Рерайтер

Глава 15 Люди, как люди

Я думал что в «Пульсаре» окажутся достаточно амбициозны, чтобы сделать к «Эврике» свои корпуса, а не то, что мы придумали в режиме экономии времени, но видимо втык от министра был очень серьёзным и на производстве никаких изменений и дополнений вносить в конструкцию не стали. Вот и хорошо, «Антивандальные» корпуса получились что надо, и прочные и достаточно современные, но подозреваю, что стоимость у них соответствует внешнему виду. Это я увидел в ВНИИЖТ, когда они накатывали программное обеспечение для билетных касс.

— Всё это замечательно, конечно, — поморщился Марчук, — а вот модемы ваши запаздывают.

Это он к тому, что производство ЧИПов для модемов поручили ленинградцам и они с успехом это дело провалили, не смогли на достаточном уровне обеспечить соблюдение технологий. Пришлось им маски масштабировать, но это помогло мало, тут уже без модернизации производства не обойтись, это вам не транзисторные сборки для радиолюбителей гнать. И вообще непонятно, такое впечатление, что Ленинград вообще лишён амбиций, отдал первенство в микроэлектронике Москве и успокоился, даже пинки из МЭПа их не сильно заставляют шевелиться. Как в таких условиях Старос может работать?

Кстати, о Старосе, оказывается в прошлом году его коллектив переехал в новое здание, которое обозвали «Хрустальный дворец» и теперь там творилась своя история. Он давно понял, что будущее микроэлектроники за МОП структурами и теперь его коллектив пытался повторить наш успех в части создания микропроцессоров. Начали с малого, повторения технологии производства четырёх битных микропроцессоров, саму технологию подсмотрели у белорусов, будто у нас не могли напрямую запросить, но, как я уже говорил, научная мысль у них далеко оторвалась от производства. Поняв это, Старос не стал терять время, а взялся сразу творить историю, заявил, что они взялись за проектирование шестнадцати разрядного процессора. Естественно им никто не поверил, так же как и нашему заявлению, посчитали это ничем не подкреплёнными амбициями. Тем более, что их лаборатория сильно уступала нашей, как в плане оснащения, так и в грамотности кадров. Но в то же время мне стало известно, что так будет не всегда, уже в этом, семьдесят первом, году они введут в эксплуатацию «чистые комнаты» с новым оборудованием, после чего их возможности резко возрастут. Но думаю ленинградцам нас не догнать, то, что для них сегодня является откровением, у нас уже давно используется, и это только начало.

— Слушай, — продолжил главный конструктор ВНИИЖТ, — а может быть с вами новый договор заключить, чтобы микросхемы для модемов для нас сделали. Нам бы двести штук на первый раз хватило.

— Вот уж не знаю, — развожу руками, — тут созваниваться с Троцким надо, мало ли какие у него планы.

— А то ты не знаешь, какие, — ухмыльнулся он, — самому не смешно.

Вот жук, уже давно разобрался кто в лаборатории основная движущая сила, но тут он не прав, без Валерия Ефимовича, там ничего не делается, а он может и взбрыкнуть, хотя бы за тем, чтобы показать кто главный в этом курятнике. Вообще-то, главный он, но это не помешало мне стать знатным куркулём, ещё с прошлой отработки технологии у меня четырнадцать микросхем для модемов про запас лежит. Но погоды они железной дороге всё одно не сделают, а мне понадобятся, так как институт сумел «сесть на хвост» железнодорожникам и протолкнуть заказ на десять микро ЭВМ, для наработки ПО. Это уже начальник вычислительного центра постарался, шибко большой зуб на Жилкина заимел, вот в пику ему он и взялся пропихивать «перспективную» идею. А заодно для пяти этих машинок готовит учебный класс, это чтобы перед ректором оправдаться, мол, расширяем поток студентов нуждающихся в освоении ЭВМ, для начинающих самое то, чтобы много машинного времени на исправление элементарных ошибок не тратили. Думаю, студенты быстро разберутся, что запись на Минск-32 им без надобности и оставят большую машину в покое, но это уже проблемы начальника, когда он спохватится, что своими руками свою же должность угробил, будет поздно. Или не спохватится, ему сейчас лет сорок пять, вполне может дотянуть до пенсии. Но это не точно, думаю в этой реальности «персоналки» получат признание гораздо раньше, чем в моём прошлом мире.

А в конце апреля сразу серия статей в центральной прессе заставила всех изменить точку зрения на достижения нашего института. Если раньше на нас смотрели как на счастливчиков, неожиданно выигравших в лотерею, то после публикаций вынуждены были признать, что успехи вовсе не случайны, а являются результатом кропотливой работы.

Первая публикация, естественно касалась раннего достижения, создание компактной памяти на биаксах. И там же в частности было высказано сожаление, что зря СССР не стал патентовать нашу разработку за рубежом, а вот ушлые американцы не постеснялись и спустя полгода, после того, как наши достижения уже вовсю применялись, получили свой патент. Далее, статьи касались достижений в электронике, в частности в микропроцессорной технике, там было заявлено, что процессор для калькуляторов и для микро ЭВМ «Эврика» тоже разработаны в МИЭТ, и уже сегодня ясно, что потребность в них в масштабах страны огромная. Так же приводился пример железной дороги, где в это время проводится тестирование системы продажи билетов. Ну и под конец, прошла статься о создании новых носителей информации для ЭВМ, мини устройство записи/чтения данных, которое по всем показателям превосходит используемое в данный момент подобное оборудование для больших ЭВМ. Так и хотелось, как коту Матроскину, промурлыкать: «Подумаешь! Я ещё и вышивать могу, и на машинке — тоже…».

Мне вот интересно, что это не инициатива корреспондентов понятно, но кому вдруг понадобилось такая серия статей, прославляющая институт? Троцкому? Вряд ли, он уже получил признание в своих кругах, и менять место работы не стремится, там он будет «один из», а тут сам себе командир. Преснухину? Вот уж на кого я подумаю в последнюю очередь, он уже всего в жизни достиг, и больше суетиться вряд ли захочет. Остается только проректор Сычёв, только он заинтересован в прославлении МИЭТ, ему есть куда расти, но в то же время, пропихнуть эти статьи тихо у него не должно было получиться. Хотя… я смотрю на то, кто из журналистов к этому причастен, но все они имеют разные фамилии, нет, так вычислить не получится, но что-то общее в этих статьях проскакивает. Призвал в помощь «железяку» и та подтвердила, если подключить анализ, то можно утверждать, что писал один и тот же человек, пусть он и пытался изменить стиль изложения. Тогда понятно, это точно Сычёв, поэтому он не сильно отбрыкивался от обязательств сотворить шестнадцати разрядный процессор, и это означает, что после того, как пройдёт его тестирование, опять появится хвалебная статья, если, конечно МЭП позволит. Впрочем, и то, что произошло, принесло немалый вред, наш институт буквально завалили запросами со всей страны, и все требовали «продолжение банкета», то есть просили описать возможности «Эврики». Иногда доходило до смешного, иные товарищи настолько слабо представляли работу ЭВМ, что спрашивали, есть ли там такая кнопка, чтобы нажав на неё, они получили необходимые расчёты.

Мне это сразу напомнило строки из популярной в то время песенки про электричество:

— Вот видишь, как народ думает? — Мрачнел от таких вопросов Троцкий. — Придётся тебе писать подборку статей в Науку и Жизнь, где будешь разъяснять вот таким товарищам, как работает ЭВМ, и почему там нет таких кнопок.

— Это вряд ли прокатит, — остается мне только посмеяться, — я для серьёзного журнала никто, студент прохладной жизни, поэтому ни одного слова за моим авторством не опубликуют. Тут требуется кто-то посерьёзнее, вроде вас.

— Нет у меня времени ерундой заниматься, — тяжело вздохнул Валерий Ефимович, понимая, что до этого сказал глупость.

— Что ерунда, это точно, — согласился с ним, — этому сегодня надо со школьных лет учить.

— Чему учить? — Встрял в наш разговор Стольников.

— Работе на ЭВМ, — отвечаю ему.

— Ну это ты хватанул, — рассмеялся он, — ты еще скажи в школах такой предмет ввести.

— А почему нет? — Пожимаю плечами. — Разве плохо станет, если в школах появится предмет, который будет называться «Информатика»? Там и можно будет ликвидировать компьютерную неграмотность.

— «Компьютерную»? — Усмехнулся Троцкий и тут же предупредил. — Ты осторожней с иностранными словами играй, у нас в СССР нет компьютеров, у нас есть ЭВМ.

— Ой, у нас этих заимствованных слов в языке… — отмахиваюсь от замечания, — одним больше, одним меньше, какая к чёрту разница.

— Поверь мне, разница есть, — отвечает мне руководитель, — но ты прав, нельзя тебе поручать статьи писать, ещё чего ляпнешь там. И давай лучше делом займись, ты же на железной дороге был? Вот и займись масками для микросхем модемов, нам нужно штук пять их сделать, чтобы обеспечить выпуск партии микросхем в количестве четырёх сотен штук.

— Как четыреста? — Удивился я. — Марчук же всего о двухстах говорил.

— Двести это было вчера, а сегодня аппетиты у них выросли, — оскалился Троцкий.

— Но это уже можно считать серией, — пытаюсь снова возражать, — нужно ли из нашей лаборатории производственный цех городить.

— Всё правильно ты говоришь, — вздохнул завлаб, — но тут нам из деканата замечание сделали, что мы последнее время срываем практику у студентов. А модемы это считай идеальная возможность выполнить возложенные на нас обязательства и да, — он остановился и пристально посмотрел на меня, — своими руками сотрудникам лаборатории работать запрещается.

— Как запрещается? — Поначалу не понял я. — А кому тогда разрешается?

— Студентам, — сказал, как отрезал Троцкий.

— Эм… Валерий Ефимович, этого делать никак нельзя, — кинулся опять возражать я, — литографическое оборудование очень нежное, там во время изготовление маски даже чихнуть нельзя, а тут студенты, мало того, что грязи нанесут, так еще там каждого второго от насморка лечить придётся, прежде чем в чистую зону запускать.

— А тут никуда не денешься, — разводит он руки, — мы единственные кто может готовить грамотный инженерный состав для производственников. Этим летом у нас будет первый выпуск специалистов, а они ещё, к нашему стыду, дырки в кремнии вручную пробивают.

— Сдались вам эти «дырки», — скривился я, — уже давно пора эту шутку забыть.

— Забудешь тут, — хмыкнул Троцкий, — у тебя же последователи нашлись, в лаборатории физической химии Коновалов заставил практикантов кремний от лишних электронов щётками очищать.

— Вот зараза, — схватился я за голову, — дельные мысли к нему в голову не запихнёшь, а вся фигня там запросто уживается.

— Что? Тоже твоя идея? — Покачал головой завлаб. — А ведь уже четвёртый курс, вроде бы и соображать должен, что всякая неосторожно брошенная идея может найти воплощение, как с Б.Редом произошло.

— Привёз? — Спросил Баталов у Красильникова.

— Привёз, — ответил тот, и тут же пожаловался, — удивительная беспечность. Неисправные процессоры они не под роспись отдают, а в контейнер сбрасывают. Только запись в журнале остаётся, захочет кто, может утащить с собой, что я и сделал.

— А схему дали?

— Нет у них схемы, это же производство, а не КБ, — состроил виноватое лицо эмиссар от научно-исследовательского института молекулярной электроники. — Им уже готовые мастер-маски отдали. Зато схему стенда для проверки процессора нам передали без проблем, но наворочено там, много.

— Ладно, разберёмся, давай к микроскопу, не терпится взглянуть что там в МИЭТе изобрели.

Через пятнадцать минут Борис Васильевич крутил кристалл под микроскопом:

— Мама дорогая, — удивлялся он, — ну они и путаники, накрутили-то, без бутылки не разберёшься. Это что же за специалисты там такие, что бы во всём этом разбираться. Если судить по плотности монтажа, то можно сделать вывод, что микросхема содержит около пяти тысяч транзисторов.

— Шесть тысяч четыреста, — подал голос Красильников, — это в отчётах фигурирует. Но там и ещё в производстве микросхемы есть, в номенклатуре семь штук, они для обеспечения работы процессора нужны в составе микро ЭВМ.

— Это понятно, — отмахивается от пояснений Борис Васильевич, вовсе глаза (вернее один глаз, который уставился в окуляр микроскопа) изучая бракованный восьмиразрядный процессор, а спустя пару минут он задумчиво произносит, — а вот это уже интересно. Такое впечатление, будто разводка обсчитана на ЭВМ, уж слишком все оптимизированно как-то, нам до такой плотности монтажа ещё расти и расти. Кто же у них там такой умник, и судя по объёму проделанной работы, не один он над этим процессором трудился. Ох и конспираторы в лаборатории Троцкого работают.

А еще он хорошо запомнил, тот фрагмент разводки печатных плат, что выводился на графопостроителе, который обслуживал тот бездарь… как его фамилия? Забыл, то ли Алимов, то ли Лимонов… да какая разница, главное в том, что разводка там была явно сделана с помощью системы автоматизированного проектирования. Но программы САПР не специализация МИЭТ, не было там коллектива способного решать такие задачи, а значит, программу они где-то украли, и адаптировали под себя. Это конечно, их не красит, но надо отдать им должное, для этого всё равно требуются глубокие знания… Ха, а если всё не так, тут возникает вопрос, а есть ли у них вообще эта программа, и эти знания? Вполне может оказаться так, что им повезло украсть у какой-нибудь фирмы в США всю информацию по процессору, сегодня там не счесть фирм, которые этим занимается, и они просто воспроизвели его, выдавая за свою разработку. А ведь тогда всё сходится, и нежелание знакомить с коллективом разработчиков, и использование тупых лаборантов, которые «полностью» устраивают завлаба, и игнорирование вопросов по будущим работам.

— Ну вот, а то я уж думал, — удовлетворённо проворчал Баталов и откинулся на спинку стула.

— Что? — Не расслышал своего начальника Красильников.

— Да это я так, мысли вслух, — махнул рукой довольный Борис Васильевич, но тут же снова задумался.

Но проблема-то по программам САПР осталась, даже больше того, обрела дополнительную остроту, получается, что какая-то зарубежная фирма уже имеет возможность использовать программное обеспечение, с помощью которого можно проектировать достаточно сложные микросхемы, а НИИМЭ всё еще в стадии разработки. Следовательно, требуется пожаловаться Валиеву, его веса точно хватит, и надавить на руководство МИЭТ, чтобы они поделились информацией. А если не хватит, то можно обратиться в инстанцию и повыше, тут главное зацепиться, понять, какие именно алгоритмы используются в проектировании, а там уж и самим можно разобраться.

— А ещё мне стало известно, — продолжил меж тем «шпион», что в МИЭТ сейчас находится в разработке шестнадцати разрядный микропроцессор, и в министерстве готовятся оценить перспективы его производства.

— Хм, кто бы мог подумать? — Озадачился Баталов, только что рассыпалась его стройная теория о воровстве.

Но сразу возникла новая — раз процессор уже в разработке, значит, надеются произвести его в лабораторных условиях. Следовательно, коллектив, способный проектировать подобные микросхемы, всё же существует, но находится он не в самом МИЭТ, а в какой-то жутко засекреченной организации. Вот теперь все сошлось идеально, где-то есть люди способные творить, но показывать они свои творения напрямую не могут, поэтому и вынуждены использовать институт электронной техники в качестве прикрытия. И это всё меняет, тут уже авторитета Валиева явно не хватит, тут и сам МЭП может оказаться не в теме. А жаль.

И всё же, образ того студента опять полез в голову — как можно было доверить столь ответственную работу какому-то дебилу? Это возможно осуществить только где-нибудь на отработанном производстве, где одна ошибка на общем фоне не несёт в себе фатальных последствий, но никак не в лаборатории. Нет, что-то здесь не клеится, либо Троцкий решил пошутить, и тогда нужно отметить, что шутка ему удалась, либо присутствует что-то другое и парень сознательно строил из себя туповатого студента.

— Да к чёрту все эти измышления, — очнулся он от своих нерадостных дум, — у меня работы полно, а тут всякие глупости в голову лезут.

— Это что за лампы ты предлагаешь купить? И почему такой конский ценник на объективы? — На повышенных тонах встретил Сычёв завлаба.

— Ну как же, — Троцкий делает вид, что не понимает претензий, — вы же сами дали нам задание произвести шестнадцати разрядный процессор, а там транзисторов больше чем в восьми разрядном в четыре раза. Плотность размещения мы конечно немного увеличили, но этого мало, нужно уменьшать размеры элементов, а для этого, требуется создать соответствующие маски. То есть нам нужно увеличить разрешение оптики с четырёхсот линий на миллиметр сразу до восьмисот, иначе новый процессор будет работать с такой же скоростью как и предыдущий, а это уже сами понимаете — нонсенс. Отсюда, и газоразрядная лампа фиолетового цвета, и объектив высокого разрешения, и набор светофильтров, которые будут давить ненужные нам спектры этих ламп.

— А набор химикат, — резко уменьшил громкость зам по науке.

— Химикаты нужны для фоторезиста, — пожимает плечами Валерий Ефимович, — стандартные нам не подходят, а так договорились с лабораторией физической химии, они там поколдуют немного, и мы получим то, что надо.

— Надо же, никогда бы не подумал, что фоторезист, можно в наших лабораториях самим сделать, — покачал головой Сычёв. Что ещё сами делать будем?

— Это вы имеете в виду, какие новые технологии будем применять? — Решил уточнить завлаб. — Нет, больше ничего революционного не планируем, итак этот процессор из нас всю кровь выпил, то одно требуется, то другое необходимо. Вот, к примеру, при таких размерах элементов маска получается практически одноразовой — один раз прижал к пластине и выбрасывай, надо её поверхность как-то защищать, но об этом будем думать при передаче технологии в производство. А вообще требуется переходить на фото литографы, которые засветку пластин делают напрямую через объектив, их за рубежом степперами называют.

— И это сколько же он будет стоить? — Прищурился зам по науке, — и опять валюту выбивать?

— Зачем валюту тратить, — делает большие глаза Троцкий, — у нас в Белоруссии будут выпускать, там разрешение оптики будет тысяча линий на миллиметр.

— А цена?

— А какая разница, — дергает плечом Валерий Ефимович, — мы же это не для себя лично просим, а для работы. Как иначе нам американцев с нашей сегодняшней технической оснащённостью переплюнуть?

Да уж намучились мы с «новой» технологией, но разрешения в три микрона мы всё же достигли. Кто-то скажет, что рано мы начали гонку технологий — пупок развяжется, но здесь не соглашусь, вот как раз эта гонка и дала пинок нашей электронной промышленности. Медленно, со скрипом, но отношение верхов к электронной промышленности стало меняться, еще бы, незапланированный приток валюты из области производства полностью затратной, кто бы мог подумать. Хотя там до самоокупаемости было как до Луны.

Четыре раза пришлось делать маски, так как их совмещение производилось по старой технологии, а она уже для этого не годилась, не дело это елозить ей по поверхности пластины, нужно либо поверхность маски укреплять напылением защитного слоя, либо бесконтактный метод изобретать. И то и другое приводило к ухудшению качества. Ну и остальное там по мелочи: обороты на центрифуге понадобилось поднимать, иначе толщину фоторезиста было не обеспечить; качество газовых смесей пришлось улучшать, сколько при этом пришлось выслушать гадостей от их производителей; установку ионного легирования тоже требовалось перенастраивать, чтобы избавиться от волновых явлений. Ну и под конец, чтобы жизнь мёдом не казалась, наша беда и боль — печи, теперь и они требованиям перестали удовлетворять. Лишь на четвертый раз мы получили сразу три полностью исправных микросхемы, еще бы немного и провалили бы задание МЭПа, но всё же сумели выехать на кривой козе к концу мая и после предварительного тестирования смогли заявить, об успехе. Дальше требовалось закрепить успех и провести полное тестирование микропроцессоров, но это будет уже без меня, так как проснулась военная кафедра и нас отправили на летние сборы.

Вот так, как прошло время последнего зачёта, и весь наш теперь уже пятый курс в почти полном составе отправляется на военные сборы сроком на два месяца. Вот же печаль. Но это не было выдумкой именно нашей военной кафедры, так было почти во всех ВУЗах СССР и даже больше скажу, по окончании учёбы многим грозил призыв на службу на весь срок в два года. Каким образом отбирались эти счастливчики, для меня оставалось загадкой. Но то, что я с большой долей вероятности окажусь среди них, для меня было очевидно, уж слишком неприязненно на меня продолжал коситься Булыгин, а ведь ему станется меня и в ВМФ запихать, тогда еще один год дополнительно долой. И вообще пора уже что-то делать с этим зав. кафедрой. Ладно, приеду со сборов, надо будет что-нибудь придумать, чтобы на пенсию его отправить, возраст у него подходящий, «железяка» мне в помощь, а то ведь действительно придётся терять два года.

Вообще моё отношение ко всему этому неоднозначно, армия в СССР нужна, тут никуда не денешься, только дай слабину, как нас сразу попытаются испытать на прочность. Но нужна армия, профессиональная, а не та показуха, которая сейчас существует. Что толку от того, что студенты два месяца «бьют балду» на сборах. Конечно же, физическая подготовка там ежедневная, приучают бегать и в хорошую погоду и в период ненастья, учат не рассуждать, а тупо выполнять приказы, как же без этого, меньше спать, быстрее принимать пищу… да много чему учат. Но не учат главному, воевать. Пара выездов на полигон, где одно занятие было посвящено теоретическому знакомству с автоматическим оружием и одно практическое занятие, где разрешили выстрелить по мишени пять раз.

А, да, обязательны ежедневные занятия закону божь…, то есть политическая подготовка, где мы должны были читать передовицы газет, и клеймить американский империализм во всех его проявлениях. Мне честно сказать, такие «занятия» особенно не нравились, так как прививали стойкое чувство отвращения к существующей в СССР практике ведения пропаганды. И думаю, не одному мне такой «армейский юмор» приходился не по душе, но никуда от этого не денешься, не умели наши «сапоги» нести в массы доброе-вечное. Так и прошли эти сборы, в своей среде пытался не выделяться и не умничать, что мне с успехом удалось, всё-таки опыт прошлой жизни в этом сильно помог. Вернулись в родной институт только за неделю до начала учебного процесса, видимо военные сборы здесь считались отдыхом в летнем лагере. Вот вроде два месяца прошло, а вспомнить кроме курьёзных случаев нечего. Кому такие сборы нужны?

Казалось бы, что может произойти всего за два месяца, а оказывается очень много.

Во-первых, закончили тестирование нашего шестнадцати разрядного процессора, он подтвердил те характеристики, которые мы планировали — достигнута частота работы ядра процессора в двадцать мегагерц. Не так чтобы прямо «ух!», но результат гораздо выше среднего, особенно если учесть размеры, теперь уже мини ЭВМ. А когда запихаем процессор на материнку, где планируется использовать математический сопроцессор, то это будет уже бомба. Троцкому была объявлена благодарность, выделена министерская премия участникам работ и на этом всё, в МЭП получили что хотели, а вот заказов на наши процессоры не последовало. Ниша ЭВМ была занята другими моделями и там коллективы четко держали оборону, мол, не надо нам ничего нового у нас и так всё есть. Положение могло спасти только ПО, которое могло сломить сопротивление ретроградов, но эта задача не из простых.

Во-вторых, лаборатория Бурлакова тоже закончила работу по накопителям, и если судьба жёсткого диска сейчас находилось в неопределённости, никак не могут найти заводы, которые возьмутся за выпуск этого изделия, то относительно дисководов для дискет мнение было однозначным — в хозяйстве СССР это не нужно. Ну да, конечно, большим дядям эти дисководы не понравились, зачем они нужны, когда есть перфолента и перфокарты. Сразу видно, что министерские витают в облаках, значит придётся опять пробиваться через буржуев, они-то сразу поймут, в чём выгода.

И в-третьих, Марчук отчитался о внедрении первого этапа системы продажи железнодорожных билетов «МАРШРУТ-1», и теперь начался период опытной эксплуатации, который должен подтвердить эффективность её работы. А это значит, что выпуск нашей «Эврики» продолжится. Хоть одна приятная новость.

Однако почивать на лаврах мне было некогда, пришлось бежать в артель «Прогресс», чтобы они прямо немедленно заключили договор с лабораторией Бурлакова, на оплату работ по разработке дисководов. То есть стали владельцем этой разработки. Зачем? А для того, чтобы запатентовать эту игрушку по прежней схеме через Югославию. Но с тем отличием, что теперь владельцем патента будет только наша артель, а югославы будут оказывать нам услуги по сопровождению. Почему тороплюсь это сделать? Так в том-то и дело, что компания IBM должна начать выпуск восьмидюймовых кассет уже в этом году, а в следующем они планируют получить на них патент. Конечно, различия в дискетах и дисководах будут весьма существенны, там и размер будет другой, и кинематика немного будет отличаться, но если подать заявку позднее, в США появится возможность нам в ней отказать. А они при малейшей возможности сделают это обязательно, вот и нужно не оставить им шансов, правда требуется еще продумать формулировки в патентах таким образом, чтобы никто не мог нас объехать, вроде того, как придумали в свое время для швейной машинки. И ещё, нам нужно застолбить это направление хотя бы на первое время, понятно, что конкуренции мы не выдержим, кинематика в дисководе простая, любая зарубежная фирма в состоянии её повторить, но вот с контроллером всё не так однозначно, здесь у нас будет несколько лет форы. А уж если все эти устройства снабдить драйверами для всех типов машин, то это будет вообще прорыв, однозначно!

Ну и строительство нового цеха, который предназначен для выпуска печатных плат, резко ускорилось, всё же послушал меня председатель, выкупили они сверлильные станки с ЧПУ. Но выкупили не у предприятий, а у производителя, так как тот был вынужден принять рекламации, и чтобы не возиться с «неисправным» оборудованием перепродал их «на корню» в артель по более низкой цене. Сейчас шла их наладка, через месяц запланировали выпуск первых наборов радио-конструкторов, поэтому мне требуется найти время, чтобы «устранить неисправность».

Шокин оторвался от статьи в газете и задумался, как-то не верилось, что у железнодорожников всё получается без сбоев, он уже привык «всякое новое начинание должно пройти длительный путь настройки и отладки», а чтобы вот так, сходу, ещё ни разу не получалось. А ведь он тогда, год назад, не верил Марчуку, который обещал запустить систему продажи железнодорожных билетов спустя несколько месяцев после того как получит микро ЭВМ. И вот оно пожалуйте, и даже мощности армянской Раздан-3 пока хватало, хотя по всем прикидкам, её и сотня терминалов должна была загрузить сверх меры. И почему этого не произошло? Надо дать задание разобраться. Но главное, что его поразило, это связь терминалов с центральной машиной, там говорилось про какой-то терминальный пул, но что это такое не расшифровывалось. То ли это какая-то программа, которая устанавливает очерёдность запросов от терминалов, то ли обыкновенный коммутатор, призванный делить время сеансов терминалов с программой Раздан-3. Короче, полная неизвестность. Зачем это понадобилось министру? Так в том-то и дело, что недавно шло обсуждение возможности строительства единой сети ЭВМ в МЭПе, с доступом к ним через удалённые терминалы. А там возник вопрос, а каким образом связываться с этими разнотипными ЭВМ, и какие задачи можно будет при этом решать? А в ЖД эти вопросы, получается, уже почти решены? Или нет?

Но одно несомненно, в качестве терминалов можно использовать микро ЭВМ, и не надо напрягаться разрабатывать какие-то дополнительные устройства, всё для связи с ЭВМ уже есть и работает, осталось только определиться с информацией, которую хотелось бы получать с этой сети ЭВМ.

И да, ещё один момент… где-то тут было… он стал искать документ, который его недавно заинтересовал, ага вот он. Это оказалась служебная записка от одного из работников, министерства, он утверждал, что последняя разработка дискового накопителя, предоставленного МИЭТ, может помочь в решении задачи обеспечения долговременной памятью ЭВМ. Причем характеристики этого накопителя казались фантастическими, при весе чуть больше двух килограмм, он мог хранить информацию в объёме десяти шестнадцати разрядных мега слов. Даже зарубежные накопители не шли ни в какое сравнение. В этой же записке утверждалось, что этими накопителями заинтересовались и в США, а мы так до сих пор и не поставили их в планы на производство.

— Да, непорядок, — вздохнул Александр Иванович, записывая этот вопрос в ежедневник. — Нельзя упускать возможность зарабатывать валюту для своих нужд.

Так, он посмотрел на часы, пора начинать рабочий день, наверняка в приёмной уже изнемогают от ожидания товарищи, которым надо срочно решить вопросы.

Опс, а у нас оказывается сменился заведующий военной кафедрой и вместо него теперь там сидит другой товарищ. На вопрос, а что случилось с подполковником Булыгиным, он ответил, что тот заболел и вряд ли вернётся к работе.

Запросил «железяку» и та на голубом глазу мне заявила, что, скорее всего, у подполковника болезнь военных.

— И что это за болезнь такая? — Поинтересовался я, так знал только одну подобную болезнь (ПТСР) посттравматическое стрессовое расстройство, но судя по наградной планке Булыгин никак под неё не попадал.

— Простатит, — просто ответила мне она, — длительные воздержания, переохлаждение, хронические инфекции. Все это способствует развитию болезни.

Услышав это я забеспокоился, ведь у меня тоже проблемы с длительным воздержанием, но тут опять влезла «железяка»:

— За состоянием твоего здоровья слежу я.

— Это физического здоровья, а как быть с психологическим?

— Психосоматика тоже находится под наблюдением. — Успокоила она меня.

Чёрт, знать бы как они связаны, эта, как её, психосоматика и физическое здоровье. На что удостоился краткой лекции, из которой узнал, что все наши болезни от нервов. Ну, тогда ладно, с нервами у меня всё в полном порядке. А раз так, сбегал в перерыве к Беловой и поинтересовался, когда приедет моя «жена» чтобы подать на развод?

— А ты над моим предложением подумал? — Спрашивает она меня.

— Не усугубляй, — сразу вызверился я, а про себя подумал, — мне только тебя ещё не хватало.

— Ладно, не психуй, — смеётся она, — Ксения только в конце октября приедет. И зря ты так торопишься разводиться, многие студенты мечтают на таких жениться, к тому же подумай о распределении, и об армии не стоит забывать.

— А армия тут каким боком? — Опешил от предупреждения.

— Так заимели бы ребёночка и армия тогда не страшна, — делает она невинные глазки.

— Вот ты ей такое и предложи, — прорычал я на эту подколку.

— Я пока ещё ума не лишилась, — смеётся Ленка, — Ксения точно меня за такой совет убьёт.

— А думаешь я на такое не способен, — делаю страшное лицо, но этой стервочке всё нипочём.

— Нет, — отвечает она, — ты не способен ударить женщину.

— Ударить, нет, а вот сделать больно, не тронув пальцем, запросто.

— А, все вы мужики такие, только обещаете, — картинно вздыхает Белова.

Это она сейчас про что?

Но на этом сумасшедший день не закончился, стоило мне попасться на глаза зав кафедрой Борисову, как сразу последовала атака:

— Климов, ты тему диплома себе выбрал?

— Нет ещё, только вчера учебный год начался, — попытался отбояриться я.

— Вообще-то ты должен был весной определиться, — выговорил он мне, — если на этой неделе не определишься, я сам тебе куратора назначу.

Ага, сейчас, знаем мы того куратора, горе тому студенту, который попадет к нему. Алкаш он добрый, и студентов спаивает, а потом они при защите вынуждены мычать и телиться, так как их куратор вообще не в теме. Я лучше Троцкого себе в кураторы запишу, давно хотел магниторезистивную оперативную память сделать, если получится, а оно должно получиться по утверждению Вычислителя, то это будет сродни открытию. Шутка ли, компьютеру не понадобится время на загрузку операционной системы, включил и он сразу готов к работе, как сейчас происходит на Эврике. Но на микро ЭВМ происходит постоянная подпитка памяти от гальванического элемента, а тут никаких дополнительных источников тока не нужно. Ладно, время ещё есть с завлабом договориться.

Ха, и всё-таки начальнику вычислительного центра удалось пропихнуть свою идею, установить несколько микро ЭВМ «Эврика» в комнате подготовки данных. Операторы с удовольствием пересели на эти машины, теперь им не приходилось слушать громкие звуки от УПДК, которые вынесли в комнату по соседству. Девчонки даже мурлыкали песенку Высоцкого: «Красота — среди бегущих, первых нет и отстающих». Но радовались они зря, так как многие студенты быстро сообразили, что теперь им не надо задабривать операторов, а набирать тексты программ гораздо проще в учебном классе, там отладка программ делалась значительно проще и быстрее. Новички вообще удивлялись, зачем нужен Минск-32, если есть такие удобные в работе микро ЭВМ.

А вот Жилкин исходил ядом, вся его работа, которую он продвигал на протяжении четырёх лет, оказалась не нужна, и как он по-прежнему считал, идею микро ЭВМ Троцкий украл у него. Ну и пусть считает, это его дело, а моя забота состоит в том, что у него сейчас без зарплаты сидит нужный мне кадр, с которым мне нужно срочно переговорить, а то уйдёт парень на другую работу, а он мне нужен. Так что подгадал время, когда его формальный начальник будет далеко, подошёл знакомиться.

— Илья Берг? — Спрашиваю я и, получив подтверждение, протягиваю руку. — Климов Андрей.

Он машинально отвечает на рукопожатие, пытаясь вспомнить, где он про меня слышал. Вспомнил, и тут же изменился в лице.

— Вот не надо так на меня смотреть, — пришлось вскинуть мне руки, так как в его глазах можно было прочесть неприязнь. — Я не виноват, что твой начальник меня во враги записал.

— С прошлой недели он мне не начальник, — пробурчал Илья, успокаиваясь, — а здесь я сижу, потому что Комаров обещал мне работу найти.

— А, да, — киваю я, — с Комаровым мне нормально работалось, не то, что с Жилкиным.

— А ты разве с Жилкиным работал? — Удивляется он.

— Был такой несчастный случай, — не удалось удержать мне улыбку, — но по каким-то причинам решил накатать на меня жалобу по якобы не соблюдению правил работы. Но надо отдать ему должное, всё, на что мы договаривались, заплатил.

— Тебе заплатил, — грустно вздохнул Берг, — а мне только голый оклад, от института, так как цель работы не достигнута.

— О она и не могла быть достигнута, — морщусь при этом, — все дело в том, что функций на своё творение он слишком много нагрузил, а это может потянуть только полноценный процессор. То есть по существу пришлось бы делать микро ЭВМ, такую же как «Эврика».

— Слышал о твоих успехах, — махнул он рукой, — скажи, а тот процессор трудно было сделать?

— Какой именно? — Делаю вид, что не понял вопроса. — Четырёх, восьми или вообще шестнадцати разрядный.

— Как? Уже и шестнадцати разрядный есть? — Удивляется он.

— Есть, — киваю я, — ещё весной сделали на досуге…

— Ага, на досуге, — хохотнул он, — там даже представить себе невозможно, как оно должно работать, минимум тысяч десять транзисторов понадобится, а ты мне про досуг говоришь.

— Ну, вообще-то, — я почесал затылок, — про досуг я действительно немного приукрасил, такие работы требуют серьёзного к себе отношения. А вот про десять тысяч транзисторов ты не прав, там их не десять тысяч, а двадцать пять.

— Ух ты, — снова удивился Илья, — и как это всё разработчику в голове держать?

— Не так уж и сложно, — изображаю хитрую моську, — там транзисторы «жрут» в основном регулярные структуры, проблема только в АЛУ (арифметико-логическое устройство), но и там можно найти свою красоту.

— Не сложно говоришь, — задумался Берг, — а чего тогда над процессорами КБ столько времени коптят?

Мне остается только отмахнуться:

— Там больше заняты погоней за быстродействием, чем производством действительно нужной в масштабе страны недорогой ЭВМ. А мы изначально ориентированы на низкую ценовую категорию, а этого многие понять не хотят, им кажется, что чем ЭВМ дороже, тем лучше.

— А разве нет? — Смотрит на меня с долей жалости Илья.

— Нет, — твердо утверждаю я, — можем пройти в лабораторию Троцкого, и я тебе докажу.

Через час, демонстрации возможностей «Эврики» Берг переменил свое мнение, сначала он думал об этой машине как об обычном терминале, но после того как я на его глазах создал программу игрушки, для этого очень хорошо подошла змейка, ему пришлось принять мои аргументы. На электронную таблицу его реакция оказалась и вовсе непонятной, он схватился за голову и только раскачивался, заставив меня поволноваться о его душевном здоровье.

— Почему я этого раньше не видел? — Только и смог он выдавить из себя.

— Потому, что мы здесь этого еще не показывали, только две неделю назад студенты начали осваивать работу на «Эврике» в учебном классе. А ведь мы ещё в прошлом году возможности этой микро ЭВМ на выставке показывали.

— А я ведь об этом слышал, — повинился он, — и решил, что раз там интерес к этой ЭВМ не проявили, то значит, нет ничего интересного.

— Интерес проявили, и даже очень, — кривлю лицо, так как этот момент мне неприятно обсуждать, — но он сразу пропадал, как только люди узнавали, что выпускать их будут только в этом году. МЭП уже забросали заявками, из-за этого на шестнадцати разрядный процессор никто не обращает внимания.

— Понятно, — выдохнул он и уже без всякого предубеждения посмотрел на меня, — а зачем ты это всё показал мне? Чтобы я понял, что мы всё это время в песочнице возились?

— Не угадал, — хмыкнул я, — попробуй ещё?

— Работать на себя предложишь?

— Опять не угадал, — продолжаю играть в угадайку.

— В голову больше ничего не лезет, — после некоторого раздумья сообщил он и уставился на меня в ожидании ответа.

— Нужна группа, которая займётся разработкой контроллеров и коммутаторов.

— А микропроцессоры себе оставишь? — Вдруг спрашивает он.

— А ты хочешь заняться их проектированием? — Пришлось удивиться мне.

— Пожалуй нет, — тряхнул он головой, — там мне много времени понадобится, чтобы наверстать упущенное.

— Это точно, — киваю в ответ, — у самого в голове не раз всё перевернулось, прежде чем разобрался чего и куда. Ну и каково будет твоё согласие?

— Чтобы согласиться, надо знать, какую должность мне дадут?

— А какие у нас здесь должности? — Улыбаюсь я. — Ты же сразу после института к Жилкину попал, на должность младшего научного сотрудника, поэтому можешь претендовать на должность ступенькой выше. Но… — тут же предупреждаю возможные возражения, — дальше начальство оценит твои знания и встанет вопрос о доплате за руководство группой разработчиков.

— А когда разрешат мне эту группу набрать? — интересуется он.

— У тебя что, дети по лавкам плачут? — Огрызаюсь на его меркантильность.

— Нет, но скоро, а у меня с жильём вопрос никак не решается.

Оу! Вот это уже неожиданно, и о чём люди думают, когда решаются детей заводить, не имея собственного угла? Надеются на то, что с детьми, вопрос с жильём решить проще? Далеко не факт, так и попадают в безвыходную ситуацию потом всю жизнь жалеют. Сразу вспоминаются некоторые слова Воланда из «Мастер и Маргарита» Булгакова: «Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… квартирный вопрос только испортил их…»

Но вроде что-то там слышал про малосемейку, в деканате краем уха зацепил, мол, особо ценным молодым сотрудникам часть нового корпуса в общежитии дают. Хотя там вроде как про преподавательский состав речь вели, но положа руку на сердце, преподы у нас почти все жильё уже имеют, так что эти места, скорее всего, займут научные сотрудники и тут надо момент не прощёлкать.

— Думаешь? — Усомнился товарищ, когда выложил ему всю подоплёку.

— А какой выбор? — Развожу руки. — Только идти на завод в КБ и пытаться там свои таланты проявить.

— Ну хорошо, — в конце концов мои аргументы перевешивают его опасения, — но ты предлагаешь мне заняться работой не по профилю вашей лаборатории.

— Причём здесь НАША лаборатория? — Снова улыбаюсь я. — Ты останешься у Комарова только статус другой приобретешь.

— И ты так легко обещаешь, будто уверен, что уговоришь его на создание группы разработчиков.

— А пойдём к нему, — предлагаю Илье, — не спросим его мнения, так и будем в догадках ходить.

Тут я немножко слукавил, про группу разработчиков мы не раз с Комаровым дискутировали, и мне удалось его убедить, что такая группа будет очень полезна для его лаборатории, иначе многое приходилось разрабатывать на стороне. К тому же он давно хотел утереть нос группе Степановского, так как тот зазнался, мало того, что не брал студентов на практику, но и долго тянул с разработкой схем, хотя никаких препятствий к работе не было.