Рерайтер

Глава 16 Пионерская дистанция

В середине сентября советская пресса взорвалась сообщениями о том, что в СССР началась эксплуатация четырёх сверхзвуковых пассажирских самолёта Су-110, способных перевозить до ста двадцати пассажиров. Причём в отличие от той реальности, здесь максимальная дальность полёта при скорости в 2300 км/ч составляла 5500 километров, это, наверное, для того, чтобы до Иркутска без проблем дотянуть, ну и потом после дозаправки сразу до Владивостока. Но достичь такой дальности удалось не просто так, максимальная взлётная масса сто десятой сушки улетела за сто шестьдесят тонн, и соответственно количество топлива, которое сжигал самолёт на этом пути, составляла пятьдесят пять тонн, это немного больше цистерны на шестьдесят кубов. А если бы не насадки «образец четыре тысячи», которые были рассчитаны при помощи «железяки», то топлива сжигали бы вдвое больше. Причём основной расход топлива приходился на взлёт и набор скорости. Корреспонденты прессы на все лады расхваливали достижения нашей науки и особо отмечали, что французский проект сверх звукового пассажирского самолета, сильно запаздывает, так как они только в прошлом году сумели построить опытный экземпляр и приступить к программе испытаний.

Что ж, могу только присоединиться к хвалебным отзывам наших корреспондентов, это действительно достижение, особенно если уровень шума внутри самолёта не будет превышать норм, установленных для пассажирских самолётов. Что касается подготовки взлётно-посадочных полос, и инфраструктуры для обеспечения полётов, то оказывается, этим озаботились еще в прошлом году, и теперь Аэрофлоту настала пора «стричь купоны». А вот в США решили не участвовать в гонке за скоростью на пассажирских самолётах, и правильно сделали, так как эти проекты были некоммерческие, в любом случае, цены за билеты на сверхзвуковые рейсы должны были стать в десять раз дороже, поэтому особого наплыва пассажиров там не ожидалось. В данное время зарубежные перевозчики присматриваются к СУ сто десятому, если он окажется достаточно надёжным, то наверняка купят несколько машин для перелётов через Атлантику. Ну и зарубежная пресса словно воды в рот набрала и об успехах самолётостроения в СССР ни слова, будто нет ничего. Как это всё знакомо. Но, несмотря на окрики политиков придумать что-то своё западные компании не могут, планер они построят, тут даже сомнений нет, а вот с двигателем у них возникнут проблемы. Даже если они что-то своё изобретут в ближайшее время, всё одно расход топлива у них будет значительно выше, и из своей истории мне известно, что Конкорд особой комфортностью не блистал. Хотя, помнится мне, что полёты на Конкорде никогда не были предназначены для обычных перелётов через океан, они были нужны для подтверждения престижа пассажиров, в отличие от западных стран в СССР подтверждать престиж нужно было не пассажирам, а стране. Поэтому цены на билеты в сверхзвуковом самолёте были установлены хоть и выше, чем для обычных полетов на Пе-116, но всё же не в десять раз, а не более чем в два раза и никакого экономического обоснования этим ценам дано не было.

Вот что за страна? Ну и ладно, одно удручает, таких моментов в масштабах страны хватало, и люди относились ко всему этому спокойно, и, по моему убеждению, зря, стоить всё должно столько, сколько стоит на самом деле. Уже давно пора перестать компенсировать предприятиям разницу между ценами на их продукцию и затратами, иначе им будет пофиг эффективность их работы. Зачем стараться и повышать производительность труда, если и так всё компенсируют? Конечно, есть ещё и экономические показатели, которые должны исполняться наравне с планом, но как это было в той моей реальности, помогало это мало, начиная с семидесятых годов, финансовая дисциплина на заводах резко просела, и экономика начала разрушаться. Большой ошибкой будет считать, что в правительстве этого не замечали, как раз наоборот видели, и били во все колокола. Но для того, чтобы исправить эту ситуацию, надо было проводить реформирование управления промышленностью, выстраивать систему конкурирующих промышленных групп, а вот тут коса нашла на камень — партийные идеологи не могли наступить на горло собственной песни. Какие нафиг конкурирующие группы в масштабах государства, когда есть министерства, вот они и должны рулить в зоне своей ответственности, и вообще у нас плановая экономика, нужно лучше планировать и ставить на руководящие посты надежных ответственных товарищей. Отдельные робкие эксперименты вроде хозрасчёта инициировать разрешили, но в целом рушить существующую схему хозяйствования, где от их решений зависело всё, не захотели. Так и ушли на перерождение, крепко вцепившись в свои убеждения, считая, что на их век накопленных запасов хватит, а там уже как-нибудь вырулят. Не вырулили.

— Андрей, — находит меня вечером Троцкий, — ты когда думаешь заняться шестнадцатыми?

Это он про процессоры говорит, материнские платы энтузиасты уже распаяли и протестировали, насколько это было возможно, теперь настало моё время. В этот раз BIOS не стал записывать в начало основной памяти, а вынес на отдельную планку, которую снабдил двумя мини натрий-ионным аккумуляторами, что заказала Артель для наручных часов нашим производителям. К сожалению этот BIOS совсем не тот, к которому мы привыкли, нет возможности его редактировать напрямую, запись конфигурации устройств производится на другом компьютере, так же как и нужные для работы драйвера. Такие издержки у нас сегодня. А вот вынесение BIOS на отдельную энергонезависимую планку это большой шаг вперёд, теперь не нужно тянуть шлейф между материнскими платами и заливать нужную конфигурацию в память, достаточно вытащить планку из гнезда и подключить её во внешнее устройство мастер компьютера. Пока память на планке не удвоится, придется делать так, а вот потом можно будет и о нормальном BIOSе задуматься, тогда можно будет самому редактировать конфигурацию подключаемых устройств.

И да, я всё же сумел выклянчить два диска из лаборатории Бурлакова, это уже вторая серия, хоть функционально всё осталось на уровне первой, но размеры они всё же сумели уменьшить за счёт нового типа пылеуловителей внутри НМЖД, и теперь устройство достаточно легко умещалось в корпусе будущей «Эврика-16». Вот теперь живём, по-моему, Бурлаков до сих пор не понимает, какое чудо они сотворили? Ему кажется, что результаты от его работы спорные, раз МЭП не вцепился в это устройство, и невдомёк, что это только досадная задержка, министерство не может выбрать того «счастливчика», которому поручит осваивать производство этих перспективных устройств. Тут надо было решить, делать только для своих потребностей, или сразу выходить на экспортный вариант. Производить для себя проблем нет, не так уж и много их нужно, а вот у буржуев спрос огромный, тут главное подсуетиться и обеспечить заполнение зарубежного рынка качественными изделиями.

Ну а мне теперь предстоит серьёзный выбор: Какую файловую систему выбрать? Конечно, этим вопросом можно было бы и не заморачиваться, а пойти по пути прочерченному историей, то есть начать с FAT12, а потом по мере надобности пройти по цепочке от FAT16 до NTFS. Но тут вмешалась «железяка» и предложила альтернативу, нечто похожее на ReiserFS, которая существовала в Linux, но с некоторыми дополнениями, что позволят сохранить данные в случае различных сбоев. Тут и думать нечего, от добра добра не ищут?

С операционной системой я определился, опять же благодаря многочисленным подсказкам, в силу особенностей «Эврики» пока использовался только командный режим, но тут появилась возможность сделать нечто вроде популярного в будущем файлового менеджера Norton Commander. Хотя подобных программ в восьмидесятых существовало множество, там и PC Tools был, и XTree, и Litox Disk System… Но вот Norton был впереди планеты всей, так как объединил в себе множество программных утилит. По существу многие и представляли себе DOS именно как Norton Commander. И здесь мне в голову постучалась идея — не делить операционную систему и файловый менеджер, пусть это будет одна из функций операционки и называться она будет DOS Commander. Вот и пойдёт как неотъемлемая часть DOS, тогда её никто не сможет украсть и в тоже время она создаст такие условия работы в ЭВМ, к которым ещё не скоро придут буржуи.

Ну ладно, хватит тут в облаках витать, дел ещё по горло. Где там наш диск? Иди сюда дорогой, мы с тобой сейчас будем творить историю. Историю пришлось творить долго, сначала возникла необходимость немного модифицировать Яву, так как система команд была значительно расширена, и то, что раньше приходилось делать обходными путями, сейчас можно было сделать одной строчкой в программе.

— Несовместимость! — Сразу же закричат сторонники универсального программного обеспечения и будут неправы, никогда не существовало совместимости ПО сверху вниз, только снизу вверх, и то не всегда. От того и никогда не переживал по этому поводу, возможности новой техники надо использовать, если, конечно то ПО не раритет.

Ну а дальше пошла рутина, в общем, на относительно простенькую DOS пришлось убить без малого две недели, и это при том, что думать мне было не надо, ведь все программы писал не я, это работа Вычислителя, мне при этом пришлось выполнять функцию стороннего наблюдателя, то есть изображать из себя копирайтера. И хотя сама «железяка» не отказывала мне в комментариях, и терпеливо поясняла что и для чего делается, соображал я в том мало, уж слишком заумное было дело, только иногда один чёрт приходилось проявлять волюнтаризм, а то слишком уж революционные идеи предлагались, а им время не пришло. А ведь ещё и утилиты надо писать, только теперь до меня дошло, какой труд был вложен в разработку операционных систем, поэтому и уважение к разработчикам появилось. Кстати, о восьми разрядных машинах тоже пришлось вспомнить и приделать к их операционной системе урезанный DOS Commander 1.0, это для ближайшего будущего, надеюсь на то, что дисководы всё же пробьют себе путь. И да, сетевые возможности в виде дисков общего пользования тоже прикрутил, куда ж без этого, только дополнительно пришлось сделать расширенные комментарии к файлам, а то помню, как меня раздражала работа с сетевыми дисками, когда там отображалось много файлов, предназначенных непонятно для чего. Ну и заодно прикрутил возможность работы с чатами, про электронную почту тоже не забыл, но пока всё это будет в одномерной сети, по жестко прописанным адресам, без DNS-сервера. Знаю, что в США сейчас идёт работа над сетью ARPANET и года через два она выйдет на международный уровень, но до её полноценного применения ещё так далеко, а нам пока и этого выше крыши. Работу в целом закончил в конце октября и сразу позвал к себе Илью Берга, к этому времени он в составе ещё двух таких же «неудачников» занимался работой по хоздоговору и не поверите, пытался прикрутить контроллер к стримеру который в инициативном порядке был сделан в пульсаре на основе кассетного видеомагнитофона. Конечно же, наклонная вращающаяся головка, которая обеспечивала запись/воспроизведение, была заменена на многодорожечную. А вот с контроллером заводское КБ решило не связываться, и так работы выше крыши, поэтому и договорилось с лабораторией МИЭТ. Хотя какой там контроллер, смех один, чуть поправить программку на дискетном контроллере и вперёд. Но говорить Илье об этом не стал, пусть немного помучаются.

— Чего хотел? — Объявился он в нашей лаборатории.

— А вот хотел, — кивнул ему на стул, — присаживайся, разговор у нас будет долгий.

— Не, долго не могу, мне надо делом заниматься, — заартачился он, — у нас сроки жесткие, схему должны до нового года выдать.

— Делом они занимаются, — не выдержав пробурчал я, — а мы здесь не делом заняты? Ладно, если через пять минут ты захочешь уйти, то так тому и быть.

Какое там уйти, через пять минут он вцепился в меня как клещ, это было для него откровением, он впервые с помощью DOS Commander сумел заглянуть внутрь ЭВМ, разобраться в структуре файлов. Но самый большой шок, у него вызвала программа описания электронных схем и автоматизированное проектирование печатных плат на её основе.

— Это как же? — Удивлялся он. — На основе каких алгоритмов это проделано? Так ты благодаря этому свою «Эврику» разработал.

— Сначала, делал вот этими ручками, — показал я ему свои руки, — а конкретно вот эту мини ЭВМ «Эврика-16» со всеми наворотами уже с помощью программ.

— А в навороты процессор тоже входит?

— Сама схема кристалла нет, — пускаюсь в объяснение, процесса разработки, — машина ещё к творчеству неспособна, а вот компоновка и разводка элементов делалась с помощью этих программ.

— Фантастика, — откинулся он на стуле, но тут же возникшая у него мысль заставила его снова напрячься, — а к диску из лаборатории Бурлакова ты контроллер делал?

Хм, догадался всё-таки, видимо, несмотря на секретность, где-то успел подсмотреть.

— А тебе зачем?

— Как это зачем, — аж подпрыгнул он, — вместо всего того, что мы там вынуждены городить, засунем туда процессор на четыре разряда, и мама не горюй.

— Так, а чего же раньше не засунули?

— Опыта нет.

— Опыт есть у Григория Коновалова, — сообщаю ему, — почему к нему за консультациями не обратились?

Ага, понятно, взыграло чувство собственной значимости, мол, не дело нам, крутым спецам, за помощью к студенту обращаться. Вот с этого и начинается проявление амбиций, а ведь в одном институте работаем.

Фанфик (Haker).

Заседание коллегии Министерства электронной промышленности.

— Переходим к следующей теме повестки дня, — министр Шокин взглянул на помощника Акифьева, — Что удалось выяснить у железнодорожников?

— Товарищи, перед нашей комиссией было поставлено два вопроса. Первое, узнать, как именно Раздан-3 справляется с нагрузкой в несколько раз выше, чем мы оценивали её возможности. Второе, узнать подробнее про так называемый модемный пул, и как организован обмен информацией между кассовыми терминалами и центральной управляющей ЭВМ Раздан-3.

По первому вопросу всё просто. Оценивая её возможности, мы в министерстве предполагали, что она выполняет несколько функций: и рассчитывает наличие свободных мест в вагонах, и занимается диспетчеризацией каналов связи с кассовыми терминалами. Но оказалось, что команда Марчука освободила Раздан-3 от большей части нагрузки, сделав диспетчер в отдельном устройстве, том самом «модемном пуле», который они между собой называют «маршрутизатором».

Управляющая ЭВМ Раздан-3 занята только ответами на запросы от терминалов о наличии свободных мест в вагонах, их бронированием и подтверждением продажи.

Также добавлю, что терминалы Эврика в значительной степени самостоятельные устройства, поэтому они не занимают вычислительные мощности центральной управляющей ЭВМ Раздан-3.

В итоге она способна обрабатывать запросы от четырех сотен кассовых терминалов и у нее еще остается запас производительности. Это всё по первому вопросу.

— Так воот, как они это сделали! — улыбнулся своим мыслям Шокин, которому эта загадка давно не давала покоя, — Иван Семёнович, ну а что там с этим устройством-диспетчером, откуда оно вообще взялось и как работает?

— А вот тут как раз непростая история. Мы выяснили, что Раздан-3 и кассовые терминалы связаны между собой не напрямую, а через целую систему устройств. К каждому терминалу Эврика и к ЭВМ Раздан-3 присоединено специальное устройство «модем» (всего чуть более 400 модемов), к которому присоединен телефонный провод. Провода от всех модемов сходятся в нескольких узлах, в которых расположены так называемые маршрутизаторы.

Это те самые ранее упоминавшиеся «модемные пулы», которые управляют передачей сигналов между ЭВМ и терминалами, служат эдакими диспетчерами. Получается терминалы через свои модемы связаны телефонными линиями с маршрутизаторами, а маршрутизаторы связаны телефонными линиями между собой и через модем с ЭВМ Раздан-3.

Все устройства сети (и маршрутизаторы, и модемы) работают полностью автоматически. Предусмотрен пост наблюдения за сетью в виде одного терминала Эврика, в которой сходится информация о состоянии соединений во всей сети, нагрузке и так далее. Также предусмотрена аварийная бригада для восстановления линий связи в случае обрывов.

— Значит эти маршрутизаторы работают примерно также как автоматические телефонные станции? — спросил кто-то из присутствующих на коллегии.

— Не совсем. В телефонных сетях АТС выделяет канал связи для абонентов на всё время разговора. При этом другие абоненты не могут использовать занятые провода до тех пор, пока их не освободят разговаривающие между собой абоненты. А тут другой принцип, работа маршрутизаторов скорее аналогична работе почтовых отделений. Только вместо бумажных писем в конвертах по проводам передаются порции информации, названные в их документации «пакетами». Внутри этих пакетов и передаются запросы и ответы между ЭВМ и терминалами.

— А как же определяется куда должен быть направлен пакет?

— Так я к этому и веду, эти пакеты они подобно почтовым конвертам содержат адреса отправителя и получателя («откуда» и «куда») и еще дополнительную техническую информацию. Также как дома имеют уникальный почтовый адрес, в этой сети каждый модем тоже имеет свой уникальный адрес-номер. А маршрутизатор, аналогично почтовому отделению, получив пакет, по адресу в нем определяет куда его дальше переслать. Если маршрутизатор не соединен напрямую проводом к модему с нужным адресом, то пакет пересылается на другой маршрутизатор.

Это похоже на пересылку конверта с письмом из Ленинградской области в Ереван с промежуточной сортировкой писем в Ленинграде и Москве. Благодаря такому способу передачи информации «порциями» удается пересылать между ЭВМ гораздо больше запросов и ответов, чем если бы это было сделано аналогично телефонной связи.

— Это хорошая новость, получается у нас есть не только терминалы Эврика, но и возможность связать их с ЭВМ для решения стоящих перед страной задач народного хозяйства. — Подвёл итог Шокин, настроение которого заметно улучшилось. — И откуда взялись эти маршрутизаторы?

— Их изготовление на одном из заводов заказала железная дорога по документации, предоставленной ВНИИЖТ. Было изготовлено несколько экземпляров. Тут, товарищи, хотелось бы обратить ваше внимание на бедственное состояние с производством модемов, потребность в которых очень высока (ведь нужен отдельный модем для каждого терминала и для каждой ЭВМ). Ленинградцы завалили дело. Уже год прошел, а они так и не освоили их производство.

— Подождите, я не понял, а откуда железнодорожники получили модемы, через которые они уже работают?

— Они заказали изготовление 400 модемов в МИЭТе. Их сделали студенты в рамках обучения практической работе.

— Вот! Товарищи, видите, как хорошо мы работаем, у нас студенты сами оборудование умеют изготавливать. — Восторженно воскликнул кто-то за столом.

— Но надо срочно решать что делать с производством модемов. — Подумал министр, почувствовав ложку дегтя в бочке мёда.

Ну ладно, время идёт, а «моя жена» носа в Зеленоград не кажет. Снова попёрся к Беловой.

— Ничего страшного, задержка у неё. — Заявляет она мне.

— Задержка? — Поперхнулся я. — Тогда она должна лететь сюда со всех ног и подавать на развод, ибо я не причастен к зачатию её ребёнка.

— Какой ребёнок, — сначала не понимает Елена, с чего я забеспокоился, но тут стала доходить до неё комичность ситуации и она покраснела. — Ты не так понял, это не по женской части задержка, это ей командировку продлили.

— Фух, ты так больше не делай, а то шутки шутками, но могут быть и дети. — Ответил я словами Райкина, при этом картинно держался за сердце.

— Да ладно тебе, ничего страшного не произойдёт, — почему-то вдруг она высказала мне с обидой, — до ноября её там задержали. И ты не считай себя таким уж незаменимым, У Ксении там жених появился, так что она сама желает на развод подать.

— Ну если так, — начал успокаиваться я, — тогда ладно. А тот жених знает, что она в фиктивном браке?

— Да откуда мне это знать, — скривилась Белова, — может знает, а может и нет. Мы хоть и родственницы, но не родные и со мной она такими подробностями не делится.

— Ладно, — окончательно успокоившись, машу рукой, — до декабря жду, а там надо будет, что-то делать.

— Да чего ты так торопишься? — Удивляется она.

— Жениться задумал, — тут же вру я.

— Да, — в глазах Елены зажглось любопытство, — и кто она, я её знаю?

— Кто она — секрет, и ты её не знаешь.

— А она знает, что ты женат? — Тут же возвращает она мне вопрос.

— Знает, и знает, что брак фиктивный, — продолжаю врать.

— Жаль, — играет роль разочаровавшейся девушки Елена, — такого жениха перехватили. А зачем тогда торопиться.

— Так времени в обрез, — объясняю я, — три месяца на развод, месяц на заявление, а там уж здравствуй армия.

— А ты поступай в аспирантуру, там ещё два года отсрочки.

— Во-первых, аспирантура не повод для военной комиссии, а лишь один из аргументов для отсрочки, а во-вторых, потом всё равно придётся великовозрастным балбесом на год призываться.

Почему на год, а не на два? А вот тут я должен повиниться, оказывается, в соответствии с законом о всеобщей воинской обязанности в новой редакции было чётко записано:

Откуда взялась страшилка о двух годах службы, непонятно, а ведь достаточно было просто внимательно прочитать закон. Правда тут ничего не говорится о лейтенантских погонах, может быть это им два года службы доставалось?

— А я слышала, что там можно ходатайство с работы предоставить, — не унимается девушка.

— Можно, если в закрытое учреждение по распределению попасть. А мне это ни к чему, после армии на распределение можно наплевать.

— Разве? — Удивляется она. — Тебя ведь будут осенью призывать, к этому времени ты должен будешь уже по распределению работать.

— Возможно, — соглашаюсь с ней, надо прекратить разговор на эту тему, а то что-то разоткровенничался.

Тут дело в том, что можно ведь и ускорить призыв в армию, достаточно подать заявление в военкомат, и этим иногда пользовались те студенты, кто точно знал, что ему предстоит распределяться в какой-нибудь медвежий угол. Зачем два-три года отрабатывать, если можно отслужить один год и свободен. Тут уж государство само себя обмануло. А так как я был уверен, что после окончания МИЭТ меня засунут в какое-нибудь КБ, где на мои планы наплюют, заставят заниматься какой-нибудь неперспективной работой, и обложат кучей обязательств, после которых я стану совсем невыездным, то этот вариант с армией был не таким уж и плохим.

А торопился я с разводом потому, что строители с чего-то вдруг решили дружно взяться за работу. Конечно, зимой они отделку делать не будут, а вот начиная с марта поднажмут, так что, есть вероятность, того что дом в эксплуатацию сдадут в конце мая. А если я до этого времени буду состоять в браке, то это будет катастрофа, так что для меня развод из желательного превратился в обязательный, иначе придётся от квартиры отказываться.

Но это пока я бы сказал перспективы средней дальности, а сейчас нужно вспомнить, что я пока еще студент и мне нужно заниматься дипломной работой.

— Не понимаю, откуда ты взял эффект туннельного магнитосопротивления? — Схватился за голову Валерий Ефимович, пытаясь разобраться в моих объяснениях.

— Как где? — Удивляюсь я его невнимательности. — Этот эффект был нами применён при создании памяти на биаксах, там слои намагничивались взаимно перпендикулярно. Здесь же за счет разделения слоёв один из них может намагничиваться в противоположном направлении и оставаться в таком состоянии достаточно долго.

— А «достаточно долго» нельзя выразить в минутах.

— Можно, — киваю в ответ, — минимум года три, — это как запись на магнитной плёнке. Знают, что она может храниться долго, но никто до сих пор точно не может сказать, сколько времени она просуществует.

— Ну, магнитные плёнки долго живут, — как-то сразу успокоился Троцкий, — а что насчёт быстродействия?

— О тут можно не беспокоиться, — улыбаюсь я, — быстродействие пока на уровне оперативной памяти. Тут от размеров ячеек будет зависеть.

— Что значит «пока»? — сразу зацепился он.

— Всё дело в том, что начиная с некоторого предела плотности элементов, возникнет влияние магнитного поля на соседние ячейки, но это произойдет ещё очень не скоро, лет двадцать у нас в запасе точно будет.

— Да уж, действительно не скоро. — Почесал завлаб начинающий лысеть затылок. — Вот не знаю почему, но я тебе верю, хотя к этому нет никаких предпосылок. Ладно, начинай химичить, времени у нас не так уж и много.

— Три месяца в запасе, куда уж больше, — удивляюсь его опасениям.

— Это если у тебя всё получится, — ухмыляется он, — а в этом у меня имеются большие сомнения. Так что запас времени на всякий случай должен быть.

Ха, это он зря, «железяка» не ошибается, построить магниторезистивную память можно аж пятью разными путями. И уже выбрал именно такой, который без одной изюминки, повторить будет очень сложно. Почему? Да потому что там требуется один из ферромагнитных слоев наносить по определённой температурной схеме, иначе ток для записи информации в ячейку памяти будет очень высок, а это для МОП транзисторов просто смерть. Зачем мне это надо? Так в том-то и дело, что изучив диплом, некоторые исследователи захотят повторить успех и у них что-то может получиться, но совсем не то, на что они рассчитывали, тогда они заявят, что всё это бред и напишут гневное письмо в институт. Но аннулировать дипломную работу «какого-то там» студента не получится, так как имеются рабочие образцы, при создании которых использовалась данная исследовательская работа. К исследованиям претензии есть? Нет! А что непосредственного описания технологии нет, так то диплом о принципах функционирования новой памяти, а не о том, как её делать. Образцы сделаны только для того, чтобы подтвердить теорию, и они её подтверждают, хотите сделать что-то подобное, обращайтесь за консультациями к студенту.

Но думаю эти товарищи постесняются обращаться ко мне, они не для того будут изучать диплом, чтобы признать заслуги студента, им надо заявить свои права. И что-то говорит мне, что я подкладываю большую свинью именно МФТИ. Но все эти рассуждения не скоро воплотятся в жизнь, а пока меня опять вызвал председатель артели.

— Патент на устройства оформлен, договоры заключены, с января начинаем запускать производство.

— Это хорошо, и кто взялся за кинематику? — Стало интересно мне.

— Есть одна артель, они раньше репортёрские диктофоны выпускали, — поведал довольный руководитель, — но сам понимаешь, теперь их все пытаются делать, вот и погорели граждане, они и так еле на плаву держались, а после того как предложение превысило спрос, им совсем плохо стало. Вот и пришли к нам, в надежде, что мы их под крыло возьмём.

— И?

— А нам это ни к чему, — пожал плечами председатель, — пусть лучше берут кредит да начинают расширение производства, а мы с ними договор на производство кинематики заключим, да шаговые двигатели начнём предоставлять.

— А если им кредит не дадут? Вы же сами говорите, что дела у них неважные.

— Это да, — скривился председатель, — тогда придётся из своих средств кредит выделять, а для нас это нож острый, придется с ценами продукции играть. Вот видишь, на что приходится идти, ради твоих дисководов.

— Ну, допустим они не мои, — пытаюсь нацепить на себя роль скромника, — а наши, без вас ничего не получится.

— Ага, — смеётся он, — в стране всё наше, а значит всё моё. Ты уж в сторонке-то не стремись отсидеться, всё одно основная ответственность на тебя ляжет. Что там с микросхемами для контроллера, сделал?

— Сделал, — отвечаю просто, как будто это раз плюнуть, — опытная партия режется на заводе, в корпуса зашьём на следующей неделе. Осталось только «Интеграл» уговорить, чтобы дальше за их выпуск взялся.

— А зачем нам белорусы? — Продолжает усмехаться он. — Институт и так неплохо справляется.

— Нет, не получится, — хмыкаю в ответ, — лаборатория и так по краю ходит, узнают, что она полностью на хоздоговоры перешла, достанется на орехи. Я вообще удивляюсь, как это с Бурлаковым удалось договориться.

— Еще бы не удалось, — проворчал руководитель, — попробовали бы они от той аппаратуры отказаться, которую мы им взамен предоставили.

— Кстати, а у нас откуда она появилась?

— А ты про фонды уже забыл? — Отвечает он вопросом на вопрос. — Мы теперь богатенькие, с нами многие хотят договориться. Вот кстати насчёт дискет тоже договорились, нам их завод, который на магнитофонных кассетах специализируется, делать будет. Первая партия пять тысяч, на меньшее количество не соглашаются, хоть и цена десятка за штуку.

— На первый раз нормальная цена, главное чтобы они потом не отказались такие же партии гнать, — порадовался я, — и как бы ещё мало не получилось.

Ксения со своим избранником, Владимиром, приехала шестнадцатого декабря и попыталась уговорить меня на время переселиться в институтское общежитие, так как в городе свободных мест в гостиницах не нашлось. Это уже была наглость, граничащая с оскорблением, неужели я выгляжу как лох ушастый, пришлось отказать и в весьма резкой форме. Если я раньше вполне мог помочь с информацией, где можно пристроиться на время, то после такого даже не подумал протягивать руку помощи, и вообще, тут нужна была только Ксения и только на пару часов, зачем она еще своего хахаля сюда притащила? Или им просто негде в Москве встречаться? Решили, значит, совместить полезное с приятным?

Как и планировали, вопрос подачи заявления решился за один день, теперь надо было выждать три месяца, чтобы получить документы. Так что наличие соперника в этом случае никак не повлияло на ускорение этой процедуры.

— Ладно, ты на нас зла не держи, — хлопнул меня по плечу Владимир, когда «бывшая жена» оставила нас одних на минутку, — я с самого начала был против идеи Ксении напроситься к тебе в квартиру. Мне-то понятно, что это совсем уж некрасиво получается, но женщины такие существа, им всё кажется уместным. Пойдем лучше в какой-нибудь ресторанчик, отпразднуем событие.

Ага, сразу видно образование, как бы ни развивалась ситуация, а портить личные отношения не желательно. Обижаться на них я не собирался, зачем, если все договорённости выполнены? Но вот насчет «праздновать» мне казалось, это будет уже неправильным, так что я вежливо отказался и отчалил в институт, учёба ещё не закончилась, осталась последняя сессия.

Маски я сразу делал на полноценную партию памяти, всё равно технология не предусматривала выпуска других микросхем, но пластины первой категории мне использовать не разрешили, только третья, а там шестьдесят процентов поверхности с браком, в лучшем случае годных кристаллов получится по пять штук с пластины. Зато таких пластин много, так что режимами можно было играть в достаточно широких пределах, ну и про некоторые технологические тонкости не забывать. А так рутина, всего надо было проделать двадцать семь технологических операций с пластинами. Да, да, это проблема магниторезистивной памяти, там слои за один раз не нарастишь, приходится это проделывать многократно, отсюда и повышенные требования к чистоте процесса, каждая пылинка потеря части памяти. Но всё же повод для радости был, всё дело в том, что хоть технология и десятимикронная, но в отличии от обычной оперативной памяти, ячейка памяти была представлена одним транзистором, а за счёт регулярной структуры, на кристалле удалось разместить более сорока восьми тысяч ячеек, объединённых в двадцать четыре кластера. То есть, теоретически мы могли получить до шести килобайт памяти на одном кристалле, но это только в теории, а на практике ничего подобного не получится, часть кластеров неизбежно окажется с дефектами и их придётся исключать из процесса. И будет большая удача, если мы получим объём памяти в четыре килобайта, а это по нынешним временам очень кучеряво. Но и от меньшей памяти тоже отказываться не будем, хотя работать с ней очень неудобно, но куда деваться? Ну а так получается фантастика, на одной планке можно разместить с двух сторон восемь кристаллов, это считай будет тридцать два килобайта, а значит в шестнадцатой Эврике память возрастёт в четыре раза, а так как у неё адресная шина двадцати битная, можно память расширяться вообще до мегабайта. Ну и ещё одно преимущество регулярной структуры — маски делались методом мультиплицирования, то есть время на резку рубелита резко сократилось. Но не буду утомлять всех своими описаниями технических деталей, снова наступили праздничные дни, а в этом году, их получилось сразу три. Так как первое и второе января попали субботу и воскресенье, то народ справедливо считал, что выходных будет не два дня, а три, так как тридцать первого декабря, надо это признать честно, никто не работал.

— Климов, тебе комсомольское поручение, — догнала меня Галочка.

— Мне есть кому давать комсомольское поручение, — отмахиваюсь от неё, — так что твое желание мимо.

— Это не моё желание, это поручение Борисова. Ты как лучший студент по итогам…

— Отстань, — совсем уж грубо я прерываю монолог комсорга, — я с тобой говорить на темы поручений не желаю. Если есть что сказать на другую тему — пожалуйста, а так у тебя комсомольцев полный курс, вот среди них ищи лучшего и ему поручай всё, что в голову придёт.

— Но у тебя лучшие показатели среди студентов, — продолжает приставать девушка.

Останавливаюсь и, закатив глаза, начинаю причитать:

— Ну почему, ты считаешь, что вправе давать мне комсомольские поручения? Кто тебе сказал, что я лучший студент по каким-то там итогам? Ведь в деканате придерживаются совсем другого мнения. И вообще ты так часто пристаёшь ко мне, что у меня создаётся впечатление об иной природе твоего пристального внимания.

— Что? — Взрывается Галочка. — Ты сейчас о чём говоришь?

— Да всё о том же, — продолжаю я наступать на комсорга, — ты не можешь оставить меня в покое, как увидишь, так сразу задание придумываешь, хотя я уже давно не в праве мной командовать.

— Да ты… знаешь что…

— Что?

— Я больше с тобой даже здороваться не стану.

— Вот и замечательно, — радуюсь я, — ты главное не передумай.

Красная от смущение девушка, резко развернулась и поспешила оставить меня одного. Мне только и осталось облегчённо вздохнуть. Рядом раздался сдавленный смех.

— Ловко ты от неё отделался?

Я обернулся и увидел стоящую позади студентку.

— А что было делать, — развёл руками, — у неё ведь шило в одном месте, ей плохо становится, когда кому-то рядом хорошо.

— Это ты зря, — хмыкает девушка, — работа у комсорга беспокойная, и ответственная.

— И за что комсорги отвечают? — Мрачно смотрю на защитницу.

— Да за всех комсомольцев отвечают. Но ты это и сам знаешь. Ведь так?

— Нет, не так — чуть покрутил головой, — они больше о себе беспокоятся, а комсомольцы для них это источник неприятностей. И кстати меня Андреем зовут.

— А меня Алёной, — отвечает она и улыбается.

— Алёнушка, значит, — пробую я на слух её имя.

— Эй, — тут же девушка становится серьёзной, — ты не должен меня так называть, мы недостаточно знакомы, так что держи пионерскую дистанцию.

— А пионерская дистанция это сколько? — Рассмеялся я.

— А ещё лучший студент «по итогам», — снова появилась улыбка на её лице, — для тебя это расстояние вытянутой руки.

— О как, — тут меня явно обманывают, — ну ладно, пусть будет такая дистанция. А вообще что-то я тебя раньше здесь не видел.

— Смотрел видимо плохо, я здесь уже на третьем курсе учусь.

— И как?

— До лучшего студента мне далеко, — иронизирует она.

— Сдался тебе этот «лучший студент», — приходится делать мне недовольное лицо, — ты больше комсорга слушай, она ради достижения своих целей и приврать может.

— А это нормально, здесь все приврать могут, — выдала она истину, — вот только что одного студента с нашего курса пришлось отшить, хотел на праздник к нам напроситься.

— И что здесь такого? — Не понимаю причину недовольства.

— А то, что ему стипендии прокормиться не хватает, вот он к девушкам и пристаёт, вроде того, что понравилась она ему, а сам надеется, вдруг накормит.

— Надо же не думал, что здесь это настолько распространено, — покачал я головой, — и что, не можете накормить голодающего?

— Так если бы только это, — хитро улыбнулась Алёна, — ведь как наестся и отогреется, у него другие мысли появляются, начинает требовать сократить пионерскую дистанцию. Вы парни все такие.

— Ну уж нет я не такой, — играю роль как плохой актёр, — девушек не объедаю, сам их по праздникам угощаю, а как наедятся и отогреются к ним не пристаю, и всегда держу, эту самую, пионерскую дистанцию.

— Ага, прямо святой. — Хихикает она. — А не боишься так говорить, вдруг напросимся к тебе на новый год.

— Да запросто, чего мне бояться? — Пожимаю плечами. — Не думаю, что вас много будет и к деликатесам вы точно не привыкли.

— Ладно, пошутили и будет, — не удерживается она от смеха, — мы уже один раз попали на такую вечеринку. На столе бутылка портвейна и больше ничего, еле отбились потом.

— Портвейн? — Скривился я, а потом покачал головой. — Это они действительно что-то намудрили.

— Вот и я о том же, представляешь, какие мысли у них в головах крутились? — Поддакнула девушка.

— Выставлять на стол один портвейн это неправильно, — продолжаю, не обращая внимания на её слова, — тут же девушки пришли, надо было дополнительно хотя бы бутылку водки на стол поставить, да еще шампанское, ну и мартини для извращенцев добавить.

Улыбка враз слетела с лица девушки:

— Ты ещё про пиво забыл.

— Пиво? — На секунду задумался я. — А! Да, про пиво действительно забыл. Утром без него никак. Но следить за ним придётся, а то вдруг с мартини смешают.

— Фу, гадость какая, — отшатнулась Алёна.

— А что, уже пробовала? — Изображаю интерес и, глядя на её возмущённое лицо, не смог удержаться, расхохотался.

— Ну и юмор у тебя, — передёрнула она плечами так, будто ей стало зябко, — а я ведь почти поверила.

— Поверила во что, — вытираю я слёзы смеха, — что приглашаю к себе встретить новый год, или что кто-то может пиво с мартини смешать?

— Да ни во что не поверила, — нахохлилась она.

— А зря, насчёт первого я не шутил, да и насчет второго тоже. И не бойтесь, портвейна на столе не будет, и парней, кроме меня тоже, я не в общежитии живу, на съёмной квартире бедую.

— Правда что ли, — по-прежнему не верит она, но тут же спохватывается, — а телевизор у тебя в квартире есть?

— Цветной. Так что новый год будем встречать весело.

Зачем я позвал студенток к себе домой? А чёрт его знает зачем, видимо надоело встречать Новый Год в одиночестве, почему бы не устроить себе праздник. И девушкам тоже иногда требуется разрядка, пусть подурачатся, вот захотелось мне хотя бы на один вечерок окунуться в атмосферу весёлого застолья. Тут главное присматривать за ними и не дать празднику скатиться в банальное пьянство.

Хороший праздник получился, еду купил в кулинарии, здесь тоже фабрика-кухня имеется. Тортик в кондитерском, Советское шампанское и розовый вермут в вино-водочном. Кстати, удивительно, я помню эти времена в той реальности, там вермуты тоже были, но не везде, надо было ещё угадать, где они продаются в каждый конкретный момент, и ассортимент был достаточно скуден, а здесь же, в семидесятых, на полках места не хватало, чтобы выставить весь ассортимент. И что удивительно, народ не был сильно падок на это изобилие, предпочитал что-нибудь попроще, яркие этикетки людей не прельщали. Девчонки оказались нормальными, без заскоков, сначала чувствовалась небольшая зажатость, зато потом, когда поглазели на салют, устроенный заводчанами и проводили старый новый год, неловкость исчезла, хотя «пионерскую дистанцию» продолжали соблюдать. Ну и телевизор нам в помощь, чувствуется, соскучились они по нему. И хорошо, что Алёна приняла на себя роль хозяйки, а то я хоть и домашний, но следить за столом не привык, а у неё это получалось легко и без напряга. Полвторого ночи проводил студенток до общежития, а сам вернулся домой отсыпаться.

И только я успел прибрать со стола, как звякнул звонок. Это кого ночью принесло, неужели соседи? Я в недоумении пошёл открывать дверь. За ней стояла смущённая Алёна.

— Вот, решила вернуться, — пробормотала она, — не прогонишь?

Очередная выставка вычислительной техники проводилась в другом месте, и на этот раз она не была такой закрытой как в прошлый раз. Это, наверное, потому, что «Пульсар» решил выставить нашу «Эврику» на всеобщее обозрение, их стенд хоть и не занимал много площади, но сразу рассчитывался на большой наплыв посетителей. И о чудо, производственники не стали делать из себя зазнаек и вспомнили о разработчиках. Но думаю, дело здесь было вовсе не в благодарности, завод выставил аж пять микро ЭВМ, и чтобы обеспечить их грамотными пользователями пригласил МИЭТ ибо только наши студенты уже успели освоить работу на них, своих продвинутых пользователей на производстве не хватало. Ну и мы тоже решили выставить свою новую мини ЭВМ «Эврика-16». Правда, корпус пришлось немного модернизировать, покрасить в другие, более темные тона, чтобы он выделялся в общей линейке машин. Ну и заодно, артель тоже решила присоединиться к празднику и «любезно» предоставила дисководы, надеясь, что это произведёт фурор.

Вообще, дела артели резко пошли в гору, как только в европейских компьютерных каталогах появилось сообщение о новых устройствах хранения и переноса информации. Сначала в феврале поступили первые, я бы сказал робкие заказы, на дисководы. А уже в начале марта, председатель был вынужден выходить на совет с предложением открыть ещё два цеха по производству дисководов, так как до пользователей ЭВМ вдруг дошло, что хранить информацию на дискетах очень удобно, это не рулоны перфоленты, которые были вынуждены использовать для загрузки программ. Вслед за европейцами проснулись и наши пользователи, если раньше они не обращали внимания на рассылки каталогов электронного оборудования, то теперь резко прозрели, это уже результат отката зарубежной «моды». Вот уж действительно, нет пророка в своём отечестве.

На второй день выставки сижу тихо — мирно за своей шестнадцатой Эврикой и занимаюсь своим делом, дорабатываю систему управления базами данных. Электронные таблицы это конечно хорошо, но надо же и о базах подумать, а значит, требуется описать язык управления запросами. Задачка очень непростая, так как тут требуется не только исхитриться и визуально сформировать запрос, но и сформировать индексные файлы, которые резко ускоряют работу системы. Боковым зрением вижу, что кто-то остановился у стенда и внимательно изучает написанное.

Ну изучает и изучает, какое мне дело до этого, сейчас тут в написанном способны разобраться только специалисты, поэтому только небольшая часть задаёт вопросы. Но они почему-то приходят к выводу, что их водят за нос, и быстро покидают меня.

— Хм, скажите, а написанное здесь, правда? — Не выдерживает, в конце концов, посетитель.

Я, находясь в размышлениях, недовольно отрываю взгляд от монитора. Ба, да это же Старос собственной персоной, нашлась потеря, а я уж думал, он в своей лаборатории зарылся.

— А что вас удивляет, Филипп Георгиевич?

Он, удивлённо смотрит на меня и в его глазах появляется узнавание.

— О, так ты тот самый молодой человека, который принимал участие в создании памяти на биаксах.

— Да, он самый, — киваю я и представляюсь, — Андрей Климов, студент пятого курса.

— Теперь занимаешься проектированием ЭВМ. — Окидывает он взглядом моё рабочее место.

— Да, вот приходится заниматься не своим делом, — соглашаюсь с ним.

Он озадаченно качает головой, а потом задаёт вопрос:

— А какое у тебя своё дело?

— Программное обеспечение создаю. — Киваю на мини ЭВМ. — Не такое уж и простое это дело.

— Это так, — соглашается он, — В компании IBM на это сейчас выделяются миллионы долларов. Ты один работаешь или в составе группы?

— Пока один, группа будет создана позднее.

— Наша группа тоже занимается созданием шестнадцати разрядного процессора, — вдруг заявляет он мне, — мы могли бы обменяться опытом.

— Обменяться? — Задумываюсь над предложением. — Нет, это мне неинтересно. — Вижу, как настроение Староса сразу падает. — А вот поделиться опытом и своими соображениями могу.

Ага, снова в глазах зажегся интерес. Ну а дальше он попросил немного подождать и чуть позднее подошёл ко мне в составе ещё трёх своих сотрудников, которым мне пришлось прочитать небольшую лекцию по структуре процессоров. Естественно трёх часов нам не хватило, поэтому они заявились ко мне полным составом и на следующий день. Хоть всё это время за меня пришлось поработать нашим студентам, обид не было, так как они понимали, что в данном случае это важно.

— Почему вы решили делать шестнадцати разрядный процессор, когда разумней было разрабатывать сразу на двадцать два разряда?

— Всё дело в возможностях оборудования, с помощью которого делаются микросхемы, — объясняю проблему. Сложность процессора растёт нелинейно, поэтому решили ограничиться шестнадцатью разрядами, а вот с адресной шиной так не получится, поэтому решили делать её двадцати разрядной.

Ну а дальше возник спор, в ходе которого были рассмотрены различные архитектуры процессоров, и в конечном итоге пришли к выводу, что дальнейший рост разрядности процессоров будет связан с определёнными трудностями, которые в данный момент решить очень трудно. Нужно ждать прогресса в технологиях производства микросхем.

Под конец, Филипп Георгиевич задал вопрос, который грыз его с самого начала:

— Скажи Андрей, а почему ты с нами так откровенен? Я же помню отношение ко мне в вашем институте.

Его сотрудники сразу остановились и насторожили уши. Ну нет, мы так не договаривались, если Старосу и можно сказать какие цели я преследую, то вот его подчинённым это знать не положено, поэтому перехожу на Английский:

— На самом деле, я вам далеко не всё рассказал, — смотрю, как Старос впал в ступор, — я вам дал только то, что вам нужно на данном этапе и ни капли больше. Проектируйте, улучшайте свои К-200 и 201, создавайте нам конкуренцию, только тогда у нас появится возможность достичь чего-то большего. И да, не забывайте об удобстве пользователя, чем удобнее вы сделаете машину, тем больше будет на неё спрос.

— А нам нужен этот спрос? — Вскидывается Филипп Георгиевич. — Мы и так не можем его удовлетворить.

— А вот это плохо, — сдержано улыбаюсь, — если мы сами не сможем удовлетворить спрос, за нас это сделают другие. Вот потому наш институт и работает над компьютерами, которые станут массовыми, а не выдающимися.

Когда Старос отошёл от меня, его сотрудники сразу поинтересовались у него, о чём мы говорили напоследок, но он только дернул головой, а я с помощью «железяки» сумел расслышать.

— Едем в Ленинград, нам здесь больше делать нечего.

В общем, мы достигли чего хотели, заказы на микро ЭВМ «Эврика» превысили счёт на десятки тысяч, директор Пульсара схватился за голову и потребовал передачу производственной части другому предприятию. И его пожелание решили удовлетворить, правда тут же возник вопрос, а стоит ли делать ставку на восьми разрядную микро ЭВМ, может быть поднапрячься и сразу заказывать шестнадцати разрядную машину. Но здравый смысл возобладал, технология уж слишком передовая, повторить её в производстве пока невозможно, поэтому кто-то озвучил общее мнение, и так обойдёмся. А вот с печатающими устройствами пока вопрос не решён количество консулов выпускаемых в Чехословакии было явно недостаточно, да и цена многих не устраивала, к ним решили вернуться позднее. Что касается дисководов, то здесь МЭП в полной мере проявил волюнтаризм, он сходу нашёл тех, кто возьмётся за их выпуск, правда при этом совершенно был игнорирован вопрос оснащения производства и обеспечения их микросхемами для контроллера, которые в данный момент на птичьих правах получала артель из Интеграла. Я решил не вмешиваться, возможно это чьи-то внутренние разборки, и не дай Бог в них встрять, пусть лучше между собой грызутся.

Но в общем надо сказать честно, я был на седьмом небе от счастья, первая высота на пути выпуска персоналок в СССР взята, теперь надо только закрепить успех. Но это уже опять планы на будущее, а через неделю у меня защита диплома. Нет, я не переживаю, работа проделана очень большая, и даже если бы у меня не было рабочих образцов, всё равно, защита должна пройти на ура, по крайней мере, все кто консультировал эту работу в восторге. Даже пытались вести разговоры о том, чтобы разделить исследование, часть выдать за дипломную работу, а остальное оставить для будущей кандидатской. Ну и готовы оказать в этом помощь… и естественно не бесплатно. Пришлось изображать из себя недалёкого парня, комсомольской закваски, чтобы не возникло «лишних» надежд у желающих помочь.

Сама защита прошла скучно, зачем изводить студента, если работу уже не раз рассмотрели со всех сторон и заранее получили оценки уважаемых людей, так задали пару дежурных вопросов, и на этом всё. Стоило пять лет учиться, из-за двух вопросов. Шучу, конечно.

Вот и сбылась мечта идиота, усмехнулся я, теперь надо получить корочки и вперёд, военком ждёт добровольца.

Дальше всё слилось в непрерывную череду обязательств: почистить шестнадцатую Эврику от файлов, передать неиспользованные микросхемы по акту, подписать бегунок увольнения из лаборатории. Причём за этим следовало следить внимательно, отсутствие любой подписи чревато неприятностями. В середине мая приехала Ксения, на этот раз одна, мы сходили в ЗАГС и там нам зафиксировали развод в паспортах. Всё, теперь я свободен. Сразу метнулся в исполком и получил ордер, ответственная за выдачу ордеров всё допытывалась, почему моя бывшая жена не претендует на часть жилплощади?

— Ну, вы же видите в выписке ЗАГСа, что претензий мы к друг другу не имеем. К тому же она через месяц выходит замуж, какие у неё могут быть претензии?

— Ну, не знаю, молодой человек, — причитала при этом ответственная работница, — а вдруг она вспомнит об этой квартире и предъявит претензии?

— Так а вы-то здесь причём? — Усмехаюсь я, понимая всю подоплеку ее нежелания выдавать ордер, но обломится. — Исполком ей никак не сможет помочь, тут нужно решение суда. Вот пусть суд и решает, вы же не имеете права принимать решение без него.

Это ей такой тонкий намёк, мол, кончай чудить женщина и выполняй свои обязанности.

Поохав и пожаловавшись на несправедливость в жизни, она всё же выдала мне ордер. Дальше председатель кооператива, где мне выдали ключи, и следом в ЖЭК, где требовалось встать на учёт.

А ничего так квартирка мне досталась, отделка замечательная, на полу дубовый паркет, окна из выдержанной древесины, это видно по тому, что щели за время зимы не появились, ну и остальное тоже на уровне. Правда это уровень семидесятых, а никак не двухтысячных, но один чёрт хорошо.

Врезка новых замков, укрепление двери, навеска шкафов на кухне, приобретение минимального набора мебели, посуды, постельного белья… всё это необходимо было сделать до того как. А ещё потребовалось написать доверенность на представление моих интересов по квартире на имя Стольникова, человек он серьёзный и надёжный, кому ещё доверять как не ему.

— Ну что, Климов, пляши, — говорит мне секретарша Борисова, — тебе дали направление в ЦКБ при ВЗПП, радуйся, там квартиру в новом доме дают.

— Э… А нельзя расшифровать эту белиберду? — Остаюсь в непонятках.

— Это Воронежский Завод Полупроводниковых Приборов, — мне становится понятно, что Борисов от щедрот своих решил засунуть меня куда-то очень далеко. И насчёт квартиры явный обман, молодому сотруднику, приехавшему по направлению, не то что квартиры в новом доме не видать, но и комнату в старом доме вряд ли выделят.

Но этому у меня есть что противопоставить.

— Я очень рад, что мои усилия, наконец, оценили, — улыбаюсь ей американской улыбкой, — но разве отличникам не предоставляют право выбора?

— Это на усмотрение руководства института, — заявляет она мне, — а зачем выбирать, если это лучше из всего что есть?

— Очень интересно, какие же варианты тогда худшие? Очень жаль, но вынужден отказаться от предоставленной чести.

— Это почему? — Её улыбка превращается в оскал.

— Армия вспомнила об одном из своих сыновей, — говорю я и протягиваю ей выписку из военкомата.

— Подожди, а ты был на военной кафедре?

— Да, только что от-туда, — там уже приняли к сведению, осталось вас в известность поставить. Вот, ставлю.

— Подожди, но без зав кафедрой я не могу зарегистрировать этот документ, — упирается она, тебе надо прийти завтра.

Ага, я специально подгадывал, когда Борисова не будет, а она предлагает мне его дождаться, нет уж, такого счастья мне не надо.

— Извините, конечно, — пожимаю я плечами, — но мне Борисов без надобности, я принёс документ, вы его должны зафиксировать в своём журнале. Остальное меня не касается.

— Ну как же, — начинает причитать она, — у тебя же распределение.

— Не я первый, не я последний, — говорю ей очевидные вещи, — студенты и раньше повестки получали, так что процедура должна быть отработана.

— А ты знаешь, что после службы, ты должен вернуться на предприятие, куда тебя распределили? — Пытается она хоть как-то зацепить меня.

— Вот и хорошо, — делаю радостное лицо, — значит, место работы останется за мной.

При этом и я, и она прекрасно знаем, что Армия всё спишет, а своим распределением они теперь могут только подтереться.

— Ты не ленись, пиши чаще, — шмыгает Алёна, провожая меня у военкомата, — и почему Борисов такой подлец? Это же надо в Воронеж распределение подсунуть. А ты бы и ректору пожаловаться мог.

— Не мог, — перебираю пальцами её волосы, — на это и был расчёт, тогда бы меня куда-нибудь ещё дальше законопатили. Всё это делалось, чтобы я на полусогнутых под защиту ректора пошёл, продолжил обучение, а там бы они из меня верёвки вить стали. Вот и тебе, надо знакомство со мной в секрете держать.

— Ладно, иди, — в очередной раз хлюпнула она, — а то лейтенант уже на часы смотрит.

Я нехотя отстранился от Алёны, подхватил свою сумку и направился к автобусу. Сейчас на вокзал и дальше к месту службы, буду служить на границе. Почему там, а не в ракетных войсках? А тут есть резон, пограничниками другая служба командует, на них власть военных не распространяется. И хорошо, что в свое время я в анкете указал, что языками не владею, а то могли и в службу радиоконтроля законопатить.

КОНЕЦ.

(Продолжение возможно последует).