Режиссер Советского Союза 6

Глава 16

— Добрый день. Меня зовут Михаил Иванович из Куйбышева. А это программа «По вашим заявкам»? — спросил явно нервничающий мужчина.

— Совершенно верно! — отвечает ведущая Анна Слепцова, из последнего набора нашей радиоредакции, — Вы в прямом эфире, Михаил Иванович. Будете заказывать композицию?

— Да, если можно. Для нашей бригады фрезеровщиков «Куйбышевского подшипникового завода» прошу поставить песню «Я остаюсь» в исполнении ВИА «Рассвет». Там с ними ещё какой-то мужик поёт, но не могу вспомнить фамилию.

— Видите ли, уважаемые слушатели, — с небольшой запинкой отвечает ведущая, — К сожалению, у нас нет записи этой композиции. Предлагаю вам послушать другое популярное произведение музыкантов из «Рассвета».

Слушаю радио в машине и тихо посмеиваюсь. Думаю, Анечка тоже с трудом сдерживает смех, услышав про «какого-то мужика». Рабочие — люди простые, поэтому им простительно не знать имена и фамилии артистов, лишь бы пели хорошо. Только в остальном редакции программы точно не до смеха. Народу моя песня понравилась, и естественно, он захотел слышать её чаще. По словам коллег, это уже не первый звонок в прямой эфир. Если брать предварительные заказы песен, то советское радио завалено письмами и телеграммами с просьбой поставить понравившуюся мелодию.

Но наши власти, как всегда, решили перемудрить. Вместо того чтобы честно объявить о недопустимости звучания подобной песни по советскому радио, товарищи начали крутить хвостом. Мол, нет записи композиции, и мы поставим её в следующий раз. А песня ушла в народ, её уже поют под гитару во дворах, что должно стать сигналом для любителей всё запрещать. Ведь пока ответственные лица разобрались в ситуации, «Я остаюсь» две недели крутили на утренних сеансах в кинотеатрах. Говорят, что поступила команда вырезать мою песню, но не везде это сделали оперативно. Не удивлюсь, если её уже переписали на магнитофон, и она обрела самостоятельную жизнь.

Кстати, за клип и композицию меня пока не наказали. Может, ещё не принято решение или это сделают сегодня. Я как раз еду к руководству, пожелавшему срочно лицезреть товарища Мещерского. Не удивлюсь, если речь пойдёт о достопамятном скандале с коллегами. По Москве ходят самые невероятные слухи, вплоть до массовой потасовки между маститыми режиссёрами на товарищеском суде. Выслушаю все домыслы с юмором, но и небольшой ноткой грусти. Всё-таки подобное мероприятие — вещь знаковая. Почему не напечатать небольшую заметку в прессе, что прошёл суд, где коллеги выяснили ошибочность обвинений и полностью оправдали режиссёра Мещерского. Пусть это враньё, зато и не будет нелепых слухов. Тем более, что какая-то крыса сразу сдала информацию «вражеским голосам», которые вволю поглумились над абсурдностью произошедшего.

Эх, дали бы мне порулить советской пропагандой! Я бы устроил такую информационную войну, что доктор Йозеф на моём фоне выглядел эдаким милашкой, иногда немного привирающей. Но ведь не дадут, и даже откажутся от моих советов. При этом товарищи, отвечающие за пропаганду, проигрывают по всем фронтам. Это ещё хорошо, что я определённым образом начал менять восприятие простых людей. Народ сам не замечает, как через подконтрольные мне СМИ ему прививают нотку здорового цинизма. Понятно, что это касается бездумного преклонения перед Западом. В отношении процессов, происходящих внутри СССР, мы, наоборот, стараемся найти позитивные и нестандартные вещи, вызывающие у людей гордость за страну.

Советские партократы стали жертвой своего убогого менталитета, обращая излишнее внимание на достижение капиталистов. Отсюда идёт постоянное желание догнать и перегнать, похвалиться достижениями в области космоса или количеством выплавляемой стали. Что порядком надоело простому народу. Человек приходит в магазин — а там лежит гнилая картошка, нет нормального мяса, ещё и продавец хамит. А по ТВ показывают диктора с такой миной, будто у него одновременно запор и энурез, вещающего о невероятных достижениях советской промышленности, удоях и очередном рекордном урожае. Но уже даже умственно отсталые в курсе, что СССР закупает зерно в Америке. И как после этого реагировать на информацию об очередном рекорде?

Есть, безусловно, знаковые достижения, вызывающие гордость у здорового советского человека. Только уж больно у властей канцелярский подход к освещению любого события.

Мы же ограничены исключительно культурными новостями, при этом делаем для советских людей в разы больше, чем огромный аппарат идеологов и пропагандистов. Простенькая новость о том, что в Советском Союзе придумали аэробику, постепенно завоёвывающую весь мир, буквально взбудоражила общество. А ещё это дало мощный толчок развитию данного вида спорта в стране. То же самое касается недавно вышедшего документального фильма о Клушанцеве. Мы, без всякого пафоса и подобной дури, спокойно объяснили, что наш режиссёр — настоящий гений, надолго опередивший своё время и придумавший множество уникальных способов комбинированных съёмок. Для доказательства в фильм включили несколько интервью с американскими режиссёрами и продюсерами. Эту часть фильма мы с Павлом Владимировичем сняли ещё в Штатах. А всё остальное доделывали уже дома. Эффект после просмотра был просто поразительный. Народ не мог поверить, что обычный человек, работающий на киностудии имени Горького, является новатором и лучшим специалистом в своей области. И речь идёт о мировом кинематографе, где западные мэтры индустрии признают достижения Клушанцева. Даже центральные газеты после выхода фильма с гордостью растрезвонили о превосходстве советского подхода к кинематографии. Уроды!

Немалый ажиотаж вызвал один откровенный рекламный ход, так же замаскированный под документальный фильм. Там речь шла о наших новаторских программах на ТВ. Мол, капиталисты не смогли создать сами, поэтому были вынуждены купить у СССР права на несколько детских передач и «Кухню». В качестве доказательств были показаны кадры британского, немецкого и французского телевидения, где советский зритель с удивлением увидел знакомые программы в иностранном исполнении. Ещё был материал о наших художниках, пользующихся популярностью за рубежом.

Вроде элементарные вещи, зато какой отклик в сердцах людей! А ведь это только небольшой пласт жизни страны, который доказывает, что мы реально превосходим капиталистов, либо успешны во многих отраслях. И никакой навязчивой пропаганды с официозом. То же самое касается наших плакатов и образовательных фильмов. Эффект от них просто сумасшедший. В «Минздраве» и «Минобре» я самый желанный гость, что хочу использовать для дальнейшей ликвидации безграмотности нашего населения в ряде вопросов. Только, позволят ли?

— Приехали! — сообщает водитель.

Сначала я не понял о чём речь, но затем привёл мысли в порядок. Что-то меня совсем унесло в воспоминания, а ведь надо идти на ковёр к начальству.

— Ну, здравствуй, — слишком добродушно произнесла Фурцева, — Слышала, что у тебя родился сын? Поздравляю! В этом вопросе ты самый настоящий передовик!

Это типа такая шутка? Вежливо здороваюсь и сажусь на указанный стул. Чай с сушками Мариночка не принесла, значит, разговор предстоит серьёзный.

— Скажи мне, Алексей. Чего ты вообще добиваешься? — министр задала весьма странный вопрос, — Вроде талантливый человек, в чьей лояльности стране нет сомнений. Но при этом постоянные выходки, часто за гранью разумного, попахивающие откровенным издевательством над властью. Не хочу употреблять ярлык «антисоветчик», но многие ассоциируют твою персону именно с этим явлением.

Эк, как мадам завернула. Вынь да положи ей свою душу в раскрытом виде. Откровенничать сегодня никто не собирается, но есть непреодолимое желание потроллить персону столь высокого ранга.

— Вы не совсем верно понимаете ситуацию. Не надо смешивать в одну кучу чиновников и советскую власть. Мне кажется, что именно некоторые ответственные товарищи как раз подходят под ваше определение, — смотрю, а в глазах Фурцевой полыхнуло что-то нехорошее, — По крайней мере, поведение представителей номенклатуры заставляют меня думать именно так. Я же советскую власть люблю и пропагандирую её по всему миру!

В кабинете повисла многозначительная тишина. Министр сверлила меня взглядом, наверное, добиваясь продолжения явно издевательской речи. Только я демонстративно молчал, с трудом сдерживая усмешку.

— Вот значит как? — опять этот дешёвый приём с гляделками и мхатовскими паузами.

Поняв, что подобный подход бесполезен, министр зашла с другой стороны.

— Ты не ответил на заданный вопрос.

— Мы не раз обсуждали побудительные причины моих поступков и задачи, которые я перед собой поставил. Основная цель — помогать своему народу. Так как моя работа ограничена рамками культуры, то именно в этом направлении движется коллектив ТО. Где-то получается лучше, особенно в кинематографе, иногда бывают и неудачные проекты. Но пока нам с соратниками удавалось избегать явных провалов. Поэтому мне совершенно непонятна причина нашей встречи и задаваемые вопросы. Вы-то лучше всех знаете мои планы — снимать как можно больше хорошего кино.

Опять этот трюк с молчанием, который начал откровенно раздражать. Или Фурцева забыла, что какие-то люди в СССР могут не испытывать пиетета перед начальством столь высокого ранга? Это логично, ведь Екатерина Алексеевна сейчас, по сути, вице-премьер по культурной и социальной политике. За последние годы она не только вернулась на политический Олимп, но и ещё упрочила своё положение. Да и Брежнев ей благоволит, насколько можно верить слухам. А здесь какой-то обнаглевший режиссёр не хочет в ножки кланяться.

— С этим как раз и проблема, — видя мой недоумённый взгляд, министр поясняет, — Из «Госкино» пришёл документ на моё имя. Если кратко, то руководство комитета считает невозможным твою дальнейшую работу в индустрии, до выяснения ряда причин. С этим согласен Союз кинематографистов, чей секретариат при полной поддержке ведущих режиссёров, собственно, и является инициатором обращения. Налицо мы имеем конфликт одного индивидуалиста с головной организацией, поддерживаемой творческим союзом. И в этой ситуации я вынуждена принять сторону «Госкино».

— Хорошо. Надеюсь, с должности руководителя ТО «Прогресс» СК меня ещё не снял? — отвечаю с усмешкой, — Если это всё, то я могу идти?

Вот здесь Лёша малость переборщил, и расплата последовала моментально.

— Ты уйдёшь, когда я позволю, — тихо произнесла Фурцева, сузив глаза, в которых плескалась уже откровенная злость, — Не слишком ли много на себя берёшь, Алексей? На коллег плюёшь, заслуженных партийцев оскорбляешь, и уже министра культуры ни во что не ставишь! В результате последней глупой выходки может пострадать не только твоя карьера, но и коллектив ТО. И ещё, это твоё преклонение перед Западом переходит все границы. Люди массово жалуются на засилье иностранной музыки, на радио. В ваших журналах также излишне много времени уделяется зарубежной культуре.

А ведь она меня побаивается! Есть такое ощущение, всё-таки это не первая наша встреча, и повадки Фурцевой я изучил. Ну очень хочется растоптать обнаглевшего режиссёра, только он параллельно является курицей, несущей золотые яйца, причём в валюте. И нежелательно излишне давить на подобного персонажа. Оттого и этот срыв, пусть министр сразу взяла себя в руки. Уже не секрет, мне оказывают поддержку «Внешторг» и «Минфин», что гораздо серьёзнее «Минкульта». Думаю, это тоже одна из причин недовольства Екатерины Алексеевны. Ей бы не играть в политические шахматы, на время уходя в тень, а поддерживать своего протеже при любых раскладах. Но наверху иная мораль, недоступная пониманию простых смертных. Вот только кое-кто глубоко заблуждается, что нынешнего Лёшу Мещерского можно просто так сломать и перемолоть. А ещё есть ГРУ, но это на крайний случай. Поэтому — подавятся, суки!

— Если задастся целью разрушить созданный мною концерн — давайте называть вещи своими именами — то кто вам помешает? Причину можно найти, особенно если подключить всякие отделы культуры ЦК и прочие органы. Только речь идёт не о каких-то идеологических противоречиях, а боязни вчистую проиграть конкуренцию. Коллеги банально завидуют успеху ТО «Прогресс». Наш коллектив выпускает продукцию для кинематографа, радио и телевидения, далёкую от политики. Давайте возьмём список наших проектов и сравним с конкурентами. Практически в любой категории, будь то сериал или документальное кино, мы в лидерах. Естественно, что коллеги включают вечером телевизор и видят там наш фильм, в утренней программе снова «прогрессовцы». То же самое на радио. Кому такое понравится? — старюсь отвечать спокойно, но внутри меня всё кипит, — Касаемо продвижения иностранной музыки, я вам много раз объяснял побудительные причины. Никакого засилья нет. Если посмотреть статистику, то мы уделяем отечественной культуре более семидесяти пяти процентов эфира и статей. Но, опять-таки, при желании данную информацию можно преподнести, как оголтелую пропаганду западной культуры и преклонение перед ней.

— Риторика известная. Ты не виноват, а всё остальное — происки врагов и завистников. А куда девать тысячи жалоб от трудовых коллективов и обычных граждан? — продолжила нагнетать Фурцева, — Все эти люди тоже завидуют успехам «Прогресса»?

— Три миллиона.

— Что? Не надо говорить загадками, — воскликнула сбитая с толку министр.

— Примерно такое количество писем и телеграмм с благодарностью, пришло к нам за время работы объединения. И это не считая сотен ежедневных звонков на радио, телевидение и приёмную «Прогресса». Отрицательных посланий тоже хватает, — отвечаю с усмешкой, — Мы всё храним в специальном помещении. Предлагаю собрать корреспонденцию негативного и позитивного характера, а затем пересчитать. Наше ТО возьмёт на себя организационную часть столь трудоёмкого мероприятия. Поверьте, счёт будет в пользу поклонников нашего творчества. А очередная комиссия может проверить нашу чистоплотность, вскрывая конверты.

— Значит так! — министр откинулась на спинку кресла и начала барабанить пальцами по столу, — На компромиссы ты не идёшь и пытаешься превратить серьёзный разговор в балаган. Алексей, воевать со всем миром и кичиться своей уникальностью — просто глупо. А твоя позиция воспринимается людьми именно так.

— Не надо смешивать простых граждан с завистливыми коллегами и чиновниками. Я уже об этом говорил. Основным критерием оценки работы любого артиста, является реакция публики. Можно сколько угодно продвигать верных и идеологически правильных товарищей. Только уберите завтра административный ресурс, пустите их в самостоятельное плавание, где доходы актёра, певца или режиссёра зависят только от зрительских симпатий — и вы сильно удивитесь. Чуть ли не половина нынешних звёзд — это мыльные пузыри. При этом я не отрицаю, что артистам необходима поддержка государства, — решаю немного сгладить углы, — Наше ТО на начальном этапе не могло существовать без денег «Госкино». То же самое касается многих музыкальных коллективов, которые начинали или продолжают работать при ДК крупных предприятий или филармониях. Только мы давно вышли на самоокупаемость, и приносим в казну приличные суммы. А многие наши коллеги продолжают паразитировать на государственных деньгах. Если взять даже самые кассовые фильмы, то при сравнении реальных расходов на съёмки и полученных в итоге доходов, возникнет щекотливая ситуация. Вроде как государство получило десятки миллионов рублей, но после вычета затрат на съёмочный процесс, зарплат всех участников, задействованных в работе, от автора сценария до киномеханика, стоимость плёнки, транспорт и обязательные премии режиссёру с ведущими актёрами, то получается иная картина. До недавних пор киностудии были вообще убыточными. Сейчас ситуация улучшилась, но не всё так благостно. Мы же систематизировали и снизили ненужные затраты, выдавая зрителю отличный продукт, который приносит государству настоящую прибыль. Естественно, нас за это ненавидят. Это насчёт моей уникальности, хотя, я никогда особо не хвастал своими достижениями и просто работал.

Фурцева некоторое время молчала и снова выдала очередную порцию глупости.

— Опять эти разговоры о деньгах! Такое впечатление, что всё советское искусство должно вращаться исключительно вокруг финансов. А как быть с детским кино, самодеятельностью или утренниками в школах? Они тоже должны быть самоокупаемыми?

Чего-то Екатерина Алексеевна сегодня резко упала в моих глазах. Или у неё просто нет выбора, и даже такая фигура не может идти против коллективного решения кинематографистов? Самое смешное, что реформы в кино и создание СК опирались на желании сделать советский кинематограф прибыльным. Кстати, при Романове этого наконец-то удалось достичь. Но, скорее всего, подобный результат связан с появлением ярких личностей конца пятидесятых и начала шестидесятых. Поэтому я не стал комментировать слова министра и тем более спорить. Лучше помолчать, так как сегодня сказано немало слов. Первой не выдержала Фурцева и продолжила беседу.

— Молчишь? Хорошо! Раз мы разобрались с твоим временным отстранением от съёмок, то давай обсудим ещё один вопрос. Что это за странные идеи с документальными фильмами о якобы здоровье? Мне и в отдел культуры при ЦК уже шлют запросы о твоих идеях. Мало нам было проблем с Совмином, когда ты продвигал свои антиалкогольные и антитабачные плакаты? Я не сторонник вредных привычек, но страна теряет огромные деньги, которые запланированы в текущей пятилетке. Нужно соблюдать определённый баланс, как бы мне этого ни хотелось. Ты же продолжаешь лезть в те сферы, куда не нужно.

Твари, предпочитающие спаивать народ и только делать вид, что борются с курением — так можно охарактеризовать лоббистов, защищающих производство алкоголя с сигаретами. Вместо того, чтобы перепрофилировать предприятия на выпуск более лёгких напитков вроде вина и слабоалкогольных настоек, провести грамотную рекламную кампанию, товарищи сделали ставку на водку и бормотуху. Такая же ситуация с табаком, который стоит сущие копейки. Только не понимаю, чем его можно заменить. Разве что начать развивать в стране культуру курения кальяна? В принципе, неплохая идея. Может, начать её продвигать? Так ведь заклюют поборники морали и нравственности, ранее не обращавшие внимания на нынешнюю нездоровую ситуацию. Почему-то в правительстве не понимают, что здоровый и долгоживущий человек гораздо выгоднее для страны, чем сиюминутная прибыль от акцизов. Да просто стоит посчитать затраты на здравоохранение при лечении болезней, вызванных алкоголизмом и курением. Но всем плевать. Не так, как в России XXI века, конечно. В моём мире процесс спаивания и удешевления самого отвратного пойла, стал целым конвейером по уничтожению народа. И государство спокойно взирает на эту проблему, предпочитая получать больше прибылей с тех же акцизов.

— Все спорные моменты, готовящегося цикла документальных фильмов, будут обсуждаться со всеми заинтересованными ведомствами. Речь идёт, естественно, о «Минздраве», «Минобре» и «Спорткомитете». Мы давно начали консультироваться с профильными специалистами и собираем статистику. Что касается запрета снимать кино, то мне стоит сказать спасибо коллегам, — от души улыбаюсь и поясняю удивлённой Фурцевой, — «Осовец» снят и, скорее всего, я бы занялся следующим художественным фильмом. За границу тоже не пускают. Но теперь у меня есть время заняться документалистикой. Заодно более детально проконтролирую другие проекты «Прогресса». Сам я в съёмочный процесс не полезу, буду заниматься исключительно управлением.

Надеюсь, коллеги не полезут наверх с предложением выкинуть меня из ТО. Это стало бы перебором.

Мы ещё немного обсудили детали и задумчивая Екатерина Алексеевна, наконец, меня отпустила.

Сажусь в машину и анализирую прошедшую встречу. Министр явно ожидала совершенно иной реакции с моей стороны. Она и будет другой, только я выражу это в следующем фильме. Что касается самого разговора, он мне совершенно непонятен. И каких итогов от беседы ждала Фурцева — тоже неясно. Коллеги объединились и выразили громкий «Фи»? Так это рабочий и вполне ожидаемый момент. Зачем было читать мне лекции и фонтанировать эмоциями? А может, случившееся тоже к лучшему? Все заинтересованные стороны показали свою сущность. Мне с коллегами и Фурцевой детей не крестить. Закрывать «Прогресс» никто не будет, так как кроме рублей, он приносит валюту. Немного прессанут, но меня и раньше власти не баловали.

Зато, я теперь точно определился со следующим фильмом. Разговор удачно лёг на некоторые мои мысли и позволил мне принять окончательное решение. Будучи в США, я посмотрел фильм «Дни вина и роз»[1], ставший для меня откровением. Там ещё бесподобно сыграл Джек Леммон. Это тот мужик из картины «В джазе только девушки», в которого влюбился миллионер со странным смехом.

Что касается новой картины, то я костьми лягу, но она будет снята и выйдет в прокат. Пусть критики проглотят языки. А то в советской кинотусовке уже сложилось мнение, будто Мещерский умеет снимать только развлекательное кино. Мол, его первая полнометражная работа, взявшая приз в Каннах, просто удачное стечение обстоятельств. Вот мы покажем вам драму, чтобы все вздрогнули. Борьба предстоит лютая, но я должен в ней победить.

Надо в ближайшее время заняться сценарием. Как раз в голове промелькнули моменты одного короткометражного фильма, тоже американского, про пьющую дамочку. Не помню название, но она там ещё спагетти уронила и при гостях собрала его с пола на тарелку. Нужно будет обыграть подобные моменты. Ещё надо уточнить у Эванса, не будет ли мой будущий проект считаться нарушением авторских прав. И не отразится ли это отрицательно на репутации «Paramount». Насколько я помню, в СССР никто не запрещает делать ремейки на заграничные фильмы.

Эх, меня аж переполняет энтузиазм! Бывает такое, что наступает апатия, ещё и всякого рода чиновники вгоняют творца в тоску. Ха-ха! Но теперь нет никакой хандры! У Лёши появилась новая цель, и он будет переть к ней, как танк!

[1] «Дни вина и роз» — чёрно-белый драматический кинофильм 1962 года, снятый режиссёром Блейком Эдвардсом. Экранизация одноимённой телепьесы Дж. П. Миллера. Главные роли исполняют Джек Леммон и Ли Ремик. Премия «Оскар» за лучшую песню.