Рерайтер

Глава 14 Даже чаю не попьёшь? ​

— Климов, к проректору по научной работе, срочно! — Это опять наша староста.

Да чтоб вас всех пять раз через коромысло, что опять надо? То ректор воду мутил, теперь замам что ли эстафету передал.

В кабинете у Сычёва застал Троцкого, вроде бы разговаривали спокойно, друг на дружку не наезжали, а я ведь слышал, что они не очень-то ладят.

— Адрей, проходи садись, — пригласил меня проректор, когда я сунул нос в его кабинет, — как у тебя с учёбой, есть трудности?

— Пока, слава Богу, нет. — Отвечаю я и тут же в голову пришла идея нажаловаться на нашего подполковника, руководителя военной кафедры, а то что-то совсем с катушек съехал, пытается устроить мне отдельную программу подготовки, даже Троцкий был вынужден один раз вмешаться, когда ему вдруг захотелось провести какие-то дополнительные занятия. Вот только толку от этого было мало.

— Что это ты вдруг Бога поминаешь? — Насторожился Зам по науке.

— Да так, к слову пришлось, — ничуть не стушевался я.

— Тут слух прошёл, что ты новым шестнадцати разрядным процессором занимаешься. Это правда?

— Правда, но не вся, — отвечаю я и быстренько пробегаюсь взглядом по лицу Валерия Ефимовича, что бы хотя бы немного сориентироваться, но его лицо ничего не выражает, это значит, что сам он не при делах, поэтому продолжаю в том же духе, — это не работа, а так, занятие для души.

— Ага, — тут же задумывается он, — а что нужно для того, чтобы это стало не только занятием для души, но и работой?

— То же что и всегда, — пожимаю плечами, — время нужно и много, много помощи, со стороны старших товарищей.

— Хм, понятно, — тянет он и смотрит на Троцкого.

— На меня не смотрите Павел Ильич, — просыпается мой руководитель, — лаборатория на хоз. работы села, в частности на заказе ЖД, это не бюджет, тут схалтурить не получится, чуть что не так, и разденут.

— Да с железной дорогой действительно сложно, — покивал Сычёв, — у них своя наука имеется, поэтому к сторонним работам там несколько предвзятое отношение.

— Честно сказать предвзятого отношения не заметил, — пробурчал Троцкий, — но это не значит, что они нам могут срыв сроков простить.

Эх, темнит что-то Валерий Ефимович, какие нафиг работы, когда мы уже все свои обязательства выполнили, это уже игры пошли, жалуйся на непреодолимые трудности, получишь дополнительные ресурсы и послабления.

— И зачем вы с ними договор подписали? — В сердцах махнул рукой Павел Ильич. — Могли бы и бюджетом обойтись.

— Не могли, — возразил Троцкий, — сами же знаете, какие требования из министерства пришли, только неделю назад наш план работ утвердили, и то с оговорками.

— Извините, — встрял я в их спор, так как надоело выслушивать стенания с обеих сторон, — а можно узнать, зачем вам срочно понадобился шестнадцати разрядный процессор?

— Приоритет, — бухнул Сычёв.

— То есть, — озадачился я, — а разве восьмиразрядный процессор, который запущен в серию, уже не является приоритетом?

— Японская компания Busicom в октябре продала права на использование четырёх разрядного процессора компании Intel, и те сразу же заявили, что у них ведётся работа над восьмиразрядным процессором, — просветил меня проректор.

— Ну и что? — Не понимаю я разразившейся паники. — Они только — только начали производство четырёх разрядного процессора, а к восьмиразрядному еще даже не подступались, а мы уже их выпускаем. К тому же эта Intel не самая надежная компания, она балансирует на грани банкротства.

— Ничего подобного, — отмахнулся от моих рассуждений Павел Ильич, — в том-то и дело, что оказывается, эта компания ведёт разработки восьмиразрядного процессора 1201 с шестьдесят девятого года и уже готовятся в середине следующего года к его выпуску.

Вот это да, неожиданно, и я тут же запросил железяку. Оказывается, действительно проект восьмибитного процессора 1201 существовал и заказала его Datapoint Corporation, которая в последствии разорвала контракт. Но в моей реальности видимо этого не произошло, и компания Интел готовится к выпуску этого микропроцессора, так что никакого банкротства ей теперь не грозит. А я ведь так надеялся, что не получив широкого сбыта четырёхбитного i4004 компания обанкротится.

— И всё равно, — продолжаю выжимать из Сычёва правду по капле, — мы опережаем их где-то на год, застолбили за собой технический приоритет, нужно ли нам так волноваться?

— Вот и надо нам не только удерживать приоритет, но и увеличить отрыв, — продолжал настаивать на своём проректор.

— Ну хорошо, допустим сделаем мы шестнадцати разрядный процессор, — продолжил рассуждать я, — но без обвязки, а это еще семь микросхем одна из которых будет иметь размерность процессора, он будет бесполезным. Использовать его в качестве контроллера непродуктивно, нужно делать настольный миникомпьютер, а кто-нибудь его потом будет покупать?

— Это уже не твоя забота, — снова пытается отмахнуться от меня Павел Ильич, — наше дело процессор.

— Что значит «наше дело процессор», — возмутился Троцкий, — сам по себе процессор ничего не значит, нужно производство мини-эвм. Только тогда от наших усилий будет толк. Продавать его за рубеж, как решили поступить с четырёхразрядным процессором, не имеет смысла.

— И так, вопрос остаётся прежними, — продолжает свою старую песню Сычёв, что нужно, чтобы к апрелю, край к маю мы сделали процессор на шестнадцать разрядов?

Валерий Ефимович тяжело вздохнул, и посмотрел на меня так, будто хотел сказать: «Вот видишь, с кем приходится работать».

— Первое, нужно увеличить штаты. Если раньше мы работали с микросхемами на шесть тысяч элементов, то теперь требуется размерность на двадцать пять тысяч. Тут сами понимаете, нужна специализация работников, а не как у нас сейчас, он и швец, и жнец и на дуде игрец. Второе это фонды по первой категории, а то мы до сих пор вынуждены эксперименты на бракованных пластинах производить, зачем нам дополнительные трудности? Ну и третье, нужен Климов, не то, что без него мы не обойдёмся, но времени придётся затратить значительно больше.

— Что ж, невыполнимых требований не вижу, — кивнул Сычёв, что-то черкая в блокноте.

— Э, можно добавление по этому поводу? — Опять встреваю в важный разговор, и когда на меня обращают внимание, продолжаю. — Тут на меня подполковник Булыгин наезжает, чем-то я ему не понравился, но не говорит в чём конкретно претензии, нельзя ли с ним поговорить на эту тему.

— С военной кафедрой мне будет тяжело договориться, — сразу припух зам. по науке, — тут нужен калибр помощнее.

— Так с Преснухиным поговорите, — пытаюсь убедить товарища.

— Ректор ему тоже не указ, — задумывается Павел Ильич, — ладно попробуем найти управу на него, есть у нас кое-какие возможности.

Видимо у проректора подгорало, поэтому после того, как он поговорил с нами, куда-то заторопился.

— С чего вдруг такой интерес? — Спрашиваю у Троцкого, когда покинули кабинет зама по науке. — Раньше их наши поделки не интересовали.

— А тут не в них проблема, — усмехнулся Валерий Ефимович, — американцы вдруг заявили, несмотря на успехи Советского Союза, они по микроэлектронике впереди. А что бы это доказать, решили анонсировать новый процессор.

— Понятно, — кривлюсь я от таких известий, — и у нас решили доказать обратное, поэтому требуют выпустить шестнадцати разрядный процессор. Плохо это, теперь гонка начнётся, а спешка никогда до добра не доводила. Кстати, а кто это заявил? Интел?

— Нет, это их конкуренты, Motorola. Интел в данном случае хотел остаться в тени, но из-за того, что там началась свара между разработчиками, они не смогли удержать свои секреты.

Вот теперь мозаика полностью сложилась. То что ни у Интел, ни у Моторолы не получится сделать нормальный восьмиразрядный процессор в течении ближайшего года — факт. Зато шума, что сделан восьми битный микропроцессор будет достаточно, чтобы обыватель поверил в превосходство американских технологий над советскими. Думаю, что не погрешу против истины, если стану утверждать, что всё это происки кого-то из недругов, что пытаются направить усилия СССР на неперспективные, как они уверены, разработки. То, что за этим будущее электроники, до них ещё не дошло, а когда дойдёт уже будет поздно, и тогда они станут рвать волосы в бессильной злобе. Кстати, тут недавно в Известиях проскочила статья, в которой утверждалось, что в США готовится проект ограничений на импорт четырёх разрядных процессоров из СССР. Мол, вот она другая сторона свободного предпринимательства, и тут же похвастались, что в Японию и Италию в семидесятом году продали около трёхсот тысяч этих изделий.

Вот тут я и завис, если учесть, что наши процессоры торгуют за рубежом по цене ста двадцати долларов, то доход МЭПа должен быть никак не меньше тридцати миллионов. Огромная сумма по этим временам, поэтому неудивительно, что теперь там уделяли большое внимание всяким сомнительным заявлениям по микропроцессорной технике и стремились удержать приоритет по разработке любыми доступными средствами. И что это значит? А означает это одно, у нас внутри СССР появится огромное количество последователей, читай конкурентов и за каждым будет стоять большой коллектив заслуженных деятелей от науки. Для нашей лаборатории это не страшно, мы уже успели оторваться от них надолго, если не навсегда, но в тоже время это будет большое распыление ресурсов, ведь МЭП не сможет отказать «уважаемым» людям.

Ладно, хватит об этом рассуждать, нужно браться за работу. Многие подумают, что я тут же кинусь дорисовывать схему процессора, и ошибутся. Если схему на двадцать пять тысяч транзисторов ещё хоть как-то можно создать в одну харю, то вот дальше работа застопорится, ведь следующий шаг это семьдесят тысяч транзисторов, а это уже полный абзац, тут без грамотных помощников не обойтись. Следовательно, требуется открывать курсы подготовки кадров, ведь как сказал Сталин, а с ним в данной ситуации я вынужден согласиться:

«Надо понять, что при наших нынешних условиях „кадры решают все“. Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии, наша страна будет непобедима. Не будет у нас таких кадров — будем хромать на обе ноги».

Хотя и тут вынужден добавить, Сталин про науку забыл, вернее не забыл, но в то время говорить о ней было не принято, так как существовал культ рабочего класса, а когда рабочие говорят, голос науки неслышен. Это, конечно же, шутка, но прошу помнить, что в каждой шутке есть доля шутки, правда иногда найти её бывает очень сложно.

Ха. А с квартирой у меня опять чуть не сорвалось, когда снова заявился в исполком, узнал, что почти вся комиссия по распределению жилья уволилась по собственному желанию и тех тёток, которые ставили мне условия уже и след простыл. Но вот те, кто пришёл на их место, оказались жутко подозрительны, оказывается не один я такой хитрый, поэтому крутили и вертели насчёт брака капитально. Вот тут-то и пришлось выложить фотографии с моей «комсомольской» свадьбы. Убедил, что там всё честно, без обмана.

— Всё равно, молодой человек у вас ничего не выйдет, у нас на двухкомнатные квартиры, на которые вы претендуете семьи с детьми на очереди стоят. — Заявил мне председатель комиссии. — На следующий год по две семьи на квартиру.

— Ну а на однокомнатные? — Пытаюсь найти возможность пролезть в очередь кооперативного жилья.

— Там еще хуже, — улыбается он, — по три семьи.

— И что, возможности вступить в кооператив, нет? — Совсем я пал духом.

— Почему нет, — снова лыбится он, — есть, кооператив должен построить определённое количество квартир повышенной площади, четырёх комнатных пятьдесят шесть квадратных метров жилой площади. Вот на них очереди нет.

— Жилой? Вот это да, сколько же там общей площади?

— Сейчас посмотрю, — откликнулся председатель, и зашуршал бумагами, — общей семьдесят восемь.

— А планировка?

— Эй, полегче студент, — смеётся он, — там цена от тринадцати тысяч. Зачем тебе планировку смотреть, всё равно денег не хватит.

— Почему не хватит, — делаю недоумённый вид, — как раз под мои доходы.

— Да? — Озадачился председатель жилищной комиссии. — И откуда, позволь спросить, такие доходы?

— От патентов, — не стал скрывать я, — так что денег на первый взнос у меня по любому хватит. Что касается остальных выплат, по кредиту, то через полтора года у меня заканчивается срок обучения и буду платить с зарплаты.

— Это если не распределят куда-нибудь за полярный круг, — вносит поправку в мои планы товарищ.

— Так ведь я женат, — указываю ему на очевидный прокол в его рассуждениях.

— А да, — чуть не бьёт он себя по лбу, и протягивает документ, — вот план дома.

А что, нормальная квартира, одна комната полностью отдельно и одна распашонка. Туалет, ванна раздельные, большая кухня и коридор тоже не маленький, мечта, а не квартира.

— А цена большая, потому что отделка по первой категории, в ванне кафель полностью, на кухне частично, — начал он нахваливать квартиру.

— А в туалете, — на всякий случай решил уточнить.

— Хм, зачем в туалете кафель? — Удивляется он.

Ну, так-то он, конечно, прав, не привыкли здесь ещё к такому, поэтому пытаюсь обратить всё в шутку:

— И что, унитаз даже не позолочен?

— А, вон ты о чём, — смеётся председатель, — но тут твоя шутка не проходит, сантехника из Югославии.

Вот тут он с достоинствами хрен угадал, если сантехника югославская, то ничего хорошего в этом нет, так как там не только резьба на смесителе будет не стандартная, но и уплотнители такие хрен, где найдёшь. Жалко, что нельзя отказаться от «золочённого» унитаза, ибо смета уже утверждена. Так или иначе, но выходил я от него уже почти членом кооператива, осталось только заплатить первый взнос, что сейчас и будет сделано, надо только до сберкассы добраться. А вообще, что это я в сберкассу упёрся, надо счёт в сбербанке открыть, там народу меньше, а то пришлось приличную очередь отстоять.

Тут со мной произошёл один очень неприятный эпизод, возле одного из винных магазинов произошла драка. А произошло вот что, один из дворовых авторитетов решил купить бутылку беленькой, но в очереди он стоять не привык, поэтому полез в магазин буром, а когда его призвали к порядку, он не нашёл ничего лучшего, как состроить из себя крутого и заявить всей очереди:

— Слышь, не газуй, а то глушитель порвётся.

Люди в это время были ещё не испуганы разгулом преступности, поэтому просто и без разговоров заехали ему в рыло. Дружки решили вступиться за своего вожака, но и в очереди нашлись лихие рубаки, поэтому весь конфликт мгновенно перерос в банальную драку стенка на стенку. Ну а я в этот момент был занят своими мыслями, поэтому хоть и видел начинающийся конфликт, но не сообразил, что окажусь в самом центре конфликта, как только вся очередь отхлынет от дверей магазина на тротуар. Ну а этот «авторитет», спасая свою физиономию, не нашёл ничего лучше, как попытаться прикрыться моей тушкой. Естественно ничего у него не получилось, «железяка» быстро просчитала последствия и взяла управление телом под свой контроль, совершив ловкий маневр уклонения от летящего на меня народного мстителя, она попыталась сделать ноги. Однако полностью избежать драки не вышло, его товарищи решили, что априори я виновен и решили заодно разобраться и со мной. Вот тут они не угадали, после минутного боя, на заснеженном асфальте оказалось четверо орущих от боли пострадавших, ну а я покидал поле боя изрядно взъерошенный, но не побеждённый. Хотя там вроде про ощипанного петуха было… но это не важно, главное, что мне удалось вырваться из драки без потерь. А вот дальше мне пришлось всё же вспомнить изначальный план и включать максимальную скорость, так как на горизонте замаячил милицейский бобик, зная, как наша бравая милиция разбирается с драками возле винных магазинов, мне пришлось бесславно покинуть место эпической битвы.

О, Бурлаков нарисовался, если судить по тому, что крутится возле нашей лаборатории, ему нужен именно я.

— Здравствуйте, Климент Сергеевич, — вежливо приветствую Надиного руководителя, — меня ждёте?

— Тебя, кого же ещё, — хмыкает он, — ты когда контроллер сделаешь?

— Только вчера у Комарова двухстороннюю плату сделали, сегодня они металлизируют отверстия. Значит, завтра буду распайкой заниматься. А что, есть подозрение, что в сроки не уложусь?

— Есть, — кивает он, — там ведь требуется специфический АЦП/ЦАП делать, стандартный не подойдёт.

— Ой, за это не беспокойтесь, — то не проблема, такую микросхему на этой недели испечём, там есть кое-что сложнее. Но два четырёхразрядных процессора легко решат те проблемы.

— Процессора, — приподнимает он одну бровь, — зачем там процессоры?

— Так вы же не думали, что я за три недели полноценный контроллер вам сделаю. Поэтому и упростил себе задачу.

— Ничего себе, упростил, — нервно хихикнул Бурлаков, — туда же тогда придётся ПЗУ впихивать.

— Не, ПЗУ пока ненужно, перепрограммировать его каждый раз замучимся, — пока будем использовать обычную память, с подпиткой от батарейки, там и перепрограммировать легче будет, а ПЗУ будем ставить когда все настройки пройдём.

— Вот, именно за этим я к тебе и зашёл, — обрадовался Климент Сергеевич, — для настройки диска одну «Эврику» дадите?

— Это не со мной говорить надо, — делаю вид, что расстроен, — это с Троцким договариваться придётся. К тому же вам не на время брать микро ЭВМ придётся, а навсегда, теперь у вас эта работа надолго.

— Ну, так-то да, — согласился он со мной, — тем не менее, нам надо ускорять разработку, наши диски будут иметь ёмкость в десятки раз больше чем магнитные барабаны.

— Кстати, вы же можете сделать индивидуальные носители информации, — начинаю я тему, которая давно просилась на обсуждение, — мы же вынуждены использовать магнитофоны, для сохранения информации, а вот если бы вы взялись за диски на плёнке, заключённые в пластиковый корпус, то это было бы большим облегчением работы программистам. Там бы не пришлось таскать пачки перфокарт, сунул такую дискету в дисковод и вперёд считать.

— Да мы уже обдумывали такую возможность, — поморщился Бурлаков, — но эта идея только выглядит просто, а на самом деле там работы непочатый край. Начиная от чистки диска от пыли, и кончая кинематикой. Вот ты, например, можешь нам хотя бы кинематику прорисовать?

— Чертёж делать не буду, а вот эскиз запросто сделаю, даже идею самоочищающейся магнитной головки дам, — соглашаюсь на очередную авантюру, — только мне надо точно знать, что идея никуда не уплывёт, и не заглохнет.

— Это обещать я могу, — ожил Климент Сергеевич, — надеюсь, с кинематикой навигаторы справятся?

— А нет там ничего сложного, по сравнению с жесткими дисками, — успокаиваю я его, — только не надо тяп-ляп делать. Ну и контроллер тоже будет, там уже одного процессора хватит.

— Вот сдались тебе эти процессоры, — покачал он головой, — а дешевле ничего нельзя придумать?

— Можно, но там делать надо, а процессоры уже есть в наличии, да и при малых партиях делать микросхему контроллера не самая лучшая идея.

— Понятно, ну на какую ёмкость ты рассчитываешь? — Интересуется Бурлаков.

— Примерно на восемьсот килобайт.

— Кило чего?

— Килобайт, — ухмыляюсь я, — байт это восемь разрядов, независимо от того на какой машине используется память. У нас же слова и черт ногу сломит, сколько в них разрядов.

— Ладно, пойдём к Троцкому, — тяжело вздыхает Бурлаков, — вдруг он сегодня добрым окажется.

Нет, хоть завлаб и не испытывал к Бурлакову неприязни, но руку помощи протягивать не спешил, и тут я думаю дело не в профессиональной зависти к спехам коллеги, скорее всего он считал, что тот мало помогает Лапшиной, и пытается «на её горбу в рай въехать». А тут я помочь ничем не мог, так как Валерий Ефимович вообще считал меня «двинутым по фазе» человеком, который раздаёт идеи направо и налево, совершенно не заботясь о своём будущем, чем беззастенчиво пользуются другие. Ага, только он про себя забыл, как сначала косился на меня за идеи, которые казались ему полным бредом.

Но, в конце концов, они договорились, просто иначе и быть не могло, вот только лаборатории физической химии за это пришлось «заплатить», пообещать приобрести для нас два телевизора и два магнитофона, это чтобы компенсировать потери, будем делать еще две микро ЭВМ. А то, люди всё больше входили во вкус работы на «Эврике». Многим может показаться, что зря он так, ведь коллеги занимаются жесткими дисками, в которых мы остро нуждаемся, но если посмотреть объективно, то нам от них ничего не перепадёт. Жесткие диски это не то изделие, что можно сделать в лаборатории как у нас, там требуется договариваться с одним хитрым секретным заводом, а это можно сделать только на основе личного знакомства и вообще только один раз. Иначе нужно искать другие подходы, вроде тех, где звучит: — Ты мне — я тебе. А что может предложить институт военному производству кроме заумных исследований?

Контроллер я сделал, и он встал на место как родной, потом немного повозились с начальными настройками и сумели сходу выжать из диска запланированные двадцать мегабайт. Можно было ли получить больше? Вполне, но там начинали лезть ошибки, а это дополнительные нагрузки на процессор, который был вынужден повторять чтение дорожки, чтобы исправить ошибку, и вносить адрес данного блока в проблемный список.

Так что решили действовать по принципу: «Лучшее враг хорошего». И вообще надо помнить о том, что всегда нужно оставлять что-то для модернизации, иначе будут коситься, мол, стащили у кого-то и за своё выдают.

Что касается Григория Коновалова, то он был вынужден признать своё поражение, так как его проект еще не достиг начального уровня, а уже был признан несостоятельными, ибо такой объем электронных компонентов уже не мог разместиться на двух больших платах. А вообще надо признаться, парень неплохо соображает, если он продолжит работы в этом направлении из него может получиться неплохой специалист. Но самое интересное в том, что я заметил, парень ничуть не переживает за проигранный спор и готов продолжить работать на эту лабораторию. Это что, ему нравится такая работа, или просто нравится девушка? Значит, стоит за ними ещё понаблюдать, возможно у них что-то со временем и сладится.

День 31-го декабря был рабочим… ну как сказать рабочим, формально в этот день нужно было работать, однако народ выдавать «уголь на гора» не желал. Люди расползались по углам- кто-то устраивал турниры в шахматы, любимое интеллектуальное занятие в лаборатории, кто-то уже потихоньку начинал праздновать новый год, а кое-кто совмещал полезное с приятным. Ко мне с шахматами не лезли, так как в прошлом году в негласном турнире, мне пришлось всех обыграть в сухую. А потом эти черти еще устроили со мной сеанс одновременной игры в слепую, где пришлось опять же повторить успех турнира, вот им и не стало интересно «портить» себе турнирную таблицу.

Зато мне в этот день удалось добить программу разводки печатных плат в два и три слоя. Задачка оказалась не из простых, сначала требовалось описать электронные компоненты потом связи между ними, вписать ограничения на расположение элементов, ну и а потом считать, считать и считать. Так как у меня существовало ограничение по памяти, приходилось использовать понятие страниц, где траектория соединительных дорожек на плате записывалась в векторной графике. Каждая страница представляла собой два файла, в одном записывались предельные координаты дорожек, чтобы можно было вести обсчёт дальше, а в другом описание траектории самих дорожек, что бы можно было их рисовать с помощью графопостроителя.

Откуда у меня взялся графопостроитель? А вот тут помог случай: вдруг проснулся «Микрон», а именно НИИ молекулярной электроники (НИИМЭ). Мы с Троцким не зря удивлялись, время идет, успехи нашей лаборатории налицо, а никто почему-то не шевелится, чего просто не может быть. И вот свершилось, после того, как появилась валюта от продажи изделий сделанных по нашей технологии, прискакали товарищи из микрона, и сходу на нас наехали, мол, что это здесь за самодеятельность? Где решения? Где разрешения? Кто позволил?

Валерий Ефимович, только плечами пожал, и направил грозных коллег в ректорат, а там совсем не простые люди сидят, и на них широко раскрытый рот никакого впечатления не производит. Пришлось этим товарищам прикрутить свои децибелы, выдаваемые во время наезда на лабораторию и перейти к нормальному обсуждению, где выяснилось, что наезжали на нас те товарищи, которые в электронике ничего не смыслят, а основная их функция сводилась только к тому, чтобы не разрешать и не пускать. Короче, если бы не лень Троцкого, то все разговоры на этом бы и прекратились, несмотря хмурые взгляды товарищей, желающих взять лабораторию под контроль. Но тут вовремя подключилось руководство «Микрона» и успело погасить разгорающийся конфликт, «непущатели» и «неразрешатели» были исключены из совместного обсуждения.

Вот только получить всё на халяву, у «Микрона» всё равно не получилось, тут Троцкому надо отдать должное, он грудью стал на защиту своей лаборатории и стал требовать что-то взамен. Так нам и перепало кое-какое дополнительное оборудование, которым могли в «Микроне» безболезненно поделиться. В перечне нужного оборудования, оказалось и кое-что бесполезное и в частности плоттер Calcomp 563 выпуска шестьдесят седьмого года. В свое время их очень заинтересовало это устройство, грезили тем, что будут на нем чертежи выводить, однако вскоре пришло понимание, что оцифровать чертёж задача не для этого времени. А ещё для управления этим плоттером требуется целая ЭВМ, так как никакой векторной графики в нём не было, и управление перемещением пера производилось набором координат. Ну кто, позвольте спросить, станет держать целую ЭВМ для управления этим плоттером? Так что, после двух годичного простоя, НИИМЭ счёл за благо спихнуть эту дорогостоящую технику в другой институт, вроде того, что пусть теперь у них голова болит. Валерий Ефимович хотел возмутиться, но тут я разглядел предмет спора и вцепился в этот плоттер:

— Он мне нужен, — заявил я, — мы на нём сначала разводку плат будем делать, а потом и рубелит резать начнём. Производительность будет такая, что ахнете.

— Думаешь? — Сразу сдал назад он. — Ладно, посмотрим, как оно получится.

— Получится, — заверил его, — лишь бы он исправен был. Хотя ломаться там нечему.

На этот раз празднование Нового Года получилось не скучным, это председатель артели решил устроить нашим работникам праздник, откупил на вечер тридцать первого целое кафе. Вообще сейчас в СССР так не делается, так как это для нас праздник, а вот для работников общепита это работа, причём очень напряжённая работа, а что сказано в трудовом законодательстве? Вот именно, так что заведующая кафе сильно рисковала, достаточно кому-то из работников накатать жалобу и будет ей на орехи. Если только она не делится с ними доходами. Пригласили и артистов из Москвы, вот только они оказались не стойкими, развезло их после двух стаканов водки, которые они употребили для разгона, только одна толстушка и спасала положение, хотя было видно, что на своих коллег она сердится.

Но нам, честно говоря, не было никакого дело до её переживаний, мы больше были заинтересованы в своих разговорах, где продолжали строить планы на будущее.

— Вот послушай, Андрей, какая петрушка у нас получается, — жаловался председатель, — мы благодаря тебе столько денег получили, что девать их некуда. В зарплату их не засунешь, там Минфин на дыбы встанет, в развитие производства тоже много не вложишь, и так на грани, ещё немного и раскулачивать придут. Что посоветуешь?

— А что тут советовать? — Пожимаю плечами. — Надо новую дочку организовывать.

— У нас и так уже три дочки, — отмахнулся председатель, — надо что-нибудь такое организовать, чтобы и доход приносило и в тоже время, чтобы министерства не зарились.

— Ну, есть такое, — отвечаю ему и одновременно подливаю дамам шампанское, ибо вижу, что стесняются они сами себя обслуживать, — но для этого полноценное производство ставить придётся.

— Не пугай, — щурится руководитель артели, — говори, чего надумал.

— А чего здесь надумаешь, — вздыхаю в ответ, — есть такая вещь для ЭВМ, которая называется гибкий магнитный диск. Сейчас этот гибкий диск или их ещё называют дискета, не имеет распространения потому, что ЭВМ не так уж и много, но в будущем он станет очень востребован. Вот для того, чтобы делать дисководы для ЭВМ, да и сами гибкие диски, нужно ставить полноценное производство, с механообработкой, экструдерами, и цехом изготовлением электронных схем.

— Ага, — задумался председатель, — а почему ты думаешь, что это производство не отберут?

— Возни много, а выхлоп не очевиден, — объясняю я, — за рубеж не продашь, так как там фирмы куда как расторопней, сразу нишу займут, а внутренний рынок им покажется недостойным внимания, никто же не предполагает, что лет через пять, востребованность в этих устройствах возрастёт скачком.

— Вот как? — Вскинулся он. — А ты значит предполагаешь.

— Видите ли, это как раз тот случай, когда спроса нет, так как нет предложения. А появится предложение, появится и спрос. И чем раньше мы станем производить эти дисководы с дискетами, тем быстрее возникнет спрос.

— Вроде бы ты всё правильно расписал, — покачал головой председатель, — но как-то боязно, а вдруг ты ошибаешься?

— Кто не рискует, тот шампанского не пьёт, — отвечаю на это и снова берусь за бутылку, ох и напою я дам, будут с утра с похмелья страдать. — К тому же, перепрофилировать это производство раз плюнуть, мы же не собираемся автоматическую линию делать. В крайнем случае начнём производить игольчатые принтеры.

— А это что еще за зверь?

— Это в журнале «Наука и жизнь» статья была, — сообщаю ему, — там где-то описывался принцип работы пишущей машинки, в которой знак получался не ударом молоточка с литерой по красящей ленте, а формируется последовательными ударами иголочек. Для печатной машинки не очень удобно, а вот в качестве принтера для ЭВМ очень даже подойдёт.

— А ещё, — разошёлся этот товарищ.

— Есть и ещё, — киваю я и тут же обламываю его, — только смысла нет, сейчас пары разводить. Будет день, будет пища.

Эх, хорошо погуляли, анекдотов наслушался, откуда только такие берутся, я многие из них в своей реальности не слышал. Оказывается народное творчество неиссякаемо, если есть к тому причины.

Двенадцатого января 1971 года.

Вчера мне наконец-то удалось досчитать разводку двухслойной материнской платы, не то чтобы всё получилось, как хотелось, но удалось снизить до минимума количество разъемов на ней. Намучился страшно, ведь это каждые полчаса обсчёта приходилось выгружать на ленту файлы с расчетными данными и загружать другие, которые получались от предыдущих расчётов. Но вот после трёх дней мучений работа подошла к концу, в итоге получил восемь файлов векторной графики, и теперь настала пора запускать плоттер на прорисовку. Наступил ответственный момент, плоттер зажужжал и «перо» больше похожее на шприц с короткой иглой двинулось в путь, чего проще. Но сей момент только кажется простым, на самом деле, как я уже и говорил, плоттер не работает с векторной графикой, он выполняет команды пошагово, перемещая перо между координатами, и, следовательно, нужна программка, которая будет переводить векторную графику в координаты. Я еще с минут двадцать полюбовался работой устройства и решил заняться другими делами, плата это конечно важно, но тут следует учесть, что это лишь начальный этап, который мне понадобился лишь для того, чтобы проверить работу системы проектирования масок для производства чипов. Если всё пройдёт нормально, то дальше будет расчёт масок для процессора. Вот тогда и станет понятно, насколько эта программка сократит сроки разработки.

Через сорок минут плоттер встал, закончился файл, пришлось грузить следующий, добавлять чернила и снова запускать программу.

— А скажите, молодой человек, — раздаётся голос сзади, — где вам удалось достать программу управления плоттером?

Я аж подпрыгнул от неожиданности, позади рядом с улыбающимся Троцким стоял товарищ лет эдак тридцати и ждал ответ на заданный вопрос.

— Эм… — Покосился я на Валерия Ефимовича, и решил схитрить, — так зачем там программа? Плоттер собственного контроллера не имеет, поэтому управляется командами от микро ЭВМ.

— Это понятно, — улыбается товарищ, разгадав мою уловку, — я имел в виду программу, которая готовит данные для плоттера.

— А, это, — делаю вид, что только сейчас дошло, — так то программа перевода векторной графики в координаты перемещений.

— Хорошо, — уже смеётся он, — тогда где вы взяли программу расчёта векторной графики. Не сами же вручную считали.

— Не, не сами, сами мы только программу сделали, — пожимаю плечами, как бы показываю, что не очень-то это и сложно.

— С тобой всё ясно, — промокает он платком глаза, — ты как разведчик на задании. Крутишь, вертишь, лишь бы не сболтнуть ничего лишнего. Ладно, давай знакомиться, Борис Васильевич Баталов, руководитель группы автоматизации проектирования БИС (Большие Интегральные Схемы) в НИИМЭ.

— Студент четвёртого курса Андрей Климов, — тут же отзываюсь я.

— Это мне уже известно, — кивает он на Троцкого, — а можешь мне блок-схему программы показать.

— Нет, — морщусь я, понимаю, что сейчас сначала рисуют блок схему программы, а уже потом реализуют её на языке, — блок-схемы мы не рисуем, программа сразу пишется на языке «Ява».

— И что это за язык, откуда он взялся? — Тут же зацепился Баталов.

— Язык адаптирован конкретно под «Эврику», — решил ничего не скрывать, ибо правда должна казаться фантастичней вранья, — и разработан он был как раз год назад.

— А есть описание этого языка? — Тут же опять цепляется к словам руководитель группы.

— А это просто, — открываю стол и достаю очередной экземпляр документа, — вот, пожалуйста.

— Хм, что-то не тянет сей документ на полноценное описание, — задумчиво проговорил он, листая страницы.

— Тут правила составления программ и описание команд, — комментирую то, что предоставил ему, — решили, что лишнюю воду лить не обязательно.

— Эк вы к ГОСТу относитесь, — намекнул он правила написания документов.

Но вот к чему, а к ГОСТу я изначально относился крайне отрицательно, ибо требований там было выше крыши, и надо было придерживаться структуры, которая мешала восприятию текста.

— Писалось для своих нужд, поэтому на ГОСТ и не обращали внимания, — заявляю в ответ, — если кому-то приспичит, пусть оформляет как положено.

— А вы читали книги Дональда Кнута «Искусство программирования», — задаёт он вполне ожидаемый вопрос, так как эта книга по существу является библией программистов.

— Нет, а зачем?

— Ну как же, — удивляется он, — это признанный специалист в области анализа алгоритмов.

— Видите ли, — тут я делаю недовольное лицо, — сами алгоритмы меня не интересуют, это инструмент, которым я могу пользоваться в зависимости от необходимости, обращаясь к библиотеке программ. Главное это решение поставленной задачи, а тут они нужны постольку — поскольку.

— Удивительное невежество, — не выдерживает он.

Ну вот, мне осталось только облегчённо вздохнуть, разговор и закончился, теперь можно сделать обиженный вид и игнорировать товарища, а то слишком уж активно он стал интересоваться моими секретами. Да и как я ему могу объяснить, что в основе «моих» алгоритмов лежит пока ещё неизвестная математика любезно предоставленная «железякой», а там чёрт ногу сломит.

Ещё немного покрутившись в лаборатории, Баталов наконец-то свалил в закат, и мне удалось окончательно успокоиться, нет ничего хорошего в том, что вокруг шныряет шпион, причем, что самое опасное шпион грамотный.

— Как вы только его терпите? — Возмущался представитель НИИМЭ. — Он мало того, что не знает элементарных вещей, так еще и упорствует в своём заблуждении.

— Не скажите, — старательно прячет улыбку Троцкий, — «Эврику» от начала до конца именно он спроектировал, так же как и создал «Яву».

— Этого не может быть, — безапелляционно возражает Баталов, — скорее всего за ним стоит грамотный специалист и мне нужно знать кто это.

— А зачем? — Вдруг интересуется завлаб.

— Как это зачем? — Опешил руководитель группы. — Мы бы с ним обменялись опытом, вам это, наверное, тоже бы помогло.

— Нет, у нас другое направление, — заявляет Троцкий, — создание процессоров это не цель, а всего лишь способ привлечь внимание к нашим разработкам.

— И вам это удалось, — кивнул Баталов, — но всё равно держать у себя в лаборатории бездарь, не лучшая идея.

— Почему бездарь? — Продолжает веселиться Троцкий. — Он всего лишь студент четвёртого курса, многих студентов вы знаете, кто способен выполнять технически сложные работы, хоть и по подсказке?

— Это да, — скривился собеседник, — и, тем не менее, я бы поискал более грамотного лаборанта вместо него.

— Как лаборант он нас более чем устраивает.

Распрощавшись с Баталовым, завлаб вернулся в лабораторию.

— Ну и зачем ты выставил себя полным бездарем, — спросил он у Климова.

— Мутный он какой-то, — поморщился тот, — да и опасные вопросы стал задавать.

— Это ты насчёт программы?

— Ага, это же самая важная часть моей работы, а ему вынь и положи готовенькое. Нет уж, пусть свои идеи продвигают, а потом секретят как хотят.

— Вон оказывается, что тебя волнует, — догадался Троцкий, — а ведь ты прав, передав им свою разработку, ты попадешь от них в зависимость.

— Вот и я о чём, — вздыхает студент.

Февраль, месяц ветров, на улице стало как-то неуютно, но настроение у меня сегодня приподнятое, пришло время запускать резак, до этого на одном файле прогнал работу чернильницы, она находилась в устройстве ориентации и разворачивалась всегда одной стороной по направлению движения. Аккуратно вставил резак вместо пера, а потом прогнал тестовый файл и через восьмикратную лупу посмотрел места реза. Идеально, что ж, начнем. Заменил рубелит в плоттере и запустил на компьютере первый файл. Народ с интересом наблюдал за мной, но не мешал, так как от этого зависело то, будут ли они горбатиться в ближайшие месяцы, или все обойдётся одним лишь испугом.

— Ну вот, — радовался Стольников, когда я снял первый фрагмент маски с вала плоттера, — если так и дальше дело пойдёт, то наши услуги не понадобятся, а то надоело эти маски рисовать да резать. А тут и масштаб другой и резы всем на загляденье. Одно слово — техника.

Люди в лаборатории повеселели, им действительно надоело заниматься не своей работой, только Гарик продолжал хмуриться, ему и ещё двоим сотрудникам предстояло заниматься той, как он считал ерундой, которой сейчас занимался я.

— Ничего страшного, — успокаивал я его, — тут главное следить за остротой резака, и не перепутать файлы, для загрузки в «Эврику».

— То тебе не страшно, — парировал он, — ты с самого начала всё настраивал, привык уже, а нам в новинку.

Да, по себе знаю, когда тебе поручают незнакомое дело, боишься чего-нибудь перепутать и где-нибудь не досмотреть. Однако спустя некоторое время дело становится привычным для тебя, и вот тут настает самый ответственный момент, так как уверенность, вернее самоуверенность, может сыграть плохую шутку. Но будем надеяться, что это не наш случай.

Хотя да, мелких проблем хватало, несколько раз, меня из дома дёргали в лабораторию ночью, один раз товарищ забыл вовремя сменить резак и из-за увеличившихся усилий двигатель привода плоттера перегрелся, и он встал. Хорошо ещё, что разработчики предусмотрительно воткнули в двигатель датчик температуры. Во второй раз, оператор не до конца вставил резак, и запорол почти весь свой ночной труд, как он так умудрился сделать? Не иначе спросонья был. А так, техника оказалась очень надёжной, за всё время никаких технических сбоев по вине оборудования не произошло, так что к концу марта маски были сделаны, и мы, наконец, добрались до основного этапа работ.

Тут уже нам было всё знакомо, а графики дежурств расписаны, так что моего присутствия здесь не требовалось, и я с чистой совестью отправился отдыхать. Теперь в моём распоряжении целых три дня, когда я могу все проблемы выкинуть из головы. Но мечты, мечты. Вечером в дверь съёмной квартиры забарабанили.

— Климов? — Обратился ко мне работник почты. — Телеграмма, распишись в получении.

Прежде чем расписываться, я демонстративно вышел на площадку и нажал кнопку звонка, звонок был исправен.

— И зачем? — Спросил я, имея в виду бой кулаками по двери.

Но отвечать мне работник почты не спешил, он по-прежнему смотрел на меня стеклянными глазами и протягивал квиток с адресом доставки.

Ладно, горбатого могила исправит, решил я и расписался.

Так, это уже интересно, с чего бы вдруг? В моих руках оказался кусочек картона, на котором неровной строчкой наклеена телеграфная лента:

Если Ксения шлет телеграмму не сестре, а мне, то это означает, что она не может поступить иначе. И на это есть дополнительный намёк, «ЦЕЛУЮ» она никогда бы так не сказала, если бы… Вот именно, если бы. Это означает, что она будет не одна и ей надо показать, что наш брак не липа. Это надо же, конспираторы хреновы. А я думал она приедет сюда только для того, чтобы подать заявление на расторжение брака, а оказывается хрен там, не нагулялась ещё по заграницам. Ладно, мне не трудно, встречу, только сначала позвоню Беловой в общежитие, вдруг она прояснит ситуацию.

Однако Елена ничего пояснить не могла, так как тоже терялась в догадках, но пришла к таким же выводам что и я.

Хорошо хоть утренняя электричка из Москвы подходит к восьми часам, не пришлось для этого рано вставать. Так что утром вышел из квартиры, сел в заказанное ещё вчера такси и отправился на вокзал. Цветы не купил, ранняя весна на дворе, а Зеленоград не Москва, это там можно на рынках их за большие деньги приобрести, а у нас хрена с два в продаже найдешь.

— Андрей, — подскочила на платформе ко мне Белова, — ты как раз вовремя, только что объявили о прибытии электрички.

Ну да, в эти времена, по поездам можно было часы сверять, это потом железная дорога разбаловалась. Далее всё по согласованному с Леночкой сценарию, радостная встреча, обнимашки и даже поцелуй в щёчку. В такси сёстры всю дорогу о чём-то шептались на заднем сиденье, мне слышно не было, а призывать «железяку» для того, чтобы подслушать разговор, было лень.

— Фух, устала, — пожаловалась девушка, как только мы закрылись в квартире, — весь день как на иголках, всё боялась, не поймёшь намёка.

— Могла бы не отправлять телеграмму, а позвонить из дома. — Пожимаю плечами.

— Ага и оставить номер телефона моей матери? — Смеётся Ксения. — Она и так круги нарезает, пытается выяснить, где живёт мой «избранник».

— А это разве секрет? — Удивляюсь я. — Зачем ты так с матерью?

— Ты её не знаешь, — хмыкнула девушка, — она считает этот брак настоящими и надеется его расстроить, чтобы найти мне подходящую кандидатуру.

— Нормальное желание любой матери, — пожимаю плечами, — ты лучше скажи, долго будешь от замужества скрываться?

— Лен, ты смотри, как быстро чувства у моего мужа остыли, — смеётся Ксения, — он здесь, поди за всеми подряд без меня ухлестывал.

— Нет, — мотает головой Белова, — он просто святой человек, как связался с одной, так до сих пор от неё ни на шаг.

— Это кто посмел? — Девушка делает большие глаза. — Быстро рассказывай, я ей патлы-то повыдёргиваю, чтобы на чужих мужей не заглядывалась.

— Да, вот такие дела, — кивает Елена, — а она у него хоть и скуповата, но умеет привораживать, и он как её увидит, сразу к ней кидается и не может оторваться.

— Чего не может? — Ксения начинает соображать, что верить сестре нельзя, уж очень странно она рассуждает о любовнице мужа.

— Оторваться не может, — поясняю ей, — и она права, действительно так, приворожила проклятая, нет мне без неё жизни.

— Эй! А ну кончайте меня подкалывать! — Хмурится девушка. — О чем вы вообще говорите?

— Как о чём? — Елена почти натурально изображает удивление. — О ней говорим, о разлучнице проклятой. И ведь что творят, он готов не расставаться с ней никогда.

— Ленка! — Раздается рычание Ксении. — Кончай врать.

— Андрей, — поворачивается ко мне Белова, — разве я вру.

— Нет, ты говоришь чистую правду, — подтверждаю её слова.

— Ладно, — вдруг успокаивается «жена» — нашёл себе другую и пусть. Мне-то что до этого.

— Как это что? — Подскакивает Елена. — Я же сказала, что она у него скуповата, значит, сложно вам вместе жить будет.

— Запутали вы меня, — трясёт головой Ксения, — мне ещё не приходилось слышать про любовный треугольник.

— Не, там не любовный треугольник, а скорее четырёхугольник, — пришлось мне возразить.

— Ещё не легче, — уставилась на потолок девушка, и тут в её глазах забрезжило понимание, — так это вы про работу так говорите?

— А ты про что подумала? — Снова делает большие глаза Елена.

— Убью заразу, — вот что умеет Ксения, так это делать свирепое лицо.

— Так всё-таки, — интерес к поведению девушки так и не покинул меня, — для чего этот спектакль понадобился?

— Понимаешь, у нас что-то вроде отпуска получилось, ну и спросили меня где я буду его проводить, и что мне было сказать? Конечно с мужем в Зеленограде, и тут со мной навязалась ехать наша сотрудница, вроде как хочет родственников на даче в Радищево проведать.

— А что в этом подозрительного? — Не понимаю я.

— А то, что до этого она всё удивлялась, как это я решилась выйти замуж так далеко от дома, и какая может тогда быть семейная жизнь. Короче, это был явный намёк на фиктивный брак. Вот и пришлось доказывать, что брак настоящий.

— Ладно, — вздыхаю я, — надеюсь убедили. А вообще ты надолго к нам?

— Пока не надоем, — усмехнулась Ксения.

И тут я не упустил возможность ответить шуткой из будущего:

— Что? Даже чаю не попьёшь?

Надо было видеть ошарашенное лицо Ксении, под сдавленный хохот Елены. Это действительно получилось смешно… если бы не было так грустно. Вот как быть в такой ситуации? Добро бы «жена» на день приехала, этот день можно было и перетерпеть, но изображать из себя влюблённого идиота несколько дней? Увольте. Да и где она собирается все это время жить?

— У меня в женском общежитии поселим, — отмахнулась на этот вопрос Елена, и снова выдала в своём репертуаре, — найдём уголок бедной родственнице, если злой муж, выгоняет жену из дома.

— А может действительно разыграть ссору, — предлагаю я, — и ты со спокойной душой поедешь домой.

— Рано, — покачала головой Ксения, — мне надо ещё время потянуть. Хотя бы до осени.

— Ладно, до осени можно и потерпеть. — Вздыхаю я.

— Нет, вы смотрите что делается, — запричитала Елена, — ему видишь ли красавица жена не по нраву, будущая московская прописка не нужна, он видимо мечтает поехать по распределению в какой-нибудь Урюпинск.

— Во-первых, — начал отвечать я, — Урюпинск это не что-то абстрактное, а конкретный город в сталинградской области и туда меня никак не отправят, специальность не та, в крайнем случае, мне грозит Новосибирск, и то сомнительно, там своих студентов хватает. Во-вторых, московская прописка не нужна, мне Зеленоград нравится. И в-третьих, у нас с Ксенией всё равно ничего не получится, она будет по заграницам ездить, а какая это к чёрту семейная жизнь. Ей нужен кто-то из её окружения, чтобы хотя бы было о чём поговорить.

— Да уж, расписал перспективы семейной жизни, — Усмехнулась Ксения, — и ведь всё верно сказал, не поспоришь.

— Слушай, Андрей, — глазки Елены подозрительно заблестели, — так если Ксения тебе не подходит, может, на меня внимание обратишь? Я по «заграницам» ездить не буду, и поговорить нам найдётся о чём.

— Эй, я еще его жена, — возмутилась сестра, — нечего тут перед чужим мужем хвостом вилять.

— Жена. — Соглашается девушка. — Но это же ненадолго, так что самое время место застолбить.

Мне только и осталось, что закатить глаза, вот ведь связался, в будущем надо быть осторожней на эту тему.