Рейс в Обитель Покинутых

Глава 11. Город-призрак

Несколько дней назад, попав в будущее, Влад воспринял происходящее как небольшое приключение, будто он стал персонажем фильма или героем компьютерной игры. Перебирая в уме известные сюжеты, он всё острее понимал, что шансов на выживание у него толком и не было. В фильмах всегда выживали сильные, смелые и опытные герои, смеющиеся в лицо опасности. Влад же с детства боялся темноты и, даже повзрослев, часто не мог заснуть без маленького ночника, мерцающего в изголовье кровати. Не умел драться, предпочитал решать проблемы словами. Не знал, как выжить в дикой природе, как добыть пищу и развести огонь, — он был совсем не приспособлен для жизни в экстремальных условиях и прекрасно это осознавал. Оставалась надежда на то, что переворот в общине криотов пройдёт успешно, Мак-Сим вспомнит о Владе и как-нибудь починит панель.

«Есть ли смысл ждать? Или они на меня забили? Я не такая уж важная персона для криотов, чтобы вспомнить обо мне после восстания. Мак-Сим даже не попытался мне помочь, притворился, что не может. Не захотел… Я стал для него проблемой. Как и для всех остальных в этом мёрзлом мире… Что же мне делать?»

Конечно, самой очевидной идеей было выйти из лифта и обследовать хотя бы то место, где он оказался, — вдруг есть иной путь обратно? По лестницам, например.

«Но… но ведь там темно и, скорее всего, опасно. Вдруг здесь водятся какие-нибудь мутанты, злые и голодные? С другой стороны, а что мешает им найти и съесть меня здесь? Я же тут как на ладони! Так, спокойно. Без паники. — Он глубоко вздохнул, пытаясь унять мечущиеся мысли. — Возьми себя в руки. Давай! Что делают в таких случаях герои фильмов? Смело идут навстречу неизвестности с оружием в руках… Не подходит. Что ещё? Исследуют местность тихо и скрытно, ищут пути отступления, разрабатывают план. Подходит… Но… А вдруг я только выйду — и лифт начнёт подниматься? — Влад сел на пол, вытянув ноги. — Подожду здесь, пока не замёрзну. Если до этого момента ничего не произойдёт, пойду исследовать здание и окрестности».

Минуты тянулись медленно. Отступившая было паника вновь захватила сознание. Чтобы отвлечься, Влад принялся копаться в карманах в надежде выяснить, есть ли у него с собой то, что поможет выжить. Содержимое карманов штанов он выгреб ещё в свой первый вечер на «Удаче искателя», а вот в куртке нашлось кольцо — подарок Ла-Урры.

«Может, это телепорт? Я буду просто счастлив, если это так. Только как его запустить?»

Влад повертел украшение в руках и надел на мизинец. Оно легко дошло до основания пальца, но смотрелось на его фаланге чуждо и даже глупо. Сосредоточившись, Влад во всех деталях представил Ла-Урру, представил, как мгновенно перемещается к ней. Бесполезно. Он пытался снова, а потом ещё раз и ещё, пока не заболела голова. Но полумрак вокруг отказывался взрываться багровым туманом телепорта. Влад глубоко вздохнул, пытаясь унять нахлынувшее отчаяние, смешанное в равных долях с раздражением, и попытался снять кольцо. Оно скользнуло вверх по коже и намертво застряло у сустава. Вторая и третья попытки также оказались провальными.

«Да и чёрт с ним», — подумал Влад, чувствуя, что жутко замёрз.

Лифт не двигался и даже не вибрировал. Похоже, сидеть и ждать дальше было совершенно бессмысленно.

«Что ж, обещания нужно выполнять».

Влад с трудом поднялся на ноги и, считая про себя, вновь вдохнул морозный воздух. Пульс замедлился, даже ломота и боль забылись. Подойдя вплотную к створкам, Влад замер в нерешительности — первый шаг оказался самым сложным. Словно ныряя в ледяную воду, он переступил черту, отделяющую подъёмник от нижнего города. Затаил дыхание и на всякий случай зажмурился. Но ничего не произошло. Мир вокруг остался, как прежде, спокойным и безмолвным. Лифт не рванул вверх, лишь под ногами хрустнула стеклянная крошка.

Влад посмотрел вверх. Здание венчал стеклянный купол. Его вершина терялась в белой мерцающей пелене, а металлические балки перекрытий скалились редкими осколками. Разбитое стекло ровным слоем устилало изъеденный трещинами пол, лежало на уцелевших сидениях скамеек, поблёскивая в тусклом сероватом полумраке.

«Что за странный свет? Я же под землёй… под снегом. Что за?..» — На границе бокового зрения мелькнула тень, быстро растворившаяся в наполненном темнотой углу.

Влад прислушался, тишину вокруг нарушал лишь хруст стекла под ботинками. Нужно было срочно искать выход! Он сделал несколько шагов, то и дело оглядываясь на лифт, надеясь, что он вот-вот дёрнется и поедет наверх. Тогда, сорвавшись с места, Влад успел бы в него запрыгнуть и нижний город стал бы страшным сном. Но лифт стоял, словно скала.

Первым делом Влад проверил лестницы в надежде, что хотя бы одна уцелела. По ней он бы смог вернуться в общину, а потом… Что будет потом, он старался не думать. Но надежды не оправдались. Лестницы обломками бетона и кусками арматуры лежали в шахтах. Похоже, криоты взорвали их, чтобы изгнанники не нашли дорогу назад.

Влад вернулся к лифту и, оттягивая момент выхода на улицу, снова оглядел обширное помещение. Похоже, он оказался в зале ожидания какого-то вокзала. Ржавые скамейки с вытертыми, потрескавшимися сидениями рядами тянулись влево и вправо, перечёркнутые граффити на колоннах, гроздья разноцветных проводов на стенах — единственное оставшееся напоминание о некогда стоявшей там аппаратуре, ковровая дорожка под ногами, в прошлом яркая и красивая, а теперь превратившаяся в пропитанную грязью и пылью пятнистую тряпку — всё вокруг кричало о том, что когда-то давно здесь произошло что-то ужасное, что-то, заставившее людей исчезнуть без следа. Влад медленно прошёл по залу, едва заметно вздрагивая, когда под его ступнями особенно громко хрустело стекло. Прямо напротив лифта покрытая узорами инея и чёрными змеящимися трещинами стеклянная стена топорщилась четырьмя распахнутыми створками дверей. Потрескавшееся табло над ними навсегда запечатлело едва читаемую дату — «26.12.2093».

«Неужели это и есть день икс?» — подумал Влад, поёжившись, — восемьдесят лет отделяло его время от страшной катастрофы. Не так уж и много.

Решив, что в здании ему больше нечего делать, Влад миновал распахнутые створки, вышел на улицу и застыл в нерешительности. Первое, что бросилось ему в глаза, — отсутствие снега. Вместо него под ногами пружинистым ковром, пробиваясь сквозь изъеденный трещинами и выбоинами асфальт, стелилась чёрная растительность, напоминающая траву. Она создавала вокруг себя едва видимую дымку, более плотную у земли и полностью рассеивающуюся на уровне глаз. Влад пригляделся — вершину каждой травинки венчал похожий на ромашку фиолетовый цветок с пятью лепестками и более светлой сиреневой серединкой. Растение, словно лиана, опутывало столбы и свисало со стен. В воздухе стоял приторно-сладкий аромат.

«Я надеюсь, они не ядовиты».

От сильного запаха из желудка поднялась волна тошноты, потянув за собой тянущую боль от шевельнувшегося в груди холодного комка. Влад уткнулся носом в горловину куртки, но это не помогло — аромат цветов, казалось, стал даже сильнее. Голова пошла кругом, Владу показалось, что странные фиолетовые цветы распускаются в лёгких, щекоча грудную клетку изнутри, и на него обрушилась паника. В глазах потемнело, в сладковатом аромате, казалось, пропал весь кислород, и Влад, хрипя, схватился руками за горло, всё тело задрожало, кожа покрылась липким холодным потом, в голове зашумело.

«Я умираю…» — пронеслась в голове одинокая мысль.

Ноги Влада подогнулись, и он упал, сначала на колени — их пронзила вспышка боли, а потом, едва успев выставить руки, лицом вниз. Сознание на долю секунды помутнело. Щеку обжёг мимолётный укол — по коже потекла тёплая, быстро остывающая струйка. Шум в голове с каждой секундой становился всё громче и осмысленнее. Гомон, чьи-то разговоры, радостный смех, шёпот смешались, разрушая мёртвую тишину покинутого города.

Вдалеке проревел пронзительный гудок паровоза, раздались восторженные крики и громкие аплодисменты. Ещё секунду назад Влад думал, что вот-вот умрёт, а теперь, если не обращать внимание на звуки, которых просто не могло быть, он чувствовал себя отлично: в голове прояснилось, тошнота прошла, а от рук, распространяясь по всему телу, шло приятное, умиротворяющее тепло.

Поднявшись на ноги, Влад замер, открыв рот. Совсем недавно он стоял посреди безлюдного, разрушенного временем вокзала, а сейчас, казалось, попал в прошлое, в то время, когда здесь вовсю кипела жизнь. Пустынный перрон заполнили силуэты людей. Здание, окутанное сотнями ярких огней, переливалось всеми цветами радуги. Над головами восторженных зевак парили в воздухе полупрозрачные транспаранты с постоянно меняющимися картинками. Чаще других на них мелькало изображение окутанного гирляндами паровоза с надписью: «Привет из прошлого! С Новым годом!»

На Влада вдруг обрушилась радость, которая, словно цунами, накрыла с головой, смывая страх, боль и неуверенность. Она принесла такой калейдоскоп эмоций, что закружилась голова: нетерпение, дикий восторг, близость долгожданной встречи, любовь, счастье. А где-то на грани осознания метались страх и растерянность — Влад понимал, что происходящее ненормально, но лавина эмоций сковала разум, не позволяя думать.

Рядом с ним, протолкнувшись сквозь плотную толпу, остановилась светловолосая девочка лет пяти, тянущая за рукав пальто высокого худощавого мужчину в тёмно-синем котелке.

— Папа, папа, я ничего не вижу! Возьми меня на ручки! Я хочу увидеть паровоз!

Люди вокруг выглядели серыми силуэтами без лиц. Казалось, они — лишь декорация, фон, оттеняющий главных героев: восторженную девочку и её отца. Влад ощутил необъяснимый восторг, когда мужчина, улыбнувшись, посадил дочь на плечи. Девочка весело завопила, подпрыгивая и показывая пальцем на приближающийся поезд, светящийся сотнями разноцветных мигающих лампочек. Из длинных труб валил густой ярко-зелёный дым со сверкающими золотыми вкраплениями. Вместо механического голоса, обычно сообщающего о прибытии поездов, послышалась зажигательная новогодняя песня. Серая толпа заволновалась, в общем гомоне было невозможно расслышать отдельные слова, но было понятно, что все эти люди встречали кого-то.

Влад, поддавшись всеобщему настроению, тоже подпрыгивал на месте, во все глаза разглядывая паровоз. Ожидание скорой встречи и радость, что она вот-вот произойдёт, распирали его изнутри, и он, сам того не замечая, один в один копировал движения девочки, сидящей на плечах отца. Конечно, для Влада паровоз не был хоть сколько-нибудь необычным, но матовая чёрная громадина с натёртыми до блеска хромированными деталями, отражающими свет гирлянд, вызывала невольное восхищение.

Состав с паровозом во главе наконец ворвался на первый путь, обдав ожидающих горячим паром и оглушив затихающим мерным стуком колёс.

— Какой он огромный! — Девочка нетерпеливо подпрыгивала на отцовских плечах. — Пап, а маме понравилось на нём кататься?

— Сейчас мы её встретим, и сама у неё спросишь. Смотри внимательно, нам нужен пятый вагон.

— Пап, а куда паровоз поедет потом? Я хочу побывать внутри!

— Не получится, дочка. Он сейчас высадит нашу маму и остальных пассажиров и поедет дальше. Ему ещё много городов нужно объехать, чтоб и другие дети посмотрели на него. Думаешь, ты одна так хотела его увидеть?

— Нет, он же такой красивый! Его все хотят увидеть! Мама, мамочка. Мы здесь!

Девочка, широко улыбаясь, протянула руки к выходящей из вагона женщине в тёмно-зелёном пальто. Владу вдруг захотелось подойти к этой женщине и что есть силы её обнять, его переполнила любовь. На его глазах это сделала девочка, которую отец снял с плеч, и семья, взявшись за руки, быстро исчезла в толпе. Влад, ведомый нахлынувшими чувствами, двинулся следом. Толпа беспрекословно расступалась перед ним. Почти догнав их, он протянул руку к плечу женщины, но пальцы схватили пустоту. На мир вокруг обрушилась непроглядная темнота, а по ушам, свыкшимся с гомоном, резко ударила полная тишина.

Влад пришёл в себя в полном одиночестве на краю перрона, окружённый полупрозрачной сиреневой дымкой. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. Он вдруг вспомнил слова Яна о том, что нижний город насквозь пропитан ядом.

«Вдруг это и есть первые симптомы отравления? Наверное, яд действует на меня гораздо медленней, чем на криотов. Значит, всё зря? Значит, здесь я умру?»

На Влада навалилась усталость, он тяжело, как куль с картошкой, перевернулся на спину и лёг, раскинув руки. Не замечая холода, он всматривался в тусклое, едва светящееся небо. Мыслей не было. Апатия с каждой секундой становилась всё сильнее. Ему казалось, что он падает в бездонную пропасть и не может остановиться. Пальцы неосознанно сжались, с корнем вырвав пучок чёрной травы. Ладонь пронзила резкая боль, сразу же сошедшая на нет.

Приглядевшись, Влад увидел, что каждая травинка имела ряд острых шипов, расходящихся веером, а на самом кончике листа виднелся крохотный фиолетовый бутончик. Он разжал пальцы, размышляя, что если трава ядовитая, то теперь яд через порез попал ещё и в кровь. Поднеся ладонь к лицу, Влад отстранённо наблюдал, как из неглубокой раны одна за другой вытекают красные капли. Эта картина напомнила ему прошлое.

В детстве он часто оставался в деревне у бабушки, и та заставляла его рвать траву, чтобы подкармливать куриц. Он не любил это занятие, поэтому специально резал пальцы о жёсткие острые травинки. Бабушка каждый раз охала, целовала порезы и мазала их жгучим йодом.

«Интересно, как там ба? Ей, наверное, уже сообщили, что я погиб. Как она пережила это известие? Поверила ли? Я хочу домой. Очень-очень хочу».

Вдруг он ясно представил бабушкин дом в глубине маленького зелёного сада, заросшего персиками и вишнями. Пальцы, как будто наяву, ощутили шероховатую древесину резного крыльца, которое он совсем недавно старательно красил в нежно-зелёный цвет. Вспомнились качели у старого ореха в дальнем углу сада, тёплые и нежные руки, заботливо треплющие волосы, — мелочи, которые прежде казались простыми и само собой разумеющимися, сейчас стали пределом мечтаний. Влад всё бы отдал, чтобы вновь оказаться дома, обнять маму, сесть за накрытый вкусностями стол, слушая щебетание младшей сестрёнки.

Кровь стекла по ладони, оставив красный след на манжете светлой куртки. Влад понял, что не может сдаться, что не может просто остаться здесь, на этом перроне, и дожидаться, когда яд убьёт его. Он должен найти Оза и во что бы то ни стало вернуться домой. Ведь его там, он был полностью уверен, ждут, ведь у него есть те, к кому он больше всего на свете хотел бы вернуться. И ради них он сделает даже невозможное.

Влад вытер кровь о джинсы и сжал ладонь.

«Я смогу. Я обязательно выберусь. Ради вас. Лизке бы понравились эти цветы — она обожает всё фиолетовое…» — С мыслями о сестре Влад сел, стараясь не порезаться, сорвал несколько цветков и сунул в карман.

Он осторожно поднялся на ноги и замер, прислушиваясь к ощущениям внутри. Головокружение и тошнота отступили, оставив после себя слабость и головную боль, то и дело сжимавшую виски колючими пальцами.

Влад осмотрелся. Вокзал был небольшим — всего два перрона и три железнодорожных полотна. Его огораживал высокий, разломанный в нескольких местах бетонный забор, за которым виднелись тёмные силуэты многоэтажных домов. Не было видно ни единого движения — казалось, вокруг нет ни души, но это могло быть обманчивое впечатление. Нужно было что-то решать.

«Надеюсь, вон те дома вдалеке сохранились лучше. В одном из них точно должна быть лестница, ведущая наверх!»

В попытке найти место, где можно было бы безопасно спуститься, Влад двинулся вдоль высокого перрона, которого время лишило навесов от солнца и непогоды, оставив лишь устремившиеся в низкое небо металлические каркасы, торчащие из бетона, как кости гигантского мифического зверя. Справа и слева уродливыми грудами высились безмолвные останки переходных мостиков, не давая рассмотреть, что там дальше, за ними. Через несколько десятков шагов Влад увидел отколовшуюся от перрона бетонную глыбу, которая, словно ступенька, позволяла спуститься вниз, не переломав при этом ноги. Железнодорожные пути, покрытые пробившейся сквозь промежутки между шпалами чёрной травой, походили на фиолетовые реки, несущие свои воды в никуда.

Влад перебрался через второй перрон и с нарастающей тревогой осмотрелся. Казалось, что на него смотрят сотни глаз скрывающихся в развалинах существ. Почему они не проявляли себя, оставалось загадкой.

Влад добрался до разрушенного участка разрисованного граффити забора и остановился. За много лет яркие рисунки потускнели, но ещё можно было разобрать изображения летящих среди звёзд космических кораблей и полустёртые высокие силуэты, окружённые крохотными фигурками людей. В проёме из увитого чёрной травой и фиолетовыми цветами бетона торчали изогнутые металлические штыри, крест-накрест перекрывающие проход. Влад, то и дело озираясь по сторонам, схватился за один из штырей и что есть силы потянул на себя. Раздался грохот — штырь вместе с куском бетона вырвался из стены, увлекая за собой другие, более крупные куски.

От неожиданности Влад выпустил его из рук, прижался к стене и прислушался, ожидая нападения. Но вокруг по-прежнему царила мёртвая тишина: грохот эхом отразился от низкого неба и растворился без следа. Влад простоял, прижавшись к холодной стене, ещё некоторое время. Но вокруг ничего не менялось. Унылое, слабо мерцающее небо, серые развалины и пятна чёрной травы вокруг — он понял, что бояться бессмысленно. Если и были в этом городе мутанты, то они давно бы уже собрались и отобедали беззащитной жертвой. Но Влад не хотел быть беззащитным. У него наконец появилась цель, ради которой он собирался бороться до конца. Последний раз осмотрев безжизненные окрестности, он подхватил с земли выдранную арматуру и нырнул в дыру.

Вокзал давно остался позади, и теперь путь лежал мимо трёхэтажных домиков, обступивших широкую, некогда асфальтированную улицу с остатками белой разметки. От дома к дому, пересекая узкие переулки, были натянуты провода и верёвки. Вдоль дороги на тротуарах двумя стройными рядами высились потемневшие от сажи стволы деревьев. Их, словно паутина, обматывали провода, свисающие до самой земли.

Сами здания, казалось, едва пострадали в неизвестной катастрофе: лишь в окнах не было стёкол, да длинные глубокие трещины извилистыми лабиринтами пересекали стены. Широкая дорога в конце концов раздвоилась, обхватывая круглую площадь, со всех сторон окружённую одним длинным полукруглым домом с плоской крышей, высотой в два этажа. В центре площади, на клочке не вымощенной плиткой земли, когда-то давно росло большое дерево. Сейчас же оно, словно выкинутый на берег кракен, разбросало свои гигантские корни по площади, всем весом обрушившись на крышу здания. Каждый сантиметр его коры покрывала, словно саван, чёрная трава, буйно цветущая крупными фиолетовыми цветами. Влад остановился на краю площади, с затаённой грустью рассматривая поверженного древнего великана. Катастрофа не пощадила никого.

Тяжёлый штырь оттягивал руку, но избавляться от единственного оружия было глупо. Слева, рядом с разбитой витриной какого-то магазина виднелась тёмная арка — путь к высоткам.

Влад шагнул на мозаичную дорожку, ведущую к центру площади. В глазах потемнело, на него снова обрушилась какофония звуков. Из ниоткуда возникли безликие силуэты. Влад резко попятился и, споткнувшись о бордюр, сел на землю, выпустив из пальцев штырь. Воздух наполнился праздничными ароматами — свежеиспечённые пирожки, горячее какао, жаренное на углях мясо и мандарины. У Влада заурчало в животе — в последний раз он ел целую вечность назад.

Площадь разительно переменилась. Гигантское раскидистое дерево, вернувшись на своё законное место, сияло сотнями белых лампочек. Тёплый мерцающий свет создавал иллюзию колыхающейся под слабыми порывами ветра листвы. Выглядело это просто фантастически. Влад замер в восхищении, задвинув мысли о прогрессирующем отравлении в самый дальний угол сознания. Он медленно поднялся и, словно зачарованный, подошёл к необъятному стволу, окружённому невысоким резным заборчиком из металлических прутьев.

— Дочка, не лезь туда! — рядом с Владом раздался недовольный мужской голос. — Забор ведь не зря поставили. Издалека смотрится гораздо красивее!

— Но папочка, я хочу посмотреть на эти лампочки поближе! Мне интересно, как они держатся. А смотреть и правда лучше издалека. Такая красота!

В нескольких шагах от Влада стояла уже знакомая семья: светловолосая девочка в серой шубке и шапке с помпоном уже почти перелезла через забор, застыв в той же позе, что и сам Влад, чуть позади стоял отец в котелке и обнимал за плечи маму, кутающуюся в красный шерстяной платок. Нахмурившись, мужчина шагнул вперёд и подхватил дочь на руки.

— Нельзя туда лезть! Видишь знак: запрещено это. Ты ж не хочешь, чтобы у нас с мамой были неприятности?

— Конечно, не хочу, папочка. Можно мне леденец? — Девочка завозилась на руках отца, с завистью посматривая на продавца, разгуливающего по площади с коробкой разноцветных конфет на палочке. — Всего один разочек!

— Купи ей, дорогой. — Женщина едва заметно улыбнулась. — Не будем хотя бы в Новый год думать о деньгах. Вспомним хорошие времена!

Мужчина улыбнулся в ответ и достал из кармана горстку монет, посчитал, сокрушённо покачал головой и вытащил кошелёк. Отсчитав нужную сумму, мужчина поставил дочь на землю и протянул ей монетки. Девочка порывисто его обняла и побежала к продавцу, вернувшись через пару минут с большим зелёным леденцом в форме большеухого зайца.

Влад как наяву почувствовал на языке вкус яблока. Этого не могло быть, но тем не менее было правдой — Влад испытывал те же чувства и эмоции, что и девочка перед ним. Как такое могло происходить, он не понимал. Стало жутковато. Её эмоции — наивно-детская, абсолютно чуждая радость бушевала в нём бешеным, сметающим всё на своём пути смерчем, заглушая его собственные, родные эмоции. От кисло-сладкого вкуса яблока на языке затошнило.

— Пойдёмте. На главной площади ещё вчера поставили ёлку. Говорят, она очень красивая. Хочешь посмотреть?

— Очень хочу!

И, взявшись за руки, семья двинулась в сторону арки, освещённой неоновым светом. Девочка вертела головой, с неподдельным восторгом рассматривая красочные витрины. Влад, погружённый в невидимое сражение, неосознанно делал то же самое.

— Ой! Смотрите, смотрите! Какая красота!

Вырвавшись из рук родителей, девочка подбежала к витрине магазина игрушек и замерла, открыв рот. За толстым стеклом разворачивался целый спектакль. Под тёмно-синим ночным небом по заснеженным полям в облаке разноцветного пара мчался игрушечный паровоз, похожий на тот, что был на вокзале. Пейзаж на заднем фоне то и дело менялся. Заснеженные поля закончились, и теперь паровоз летел в полной ярких звёзд ночи, сверкая хромированными деталями. Через несколько секунд витрина погрузилась в непроглядную темноту. Откуда-то сверху спустились два луча света, выхватив из мрака игрушечный паровоз. Освещённые лампочками бока играли в свете прожекторов. К задней части паровоза тонкой цепочкой было прикреплено миниатюрное серебристое колечко с розовым камнем в форме цветка.

Влад и девочка, не отрываясь, рассматривали искрящуюся игрушку. Владу вдруг невыносимо захотелось её получить.

Девочка, увидев на ценнике четырехзначную цифру, приуныла.

— Пойдём, дочка. Он нам не по карману теперь. Прости… — Отец поднял её на руки и понёс прочь.

Влад пошёл было за ними, ощущая, как щемит сердце и хочется плакать, но вдруг заметил высокого старика с короткой седой бородкой. Он выделялся среди серой безликой толпы ярко-алым шарфом, повязанным вокруг шеи. Старик заметил печаль ребёнка и, достав блокнот, сделал в нём пометку. Влад попытался заглянуть в его записи, но голова закружилась и уже почти привычно потемнело в глазах. Его рука в попытке найти точку опоры опёрлась о ближайшую витрину, но толстое стекло исчезло вместе с видением. Влад потерял равновесие и кубарем вкатился в магазин игрушек, чудом ничего себе не повредив. В груди зашевелился проснувшийся холод.

Влад с трудом поднялся на ноги. В голове снова возникли мысли о медленном отравлении. Галлюцинации, конечно, могли быть симптомами, но слишком уж они были реалистичными. И эти эмоции, которые почти физически ощущались, как свои…

Тряхнув головой, он заставил себя не думать об этом. У него была цель. И раз уж всё равно он попал в магазин, Влад собирался осмотреть его и подняться на крышу. Вдруг небо было ниже, чем казалось с земли.

В центре первого этажа на полу в осколках игрушек и гирляндах лежала поваленная пластмассовая ёлка. Под ногами захрустело стекло, когда Влад, осторожно обойдя покосившиеся стеллажи с ветхими плюшевыми медведями, зайцами и куклами, смотрящими в никуда потрескавшимися тусклыми глазами, нашёл лестницу на второй этаж. Поднимаясь, он дотронулся до обмотанных блестящим дождиком перил, представляя, как ярко, красочно и шумно было в магазине в канун Нового года. На втором этаже Влад быстро осмотрел подсобные помещения, надеясь найти выход на крышу, но его поиски не увенчались успехом.

Ледяной комок в груди шевельнулся, перед глазами поплыли круги, по лицу потекло что-то тёплое, на губах появился неприятный металлический привкус. Влад вытер лицо рукавом и с удивлением уставился на красные пятна — у него носом пошла кровь. Не думать об отравлении с каждой секундой становилось всё сложнее. В глазах потемнело, волной накатилась слабость, он быстро опустился на верхнюю ступень винтовой лестницы, рассматривая кусочек прошлого через металлические столбики перил. Его затопила отчаянная тоска.

Магазин наполнился светом, гомоном и музыкой. Ровные ряды стеллажей, заполненных игрушками, обрамляли главное украшение зала: пушистую изумрудно-зелёную ёлку, упирающуюся вершиной в потолок. На её ветвях висели большие светящиеся шары и километры дождика, а с потолка крупными хлопьями падал снег. Он медленно кружился в воздухе под неощутимыми порывами ветра и красиво ложился на пол, сверкая и переливаясь в свете разноцветных лампочек. Вместе со снегом в воздухе парили серебряные и золотые снежинки размером с ладонь. Они хаотично, словно солнечные зайчики, летали по залу, то падая к самому полу, то взлетая под потолок. Одна снежинка зависла прямо напротив Влада и закружилась вокруг собственной оси, словно поддразнивая. Он протянул руку, чтобы её схватить, но пальцы прошли насквозь, не ощутив сопротивления. Потревоженная нежданным вторжением снежинка отпрянула, замерев над головами покупателей.

Около лестницы, на которой сидел Влад, было оборудовано место Деда Мороза. Актёр, его изображающий, гордо сидел в высоком кресле с красной обивкой и позолоченными подлокотниками. Вокруг собралась толпа детей. На его коленях сидел румяный мальчик в зелёной куртке и что-то рассказывал, размахивая руками.

Поискав взглядом главную героиню своих видений в магазине, Влад увидел её на улице. Она стояла, прижав ладони к стеклу, и смотрела на паровоз. Вдруг к нему подошёл один из продавцов и забрал игрушку. Владу невыносимо захотелось плакать. По щеке девочки побежала слезинка, она с грустью проводила паровоз взглядом и, повернувшись, чтобы уйти, столкнулась с высоким седобородым стариком в красном пальто и шапке, обитой мехом. Девочка робко посмотрела на него и прошептала извинения. Старик присел рядом с ней и вытер её слёзы. Улыбнувшись, он ей что-то сказал.

Отчаяние отступило, сменившись робкой надеждой. Влад устало прислонился лбом к холодному витому столбику. Настроение девочки менялось с ужасающей скоростью: радость, печаль, отчаяние, надежда — и всё это в считанные минуты. Попытки отгородиться снова и снова оканчивались неудачей. Он что есть силы напрягался, стараясь противостоять напору, но проигрывал, сам не понимая почему. Влад устал и прекратил бороться, расслабился, позволяя чужим чувствам течь сквозь него. И бурная горная река неожиданно успокоилась, превратившись в кроткий ручей. Влад понял, что победил. Чужие чувства текли по кромке сознания, давая возможность заглянуть в них и ощутить, но не затмевая его собственные эмоции.

Девочка кивнула и, мотнув головой, зашмыгала носом. Старик взял её за руку и потянул за собой. Когда они вошли в магазин, Влад двинулся следом. В глубине зала он увидел их, сидящих на низком диванчике.

— Не плачь, внученька. — Старик погладил девочку по волосам. — В канун Нового года сбываются все-все желания, и твоё не станет исключением. Расскажи мне, что ты хочешь получить в подарок от дедушки Мороза!

— У меня нет денег. Мне не положены подарки, мама и папа теперь не могут заплатить за них.

— Не хочу ничего слышать о деньгах. Расскажи мне, чего ты хочешь. Ты же веришь в чудеса?

— А вы… ты настоящий? — спросила девочка, заглядывая ему в глаза. — Я тебе верю! А что можно попросить?

— Я знаю, ты была очень хорошей девочкой. Всё что угодно.

— Я хочу, чтобы папу не уволили с работы, а нас не стали выгонять из дома, — не задумываясь сказала она, украдкой бросив взгляд в сторону опустевшей витрины. — И чтобы мама выздоровела…

— Хорошо, внучка, я исполню твоё желание. — Владу показалось, что голос старика чуть дрогнул. — Мира, ты, кажется, тоже хотела что-то подарить нашей маленькой гостье?

— Здравствуй, милая! — Из-за стеллажей, ослепительно улыбаясь, появилась миниатюрная светловолосая девушка с большой коробкой в руках. — Возьми. Это тебе подарок лично от меня. Знаю, ты очень любишь паровозы.

— Спасибо! — Обняв Миру, девочка с благоговением прижала к груди коробку с игрушкой. — Огромное вам спасибо!

Влад обрадовался подарку не меньше девочки. Они, ведомые одинаковыми чувствами, вместе выбежали из магазина.

— Надеюсь, с ней всё будет в порядке, — вздохнула Мира, присаживаясь на диванчик.

— Уверен, мы с ней ещё встретимся, — сказал Мороз, приобнимая Снегурочку за плечи.

Девочка бежала по оживлённым городским улицам, не замечая ничего вокруг. Влад следовал за ней, сам не понимая зачем. Внутри бурной рекой текла окрыляющая, бьющая через край радость. Дед Мороз существует! Влад давно не верил в это, но сейчас, несясь по канувшим в прошлое улицам чужого города, он знал, что чудеса существуют.

Дома калейдоскопом проносились мимо: яркие пятна новогодних улиц сменялись серыми холодными развалинами, лишь маленькая фигурка девочки была для Влада ориентиром на этом пути, то вспыхивающем яркими красками прошлого, то за секунду выцветающем до чёрно-белого снимка настоящего. Видения приходили и уходили уже без головокружения и тошноты. Чужая радость обнимала его, не давая остановиться и задуматься, не давая сойти с ума.

Миновав центр города, Влад наконец оказался у цели: незаметно со всех сторон его обступили серые, мрачные многоэтажки. Здесь новогоднее настроение не ощущалось, девочка, устав от быстрого бега, медленно шла по тёмной улице. Свернув в проход между домами, она миновала крохотную детскую площадку и зашла в подъезд. Негромко хлопнула тяжёлая дверь, спугнув видение прошлого.

В настоящем мало что изменилось, район остался таким же серым, однако был разрушен гораздо сильнее вокзала и площади у магазина игрушек. Ощущая свинцовую усталость, Влад стоял перед подъездом единственного оставшегося в целости и сохранности дома. От его соседей остались только почерневшие скелеты, держащиеся, казалось, на честном слове. Однако дом девочки выглядел целым, лишь сеть глубоких трещин пересекала его некогда выкрашенные грязно-жёлтой краской стены, и это внушало надежду. Приободрившись, Влад с трудом отодвинул слетевшую с петель дверь и вошёл внутрь.

Без проблем поднявшись по лестнице на четвёртый этаж, Влад остановился перед разбитым окном, занимающим половину стены. В проёме виднелась плотная белая пелена, он подошёл ближе и погрузил в неё руку, ощущая едва заметное сопротивление. Кожу обожгло холодом, по ладони потекли ледяные капли. Небо нижнего города действительно было снежным. Влад отдёрнул руку и сунул её под куртку, чтобы согреть. Медленно, невыносимо тяжёлым снежным комом навалилось осознание собственной глупости.

И как он мог подумать, что эти чёртовы многоэтажки на горизонте помогут ему выбраться наверх? Никто же не обещал, что весь снег пронизан тоннелями. С чего он решил, что это именно так? Да, Влад добрался до неба, но дорога наверх по-прежнему была для него закрыта. Сколько метров плотного белого снега отделяли его от поверхности?

Пошатнувшись и ощущая сильную слабость, Влад облокотился на стену и закрыл глаза. Единственная надежда оказалась ложной. Что делать дальше, он теперь даже не представлял. Дрожащие колени подогнулись, и Влад медленно осел на пол, сжавшись в комок. В голове лихорадочно метались невесёлые мысли. Вспомнилось, что без воды человек может прожить около недели, а без еды — больше месяца. Воды в виде снега у него было достаточно, а вот еды… Мысль о медленной и мучительной смерти от голода вызвала ужас. Может, раз уж пути наверх нет, ему стоит заняться поисками провианта? Ведь хоть что-то должно было остаться!

Вдруг откуда-то сверху послышалась популярная новогодняя песня про бубенцы, Влад открыл глаза и понял, что снова ему видится прошлое. Нахлынуло умиротворение с оттенком радостного ожидания, Влад позволил себе погрузиться в него с головой, смывая горечь разбившихся надежд. Он поднялся на этаж выше и открыл дверь, из-за которой и звучала громкая музыка.

Влад оказался в однокомнатной квартире-студии. На стене висел гигантский плоский телевизор, на экране которого мелькали кадры какого-то мультфильма. В углу — продавленный диван, рядом — небольшой холодильник, на полу — пушистый ковёр. В центре стояла украшенная цветным дождиком и блестящими игрушками разлапистая и пушистая ёлка, увенчанная ярко-красной бумажной звездой.

Под ёлкой сидела светловолосая девочка, перед ней стоял игрушечный локомотив. Она надела на большой палец колечко с розовым цветком и с улыбкой наблюдала за веером блестящих брызг, отбрасываемых огранённым камнем. Кольцо соскальзывало, но девочку это ни капли не смущало. Оставив его в покое, она покатила локомотив по ковру.

— Паровоз прибывает на конечную станцию. Пожалуйста, выходите! — Она прокатила локомотив по комнате и остановилась напротив ёлки. — Конечная: новогодняя ёлка!

За окном сгущалась темнота — наступал вечер. Далеко внизу вспыхнули уличные фонари, когда вдруг раздался глухой удар. Дом содрогнулся, но устоял, по стенам побежали глубокие щели, с треском расходящиеся во все стороны. Влад с ужасом увидел, как по тёмно-синему небу разливается багряное зарево, пылающее в алых и оранжевых облаках, как дом напротив, сотрясаясь в судорогах, складывается, как карточный домик, а оконные стекла в квартире разлетаются на сотни острых, жалящих осколков. По полу рассыпалась сброшенная с комода стопка листов.

Закричав, девочка бросилась прочь из квартиры, прижимая к груди драгоценную игрушку. Влад бросился за ней, охваченный паникой, но видение схлынуло, забрав с собой её страх. Не в силах осмыслить происходящее, он осел на пыльный, покрытый осколками пол давно заброшенной квартиры около по-прежнему стоящей ёлки, с каждым мгновением ощущая нарастающую слабость. Взгляд наткнулся на изрисованный цветными карандашами листок в клетку, на котором неровными едва читаемыми буквами было выведено: «Лаура».

Не веря собственным глазам, Влад всматривался в короткое слово. В голове вспыхивали и гасли самые фантастические предположения, но когда на белую бумагу упали три красных капли, он сразу же забыл о них. Из носа снова пошла кровь. Был ли это симптом отравления? Слабость чувствовалась всё сильнее, лёд внутри полностью проснулся, даря носителю короткие вспышки тупой боли во всём теле.

Пальцы, держащие лист, посинели. Вздрогнув, Влад выронил бумагу и поднёс к лицу кисть. Кончики пальцев с обломанными ногтями стали голубыми, цвет на глазах становился всё темнее, спускаясь по фалангам вниз, к костяшкам. На другой руке наблюдалась точно такая же картина.

«Я уже видел такое, но тогда… тогда…. Этого не может быть! Выходит, эти видения — не результат отравления. Это… это волшебство? У меня есть способности? Но как, почему?»

Влад вспомнил все свои видения, начиная с самого первого, когда он коснулся руки Ла-Урры, затем был эпизод в комнате Сни-Жанны в Снежбурге, кулон Яна, яркие воспоминания Тео и, конечно же, история девочки Лауры здесь, в нижнем городе. В этих видениях была какая-то закономерность, но утомившийся Влад никак не мог её осознать. Глаза сами собой закрывались, а мысли то и дело скатывались на банальное: «Как же я хочу есть».

Влад с трудом разлепил тяжелеющие веки и замер. Нет, его не настигло новое видение. Он по-прежнему сидел посреди разрушенной квартиры, но теперь вместе с трещинами её стены сеткой с крупными ячейками оплетали светящиеся ярко-синим нити. Они протянулись по потолку, стенам и полу, сходясь в одной точке. Влад моргнул ещё раз, не веря своим глазам. В метре от него, спрятанный за пушистой еловой веткой, мерцал синим светом тот самый паровоз, подаренный маленькой Лауре Снегурочкой Мирой. Протянув руку, он прикоснулся к игрушке.

Дверь за спиной распахнулась, с грохотом ударившись о стену, и по бетону потянулись новые ручейки трещин. Влад обернулся. В дверном проёме появилась взявшаяся из ниоткуда Ла-Урра с паровозом в руках. Она замерла на мгновение, с болью в глазах осматривая небольшую квартирку, пальцы до побелевших костяшек сжали игрушку. Влад замер, со смесью ужаса и надежды глядя на неё. Он открыл рот в попытке хоть что-то сказать, оправдаться, попросить её взять его с собой, но не смог вымолвить и слова.

Тем временем Ла-Урра, словно не замечая, что не одна в комнате, медленно подошла к ёлке, пройдя сквозь Влада, словно того и не существовало.

— Знаешь, я и не думала, что буду скучать по этой ужасной квартире, — тихо сказала она, обращаясь к паровозу. — Здесь прошли самые счастливые годы моей жизни. Мама и папа… Они бросили меня, когда разразилась катастрофа. Один ты остался, мой верный друг. Однако пришло время прощаться. Той Лауры больше нет. И я не хочу, чтобы ты напоминал мне о прошлом. Я хочу забыть… Начать новую жизнь в качестве его спутницы. А тебя я оставлю здесь. Сохрани это место, не хочу, чтобы время здесь всё разрушило.

Ла-Урра порывисто поцеловала паровоз, поставила его около ёлки и, взмахом руки наколдовав рой синих искр, растворилась в клубах багрового тумана. Игрушку окутал переливающийся синим кокон, от неё по ковру в разные стороны побежали синие ручейки. Под действием волшебства треснувший телевизор вернулся на стену, ёлка величаво водрузилась на своё место в центре комнаты, на неё вернулись уцелевшие игрушки. Комната в считанные секунды приобрела вид, сохранившийся и по сей день.

Выдохнув, Влад понял, что это было очередное яркое и удивительно реалистичное видение. А ещё он, кажется, понял свой дар. Видения приходили, когда его касалось чужое волшебство. В самый первый раз в Снежбурге его обожгла волшебным холодом Ла-Урра, и он увидел её прошлое. А Тео-Дор с помощью волшебства копался в его воспоминаниях…

Раздумывая над своим открытием, Влад крутил в руках игрушечный паровоз, и вдруг правый мизинец обожгло жаром. Он с удивлением посмотрел на подаренное Ла-Уррой кольцо, которое, так же как и паровоз, мерцало переливающимся голубым светом. Вспомнив видение, Влад, не став снимать, пристегнул кольцо на цепочку, тянущуюся от трубы паровоза, — игрушка вспыхнула ещё ярче.

«Вот есть у меня сила, но толку от неё? Не нужны мне эти непонятные видения, только слабость от них. Проклятье! Я бы сейчас был бы рад перенестись куда угодно, лишь бы выбраться из этого чёртового города! Даже к Ла-Урре! Куда…» — почувствовав сильное головокружение, Влад прервался на полуслове. Его окутало багровое облако, внутри которого через равные промежутки времени вспыхивали разноцветные пятна. Влад рухнул на пол, судорожно сдерживая рвотные позывы.

Он почувствовал, как его куда-то понесло.