместе с ними рот.

Оказался на неизвестной планете, на берегу тёплого южного моря, на некотором возвышении или холме среди невиданной зелени деревьев, кустов, цветов и их пьянившего аромата. Очутился в странном доме или, скорее, круглом зале из множества белых колонн с золотой куполообразной крышей. Как будто в огромной мраморной беседке, открытой всем ветрам. Тёплым и неспешным ветрам, шевелившим прозрачные занавеси из тончайшего материала, и приносившим в это неземное жильё запахи моря, цветов и… Надежды.

— Вот так нафантазировал, — удивился я и начал разглядывать в первую очередь себя. — Вроде, мальчик. Ни лукошка, ни юбочки. Уже хорошо. А зеркало… Вот и оно.

Наткнувшись взглядом на огромное овальное зеркало, стоявшее у одной из колонн, я подошёл с инспекцией.

— Значит, уже не Яшка-цыган? Хорошо. Принимаю свой старый облик. Стало быть, неизвестная планета, а я мальчик. Надеюсь, мы не в сказке «Аленький цветочек»? Где вы, Музыкант Атласарович? Или вы заколдованное чудище, хозяйствующее на этом острове?

— Ну-ну. Обрисуйте и меня. Постараюсь предстать… А вот таким. Как один из вариантов. Подойдёт? — спросила меня музыка, а потом вышла из-за колонны человеком.

— Бикмеюшка? — почему-то не удивился я, взглянув на старого знакомого, о котором давно уже не вспоминал.

Ко мне подошёл тот самый смуглый мужичок невысокого роста, но в этот раз разодетый на манер восточных сказок. И белый высокий тюрбан со странной кокардой из жемчужин, и расшитый золотом бирюзовый халат, и тёмно-зелёные шаровары, и неизменные туфли с загнутыми носами. Вся его одежда казалась знакомой и сказочной.

— Ротарик-VII к вашим услугам. Из рода Арниса-Атласария. Философ и отшельник в двадцать втором поколении. Планету и астру называть повременю, — представился Бикмеюшка на чистом русском, перестав музицировать. — А вы?

— А мы… Александры из семейства Головастиков-Катализаторов. Двенадцатые посредники первого мира. Скефийские мы. Но, к сожалению, первые в своём роде-поколении. И никакие не философы, не отшельники, — отрекомендовался я, повествуя о себе во множественном числе, и перечислил несколько своих званий.

Мы крепко, по-мужски и на равных, пожали друг другу руки, и расселись на мягкие диваны.

— Так удобно? Вот и хорошо. Мне тоже достаточно комфортно в вашей иллюзии. Так вы говорите, уже знакомы с моими родственниками? Бикмеюшка, это кто? — начал беседу Ротарик.

— Человечек один. Встречал его пару раз в мирах. По службе закидывало кое-куда. Чабан он. Юрта, овцы, и всё прочее. Путешествует с ними. Далакаями обзывается. Кайдалами ещё, — припомнил я приключения в Кристалии.

— Кайдальщик, значит. Другими словами – овечий пастух. У этих словарных корней много значений. Так вы говорите, что он обзывал вас?

— «Дала-кай». Так сначала кричал. Потом я объяснил ему, что нужно по-другому говорить. «Кай-дала» или «Кайдалы». Пруд, которого ещё не было, так назвать. Рекомендовал, а не предсказывал будущее, — поведал я о знакомстве со смуглым тюрком.

— «Дала» – это степь, степной. А вот, «кай». Может, «кайгы»? Или «хай»? — поспрашивал сам себя отшельник, а потом задумался.

— Он выскочил из камышей и завопил: «Дала-Кай!» Что там ещё можно было обозвать? Или кого? Если мы с Димкой к ручью подошли, а тут и Бикмеюшка, откуда ни возьмись.

— Тогда, получается, он вам название места сказал. Что-то похожее на «степные слёзы» или «степную печаль». А вы ему переиначили на овечьего пастуха. Кайдал – это стадо. Или поселение в степи, при котором есть скот. Это вы его обозвали, а не он вас. Остановимся на этом. Потом во всём разберётесь.

Значит, мои родственники по крови и по духу тоже облюбовали ваши планеты? Неудивительно. Вполне пригодные для достижения наивысших степеней. Самые пригодные, — снова затуманил свой взор Ротарик.

— А если он спросил: «Дела как?» Просто, мне послышалось, что-то похожее на название пруда с кошарой, как в моём мире. Вот я и поправил его. Сказал, как правильно говорить. Всего и делов. Слёзы степей. Боль и печаль. Пруда там как раз не было. Никто его ещё не… Не наплакал.

Рассказали бы лучше что-нибудь умное. Я же просился на планету с отшельниками, чтобы… А на кой? Мне же пропуски нужны, чтобы запись проверить на Греноли. С чего это Пещерыч сбежал.

А-а-а. Мне тёмную комнату… Уже есть. Сейф имеем с дверью и надписью о парадоксах. А сами пропуски только у вурдалаков бывают.

Случайно, нет у вас знакомых Дарующих Жизнь? Какой у вас уровень допуска в локте? — пристал я к Ротарику после того как порассуждал вслух.

— Давайте-ка по порядку. Расскажите, что у вас за проблемы, а я обещаю, что побеседую о заумном. Открою все тайны, к которым вы готовы, конечно. Ну, и, которые сам для себя открыл в скитаниях. В начале скитаний, — предложил мой таинственный собеседник.

— Я уже однажды одному духу рассказывал. Не очень-то помогло. Мне не помогло. Хотя, складно всё получалось. Ассистировал как-то, что ли? А потом сбежал после сказки и Стихию свою прихватил. Один я остался на том астероиде. Хорошо, что с питанием проблем не было.

— С вашим питанием? Или с его? Ха-ха! Не шучу. Рассказывайте с самого начала ваших похождений, а я всё прокомментирую и растолкую, — пошутил дальний родственник Бикмеюшки.

— Опять с самого начала? Со знакомства с девчушкой-старушкой? Смысла не вижу. Телевизора салатного здесь нет. Значит, вы ничего из сказанного не увидите. А рассказчик из меня никакой, — не хотелось мне ничего рассказывать, тем более с пресловутого «начала».

— Давайте я осторожно намекну, что вам в себя нужно верить. И вы в себя верите. По-другому и быть не может. Ведь вы сами отыскали меня. А начать свою историю можете с любого места. Даже с самого непонятного и нематериального. Ведь вы, надеюсь, уже понимаете, что мы живём в некоем гибриде из одной части материального и научно объяснимого, и другой, нематериального. Мир так устроен. Ваш мир. В нём всё возможно.

— Ничего невозможного нет? Знаю уже о том. Толку-то? — буркнул я, припомнив экзамен на Греноли, который сдал экстерном.

— Сейчас и будет толк. Узнали Главный Закон Бога и нашей Вселенной, а до понимания один шаг. Сделайте его, — пристал ко мне новоявленный Ротарик Пещерыч, как тот клещ.

— И каким манером? Рассказав о Небытие, в котором сам не был, а знаю всё, что там происходило? Якобы мне… Моей душе после её капремонта возвратили знания о мироустройстве? Ересь какая-то. Фибры, углоёжики, искры, малиновые осы, и всякое такое. Причём, фибры не в виде волокон, а плоские и шестигранные. Правда, у них всё-таки было какое-то оперение в виде шевелившихся ворсинок, — непонятно откуда в моей памяти проснулись ярчайшие картинки с набором сопутствовавших подробностей.

— Именно об этом и расскажите. В процессе повествования сами всё поймёте. Всё в голове сложится. Спокойствие наступит. Гармония.

Исходите из того, что я уже сказал. Мир нематериален. Он разделён на две половины. На понятный для всех, а потому правильный и незыблемый, стоящий на плечах передовой науки. И непонятный, поэтому якобы не существующий.

Он-то главнее будет. Важнее. А там, духовный он или призрачный, не имеет значения. Потом сообразите. Обещаю, что выйдете отсюда с факелом новых знаний и пониманий, — затуркал меня окончательно Ротарик, понукая и подстёгивая к началу продолжения моей нехитрой истории, недосказанной Пещерычу и его шпионки Барбарии.

— Припёрли к стенке? Ну, посмотрим, что у вас получится. Предупреждаю, что манеры у меня особенные, и отношение ко всему соответственное. То есть, не совсем серьёзное. Но менять их не собираюсь, а потому, начинаю рассказывать, как умею, — выдвинул я подобие авторского ультиматума.

Пришлось рассказывать о воспоминаниях неведомого фибро-осколка, валявшихся без дела посреди сейфа с мешками парадоксов.

* * *

—Братцы, помираю, — слышу я вдалеке чей-то голос и просыпаюсь.

«Может не просыпаюсь. Очнулся точно, но от чего? И кто там помирает? Что-то в этих словах знакомое. До боли в груди знакомое, но что?.. Где я? В мороке или каком-то мультике?.. Кто это вокруг меня? Фигуры непонятные. А где одноклассники? Я снова в школе, но не в своём классе. Всё белое кругом. И столы вместо парт. Белые столы. А на моём ещё и навалено что-то.

Учебник по… Про… «Проблемы Физики»?

…

— Я на всё готов, — заявил я, ещё не понимая, о чём спросила мировая мамка.

— Тогда иди ко мне. Занимай своё место поближе к сердцу.

С этими словами Кармалия сорвала с груди часть платья, а может даже тела. Я увидел такую же живую трепетавшую душу мамки миров. Она тоже переливалась ярким золотым светом и бесконечно двигалась. Точь-в-точь, как человеческая.

— А я своими острыми осколками вас не пораню? Может мне… — заколебался я и замер.

— На то ты и родное дитя, чтобы ранить мамку не куда-нибудь, а в самое сердце.

И я, как был остроугольным ёжиком, так и влепился в свою душу. Вернулся почти десять лет спустя. Когда, интересно, я к Александру попал?..

Ах, да. Когда тот показал сыну и мне пару малюсеньких кукишей.

* * *

— Молодца! Словно заправский рассказчик. Ну и как? Вопросы какие-нибудь всплыли на этом этапе? Вы же понимаете, что видеть и знать окончание мытарств этого осколка не могли? Всё могли узнать из его малиновых ос памяти, только не окончание. Согласны? — раскричался Ротарик, остановив мои воспоминания и, конечно, неумелый рассказ.

— Согласен. Всё равно же это неправда. Души из перьев, Правдолюб, Оскариусы. Школа-консерватория, Кавказские горы, кастрюли, и прочее с многоточием… Или всё это из вашего нематериального мира? — ошалел я от догадки, пронзившей моё материальное существо.

— Доходит? Ну и слава Богу. Вспомните ещё раз его последние слова. «Когда, интересно, я к Александру попал?» Спросила ваша фибра. Что там дальше было?

— «Когда тот показал сыну и мне пару малюсеньких кукишей». Получается, будто это уже Кармалия сказала, а не… Он уже в её душе был? Уже она сама вспоминала?.. Вот же балбес. Значит, всё, что помню, было взаправду? Но кто мне это мог рассказать? И когда? — ничуть не полегчало мне от душевного прозрения.

— Вы сами рассказали. Не думайте пока об этом. Это знание, как бы, витало в воздухе, а вы его прочитали. Если не можете допустить, что вас сам Бог надоумил, значит, так и считайте.

Дальше продолжим? Мне не терпится узнать о вашей материальной жизни. Что-то смогли изменить в ней или плыли по течению? Боролись с общими взглядами на Мироздание? Подтачивали его устои? Или скрепляли его шаткий фундамент?

У вас не плоский мир, а из этого следует, что кое-кто уже в нём расстарался. Возможно, ваша подружка-старушка. У некоторых Дарующих и такие таланты имеются. Подсказывают ненароком, и всё потом случается в своё время. Только с такими добрыми созданиями астры могут объединяться в огромные кластеры. Только с такими.

Возможно, главный Творец тоже приложил к этому свою искру. Ещё неизвестно, кому и зачем ваш Бог уступил своё место в вашей душе. Получилось, что и от вашего Бога искра улетела, и фибра Кармалии к ней обратно вернулась.

Так, по крайней мере, со стороны выглядело. Ясно, что вы так остались их Головастиком, но кое-какие метки получили и от других всемогущих сущностей Вселенной. Теперь вы достояние галактики, какое-то. Ха-ха-ха! Не шутка. Достояние её параллелей. И только поэтому сейчас у Кармальдии гостите. А, может быть, именно для этой командировки у вас и заменили родную искру.

Не стесняйтесь. Продолжайте рассказывать о приключениях, пока я не намекнул, что это за яблочко вам подсунул родной мир. Ха-ха-ха! — рассмеялся Ротарик, смутив меня окончательно.

Пришлось собираться с душевными силами и продолжать рассказ с того места, которое помнил лучше всего. С момента пробуждения в обновлённом и переполненном соседскими девчонками мире.

* * *

— Вставай. Школу проспишь. Выходные закончились, — нежно разбудила меня мама. — Скоро уже Оля за тобой зайдёт, а ты ещё не умывался.

— Какая ещё Оля? — взбунтовался я спросонья.

— Соседка. Одноклассница, — было мне ответом, от которого я подпрыгнул, как ошпаренный.

— Чур меня! — взвизгнул я, будто получил звонкую оплеуху за какой-нибудь проступок. — Я же дома. В мужском мире. Никакими одноклассницами никогда на нашей улице не пахло. Или теперь пахнет? Тумана нужно спросить. Или душевный разговор…

…

«Ну и шутки! Я же плавать не умею! Мир обиделся, что обозвал его Аквариумом? Точно. Сам бы так глубоко нипочём не нырнул,» — перепугался не на шутку и начал энергично грести руками и махать ногами, представляя, что я не балбес Головастик, а какой-нибудь многомудрый Голавль Васильевич.

Не помогло. До поверхности так и не доплыл. Закончилось всё. Воздух, силы. Уплыло всё в сторону. В правую сторону… Сознание или разум? Без разницы. Или тело в левую сторону? Скорее всего по течению.

«Если вы потопните и ко дну прилипните, полежите года два, а потом привыкните. Почему, интересно, не отключаюсь? Даже присказку Павла… Нет-нет. Вот сейчас…»

* * *

— Стоп-стоп-стоп. Извините, что перебиваю вас на полуслове. Но мы с вашим рассказом чересчур увлеклись, — вернул меня из неестественно ярких воспоминаний Ротарик.

— Разве не нужно объяснять, как я угодил в эти неприятности? Что меня перекинули в неведомый молодой мир. Но не в тот, куда собирался. Причём, мир сказочный. Вокруг горы, река, замки, слоны. Монахи, умеющие говорить мыслями…

— Самое время мне открыть пару тайн Мироздания. Для вашего понимания происходящего так нужно. Пока снова не ударились в космос, — сдержанно выговорил Ротарик, оказавшийся на удивление терпеливым слушателем.

— Это каких? Надеюсь, понятных, а не как с пресловутым яблочком. А вы точно отшельник, а не Бог? — засомневался я в собеседнике.

— С утра был Богом, но в обед согрешил. А вот это уже шутка. Не смешно? Ну и ладно. О чём я? Объяснение тайн. Приступим? — отшутился многомудрый собеседник.

— Валяйте. У меня кое-какие подозрения возникают, но о них уже после ваших тайн.

Так, с чего это вам стало ясно, что мир нематериальный? Ну, на одну его половину? Или вы раскрыли, куда больший секрет, объяснивший всё на свете? Ответивший на все ваши вопросы? Что, как, откуда и почему, которые. Ваша же очередь краснобаить, — предоставил я оратору-оппоненту место на невидимой трибуне.

— Нет уж. Договаривайте, какие у вас сомнения? Может, именно в них кроется вся соль? Весь смысл? — хитро́ прищурился отшельник.

— Соль. Смысл. В обед согрешил… Не кажется ли вам, что в этом мире нет ночей? Я точь такую историю трое суток рассказывал, а у вас даже солнце не село. Обедать, опять же, нисколечко не хочется. Не говоря уже о туалете, — раскрыл я карты, выложив всё начистоту.

— Именно. А вы не забыли, что это ваш мир? Ваша иллюзия? А солнца здесь отродясь не было. Вы сами всё придумали. Всё, кроме меня, зала и вон того молельного камня. Мы настоящие, а всё остальное – фикция. Хорошая фантазия, не более. Отличная выдумка для начинающих. Более чем отличная. Легко поддерживать. Мало энергии отбирает. А кушать… Что же. Пора объяснить секреты.

Мы кушаем. Мы всё это время ели и едим, не задумываясь. «Что?» Спросите вы. «Всё и ничего». Отвечу я. С этого начну свои сказки-были, которые вы знали да забыли. И ещё много раз забудете, когда в своём будущем будете, — начал умничать Ротарик, а я и уши развесил. — Только и вы принимайте активное участие. Спрашивайте, не соглашайтесь, спорьте. Лишь тогда наша беседа пойдёт на пользу, а не выдуется из головы первым же сквозняком материальных и житейских проблем.

Что мы знаем о мире, о галактике, о вселенной? Да, по сути, ничего. Что успеваем придумывать и впопыхах объяснять точными и теоретическими науками, то и имеем. А если задумываемся чуть глубже – ничего не понимаем. Прячем всё, что мешает нашим теориям и проверенным схемам. А зачем? Чтобы всё было стабильно, пока не докопаемся до следующего уровня понимания. Или знания. Согласны со мной?

— Куда деваться? Если это не я вас придумал, тогда согласен, конечно. А что там за камень у вас в зале? Можно посмотреть? — начал я параллельные поиски истины с краеугольного камня, который, со слов Ротарика, точно существовал, а не был фикцией, как всё меня окружавшее.

— Молельный камень со скрижалями. Скорее всего могильный. Обычно такие прячут глубоко под землёй. В подземных ходах. В монашеских залах для молитв. Чтобы мир не отвлекал от главного занятия по осмыслению, и так далее. От того самого, чем мы с вами сейчас занимаемся.

— Что на нём написано? Буквы какие-то знакомые. Кириллица? — смутился я, увидев непонятные слова, выбитые на камне, оказавшемся посреди фантазии.

— Не столь важно, что написано, а важно, что каждый для себя прочитает. Но он сейчас в запустении. В полном запустении. Монастырь, который на поверхности, был православным, в этом вы правы. Назывался Свято-Михайло-Афонская Закубанская мужская общежительная пустынь. А вот после, и тюрьма в нём была, и колония малолетних преступников. Сейчас турбаза «Романтик».

Но мы с вами в древнем Византийском пещерном или Монаховом монастыре, который глубоко под землёй. Он на тысячу с лишним лет старше Закубанской пустыни и создан настоящими отшельниками из вашей Византии. Примерно в VIII веке.

Когда только-только начались гонения на почитателей икон, все так называемые идолопоклонники прибыли сюда. Расширили подземную сеть лабиринтов, соорудили кельи, перевезли сюда Константинопольскую библиотеку, организовали иконописные мастерские, построили прочие помещения.

Рекомендую посетить в ваших земных скитаниях. Возможно, найдёте и этот зал. Здесь уже много туристов отметилось во всех смыслах этого слова. И камень осквернён окончательно, но пока не бесповоротно. Наступит ещё его время… Наступит. Так, о чём мы? — задумался Ротарик, а я только тогда расслышал, как он со мной разговаривал.

— Значит, мы в подземном зале, а ваш голос… И мой тоже, отражается эхом от его каменных стен? И музыку на атласарском языке я тоже слышал в этой акустической пещере? — осенило меня наконец.

— Что вам ответить? Вы правы. Но позвольте мне продолжить. И сами помогайте с вашими фантазиями, чтобы мне не слишком отвлекаться на поддержание иллюзии. Продолжайте верить, что вы всё ещё на неведомой планете в колонном зале для бесед с отшельниками.

— Хорошо. Постараюсь верить, — согласился я и с новой силой поверил в свои художества неземной красоты с нежным ветром и райскими запахами, хотя понятия не имел, откуда это могло взяться в малоумной головушке третьеклассника.

— Устройство мира. С чего бы подступиться? — задумался вслух Ротарик.

— С океана. Точно. Я же одному… На одном задании о происхождении мира так ответил. Что перво-наперво кто-то неизвестный, но всемогущий создал океан из неведомого вещества или той же волшебной воды, а потом там завёлся первый Творец. Поэтому творил себе, что вздумается, не отвлекаясь на свои нужды. Но не понимал, что и сам был кем-то создан. Вот после такого еретического ответа и разбежались с астероида мои учителя-экзаменаторы. Вы тоже теперь заторопитесь? — спросил я прямо и уставился на Ротарика.

— Интересно-интересно. Сами дошли до такого? — улыбнулся мой собеседник.

— После сказки одной. Да, без разницы. Главное, понять, что же это за вещество такое, если оно одновременно может быть всем, чем угодно, и ничем конкретно. Что в данный момент понадобилось, то из него и получилось, — оседлал я философского скакуна и стеганул его головастым хвостиком-кнутиком.

— Красивая теория. Даже очень красивая. Не подкопаешься. А если, я назову это вещество, каким-нибудь прото-веществом? А если, копну ещё глубже и назову его святым духом? Теорию такую сможете со мной доказать? В принципе, я к этому и вёл, но вы перескочили от прелюдии к основной теме.

Помните, как я вам сказал, что мы с вами и сейчас кушаем? Что именно можно поглощать, когда вокруг ничего нет? Ваше прото-вещество можно превратить во что угодно, и поддерживать этим все функции биологического организма.

В религии… В православной религии святые старцы так существовали без еды и питья. Это высшая ступень отшельничества и самоотречения от мирских благ. Для чего она нужна? — задал риторический вопрос Ротарик, а ответил на него я.

— Бог его знает. Но вы не первый, кто мне об этом талдычит. Семалия вам что, тоже обмолвилась? О слезах с икон, и что-то ещё у неё мироточило.

Давайте о чём-нибудь понятном поговорим. Сказали бы, что мы вдыхаем аромат цветов или растений, и поглощаем его, как борщ с винегретом. При этом у нас такой хитрый винегрет получается, что в туалет после него ходить нечем или не нужно, — не сдержался я и перебил своего новоявленного учителя.

— Утрируете? Ну, хорошо. Начнём издалека, — вздохнул Ротарик и продолжил рассказ. — Весь наш космос состоит из прото-вещества. По-гречески – Эсхатос-Протос. Последний-Первый. Оно везде. Оно сыплется нам за шиворот ежедневно и даже ежеминутно.

Я сейчас, как и вы преувеличиваю, но суть остаётся. Всё вокруг нас – материал для нашего с вами строительства. И только от нас зависит, как мы им распорядимся.

Допустим, некое насекомое наелось этого вещества. Множество насекомых его наелось. А потом всех этих насекомых съела одна жаба. И она пропиталась этим веществом.

Далее. Кто-то её напугал, и она сломя голову отпрыгнула в сторону, но не рассчитала и… И вот-вот должна была врезаться головой в камень и разбиться. Что произойдёт, как вы думаете? Помните, что в её распоряжении бесконечное количество этого волшебного вещества. Она вся им пропитана тем или иным образом, — загадал мне Ротарик загадку.

Я почесался, недолго покумекал, представляя Кармалию огромной жабой, которая целый день объедалась насекомыми с прото-вещественной начинкой. И, вроде как, понял, что имел ввиду мой собеседник. «Вот, оказывается, почему Кармалия такая всемогущая! Висит себе в космосе и объедается прото-веществом. А потом любые фокусы… Да тех же признаков стряпает. Ещё и деткам своим помогает», — промелькнули у меня догадки-предположения.

— Если эта жаба не разобьётся, тогда пролетит его насквозь. Или использует это вещество, как топливо, и с его помощью перенесётся в параллельный мир, где нет этого камня. Другого ничего не может быть. Если, конечно, она по пути не испугается и не остановится. Тогда окажется внутри камня. Будет каменной жабой или её памятником. Окаменеет со временем, — предположил я незнамо какую нелепицу, чтобы поддержать беседу.

— Вы уже о таких жабах слышали? Что иногда люди раскалывают камни, а внутри находят такие живые чудеса в решете? — обрадовался чему-то Ротарик.

— Я на ровном месте нафантазировал. Неужели, и такое бывает? Жуть. Хотя, если допустить, что этот ваш Протос запросто может быть цампой…

Осенило меня насчёт собственного жабьего прыжка сквозь мокрую монастырскую стену, а потом через неведомое пространство, прямиком в местную гроздь галактик к Пещерычу в гости.

— Земную сказку о Питере Пене слышали? Там феи посыпали особой пыльцой обыкновенных детей, после чего те становились невесомыми. Летали, как птицы. Чем вам не вариант использования вашего вещества? — продолжил потомственный запудриватель мозгов.

— Вариант, — согласился я нехотя, хотя о такой сказке не слыхивал. — Его, получается, можно использовать вполне сознательно?.. Не верится что-то. Понятное дело, если совершать какую-нибудь работу, а оно вам исподволь помогает. С душой делать.

Во. С душой, с любовью что-нибудь делать. Всё на свете тогда получится. И еда вкусней, и дорога короче покажется.

А если ваши жабы наедятся тех насекомых с пыльцой и улетят? Потом с неба вместо дождя посыплются? Ха-ха! Или рыбы наедятся кузнечиков с Эсха… С прото-веществом и смоются в другое море? Или к тем же жабам на небо? Так до чего угодно додуматься можно. Может, оставим уже это? — попросил я пощады, чтобы подумать о собственных проблемах, но не тут-то было.

— И такие явления известны. Жабы, змеи, лягушки, рыбы. Всё с неба падало. Иногда с потолка внутри жилища. Бывало, что и дальше сквозь пол проваливалось. А как же? В самую ягодку попали вашим скепсисом.

Ну да ладно. Что ещё можно обсудить? Нужно ещё пофилософствовать, только безо всяких научных шор, без заблуждений. Как у наших с вами отшельников. Воздухом питаются, а ума набираются.

Кстати, вы знаете, сколько у нас существует степеней развития? У философов и отшельников? Могу и на этот счёт просветить. Чтобы в дальнейшем вас не обманули какие-нибудь хитрые вурдалаки.

— Просветите. Потом сразу к ним перейдём. К тому, как это из Дарующих Жизнь получаются вампиры или оборотни, — согласился я, напрочь позабыв о своей жабьей телепортации из тёмного подземелья в адресатор Искомый.

— Первая степень – это простые отшельники. Которые устают от жизни и уходят из мира людей с их проблемами. Бесцельно уходят. Таких подавляющее большинство. От потери, от суеты, от непонимания, и так далее.

Следующие уходят, чтобы сосредоточиться. Чтобы не отвлекаться. Они уже более интересны. Эти бывают религиозных и философских типов. Именно они добиваются высокой степени осмысления бытия, понимания религиозного учения.

Запомнили? Простые отшельники и отшельники высокой степени.

Следующие – высшей степени. Здесь уже сложнее. И те, кто пришёл к ней с помощью религии, и другие, кто пришёл иным путём. Объединяет их способность всё понимать правильно. Они уже умеют не питаться. То есть, поглощают прото-вещество из окружающего мира. Ну, или святой дух по-другому.

Следующая ступень совместная. Наивысшая. Эти не только не питаются в общепринятом смысле, но и перемещаются безо всяких технических приспособлений. То есть, без расстояний. Как телепорт, но по-особому. Даже в космосе без скафандра. На любые планеты, звёзды, и так далее. Вселенная же вся пропитана святым духом. Или нашим прото-веществом. Из него состоит. Для этого и сами звёзды, и их планеты путешествуют по ней. Не стоят на месте. Как вы знаете, они тоже живые и мудрые.

Но и это, оказывается, не последняя степень. Следующая – божественная. Когда существо само начинает очищать вещество вселенной от привнесённых в него примесей и негатива. Нейтрализует следы пребывания себя и других существ, использовавших прото-вещество неправильным способом.

Грехи человеческие искупает. Так понятнее? Всю тьму от неверия или, наоборот, сознательного отрицания очевидного. Даже… Ладно. Пока остановимся.

Хоть, что-нибудь усваивается? Понятнее становится? Или туман в глазах? — наконец-то, остановил бесконечные речи Ротарик и обратился ко мне с вопросами, а не поучениями.

— Всё ясно. Когда про Дарующих расскажете?.. Или думаете, я всё мимо ушей пропустил? Как же, пропустишь тут. Я вам ещё одну степень нашёл. Творческую. Это когда существо само производит или творит прото-вещество, а потому становится Творцом.

Что это вы побледнели, товарищ атласар? Шуток, что ли, не понимаете? Давайте уже к вурдалакам поближе. Про девочек с планеты Куом начнём, а про мальчиков-вампиров из созвездия Бакр-Гус закончим, — предложил я сменить тему беседы на более интересную и понятную.

— Я только сейчас… Только сейчас осознал, что это вы меня обучаете, а не я вас. Что, наконец-то, получил то самое недостающее звено, которое искал всё это время. Ведь я давным-давно имею высшую степень отшельничества, но боялся сделать следующий шаг лишь потому, что считал его последним. Выше Бога нет никого, кроме Творца этого Бога. А как им становятся? А никак. Берут на себя обязательство, ответственность, и вперёд.

Жертвенность, или как по-другому обзови, а всё равно должен превратиться не в тлен, а в удобрение для следующих, за тобой бредущих. И это не смерть получается? Это самое начало пути?.. — улетел вдаль мой собеседник с высшей, что-то там, градацией отшельничества.

— Так-так. Значит, сейчас и вы смоетесь. Нехорошо. Нехорошо учителей оставлять у разбитого корыта догадок и сомнений, — попытался я усовестить Ротарика, пока тот не отправился очищать космос от пыли и прочих тёмных энергий.

— Нет-нет. Потерплю. Даже теперь могу отдать вам свой скафандр. Он мне теперь ни к чему, получается. Посвящу и вас в тайны Мироздания в ответ на вашу науку. Говорите, что пора о вампирах обмолвиться? А что вы уже о них знаете? — еле выговорил контуженный отшельник и уставился помутневшими глазками в никуда.

— Да ну их. Какой скафандр? Именной? Тогда он мне никак не налезет. Или вы из моих волос и кожной чешуи новый состряпаете? Ну, же. Очнитесь! — разгорячился я и набросился на Ротарика пока ещё словами и эмоциями.

— Ерунда. Он сам знакомится. Он и есть гибрид из фрагментов скелета и бактерий. Кстати, скелет они сами строят. Сейчас я вас с ним познакомлю. Приложу к вашей руке и объясню Эсхатос-Протос, что вы мой последователь, а я уже достиг… Начнём? Не страшно? — контужено пролепетал отшельник, а я засомневался.

— Может, обождём, пока в себя придёте? Вас будто мешком по голове шмякнули. Потом пожалеете, что поспешили.

— Они уже знают, что я без них умею обходиться. Поэтому с лёгким сердцем поменяют своего напарника, а не хозяина. Им тоже интересно путешествовать. Они все вместе являются коллективным разумом из этого особого вещества Вселенной. Из Эсхатос-Протос.

…Берите и не сомневайтесь. Верю, что отдаю его в надёжные руки, — торжественно провещал атласар и ушёл за колонны.

— Передумайте лучше сейчас, а не посреди вакуумного и морозного космоса. Опомнитесь по дороге… Или более достойного ученика найдёте.

— Возможно, ученика ещё и найду, а вот, учителя уже нет. Знакомьтесь, — обратился Ротарик к известному мне белому переливавшемуся кубику, который он принёс из-за кулис нашего театра абсурда, а потом осторожно коснулся им моей ладошки. — Это Головастик, а не отшельник. Ему вы понадобитесь гораздо чаще, чем кому бы там ни было. Забот теперь не оберётесь. Прощаюсь с вами. Спасибо за сотрудничество и компанию.

Подержи его. Когда он с тобой познакомится, сразу примерится. Так что, не пугайся. А мы тем временем продолжим о вампирах.

Ротарик оставил кубик в моей руке и отошёл к своему дивану. Уселся удобней и сразу же устремил взгляд в никуда, а я, прижав прохладный кубик к себе покрепче, начал ожидать его растворения с последующим растеканием по всему телу. Но процесс знакомства почему-то затягивался, и я решил расспросить о вурдалаках.

— Знаю, что моя Стихия из таких. Её Природа оттуда же. Что они все женщины и размножаются, как виноград, чубуками. О том, что они Дарующие Жизнь уже позже узнал. Мне на Греноли много чего наговорили. Вроде, складно всё было. Только, почему-то меня там бросили, не дослушав моих биографических историй.

А вот о чём они болтали, когда убегали, мне пообещали показать и рассказать, после того, как увеличу допуск до сорок восьмого. А я, балбес-неудачник, весь его раздарил и растратил, — рассказал я вкратце всё, что узнал от Пещерыча о вурдалаках.

— Не только женщины и не только вегетативно. А в остальном почти соответствует правде. Если не считать того, что этот ваш рассказчик сам вурдалак. Ну, в какой-то степени. Ищущий истину, кстати, как и я. Не зря же он всё обставил с таким вкусом. Отшельников, опять же, искал и приглашал. Знал я одного такого. Знал. С той же планеты, что и все остальные. Редко, конечно, рождаются такие, но бывает. Если, конечно он не «первородный», но это, скорее всего, всего лишь легенда.

И о вас ему кто-то рассказал. Помните, как с ним познакомились? Или с вами тоже разыграли классический случай спонтанной телепортации. Р-раз! И вы уже «совершенно случайно» в его пещере. А он вам и Бог, и Дух. А Природа его – Дарующая Жизнь. Так же всё было?

Пропуски вам, кто активировал? Собачка природная? Шутите? Он и активировал. Глянул, проверил, а потом одарил тем, что и так уже было. Это они умеют.

Почему он так делает, вот, что интересно. Почему? — углубился в размышления Ротарик, угадывая каждым словом то, что со мной происходило в пещере мира Тичарити.

— Ой-ёй! Ой-ёй-ёшеньки! Ой-ёй-ёшеньки! — зачастил я междометиями, сначала ужаснувшись от понимания, случившегося со мной на далёком астероиде, потом продолжил от размягчения и растекания ожившего кубика протобактерий, а закончил от неожиданного погружения внутрь скафандра, ставшего в один миг Васильевичем.

— О чём это вы? Ах, скафандр. Не пугайтесь. Сейчас перед глазами прояснится. Начнёте видеть. Как только почувствуете себя достаточно комфортно, начинайте с ним общаться. Командуйте мыслями или теми же словами. Как только захотите, чтобы снялся – снимется после короткого тестирования окружающей среды. Чтобы вы не погибли от температуры или вакуума открытого космоса. Или не стали жабой внутри камня. Всё поняли? — коротко, но внятно проинструктировал Ротарик.

— Я таким уже разок пользовался. Получается, что им пользовался в своём будущем, которое у меня… Было. Так вот, кто мне его… Вручил. Вы? Вот те на! Спасибо огромное. А как его хранить? Чтобы его кто другой не увидел и не начал вопросы задавать? Закапывать, как какой-нибудь клад? — озаботился я всем и сразу, а в голове начали рикошетить свинцовые пульки, олицетворявшие хаотичные мысли.

— Как угодно. Можете попросить его стать невидимым. Только потом не забудьте то место, где его оставите. Или предложите стать какой-нибудь безделушкой. Он всё на свете может. Смоделируете игрушку или вазу – без разницы. Набедренную повязку, наконец. И такое бывало на заре веков. Путешествовать будет удобнее. В руках не придётся таскать. Я это имел в виду, — вещал мне отшельник, всё ещё пребывавший в заторможенном состоянии.

— Может, вы отдохнёте? Вздремнёте ненадолго? Что-то вы устали, по-моему. Придавило вас что-то нематериальное. Сколько часов мы уже без отдыха? Может, перерыв сделаем? Развалимся на диванах и, если даже не заснём, лёжа пофилософствуем. А нашу иллюзию я придержу сам. Договорились? — сжалился я над Ротариком, а тот рухнул подкошенным колосом набок.

Пришлось сначала снимать скафандр, а потом с новой силой верить во всё, со мной происходившее, параллельно внушая о коротком отдыхе без сна, но с закрытыми глазами.