Рейс в Обитель Покинутых

Глава 23. Прощение

От накатившей в момент перемещения слабости Оз на мгновение сомкнул веки, а когда открыл — не поверил глазам. В белом туманном ничто стояло до тошноты знакомое четырёхэтажное здание завода, а перед ним, кружась и переворачиваясь, парила между небом и землёй хрупкая женская фигура с выгнутой, словно дуга, спиной и раскинутыми в разные стороны руками. Вокруг неё заворачивался в воронку чёрный дым, в глубине которого то и дело вспыхивали красные и пурпурные отсветы.

Оз рванул вперёд, пробежал несколько шагов, подхлёстываемый нестерпимым желанием помочь девушке, спасти её, вырвать из гибельных объятий. Осознание пришло на минуту позже. Это всё неваска. Его волшебство, выплеснутое в момент сильнейших эмоций, обрело если не разум, то нечто на него похожее. И возвращаться к хозяину ему явно не хотелось. Оз закрыл глаза, сосредотачиваясь. Его истерзанное, выпитое почти до дна волшебство отзывалось на окружение, ощущая в нём частичку себя. И к Озу пришло осознание. Неваска хочет захватить его и сделать своим вечным двигателем, бесконечным источником питания. Оз криво улыбнулся и пробормотал, чтобы услышать хоть чей-то голос:

— Почему всем нужна только моя сила? Будь она проклята.

Правая рука ощущалась непривычно пустой. Оз огляделся — посоха нигде не было. Его отсутствие подтвердило догадку о том, что всё вокруг — ненастоящее и существует только в голове. Неваска была его невольным детищем, а противостоять самому себе было почти невозможно. Но Оз должен был попытаться, ради того, что они вместе с Мирой построили четыре сотни лет назад, и того, что Ла-Урра не смогла уничтожить.

Ради выживших.

По мёрзлой, укрытой снегом земле стелились клочья тумана. Он, словно живой, плыл над поверхностью, то собираясь смутно знакомыми Озу фигурами, то почти рассеивался, давая разглядеть насквозь проржавевшие остовы машин. Дул сильный, пробирающий до костей ледяной ветер. Невосприимчивый обычно к холоду Оз поёжился. Его не покидало ощущение опасности — будто сотни глаз смотрели на него из молочно-белой завесы, пронзая насквозь, вытаскивая из самых потаённых уголков души постыдные тайны. Оз снова потянулся к волшебству, но оно, привычное, родное, пару минут назад откликнувшееся на первую же мысль, не отозвалось. Он пытался снова, и снова, и снова, но волшебство исчезло, будто его никогда и не было.

Порывы ветра набирали силу, сбивая с ног, Оз шатался из стороны в сторону, ощущая давление, слыша нарастающий в ушах гул. Оставив бесплодные попытки призвать волшебство, он пошёл вперёд, к зданию, надеясь спрятаться от ледяных порывов и решить, что делать. Без привычного тепла в груди Оз почувствовал себя инвалидом, калекой, лишившимся разом рук и ног, слабым и бесполезным. Но оставаться здесь навсегда он не собирался.

Оз вспомнил о Сни-Жанне. Они перенеслись вместе, но девушки нигде не было видно. Прищурившись, Оз попытался разглядеть парящую над землёй фигуру. Могла ли она быть Сни-Жанной?

— Жанна! — громко крикнул он.

Крик затих, казалось, сразу же, как только сорвался с губ. Оз снова крикнул, не заметив, что ошмётки тумана со всех сторон устремились к нему, а женская фигура вдруг задёргалась в резких, ломающих кости судорогах, изгибаясь под фантастическими углами. Казалось, в её теле не осталось ни единой целой косточки. Оз замер на мгновение, чувствуя, как по позвоночнику прошла дрожь ужаса, и бросился вперёд, выкрикивая на ходу имя Сни-Жанны. Каждый следующий шаг давался ему труднее предыдущего. Ветер сбивал с ног, налетая, казалось, со всех сторон разом.

А потом пришли голоса…

Сначала они шептали издалека, на грани слышимости, так что Оз почти не разбирал отдельных слов, слившихся в общий, едва слышный на фоне завывающего ветра белый шум. Но с каждой секундой они становились всё громче. Голоса шептали, кричали, рыдали, обвиняли, заходились зловещим и истеричным смехом, создавая непередаваемую какофонию звуков.

Именно из-за них Оз пропустил тот момент, когда молочно-белая пелена окружила его. Она набросилась со всех сторон и оглушила голосами. Оз завертелся волчком, пытаясь понять, что происходит, пытаясь защитить себя от неизвестной угрозы, но тщетно. Лишь плотная стена тумана высилась, куда ни посмотри, огораживая крохотный пятачок свободного пространства.

Вдруг на его плечо легла ледяная ладонь и резко, до боли сжала пальцы. Оз всем телом развернулся, скидывая руку, оставляя в чужом кулаке кусок плотной ткани своей куртки. Перед ним стояла девушка, похожая на Лирану и Миру одновременно. Бледная, как снег, кожа на щеках и лбу вздулась, пошла пузырями и потрескалась, словно старая краска; глубокие чёрные круги под выцветшими до белизны глазами; бескровные сухие губы; летящие, как в невесомости, тусклые, словно обгоревшие, волосы и вытянутая вперёд рука с чёрными, обломанными под корень ногтями — Оз никогда ещё не видел ни одну из них такой. И не хотел видеть. Слова застряли в горле, но он всё же смог выдавить, уже зная ответ:

— Кто… ты?

— Убийца.

Обвинение просочилось сквозь её плотно сжатые губы и ударило в его лицо порывом пахнущего пеплом воздуха.

— Я… я всеми силами пытался спасти вас… Я не хотел, правда, не хотел… — Его голос дрожал и прерывался хриплыми всхлипами.

— Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу… — Голос в его голове сорвался на крик, заскрипел и на повторе заскрежетал: — Ненавижу. Убийца. Предатель. Ненавижу…

Оз сжал ладонями виски что было силы, пытаясь не потерять контроль, пытаясь сосредоточиться и выкинуть из головы визжащий, хрипящий голос. Но тщетно. Крики не прекращались, глаза словно прикипели к чёрным точкам зрачков напротив. Он не мог отвернуться, не мог опустить заледеневшие, казалось, веки, ему оставалось только смотреть — смотреть и медленно сходить с ума.

Ноги подкосились, и Оз рухнул на колени, а голоса накинулись на него с удвоенной силой. Порыв ветра нагнал чёрную дымку на девушку, и она растворилась без следа. А голоса, казалось, стали только громче.

— Убийца. Ты убил Лирану, — шептал один.

— Слабак. Ты не спас Миру, — вторил ему другой.

— Сумасшедший. Из-за глупого эксперимента ты всех их убил, — перебивал его другой.

— Изгой. Сколько оборотов ты не был дома? — стенал третий.

— Глупец. Тебя заперла в собственном кошмаре девчонка, — насмехался четвёртый.

— Чужак. Ты один, непринятый, непонятый, пугающий. Тебе никогда не найти новый дом, — вкрадчиво шептал пятый.

— Помоги мне, прошу тебя. Я рядом, — шестой был больше похож на шелест ветра.

Один за другим голоса припоминали ему его ошибки, воспоминания из прошлой жизни, которые он предпочёл забыть в попытке начать жизнь с чистого листа. Их шквал с каждой секундой становился всё громче и всё сильнее давил на плечи. Виски разрывало режущей болью, ледяной ветер дул, казалось, прямо в душу, замораживая те раны, которые оставались после режущей атаки голосов. Мир снаружи перестал существовать. Для Оза остались только голоса, холод и вина, которая поглощала его капля за каплей. Он винил себя за всё то, что уже не исправить, за смерти тех, кого не смог спасти, за то, что не смог предугадать и не смог помочь… Он был виноват, только он и никто больше… Вина, смешанная с обидой, превратилась в ненависть и накрыла его с головой. Оз ненавидел себя и снова мечтал умереть.

Неваска почти победила.

Почти.

Вдруг хор голосов замолк, а покрытого ледяной коркой лица коснулся тёплый золотистый свет. Оз попытался поднять голову и посмотреть на его источник, но не смог. Лёд сковал его тело толстым панцирем; он едва соображал, что происходит вокруг. Едва.

Легко перекрывая сонм голосов, в его голове раздался полный беспокойства женский голос:

— Не смей сдаваться…

Волна тепла пронеслась по телу Оза от головы до пят, по ледяной корке с хрустом распространились глубокие трещины, и Оз смог, наконец, поднять голову. Разрезая молочно-белую пелену, в лучах золотого света хрупкая женская фигура в ореоле золотых волос протягивала к нему руку.

— Отпусти прошлое…

Оз, преодолевая сопротивление льда, слыша, как он трескается и опадает на землю, протянул к фигуре руку, схватился за тёплую, чуть дрожащую ладонь и прижался к ней щекой. Девушка говорила ещё и ещё, Оз, кажется, даже отвечал ей, но в его голове билась одна-единственная мысль, которую он смог озвучить, лишь собрав в кулак остатки сил:

— Прости меня. Я… я…

И его прорвало. Оз просил прощения и у Лираны, и у Миры, и у всех тех, кто пострадал от его действий. Он повторял раз за разом два коротких слова, не ожидая ответа, понимая, что прощения он не достоин. Лучше вновь собраться с силами и сказать ей, что ему не нужно помогать, что он примет любое наказание, лишь бы искупить свою вину.

— Я прощаю тебя…

Золотая вспышка на мгновение ослепила Сни-Жанну. Она почувствовала, как всё её тело сжалось в крохотный комок и куда-то полетело. Странное, но удивительно приятное ощущение длилось меньше секунды, сменившись привычным пробирающим до костей холодом.

Сни-Жанна огляделась. Она находилась на вершине полукруглого купола смотровой площадки, застывший истуканом Оз стоял рядом, а вокруг бушевала неваска. Небо над головой затянули чёрные низкие тучи, в которых то и дело вспыхивали яркие вспышки ветвистых молний. Огромные глыбы, как снежинки, метались в ураганных порывах ветра, кружились, сталкивались друг с другом и разваливались на куски. Неваска несла в себе и совсем крохотные льдинки, которые, если попасть под них без защиты, резали не хуже ножа, оставляя неглубокие, но болезненные раны.

Не ощутив ветра и холода, Сни-Жанна поняла, что Оз позаботился о защите, создав прозрачный непроницаемый щит. Лишь слабые порывы ледяного ветра прорывались сквозь него, обдувая её разгорячённую после тепла под куполом кожу и вызывая мелкую холодную дрожь.

— Какой у нас… — Сни-Жанна повернулась к спутнику и упавшим голосом добавила: — План?

Оз выглядел неважно. Он стоял вплотную к Сни-Жанне, с закрытыми глазами, и явственно дрожал. Его губы беззвучно что-то шептали.

— Оз! — Сни-Жанна положила руку на его плечо и чуть сжала, привлекая внимание. — Оз, ты меня слышишь?

Даже сквозь плотные одежды почувствовав прикосновение, он на мгновение перестал дрожать, а потом резко развернулся к ней лицом, скидывая с себя её ладонь. Его веки остались плотно сомкнутыми, а губы раскрылись в безмолвном крике. Оз явно страдал — его лицо то и дело искажала гримаса страха, а бледная, становившаяся с каждым мгновением всё холоднее кожа начала покрываться слоем прозрачного льда. Над их головами ревела неваска и будто специально кидала в них огромные ледяные глыбы. Сни-Жанна чувствовала незримую вибрацию барьера и безуспешно пыталась справиться с паникой.

Соглашаясь помочь Озу, она и не представляла, чего ждать. Ей было страшно, очень страшно, но она впервые за долгое время, да и, возможно, за всю жизнь, чувствовала, что находится на своём месте. Она должна спасти Оза любой ценой и должна стать его спутницей. И тогда… В мечтах Сни-Жанна не заходила так далеко, но она с детства хотела сделать мир лучше. Очень абстрактное понятие — это «лучше». Будучи ребёнком, Сни-Жанна слушала сказки матери, а потом и отчима, и считала, что лучше было раньше, а сейчас… Сейчас она всем сердцем ощущала, что знакомый ей мир необходимо кардинально изменить, и только Оз мог это сделать. А она будет рядом и поможет ему.

Сни-Жанна взглянула на Оза. Гримаса страха застыла на его лице ледяной маской, борода покрылась толстым слоем изморози — лёд прорастал сквозь его кожу, на глазах превращаясь в голубоватую мутную корку. Оз сказал, что когда-то давно породил неваску. Как это у него получилось и зачем, Сни-Жанна не знала, но интуитивно понимала, что нить, их связывающая, кроется в прошлом Оза и сейчас, возможно, он его переживает, раз за разом, всё больше запутываясь, где реальность, а где воспоминания. Рациональные мысли прогнали подступающую к горлу панику. Сни-Жанна вспомнила, что она целитель, и подумала, что, возможно, именно исцеления сейчас Озу и не хватает. Ей нужно было торопиться — было видно, что Оз уже на грани поражения. Но как можно вылечить болезнь не тела, а души? Сни-Жанна не знала, но собиралась попытаться.

Волшебство откликнулось легко и радостно, как сотни раз до этого. Оно тёплой покалывающей волной прошло от позвоночника к горлу и свернулось пушистым комком в районе солнечного сплетения, протянув нити к пальцам, на которых уже плясали синие искры. Сни-Жанна прикоснулась к покрытой тонким слоем льда груди Оза в том месте, где билось сердце, но искры, перепрыгнув с пальцев на куртку, тут же погасли. Лёд впитал их без остатка. Она отдёрнула руку и нахмурилась.

— Проклятый лёд!

Над головой в глубине неваски зарождался глухой низкий рокот. Барьер держался из последних сил, Оз, похоже, уже ничего не осознавал и поддерживал защитное волшебство по инерции. Сни-Жанна тряхнула головой, заставляя себя думать о проблеме. Лёд впитывал её волшебство, не давая достучаться до Оза, значит, от него нужно было избавиться.

Она потёрла озябшие ладони друг о друга, сунула их под куртку, согревая, а потом прислонила их к щекам Оза. По пальцам побежали холодные капли. С первой попытки ей это не удалось. Её кожа быстро задубела, потеряв чувствительность. Второй заход оказался удачнее, хотя после него ей пришлось долго отогревать руки. Лёд сполз в нескольких местах, обнажая неотличимую от него по температуре кожу.

Вдруг раздался оглушающий удар и треск. На Сни-Жанну налетел сильный порыв пронизывающего до костей ветра — барьер наконец не выдержал и рассыпался. Слетела шапка, волосы швырнуло в лицо, в шею Сни-Жанны сзади впились сотни мелких болезненных укусов. Но она усилием воли заставила себя не обращать на них внимания. Её волшебные сверкающие искорки одна за другой плотным слоем ложились на оттаявшие участки кожи, не проникая внутрь.

Оз словно сопротивлялся чужому волшебству. Лёд на его коже пришёл в движение, медленно, но неукротимо пожирая освобождённые от него участки кожи вместе с волшебными искрами. Сни-Жанна запаниковала. Она прижала одну ладонь к коже Оза, а второй схватила его за предплечье и принялась трясти.

Это не помогло, и тогда в порыве нарастающий паники Сни-Жанна обхватила его шею руками и всем телом прижалась к уже почти ставшему ледяной статуей Озу. Её губы обожгло холодом покрытого льдом уха, и она бессвязно зашептала:

— Оз, я не знаю, слышишь ты меня или нет, но знай — ты не один. Я рядом, я всеми силами пытаюсь тебе помочь. Слышишь? Помоги мне, хоть немножко, прошу тебя!

Оз оставался безучастным, но что-то неуловимо изменилось — искры одна за другой стали бледнеть и скрываться под кожей, затягивая за собой Сни-Жанну. В её глазах потемнело. Мир закружился, и она вновь ощутила под ногами твёрдый, утоптанный снег. Но место уже было совсем другое.

Длинное четырёхэтажное здание, обнесённое полуразрушенным сетчатым забором, со всех сторон обступала белая непроницаемая мгла. Перед зданием, среди ржавых остовов незнакомых Сни-Жанне механизмов, виднелись её синие искры, ярким пятном висящие в воздухе. Больше там никого и ничего не было, лишь белоснежный нетронутый снег. Пустота и тишина окутывали тоскливой безысходностью с ярким привкусом страдания и чего-то ещё смутно знакомого — Сни-Жанна узнала ощущение, возникшее у неё, когда Оз обнял её, и поняла, что попала в его голову. Но где был он сам?

Сни-Жанна, помня, что в реальности у неё совсем мало времени, бросилась к волшебным искрам. Некоторое время она бежала, пока не поняла, что цель совсем не приближается, оставаясь на том же расстоянии. Сни-Жанна остановилась и ещё раз внимательно огляделась.

Груды ржавого, покрытого изморозью металла, клубки проводов, достигающие пола второго этажа сугробы, фрагменты бетонной стены, чудом уцелевшие стёкла с узорами инея, обнажённые кирпичные коробки, лишённые одной стены, — взгляд Сни-Жанны выхватывал деталь за деталью, но понять, что мешает ей приблизиться, не выходило. Волшебство послушно отозвалось, но чем оно могло сейчас помочь, было неясно.

— Оз! — крикнула она что было силы, но её крик затих, как только сорвался с губ. — Что же здесь происходит?

Сни-Жанна попробовала идти медленно, попробовала прыгать, даже ползти, но всё равно оставалась на одном месте, как будто искры и то, что они отмечали, были недосягаемы, как будто кто-то или что-то всеми силами мешало ей до них добраться. Может, именно там ждал её помощи Оз?

Выбившись из сил, Сни-Жанна со стоном закрыла лицо руками. Что ей делать, она даже не представляла.

— Это бесполезно, — прошептал ей кто-то прямо в ухо. — Его не спасти…

Вздрогнув, Сни-Жанна быстро подняла голову и огляделась. Пейзаж вокруг не изменился, снег под ногами по-прежнему был девственно чист.

— Кто здесь? — крикнула она. — Покажись! — Ответа не последовало. — Не мог же мне показаться голос? — задумчиво спросила она саму себя: — Или всё же мог? Проклятый лёд!

— Ты не сможешь.

Правое ухо обожгло ледяным прикосновением. Сни-Жанна резко обернулась, но ничего, кроме бушующей вокруг вьюги, не увидела.

— Ему уже не помочь, — прошептали в левое ухо.

Снова резкий разворот — никого.

— Кто ты? Покажись! Хватит прятаться! — крикнула она в пустоту.

Из белой пелены к ней шагнул Васс. Выглядел он пугающе: чёрные круги под глазами, бледная до синевы кожа, потрескавшаяся, обнажившая непроницаемо чёрную плоть, бескровные губы и пустые, безжизненные глаза с огромными точками зрачков.

— Что ты… — голос Сни-Жанны сорвался; его она ожидала тут увидеть в последнюю очередь.

— Лгунья, — перебил он охрипшим голосом. — Ты всегда лгала мне. Я слышал от тебя хоть слово правды?

Не дожидаясь ответа, он в один шаг преодолел разделявшее их расстояние, схватил Сни-Жанну за горло и оторвал от земли. Она захрипела, ощутив на шее силу ледяных пальцев.

— Я не врала тебе, Васс. Я… — Сни-Жанна закашлялась, ощутив, что с каждым словом хватка становится всё сильнее, а воздуха — всё меньше.

— Лгунья, — прошипел он и приблизился к ней на расстояние поцелуя. — Надеюсь, ты ненавидишь себя так же, как я ненавижу тебя.

Сни-Жанна смотрела в с детства знакомые глаза, и сердце её сжималось. Он был прав от первого до последнего слова. Она лгала ему, использовала его любовь так, как ей было нужно. И хотя по-другому она, скорее всего, не выжила бы, легче от этого не становилось. Чувство вины захлестнуло её с головой.

— Да, — прохрипела Сни-Жанна. — Я много врала тебе, Васс. Я использовала твои чувства, чтобы удержать рядом, чтобы ты защищал и оберегал, врала, что люблю, врала, что мне приятны твои поцелуи. Но, — она помолчала, переводя дыхание. — Мне нет оправдания, и я рада, что мне выпал шанс извиниться. Прости меня, Васс. Я не должна была так поступать с тобой. Ты достоин правды. Мне очень, очень жаль. Прости меня.

С каждым сказанным ею словом Сни-Жанна чувствовала, как пальцы на шее слабеют и разжимаются, а Васс становится всё бледнее. Когда она наконец замолчала, он коснулся ладонью её щеки, обжигая кожу льдом, сделал шаг назад, медленно развернулся и растворился во вьюге сонмом вспыхнувших фиолетовым снежинок.

Сни-Жанна глубоко задышала, чувствуя, как тело сотрясает дрожь. Она дотронулась до шеи и поморщилась. Неваска залезла к ней в голову, попытавшись сыграть на её чувствах с помощью прошлых ошибок. Удивительно, но после разговора с Вассом, хоть и произошедшего только в голове, ей действительно стало легче.

— Когда-нибудь я вернусь в Снежбург и скажу то же самое тебе настоящему, — прошептала Сни-Жанна в пустоту.

Вьюга усилилась; она то и дело бросала в лицо охапки снега, надеясь запугать, запутать, сбить с намеченного пути. Прислушавшись к себе, Сни-Жанна ощутила в голове инородное присутствие — кто-то виртуозно копался в её воспоминаниях, надеясь найти что-то, что могло бы отвлечь её от помощи Озу. Но этот кто-то просчитался. Сни-Жанна умела признавать свои ошибки, умела мириться с собственным прошлым и поступками. Она была честна не только с собой, но и старалась быть честной с окружающими. Васс был постыдным, вынужденным исключением.

Сни-Жанна попыталась захлопнуть сознание, отгородиться от внешнего влияния, но не получилось. Противник был слишком силён. Тогда она призвала на помощь всё своё волшебство и воздвигла внутри непробиваемую стену, с трудом вытолкнув неизвестного. По её лицу заструился пот.

— Хватит! — закричала она и пошла вперёд. — Я не сдамся, слышишь?

Но ничего не изменилось. Сни-Жанна стремилась к скоплению искр, но каждый её шаг только отдалял её от цели. Ветер шумел и кряхтел, то и дело кидая в лицо пригоршни снега. Очередной его порыв сбил её с ног, и вьюга вдруг затихла, словно прислушиваясь. Сни-Жанна медленно встала на четвереньки, а потом села. На неё обрушилась давящая, рождающая мурашки вдоль позвоночника тишина.

«Что же мне делать? — билась в её голове одна-единственная мысль. — Как противостоять тому, чего не знаешь и не понимаешь?»

Сни-Жанна в сердцах стукнула по снегу перед собой сжатым кулаком. С её кожи неожиданно слетел сноп искр, на секунду застыл на корке наста, а потом, сформировав тонкую цепочку, побежал в сторону скопления. Через несколько минут перед Сни-Жанной появилась искрящаяся синим линия, связавшая то место, где она находилась, и то, к которому стремилась.

Над головой вновь завыл ветер, вьюга снова закружилась в жалящем, ледяном танце. Вот он, выход, поняла Сни-Жанна, и тому, кто ей противодействовал, это не понравилось. Легко поднявшись, она отряхнула штаны и медленно, не торопясь, пошла вперёд. С каждым шагом вьюга набирала силу и, когда до цели осталось несколько метров, превратилась в застилающий окружающий мир ураган. Сни-Жанна шла, ориентируясь лишь на своё волшебство, служившее маяком в бушующем белом океане.

Наконец путь был окончен. Сни-Жанна подошла вплотную и, чуть помедлив, коснулась сверкающего скопления. Искры тотчас пришли в движение и волнами отступили в сторону от её ладони, образовав неправильной формы окно. Сама ладонь наткнулась на невидимое, чуть пружинящее препятствие. Сни-Жанна отдёрнула руку и увидела сжавшегося в комок на снегу Оза, на глазах покрывающегося льдом. Он обхватил голову руками и весь съёжился, как будто защищаясь от чего-то. Но вокруг него было пусто. Белая мгла, Оз и волшебные искры.

— Оз, борись! Она не в силах победить тебя!

— Я уже победила. — Из вьюги вышла бледная девушка с парящими в воздухе светлыми волосами. — Он раздавлен и сломлен. Слишком много ошибок в прошлом он совершил. Отступись, ему уже не поможешь. Ты мне не нужна. И ты справилась с моим испытанием, поэтому я отпущу тебя. Уходи. — Она махнула рукой в сторону.

— Нет, — твёрдо ответила Сни-Жанна и смело взглянула в её светлые, почти белые глаза с чёрными точками зрачков. — Я не оставлю его.

— Он же тебе никто, — собеседница склонила голову к левому плечу. — Ты познакомилась с ним меньше часа назад, почему ты так хочешь ему помочь?

— Оз — шанс на светлое будущее для планеты. Без него человечество рано или поздно исчезнет, — не задумавшись ни на секунду, ответила она.

— Не то, — качнула головой собеседница. — Ты рискуешь сейчас жизнью, там, снаружи, в моих порывах. Почему ты хочешь ему помочь? Разве он достоин спасения?

— Любой человек достоин того, чтобы его попытались спасти. И Оз — не исключение.

— Ты его не знаешь. Откуда такая уверенность?

— Я верю — все достойны спасения, — Сни-Жанна улыбнулась. — Если в его прошлом есть злые поступки — спасение жизни даст ему шанс их исправить. Если он творил добро — то, выжив, он продолжит это делать. Если же умрёт — не сделает уже ничего. Ни хорошего, ни плохого.

— А если я тебе скажу, что он по одному своему желанию, в попытке доказать фантастическую теорию, убил любовь всей своей жизни и ещё многих других. Он и тогда в твоих глазах будет достоин спасения?

Сни-Жанна взглянула на сжавшегося в комок Оза, и её сердце наполнилось состраданием. Даже если слова собеседницы были правдой, сейчас, в этот самый момент, он сожалел о своих поступках. В этом она была точно уверена.

— Да. Посмотри на него. Он раздавлен сожалениями. Скорее всего, он сейчас ненавидит себя за прошлые поступки, а значит, не всё ещё потеряно. Он будет стараться исправиться. И это стоит того, чтобы спасти ему жизнь.

Неваска на мгновение перевела взгляд с лица Сни-Жанны на Оза и прислушалась.

— Его ненависть ко всему миру породила меня, а сейчас уничтожает его. Себя он ненавидит гораздо больше. Я повторю вопрос: почему ты хочешь его спасти?

Сни-Жанна задумалась. С первых мгновений, когда она увидела Оза, растерянного и подавленного, с огромной болью в глазах смотрящего на Ла-Урру, она ощутила с ним родство. Неожиданное порывистое объятие Оза его только усилило. Оз искренне хотел помочь всем, и, что было гораздо важнее, он мог это сделать. А Сни-Жанна хотела быть рядом с ним, почувствовать, наконец, что в её жизни есть цель большая, чем просто выживание.

— Он спас мне жизнь. Я хочу отплатить ему тем же. И ты не сможешь меня остановить.

— Я попытаюсь, — бескровные губы неваски искривились в усмешке. — Впрочем, даже если ты сможешь одолеть меня, самым большим препятствием станет он сам.

Неваска сделала шаг назад, а потом вдруг бросилась вперёд. Сни-Жанна не успела увернуться. Когда их тела соприкоснулись, она ощутила смертельный холод, такой, при котором замерзают даже мысли. Её собеседница исчезла, растворившись без следа. А холод, волнами распространяясь по телу, стал целой вселенной.

На Сни-Жанну обрушилась свинцовая усталость, и она обессилено прислонилась к стене. Ей захотелось спать, веки стали такими тяжёлыми, что держать их открытыми было уже, казалось, невозможно. Но Сни-Жанна боролась, из последних сил цеплялась за волшебство, с каждой секундой понимая, что становится только хуже. Чем больше она сопротивлялась, тем холоднее становилось. Отпустив волшебство, Сни-Жанна не почувствовала облегчения. Ей чудилось, что теперь неваска бушует внутри, разнося вдребезги всё на своём пути.

«Если я погибну здесь, что случится с моим телом в реальности? — вяло промелькнула в голове пугающая мысль. — Наверное, я умру. Не хочу умирать».

Едва напрягая замерзающие мышцы, Сни-Жанна повернулась к стене и упёрлась в неё лбом. Теперь гладкая поверхность казалась даже тёплой. Дела были совсем плохи. Оз лежал в той же позе, лёд и снег постепенно поглощали его. В сражении с неваской он потерпел поражение.

«Меня ждёт тоже самое? Я не хочу!!»

Сильное, всепоглощающее желание выжить прогнало сонливость, и Сни-Жанна из последних сил принялась перебирать варианты.

«Как победить того, кто никогда не был живым? Неваска — порождение ненависти Оза. Как я могу с ней бороться? Ненависть…»

Что такое ненависть, Сни-Жанна знала не понаслышке. Общинники, несмотря на культ ценности человеческой жизни, умели ненавидеть и делали это с полной отдачей. Сни-Жанну в Снежбурге не любили, она была нелюдимой, ни с кем, кроме Васса, не общалась, её считали странной. А любая странность для общинников уже была причиной ненавидеть. Конечно, первое время, особенно после смерти отчима, она пыталась бороться с ненавистью, чтобы влиться в коллектив, но тщетно. Она была другой, и люди вокруг это подсознательно чувствовали, поэтому боялись и ненавидели. Уже в довольно юном возрасте Сни-Жанна поняла, что бороться с чужой ненавистью бессмысленно, любое противодействие возвращалось сторицей, ей осталось лишь принять и отпустить. Принять. Отпустить.

«Вот оно!»

Неваска внутри её тела билась в замкнутом пространстве, пытаясь вырваться наружу и оставить после себя лишь ледяную пустошь. Сни-Жанна осознала, что всё это время продолжала удерживать внутренние барьеры, пытаясь то ли пленить неваску, то ли не дать ей проникнуть глубже. Это не помогало, вызывая боль и заставляя её биться всё сильнее и яростнее.

Принять.

Сни-Жанна глубоко вздохнула, не ощущая холода снаружи, и попыталась принять происходящее. Ощутить неваску частью себя. Это оказалось несложно, потому что Сни-Жанна уже не чувствовала, где кончается она и начинается всепоглощающий холод. А вот опустить барьеры оказалось не так просто. Казалось, они срослись со Сни-Жанной, стали её неотъемлемой частью. Она понимала, что нужно раскрыться, дать неваске пройти насквозь, словно воде сквозь пальцы, но было страшно, так страшно, что хотелось, наоборот, вцепиться и сделать их ещё крепче и больше. Подсознательно Сни-Жанна так и поступала, но от этого становилось лишь холоднее и больнее. Неваска, сталкиваясь с барьерами, набирала силу, распространяясь по всему телу и замораживая каждую клетку, каждую возникшую в голове мысль.

Сни-Жанна с трудом приоткрыла глаза, поняв, что её лицо уже покрылось тонкой ледяной коркой. Оз умирал. Скрючившись так, что уже стал походить на шар, он на глазах обрастал льдом. И это подействовало. Сни-Жанна разжала обледеневшие губы, со свистом втянула в себя показавшийся горячим воздух и усилием воли расслабилась. Её колени тотчас подогнулись, и она сползла вниз, не упав только потому, что прижималась к стене лбом. Внутренние барьеры вздрогнули и, повинуясь нечеловеческому усилию, взорвались изнутри.

— Я тебя отпускаю! Слышишь?

Неваска, не встретив сопротивления, вырвалась наружу. Сни-Жанна ощутила каждый её порыв как часть себя. Сразу же к ней пришло облегчение, боль отступила, и на Сни-Жанну обрушилось животворящее тепло. Неваска заревела, попыталась вернуться, накинуться, разорвать в клочья, но пролетела сквозь её тело, не причинив ни малейшего вреда.

— Ты не имеешь надо мной власти, — громко сказала Сни-Жанна и от облегчения рассмеялась.

Под грудью, в районе солнечного сплетения, поселилось тепло, быстро распространившееся по всему телу. Волшебство заполнило каждую клеточку и ощущалось так полно, как никогда раньше, как будто борьба с неваской разрушила плотину и бурный волшебный поток разливался сейчас не только внутри, но и снаружи. Сни-Жанна открыла глаза и с удивлением увидела, что её кожа светится. Тёплый золотистый свет разгонял белую мглу вокруг и притягивал синие искры, которые тянулись к нему, как мотыльки к фонарю. Сни-Жанна протянула руку, коснулась невидимой стены, и она рассыпалась белёсым пеплом, тотчас унесённым сильным порывом.

Неваска взревела ураганным ветром и набросилась на две человеческие фигуры жалящими ледяными осколками. Но они этого даже не почувствовали. Золотистый свет стал для них лучшим щитом.

— Ты не виноват, слышишь? — прошептала Сни-Жанна и протянула вперёд руку.

Когда лица Оза коснулся её свет, ледяная маска покрылась трещинами и начала таять. Он слепо повернул голову сначала в одну сторону, а потом в другую, нашёл источник тепла и попытался открыть заледеневшие веки.

— Отпусти прошлое… — прошептала Сни-Жанна первое, что пришло ей в голову.

Раздался треск. Оз с трудом, преодолевая сопротивление ледяной корки, поднял руку, что есть силы сжал пальцы Сни-Жанны и прижался к ней щекой.

— Это ты? — проскрипел он, греясь в ласковом, тёплом свете. — Прости меня, Лирана, я не знал, что так будет. Я не хотел. Прости меня, Мира. Я не смог защитить тебя.

— Ты не виноват, — сказала Сни-Жанна и чуть слышно выдохнула.

Ей не хотелось вводить его в заблуждение, но Оз держал её пальцы так бережно и так нежно, будто они были величайшим сокровищем.

— Я виноват! — его голос дрожал и срывался. — Я должен был предугадать, защитить. Сделать всё что угодно, чтобы ты жила. Я… я не достоин твоего прощения. — Он разжал пальцы и опустил голову, его рука плетью повисла вдоль туловища. — Я не смею даже смотреть на тебя.

— Ты сделал всё, что мог. Я не сержусь на тебя, — Сни-Жанна говорила и всё лучше понимала, что этот спор может продолжаться бесконечно. — Я прощаю тебя…

— Как всегда, великодушна, — его голос задрожал. — Но я себя простить не могу. Я… я ненавижу себя.

И отступивший было лёд вновь начал сантиметр за сантиметром сковывать его тело.

Испугавшись, Сни-Жанна упала перед ним на колени, схватила руку и прижалась к его ладони щекой.

— Послушай, Оз. Я не знала Лирану, не знала Миру, но уверена, что они простили бы тебя. Они бы хотели, чтобы ты жил дальше, творил добро хотя бы ради них. Если ты погибнешь, кто ещё вспомнит о них? Отпусти ненависть, Оз. Направь свою великую силу на хорошие дела. Ради Лираны, ради Миры, ради всей Земли. Ради, — голос Сни-Жанны дрогнул, — ради меня.

— Я не могу жить без них. Они были моим светом. Лирана — любовь всей моей жизни, а я убил её. Мира… Она помогла мне не свихнуться в чуждом мире, а теперь её нет. Я не знаю, что мне делать.

По его щекам покатились слёзы. Оз не понимал, где он, что делает и с кем разговаривает. Он ненавидел себя и не хотел с этим бороться.

— Что бы они сказали, увидев, кем ты стал?

— Они бы стали меня ругать. Она не любила, когда я говорил о ненависти. Она всегда считала, что это чувство слишком хаотично и разрушительно. Она бы осудила меня. Осудила… — Оз надолго замолчал. — Я не смогу с этим справиться. Без неё — не смогу… — И начал заваливаться на бок.

Разговор, казалось, выпил из него последние силы. Он ещё сильнее побледнел и сравнялся по цвету с только что выпавшим снегом, под его глазами залегли чёрные круги. Сни-Жанна не дала ему упасть. Она обняла его, сомкнула руки в замок за его спиной и прижалась щекой к холодной щеке.

— Не нужно бороться, — прошептала она ему прямо в ухо, обдавая кожу тёплым дыханием. — Отпусти прошлое. Да, ты совершил в нём много ошибок, и они тяжёлым грузом лежат на твоих плечах. Но сидя здесь и ненавидя себя, ты их не исправишь. Помоги людям, помоги выжившим, закончи то, что вы начали с Мирой. Уверена, она бы этого хотела…

— Отпустить… — Оз с трудом шевельнулся и уронил голову, упёршись лбом в плечо Сни-Жанны. — Слишком долго она была частью меня. Я не могу…

— Я помогу тебе! — Сни-Жанна крепче прижалась к нему, окутывая его теплом своего волшебства. — Я исцелю твою душу…

Сни-Жанна держала его в руках, смотрела на него, но видела не измотанное физическое тело, сдавшееся и немощное, а его душу, покрытую уродливыми чёрными шрамами, пульсирующими, покрытыми коркой льда и одновременно сочащимися угольной маслянистой жидкостью. Когда золотистый свет проник в самые далёкие уголки его души и осветил их, Оз мелко задрожал, пытаясь бормотать что-то непонятное, но губы едва его слушались. Корка льда под действием волшебства покрылась трещинами, а когда Сни-Жанна усилила сияние, чувствуя, как волшебство утекает сквозь пальцы, — рассыпалась осколками. Струйки чёрной жидкости потекли вспять, загораживая собой шрамы, словно защищая их от целительного воздействия. Сни-Жанна, чуть помедлив, коснулась их, и её пронзила вспышка такой ненависти, что захотелось рвать на части всё, что попадётся под руку, не отдавая себе отчёт в действиях. Неосознанно она усилила сияние, и жидкость зашипела, закурилась едким дымком, покрываясь пузырями и распадаясь.

Исчезнув, она обнажила покрытые грубой коркой раны — заражённые, воспалённые, едва зажившие. Сни-Жанна мгновение помедлила, а потом коротким сильным движением сорвала корку. Оз в первую секунду задёргался в страшных судорогах, но потом, она ощутила это, взял в себя в руки и, напрягая всё тело, застыл истуканом, не давая себе вырваться из тёплых объятий.

Раны под коркой выглядели ужасно: чёрная жидкость пульсировала под тонким, прозрачным слоем кожицы, просачивалась сквозь поры и не закрывшиеся порезы. Решение пришло сразу. Сни-Жанна поняла, что едкая жидкость и есть материальное воплощение ненависти, сжирающее Оза изнутри, а значит… Значит, раны нужно было открыть и почистить, и тогда, со временем, они заживут как надо.

Сни-Жанна вздохнула, крепче сжала обнимающие Оза руки и принялась за дело. Волшебство резало не хуже остро заточенной стали, первый разрез был таким болезненным, что Оз не смог подавить вопль. Тонкая кожица лопнула, и едкая угольно-чёрная жидкость хлынула наружу, растворяясь в золотом свечении. Она текла и текла, а когда иссякла, Сни-Жанна увидела, как из свежих, казалось, только что нанесённых ран потекли алые капли.

Золотой свет мягко коснулся воспалённых ран и окутал их целительным теплом. Оз тихо выдохнул куда-то ей в шею. Сначала раны перестали кровоточить, затем покрылись тонкой корочкой, и наконец, спустя, как показалось Сни-Жанне, века, на месте них появилась тонкая, нежная розоватая кожица.

Конечно, останутся шрамы, Оз не забудет то, что было, возможно, и ненависть не исчезнет без следа, но теперь он сможет жить дальше, жить, не оглядываясь.

— Как тепло, — прошептал Оз. — И спокойно. Теперь я верю, что смогу. И я хочу попытаться. — И едва слышно выдохнул: — Вместе с тобой.

Он расслабился в её объятиях, ощущая ни с чем не сравнимое тепло, идущее от хрупкой женской фигуры. Под хруст ломающегося льда Оз поднял руки и прижал её к себе, зарывшись носом в волосы.

— Сни-Жанна, — прошептал он. — Ты не бросила меня.

— Как я могла? — Сни-Жанна улыбнулась, чувствуя, как всё тело дрожит от усталости. — Обнять — значит спасти, ведь правда?

— Без тебя бы я не справился. Спасибо, — выдохнул он и легко поднялся на ноги, не разрывая объятий. — Ты спасла мне жизнь.

Вокруг них бушевала неваска, но волшебство Сни-Жанны, ощутив всплеск мощных потоков силы Оза, вдруг вспыхнуло пронзительным золотым светом новорождённой звезды, разгоняя белую мглу. Эйфория охватила всё существо, Сни-Жанна парила в невесомости, согреваемая жаркими лучами, чувствуя рядом незримое присутствие Оза. Его волшебство смешалось с её, и они сверкали вместе. Светлые, умиротворённые и свободные.

Сни-Жанна не знала, сколько продолжался этот незабываемый полёт. Когда она открыла глаза, то увидела, что стоит на вершине купола, а Оз крепко прижимает её к себе. На тёмно-фиолетовом небе драгоценными камнями сверкали мириады звёзд. Вокруг стояла пронзительная, непривычная слуху тишина.

Неваска ушла навсегда.