Рожденный для войны

Глава 9 Геральдическая палата

В самую глухую часть ночи, когда гаснут окна спален, одиноко скучают на улицах города фонари, громады домов оденутся тёмно-фиолетовым флёром и обольются голубоватой краской перемешавшегося лунного света и электрического от фонарей, через Ярославль тащилась одинокая «шурале-победа». Город, в котором днём бурно и буйно кипела жизнь, сейчас явился в каком-то стройном и очаровательном величии, как спящий после дневных трудов исполин, покоящий огромные свои члены. Окна салона машины были открыты, и вместе со свежим воздухом затекала мёртвая тишина, которую порой нарушал только отдалённый лай собак, да пару раз вдалеке послышался мерный топот коней полицейских кавалерийских патрулей, беспрерывно ездящих по улицам спальных кварталов. Маше и младшим девочкам городские звуки спать не мешали. Они вообще заснули в первые же полчаса дороги. И усталость, и реакция на первый в жизни бой. Аня клевала носом, но героически сидела на переднем сиденье и старалась подбадривать водителя, чтобы Михаила от темноты и тишины не клонило в сон. Лишь когда показались фонари городских улиц, расслабилась и тоже уснула.

Михаил неторопливо пересёк жилую зону и углубился в промышленную часть. Здесь ни собак, ни полиции не было, изредка при свете фонаря мелькала по краю зрения непонятная тень. Да и фонари горели через один, а те, что всё-таки светили, делали это очень тускло. Только у ворот заводов яркие лампы вырывали у ночи кусок пространства, и от этого остальная часть промзоны казалась ещё темнее. Зато казино работало, ярко освещалось, и парковка рядом с ним была даже полнее, чем днём. Впрочем, Михаилу искать место не пришлось. Их ждали. Сразу, как машина подъехала, её встретили и пропустили в закрытую служебную часть. С трудом растолкав сонных девчонок, Михаил убедился, что их хорошо устроят — в служебной части здания нашлась подходящая комната, куда из ресторана пообещали принести горячий ужин. Сам же Михаил от еды отказался, потому что торопился решить все вопросы с Ругимовым.

Хозяин казино встречал гостя всё в том же кабинете. Едва гость вошёл — поднялся из-за стола, встретил у самого порога и уважительно пожал руку.

— Доброй ночи, Михаил Юрьевич. Рад вас видеть. Если честно, я поспорил сам с собой, сможете ли вы выкрутиться. На ваш успех я ставил два к одному.

— И велик ли заклад был, если не секрет? Как дорого вы сами себе оценили моё предприятие?

— Позвольте оставить это маленькой профессиональной тайной, — усмехнулся Ругимов. — Время, я так понимаю, дорого. Но раз вы на обратной дороге не стали сразу ехать в Геральдическую палату и регистрировать род Тёмниковых, а сначала решили заехать ко мне, думаю, ваше деловое предложение окажется довольно интересным. Я, уж извините, позволил себе навести справки насчёт не только вас, но и ваших спутниц. С группой ваших… скажем так, оппонентов из Воронцовых, вопрос решён? Я правильно понимаю?

Михаил внешне сумел удержать невозмутимое выражение на лице, мысленно же ругнулся: ай да альтер-эго, ай да руки из жопы. Лазейку он нашёл, уникальное решение. А оказывается, ничего такого сложного и неповторимого в этих планах нет. С другой стороны, в итоге так даже лучше. Раз решение о регистрации нового рода для спасения семьи лежит на поверхности и выглядит как самое логичное, к Михаилу и девочкам остальные дворянские рода отнесутся нормально.

— Да, вопрос решён. Никто из них больше никогда не сможет предъявить хоть какие-то замечания к моим действиям. Вообще никто.

— Вот как? Интересно сказано, надо бы запомнить, — добродушно улыбнулся Ругимов. — Не сможет предъявить замечания к действиям. Действительно, хорошо сказано. Тогда позвольте перейти сразу к делу. Я правильно понимаю, пока вы ещё Столешников, вы хотите продать мне ещё какие-то активы семьи?

— Больше, Руслан Валерьевич, я хочу вам предложить намного больше. Вы же знаете, что едва я сменю фамилию, то потеряю доступ к орифламе. Но не саму орифламу. Вы меня понимаете? Завязанные на неё активы нашей семьи сохранятся, включая все положенные законом льготы. Да, их нельзя будет продать, зато я предлагаю вам договор на доверительное управление. Доходы мы разделим пополам. Но с условием, с моей стороны будут вписаны и девочки, а договор мы будем оформлять с магической клятвой на соблюдение договора. Решение от вас я жду немедленно. Договор будет действовать, пока я, девочки или наши потомки не вернут себе право на орифламу сокола.

На Ругимова было забавно смотреть. Он мгновенно вспотел, прижал локти к бокам, стеснённо шевелил кистями, и кисти напоминали о плавниках рыбы. Да и сам он напоминал рыбу, выброшенную на берег. Своё место и перспективы он оценивал вполне трезво. А сейчас перед ним был золотой шанс. Он рискует головой, влезая в разборки сильных мира сего. Но зато если он сможет удержаться, сохранить предприятия Столешниковых как единую структуру, то войдёт в число тех самых «сильных». Как и предполагал Михаил, едва Ругимов смог хоть немного справиться с волнением, он выдавил из себя:

— Согласен.

— Тогда, думаю, у вас найдётся пара хороших юристов, составить договор. А нам пока попросите, пожалуйста, горячий ужин. Несколько часов за рулём, устал.

— Да, сейчас.

Михаил как раз закончил есть, и официант убрал тарелки, когда принесли текст договора. Десять страниц не самым крупным шрифтом. Добавить фразу про усталость и плотный ужин… Михаил был уверен, что его попытаются надуть. Ну не может такой человек как Ругимов не попробовать. С другой стороны, один раз убедившись и получив по пальцам, второй раз он так делать не станет. За это его Михаил и выбирал. Вместо того чтобы долго и старательно вчитываться в текст, Михаил неторопливо пролистал договор, детально фиксируя взглядом каждую страницу, а затем шагнул в Библиотеку.

Здесь тоже была ночь. Мягко горела рассеянным светом лампа на потолке кабинета. А за стеклом светлая лунная дорожка колебалась в морских волнах по направлению к горизонту. И мириады звёзд на небе, которые мерцают в размышленье — может быть им спуститься из безмерных своих далей, чтобы омыться в прохладных водах? Но пока они думают — далеко и холодно горят серебристыми снежинками на чёрном бархатном одеяле ночи.

Осмотрев бардак, оставленный с прошлого раза, с тяжким вздохом Михаил начал прибираться и расставлять книги по местам. Обратил внимания, что зал его прошлой жизни логично не поменялся, а вот в зале нынешней — появился новый шкаф, хотя и почти пустой. Зато когда пошёл относить книги из жизни Михаила-два, чуть не рассыпал всё на пороге. Как тот и предупреждал, его воспоминания начали понемногу растворяться! Третий зал сократился в длину, пропали два крайних шкафа. Книги, которые там были, частью заполнили свободные места на полках, остальное пропало.

— Ах ты, ну за что мне это сейчас… — с тоской произнёс Михаил.

После чего принялся таскать книги из третьего зала в основной кабинет. Там была точка на самой границе миров, потому, видимо, на кабинет пропажа книг и не распространялась. Пришлось его превращать в склад, размещая книги стопками в углу. Но и кабинет имел ограниченное место, и совсем оголять полки Михаил не рискнул. Пришлось сортировать нужное и ненужное, судорожно пытаясь запомнить или хоть вкратце записать самое полезное из отправленного «под нож». Голова в результате гудела, так что Михаил с трудом, но заставил себя недолго подремать в кресле, благо вид ночного моря и звёзд действовал расслабляюще. Полноценного отдыха сон в Библиотеке не заменит, про это его предупреждали. Так, даст немного бодрости взаймы, тогда завтра усталость навалится вдвое сильнее. Но — завтра, а сейчас нужна была вся ясность ума.

Закончив с книгами, Михаил достал пачку бумаги и ручку и начал внимательно читать и разбирать текст договора. Заодно попутно не раз поминал добрым словом тётку-главбуха на своей фирме. Постоянный юрист им был не по карману, только на самые важные случаи, так что всё остальное приходилось смотреть вдвоём. Тётка же была дотошная и искушённая по части всякого разного надувательства. А ещё хотелось поблагодарить учителей уже местной школы. Дворянам, и особенно боярского рода, разные законы преподавали отдельным предметом. Михаил-школьник это ненавидел до зубовного скрежета, учить кодексы и параграфы. Сейчас пригодилось.

Вычленив все мутные места и мысленно похвалив таланты Ругимова, Михаил откинулся на спинку кресла. Несколько минут ещё сидел, переводя дух и глядя на отражения звёзд в волнах, и как светится пена, когда волна бьёт о стекло и попадает под свет лампы. А дальше встал и шагнул в реальный мир.

Михаил толкнул листы договора обратно к Ругимову:

— Руслан Валерьевич, вот такого мелкого крысятничества и от вас — я не ожидал. Меня устраивает всё, кроме пунктов пять-три, шесть-восемь, и с девять-три по девять-девять включительно. Плюс я готов оставить параграф десять, но при условии, что с вас ответная услуга. Мне понадобится легальное обоснование, откуда у моей семьи средства. Что-то я объясню именными счетами, которые привязаны не на фамилию и род, а на кровь, но сами понимаете — много туда не положишь. В Москве у нашей семьи есть ресторан. И при нём небольшая сеть на десяток столовых быстрого питания. Я перепишу их на вас, а завтра вы подарите их мне и поможете с толковым управляющим.

У Ругимова натуральным образом отвисла челюсть. Ну да, парень перед ним буквально пролистал десять страниц текста, и сразу же нашёл все ловушки.

— Ну же, Руслан Валерьевич. Если не верите, могу процитировать. Но тогда я попрошу ещё внести правку в пункт одиннадцать-два, хотя пока готов согласиться и с вашей редакцией.

— Да нет, верю. Подождите, сейчас все ошибки будут исправлены. И насчёт параграфа десять согласен.

Получив новый экземпляр, Михаил вернулся в Библиотеку. Луну закрыло облако, да и вообще море понемногу волновалось. С тоской посмотрев на страницы зубодробительного юридического крючкотворства, Михаил неожиданно решился на эксперимент. Взял два листа воспоминаний и совместил. О чудо — различия между воспоминаниями вспыхнули ярко-алым пятном. Это сильно упростило работу, в этот раз он управился быстро.

Вернувшись, Михаил недовольно посмотрел на хозяина кабинета. Во взгляде сложились и усталость из Библиотеки, и очень трудный день. Такое состояние ещё называют «хочется дать кому-то в бубен и неважно кому».

— Руслан Валерьевич. Зная вас, я был уверен, что один раз вы меня попробуете на прочность. Никаких претензий и обид с моей стороны. Но второй раз? Что за ерунда с разделом десять? Мы ведь договорились его сохранить в прежней редакции, вы и так по нему получали…

— Простите, Михаил Юрьевич, — искренне удивился Ругимов. — Но и меня он устраивал, я не давал указания его трогать. Минутку.

Хозяин кабинета ушёл и вскоре вернулся мрачный.

— Знаете, Михаил Юрьевич, мне, кажется, опять вас придётся благодарить. Крыса с моей стороны. Один из тех, кто работал с моей стороны над договором, и я ему вполне доверял, решил сделать на нашей сделке маленький личный гешефт. Очень шустро сообразил, нехороший человек. Буквально пока мы с вами договор обсуждали. Я уже решил эту проблему. И приказал, чтобы больше про него я не услышал. Потому предлагаю приступать.

Когда машина нырнула обратно в темноту промзоны и резво побежала в сторону здания Геральдической палаты, девочки наперебой начали расспрашивать Михаила, как всё прошло.

— Просто отлично, — и он широко заулыбался. — Многие забыли, что боярский род — это не фамилия, а наша кровь. Да, орифламу мы на какое-то время потеряем, но она не исчезнет. Господин Ругимов поможет нам сохранить то, что можно сохранить. А когда мы вернём право на орифламу…

— Что ты ему пообещал? — спросила Аня. — Место в клане?

— Он не предаст? — обеспокоенно добавила Маша.

— Ему крайне невыгодно нас предавать. Потом, когда мы возродим род, я намекнул, что готов помочь с образованием вассальной, но самостоятельной дворянской семьи под нашей защитой. А он хочет не войти в чей-то клан, а создать именно свою семью.

На самом деле открыто они про это не говорили, но вдохновлённый тем самым пунктом одиннадцать-два, Ругимов и в самом деле закинул удочку насчёт помощи с дворянством. Михаил также намёком ответил, что готов посодействовать. Сам же мысленно посмеялся. Это сейчас Ругимов окрылён перспективами. Завтра он узнает имя того, кто возглавлял группу захвата, и чьи обгорелые кости зарыты возле безымянного холма где-то недалеко от реки Коростль. Михаил не зря согласился с пунктом и одиннадцать-два, и с параграфом десять и порадовался, что не пришлось каким-то образом вносить что-то подобное самому. Ругимов уже подписал магический договор, и просто так «соскочить» с него не выйдет, клятва работает в обе стороны. Так что дальше они в одной лодке, или вместе выплывут к славе и власти — или Воронцовы обоих закопают.

Геральдическая палата располагалась на самой границе Старого и Нового города. Четырёхэтажный особняк в духе классицизма, украшенный колоннами выглядел каким-то чужеродным в окружении сплошных гладких брусков современного функционализма. Вокруг здания — обманчиво пустые газоны и невысокая решётка забора. Обманчиво, потому что на самом деле газон был упичкан разными защитными заклинаниями и техномагическими системами, да и здание в любой момент могло превратиться в крепость. Но сейчас оно равнодушно встречало бездушной пустотой и мертвенно-ярким неоновым освещением стоянки, газонов и фасада.

Большой холл был убран тоже в духе классицизма, пускай и безвкусно, блестящая бронза повсюду и картины в золочёных рамах незнакомых Михаилу местных художников буквально резали глаз. И никакой видимой охраны. Вообще никого. Лишь одинокая заспанная симпатичная девушка в синей униформе на стойке у входа. Также никакого удивления столь странной компании посреди ночи.

— Здравствуйте. Чем могу служить?

— Я хочу подать заявку на создание нового рода.

— На основании?

— От имени имеющих право по заслугам и я — по праву крови.

Девушка, как самый натуральный робот, опять не выказала никакого удивления. На насколько минут задумалась и уведомила:

— Вам вон по той лестнице на второй этаж, это которая рядом с колонной с гербом. На втором этаже кабинет два-ноль-ноль-четыре. Там дежурный канцелярист по вашему вопросу.

Кабинет был огромный, и в одной из стен его был вделан такой же большой несгораемый шкаф. Он первый и бросался в глаза любому вошедшему, оттягивая внимание от хозяина кабинета, невысокого лысого толстячка в синей униформе госслужащего. Толстяк посмотрел на посетителей и равнодушно произнёс:

— Мне передали, по какому вы вопросу. От кого будет подаваться заявка? — и посмотрел на Михаила. — Вы?

— Нет. Заявку подают две мои несовершеннолетние сестры по крови, — Михаил подтоткнул к столу враз оробевших Яну и Юну. Но заявку от их имени подаю я.

— Вот как? — чиновник всё же удивился.

Затем достал из шкафа странный листок бумаги. Примерно в полтора раза больше формата А4. Пустой, плотный, матово-белый, одновременно он искрился, стоило на него посмотреть под углом. Сверху был оттиснут и переливался цветами логотип Геральдической палаты: золотой щит, на котором изображены красное перо и серебряный свиток. Каждый такой листок на самом деле был материален лишь наполовину и связан с главной Геральдической палатой Москвы. Потому всё происходящее здесь мгновенно отражалось и регистрировалось там.

Листок чиновник положил на стол, дальше минут десять заполнял какие-то бумаги, и наконец сказал:

— Девочки, положите каждая правую ладонь на лист.

Яна и Юна подчинились, и когда убрали руки, на листе алели два отпечатка ладоней.

— Заявка действительна, право подтверждено. Теперь подтвердите действие крови.

Михаил тут же сказал:

— Право крови подтверждают их брат Михаил, их сёстры Анна, Евгения, Мария.

— Ну… ваше право. Раз хотите. Оригинально…

Оставалось порадоваться, что здешняя канцелярская крыса настолько нелюбопытная. Лист же фиксировал исключительно факт заявки и её подлинность, а также уведомлял о новой фамилии местное отделение, которое регистрировало своеобразную «прописку» новой дворянской фамилии по месту регистрации. Но про начавшуюся войну Столешниковых и Воронцовых наверняка каждая собака в газетах написала, остальное додумать элементарно. К счастью, есть такой тип чиновников — хоть небо на землю упадёт и Христос второй раз сойдёт, лишь бы не нарушались инструкции и регламенты, а всё остальное неважно.

Михаил уколол палец и приложил к отпечаткам на листе, то же самое сделали Аня, Маша и Женя. Отпечатки не поменяли цвет в том месте, куда попала кровь. Более того, кровь мгновенно впиталась, как будто её и не было.

— Право крови подтверждено. Признают ли все подающие заявку право Михаила быть главой рода как единственного мужчины в роду?

— Признаём.

— Признаёт ли Михаил обязанность наставлять младших родичей, а также заботиться о них и защищать, не жалея себя и своей жизни?

— Признаю.

— Хорошо. Положите все ладонь на лист и поклянитесь в верности Российской империи, её подданным и императору.

Девочки и Михаил подчинились, после чего хором произнесли:

— Клянёмся в верности Российской империи, её подданным и императору.

Лист на секунду осветился ярко-жёлтым светом, а когда погас, отпечатки пропали. Вместо него на поверхности теперь была жалованная грамота от императора Иоанна Седьмого об основании высочайшей волей нового дворянского рода Тёмниковы. И шесть имён членов новообразованного рода. А Михаил ощутил странную пустоту, как будто из него вырезали кусочек: это он потерял способность касаться орифламы, перестав быть боярином.

— Поздравляю. Проект герба жду от вас в течение двух недель. Подать можете в любое отделение Геральдической палаты, мне перешлют. Напоминаю, что в случае нарушения сроков подачи герб будет нарисован и утверждён Геральдической палатой самостоятельно. На четвёртом этаже здания есть гостиница, которой вы имеете право воспользоваться до одних суток сразу после подачи заявки. Успехов вам в новой жизни.

Михаил и остальные замерли, ошеломлённо переглядываясь. И всё? Так быстро и просто?

— Ох…

Михаил еле успел поймать Аню, которая от нервного напряжения свалилась в обморок.